Владлен устало потер руками глаза, буркнув про себя: «Встал сегодня в семь утра, и весь день, аки белка, - пожалел он самого себя. - Но, зато конференция, кажется, проходит на должном международном уровне». Удовлетворение от проделанной работы омрачилось от брошенного взгляда на еженедельник... Там маячила встреча в двадцать часов с Натальей Сергеевной!
«Будь ты не ладна!» - имелась в виду не Наталья, а встреча. Воспитание не позволяло походя оскорблять людей, тем более, незнакомых. Этот случай был, вообще, из ряда вон...
«Как можно сказать женщине, муж, которой уехал с его сестрой? Ка-а-ак?! - бурчаньем сопровождая разглядывание себя в зеркале, словно ища в нём ответ на мучительный вопрос. - Как можно сказать о том, что её муж попал в больницу... И она же - брошенная жена, теперь должна к нему ехать, поддержать, чтобы, не дай бог, ни умер. Видите ли, нуждается теперь именно в ней сейчас... О, мой бог! – Владлен с ужасом схватился за голову».
Подошел к зеркалу и, критически осмотрев со всех сторон себя, сделал вывод, что не мешало бы побриться, но совсем не оставалось времени: «А чего это ты засуетился, дружок?» - ехидненько так, мысленно задал самому себе вопрос. – Ну, хлебом его не корми, дай тень на плетень навести! – это он про свою страсть, приводить женский пол в трепет».
Хотя победами пользоваться не имел особенного желания. Дело увлекало наиболее, да и проблем не хотелось... Они, эти самые дела, имеют обыкновение отнимать много сил и времени. Да и, еще какой-нибудь там...каки-бяки можно подхватить. Брезгливость в этом списке «за» и «против», стояла не на последнем месте.
Было решено, что флирта вполне хватало, и опять же, оставаться для всех неразгаданной тайной, подщикотывало слегка. Владлен обладал качествами, притягивающими женщин, но и, одновременно, сохраняющими некоторую дистанцию. У него присутствовал вкус жизни во всем. Особенно женщинам нравилась его изысканная способность разбирается в винах, блюдах, домах, картинах, садах и автомобилях. Был достаточно богат... Богатство приводило в восхищение по понятной причине... Давало ему право уверенно судить обо всем на свете. Чувство уверенности, внушал и возраст, опыт и, безусловное знание жизни с таких ракурсов, о существовании которых, многие даже и не подозревали. Причем, все эти качества он и не думал афишировать, подчеркивать, но подобные умозаключения у окружающих удивительным образом всплывали сами собой. Никто о нем не знал ничего конкретно, а тем более, о его многочисленном бизнесе.
Уважали за доброту и проявление сочувствия к бедам друзей и сотрудников – всегда с готовностью бросался на помощь и никогда не забывал тех, с кем, будучи ещё бесштанным, начинал подъем по карьерной лестнице наверх. Ту-у-у-да... Не был подвержен смешным манерам, присущим, так называемым новым русским, только по одной причине – имел прекрасное происхождение из истинно интеллигентной семьи. Семьи, главным правилом которой, было исключительно пристойно относиться, прежде всего, к своим домочадцам, не обижая, и не оскорбляя – окружать заботой и вниманием. А уж потом, ко всем остальным. Поэтому они были интеллигенты высшего звена, а не казались ими, как те «вшивые», как их иногда величают в народе... На работе тише воды, ниже травы, подобострастно заглядывают начальству в глазоньки, предупредительно себя ведут исключительно избрано, так сказать, формируют общественное мнение о себе, а дома являют собой пример хамства и истерии.
Он создавал свой бизнес, исключительно мозгами и, при помощи собственных рук, а уж позже, проверив его на прочность, подключал коллег-друзей. Когда-то вместе учились, но судьба не была к ним так благосклонна, и теперь, они с удовольствием работали у своего бывшего товарища. Между ними не было панибратства: все понимали, что ступени жизни сейчас несколько иные. Владлен хорошо усвоил уроки своего отца, часто повторявшего ему: « Если ты хочешь, чтобы люди на тебя работали с полной отдачей, и, представь себе, удовольствием, будь всегда деликатен с теми, кто от тебя зависит. Ты должен понять, что и так звезды на небе для них имели не такое судьбоносное расположение, как для тебя, и подчеркивать этого не следует. Постарайся создать им такие условия, при которых они будут ощущать себя твоими партнерами. Это позволит им думать, что они работают, прежде всего, на себя. Не будет зависти, и меньше будет врагов, а значит, и спать будешь спокойнее».
Оглядев себя со всех сторон, Владлен остался доволен своим видом и позвонил водителю-охраннику, попросил подготовить машину. Он имел обыкновение баловать своего Витька тем, что разрешал мотаться по своим делам, когда были долгие заседания, но и Витек, никогда не подводил. Одному только богу известно, как он порой добирался на зов босса из одного конца Питера в другой за считанные минуты? Позвонив, домой, что он задерживается, Владлен вышел из кабинета. Попросил секретаршу подготовить симпатичный букет и коробочку дорогих конфет. Все-таки надо было немного поддержать бедную женщину в такие тяжелые для нее дни.
