ДЕНЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ
1. УТРО
Утро встает над миром большим.
Свежий ветер врывается за ставни растворенные.
Потягивается юноша Григорий на постели,
Под одеялом, цветами вышитым, –
Крестным знамением осеняет себя:
Начинается день.
Растворены окна.
В доме бревенчатом, тесном, узком, – город большой живет.
Щупальца звуков городских в окна проникли –
С базара, с школ, с лагерей военных,
С колокольни
Никольского
собора.
Православие святое медными волнами по улицам течет –
Шире, шире,
Глубже, глубже,
Концентрическими кругами в пространстве расходясь…
Звонками школьными, трелями птичьими, ржанием лошадиным, молвой улиц шумных
Вращается, расширяется, углубляется в сердцах и в пространстве –
День широкий,
День светлый,
День земной.
А с другого конца проспекта Никольского,
Как стрела прямого,
С кладбища казачьего,
Звуки службы доносятся.
Пение звучит, и священник кадит тихо.
Льются слова песнопения:
«Идеже нет воздыханий»…
И тело земле предается…
Кто-то рождается на земле.
Кто-то к сердцу любимую прижимает.
Кто-то умер сейчас…
Жизнь течет.
Вращается колесо медленное.
2. ДЕНЬ
На воробьиных лапах скачет день.
Перескакивает через купола и крыши, щебечет, журчит, смеется,
Пляшет в пыли,
Ведра щебета своего на людей опрокидывает.
Запрокидывает горло, пьет, на солнце молится.
Начинается день –
День трудов и забот, день волнений и треволнений,
Побед и поражений,
Потерь и свершений,
Боли острой и теплоты молочной –
День всея Земли,
День всея плоти.
На куполах, на крышах, на решетках оконных дробятся блики и отзвуки его.
А между храмом и кладбищем –
Казачья слобода, рынок, света, блеска и гама полный,
Толпой по края затопленный,
Пестрый, яркий, зовущий, кричащий, щебечущий.
На рынке пестром, на базаре казачьем –
Народное море колеблется, содрогается, преображается,
Себе лишь молится, в себя лишь верует…
Знайте, знайте, знайте, что ждет вас!
А где-то далеко,
За тысячи верст отсюда,
Разрываются бомбы,
Ржут кони раненые,
Кричат солдаты, окровавленными руками раны зажимая.
Идет война –
Война-Предвестница,
Война-Предварение:
Русско-Японская война.
Дрожит желтый воздух над Желтым морем.
Дрожат воздушные твердыни Порт-Артура.
Дрожит слава русская,
Мерную поступь на восток завершившая.
От взятия Казани – до падения Порт-Артура –
Спираль многовековая,
Раскаленная,
Светоносным железом в огне мерцающая.
И поднимается заря новая,
Заря кровавая,
С высоты востока, как пелось в тропарях,
И – по бездне стопами –
По океану Тихому и Великому
Идет весть о разрыве
России и Океана,
Двух миров Тихих,
Двух миров Великих.
Разрывом с высоты востока веет.
А в Сибири, на рынке – торговля идет,
Торговля бойкая, шумная, яркая,
Блестят вывески, зазывалы кричат,
Фрукты, плоды, овощи – сами людям в руки прыгают
В Стране
Изобилия
Последнего.
И –
На двух краях материка Сибирского,
Рассеченного венами рек, горбами гор, островками волос зеленых –
Одно и то ж творится:
Кричат люди, бегут люди, снуют люди –
купить, продать, занять, вернуть,
Прибыль получить!
Кричат люди, бегут люди, снуют люди –
Разить, колоть, стрелять, убить,
Победить и погибнуть!
И одинаково движение их, бессмысленных атомов, кровяных шариков
Мира
И войны;
Бегут они, складываются, уплотняют ряды свои, бастионы и крепости, вокруг пустоты
Сердца,
Разума,
Совести,
Вокруг ран гноящихся, вокруг разорванной плоти человечества,
Вокруг гибели своей,
Как пчелы, роем носятся юркие атомы человечества.
И строится улей единый,
Мощный, великий, богатый,
На крови, на слезах, на деньгах,
На порабощении душ и телес –
Улей грядущего человечества,
Улей Золотого Века.
Скоро поднимется до неба он,
Скоро солнце заслонит он –
Рой человеческий, рай человеческий,
Райский ад рукотворный.
Расти, расти, улей черный,
Расти, расти, Вавилон, город крепкий,
Расти – и знай, что дни твои придут,
Когда погаснут огни твои,
Когда замолкнут песни твои,
Когда заплачут сыны и дочери твои
И над пустотой улья мертвого ветер черный прозвучит –
Ветер будущего,
Ветер солнечный,
Ветер, в розу сложившийся
И расцветший, –
Ветер духа Божия.
А пока – снуют люди, бегут люди, кричат люди, свои дела справляя,
А пока – вершатся дела торговые, и вершатся дела кровавые, и вершатся дела железные,
А пока – бьют часы над городом, и воздух сотрясается, и солнце медное блестит,
А пока – длится он, Великий Полдень,
Полдень надежд и мечтаний,
Полдень трудов человеческих.
Люди! Не будем забывать о трудах наших!
3. ВЕЧЕР
Вечер на мягких лапах по земле крадется,
Зелеными глазами смотрит,
Тихим веянием на лица людей дышит.
В саду за большим домом –
Качели высокие,
И на них парень с девушкой раскачиваются,
Гришка с Любовью своей,
Рыжеволосой, солнечноглазой, –
Быстро, весело,
Только косы рыжие в два ручья по воздуху носятся,
Только пятки голые девичьи сверкают.
То вверх, то вниз,
То вниз, то вверх, –
Летят друзья, хохочут, друг другу в глаза глядят
Сияющие…
Ветер,
Ветер,
Клубись, извивайся, налетай,
Рви, круши, оглушай, зачаровывай –
Раскачивай нас!
Я – есть, ты – есть, мы – любим!
То вниз, то вверх,
То вверх, то вниз,
Срывая покровы с души, проникая в улыбки и очи –
Вей, ветер,
Вей, ветер,
Раскачивай нас!
Я – есть!
Ты – есть!
Мы – едины!
Едины в движении, в полете качелей,
В коловращении времени,
Налетай, ветер,
Рви веревки на качелях,
Круши, рви, уноси нас в воздух –
Раскачивай нас!
Я – есть! Ты – есть! Мы – любим!
Спрыгнем с качелей, на траву душистую прямо –
И – в пляс!
Без музыки, только ветру покорные, только порывом живые!
В пляс!
Как я люблю легкий человеческий танец!
Как я люблю движения проворных ног между жизнью и смертью!
Как люблю я прыжки, повороты, неожиданные перестановки,
Превращение плоти в душу, –
Шаг за шагом, вспышка за вспышкой –
С самого детства, с поры чистых глаз,
С первого взгляда на просторную дорогу,
По которой ползет, идет, бежит, мчится к нам –
Смерть.
Как люблю я легкий человеческий танец!
Пляши, совершай движение, преломляй грани
Между жизнью и смертью,
Иди вперед, мелькай в круговороте дней
Пестрым знаменем,
Под огнями черных небес, над камнями черной земли,
Танцуя,
проходи путь скорбей и радостей,
взлетай к небу, вздымай руки, бейся, как птица, в своих же объятиях –
и взлетай
выше танца,
выше жизни,
туда, где только ветер пляшет над мертвой равниной земли.
Как люблю я легкий человеческий танец!
Как люблю я танец проворных ног
Между жизнью и смертью,
Между вечером и ночью,
Между любовью и разлукой – приходящей и уводящей нас друг от друга,
В ночь,
В черноту последнюю,
В черноту безвыходную –
Навек!
4. НОЧЬ
Ночь, черная, смолистая, липучая, вязкая, как деготь, –
Приди скорей!
Ночь, скрытная, мощная, загадочная, двери сердец отворяющая, –
Приди скорей!
Твоего прихода ждем мы, твоих медленных шагов, шепота сухих губ твоих –
Ждем, ждем, ждем!
Приди, ночь-дарохранительница!
И приходишь ты, и видимость цвета с лиц снимаешь человеческих –
Ты, только ты!
И лишаешь людей укорененности в земном, и деревья заставляешь корни в небо пускать –
Ты, только ты!
И ждём мы тебя, как целительницу, как чудотворицу, как берегиню –
Тебя, только тебя!
Все в мире тобой дышит, во всех вещах темная кровь струится –
Твоя, ночь человеческая.
Огни в окошках темных, дверей громыхание и черная ворожба ветвей –
Во имя твое!
Воронья черный грай, блеск ножевой смурной и песни гуляк пьяные –
Во имя твое!
Засасывающие сны пьяные, бессвязные крики в бреду, умирающих стоны острые –
Во имя твое!
Все – во имя твое,
Во имя твое,
Ночь русская,
Ночь всея Земли!
В ночи молимся мы,
В ночи верим,
В ночи любим.
И в ночи – бескрайней, изредка лишь мелеющей – поэт стихи свои пишет.
Сидит за столом в каморе своей, на двойной ключ запертой,
Сидит, губами шевеля, слова тонкие повторяя,
Сидит, и ложатся на бумагу слова нелепые, слова живые,
Слова нездешние:
Ночь,
Во тьме твоей
Жизнь моя горящей молитвой свечи зазвучала.
Верно звучит она –
Между степью, дымом молящейся,
И молчащей тайгою,
Где царским воротам дубов трава кланяется,
Где тёмные лики деревьев всё суровей, и строже, и тоньше…
В тишине этой
Из молитв, и шорохов, и стуков ночных
Я ковчег полнозвучный творю
Для родины,
для родиночества,
для Сибири, врученной мне.
Я создаю тебя, моя Сибирь!
Я творю тебя заново – из стоустой молвы,
Из иероглифов снега на окнах зимних,
Из междуречий рек, междометий листвы, беглого говора ветра.
…Свет заливает наш мир. Процветает потоп.
Солнечным ливнем течёт с неба кара Господняя.
И тысячи троп проложены меж облаками
К русскому солнцу, над небом Икара светящим.
Я создаю тебя вновь, мой звучащий ковчег,
Стонущий, плачущий, блеющий, мычащий, ржущий.
Лес мирозданья к зиме повернулся лицом.
Всякая тварь да хвалит Господа вьюг и метелей!
Всё, что мы здесь не спасли, все, что утрачено нами,
К нам возвратится – во тьме, за краем надежды.
Я за тобой опускаюсь на самое тёмное дно,
Алую жизнь расточая огнями червонца.
Только дано нам в последнем видении это –
Вечер, и красные лужи, и солнце чёрное...
Жизнь застывает зелёной молитвой воды.
Чёрные лица камней от крови зацветают.
Сталь и бетон – сквозь века – не затмят волчьего воя,
Не утаят пламени скифских могучих костров.
Свет, колобродящий над темной страною моею!
Виноградом бродящие звезды! Слушайте нас!
С миром идёте ли вы или с предвестием смуты–
Я зарифмую с землею исполненный тяжести воздух –
Воздух хореический, ямбический, звучащий!
Небо хмельно. Плывет по нему мой ковчег –
Искрой в вине, пузырьком в чане темном, дощатом.
И непрестанно кочевье ковчегов сквозь небо,
Строгого неба движенье,
Вращенье,
Блужданье
во мраке
последнем…
Дописаны стихи.
Прорвалось сердце в небо сокровенное,
В небо потаенное,
Во внутреннее небо человеческое.
Совершилось.
Окунает руки в слезы людские
Звездный Пилат.
Копья деревьев плоть неба прободают.
Человек сказал свое,
Отговорил,
Отзвучал.
Совершилось!
И теперь,
Когда все сказано,
Одно остается сыну человеческому –
Забыть себя,
Забыть жизнь,
Забыть смерть.
Отложить тетрадь. Крестным знамением осенить себя трижды.
Преклониться долу перед сном.
Лечь в постель теплую.
И лежать в ночи.
Глухо.
Слепо.
Безвыходно.
Как камень.
Как камень…
Окончен День человеческий!