Витек уже бил копытами колес у подъезда, едва сдерживая газ, и с умилением смотрел на своего босску, так он называл Владлена, уже даже иногда и при нем, но босс делал вид, что не обращает внимания, хотя самому это нравилось. « Значит, любит!» – Совершенно справедливо думал он. Вообще, ему нравилось, когда атмосфера вокруг него была наполнена любовью и доброжелательностью. Он в ней просто купался. Правда, люди всякие попадались, но переучивать их у него не было, ни желания, ни времени, поэтому он с легкостью от них избавлялся. Так, со временем, по всем каналам его бизнес индустрии сформировались довольно устойчивые и благоприятные коллективы. Надо сказать, не ошибался босс, предполагая, что его водитель любит своего шефа. Витек голову готов был положить на плаху за босску. Тот однажды спас его сыну жизнь, оплатив очень дорогую операцию, которую делали только в Германии, и теперь был его верным Санчо-Пансо.
Витек знал, где живет Вадим - однажды подвозил, и ещё запомнил интересный садик под окном. Потом на фирме всем рассказывал, как хитро они придумали со своим садиком. Сам дом из себя ничего не представлял. Здание, каких большинство, но вот садик под окном – это, конечно, зрелище было достойно описания. Когда Вадима спросили, что там за дивный садик у них, он рассказал, что долго воевал с женой по поводу его создания. Она настаивала и настояла-таки, купить квартиру на первом этаже. Выбирала такое место, чтобы окна выходили на какой-нибудь садик или газон и, подальше от дорожек, где гуляли люди и собаки. И нашла.
Действительно, совершенно удобное расположение чтобы можно было отгородить и создать шедевр, каким он и получился на самом деле. Кусты и деревья, посаженные всей семьей, заменяли плотный и радующий глаза забор, в образе которого они создали для себя иллюзию собственного дома, а окружающим подарили красоту возле помойки. Все озеленение Наташей было подстрижено в восточном стиле, а цветы радовали своим великолепием и нежностью. Витая решетка белого цвета: невысокая, чисто символическая, придавала кружевное изящество всему ансамблю. И что было удивительно, ни у кого не поднялась рука, что-нибудь поломать или оторвать. «Нашему народу только немного надо помочь, и он полюбит жить в чистоте и красоте», - любила говорить Наташа. Вадим с гордостью рассказывал об этом своим сотрудникам, но босс при этом не присутствовал.
Дверь открыла женщина с усталыми и ввалившимися глазами, но, невероятно чистыми и добрыми. Старалась придать им грозное выражение, но, не получилось у нее этого, и Владлен деликатно… сохранил этот факт втайне. Она пригласила его пройти в гостиную, приняв, как ему показалось, подчеркнуто равнодушно, знак воспитанности–цветы и конфеты.
– У меня в доме принято разуваться, но вы можете пройти в обуви, – просто, но строго сказала Наташа.
« Ну, если только в такой форме будет выражаться ее истерика, то это вполне можно будет вынести», – все еще ожидая бурного излияния женских эмоций и негодований, подумал про себя Владлен.
– А что же, вы не следуете моде, какую у нас все перенимают, я имею в виду, не разуваться, как во всей Европе?
– Нет! Я следую моде, которая в Японии. Всю грязь оставлять за порогом, – отпарировала Наташа, и, надо сказать, Владлен с ней полностью был согласен. Да и, вообще, черт подери, ему нравилось, с каким достоинством и простотой держалась эта милая женщина. «Вот, уже и милая!» - с ехидцей подумал про себя гость.
Наташа старалась держаться ровно и вежливо. Спросила, не хочет ли он чай или кофе? И ее совершенно обезоружил его ответ-просьба:
– Вы знаете, а я бы не отказался чего-нибудь даже перекусить, – заявил незваный гость со всей своей подкупающей непосредственностью, вспомнив, что он сегодня маковой росинки не держал во рту с самого утра, так был занят. Она попросила его немного подождать и посидеть в саду, пока накроет для него стол.
Владлен, оказавшись предоставлен самому себе, стал осматривать окружающую его обстановку, и не без любопытства. Гостиную украшали фотографии детей: на одной фотографии был снят мальчик лет девяти с теннисной ракеткой в руках, а на другой, видимо, вместе с матерью и сестрой в спортивном лагере во время занятиями дзюдо. У мальчика, как и у матери, был чистый лоб, отметил Владлен, и красивые задумчивые глаза. Да, он не отличался особенным умом, судя по фотографии, но, очевидно – это очень добрый мальчик. А на большой фотографии, в очень оригинальной рамочке, была девочка лет четырнадцати, пятнадцати – дочь. По юным плечам рассыпались красивые темно-рыжие волосы. «Наверное, густые», - подумал Владлен. Волосы девочки волнами ниспадали на ее хрупкие плечи. Красивая и очень умная девушка - это было очевидно. На другой стене была общая семейная фотография, оформленная в стильную рамку. «Красивая семья! - вздохнув глубоко, подумал, с непонятной для него грустью Владлен. Да, все-таки, фотографии близких людей, делают дом более уютным и располагающим к отдыху, нежели всякие там квадраты Малевича», – так он называл все картины с выспренним смыслом, но без души, по которым тащится его благоверная. Бросилось в глаза... В квартире совершенно не было богатых вещей. Но то, с каким теплом и вкусом все было сделано и расставлено, приводило в восхищение и полностью расслабляло, располагая к отдыху. Теплом напоминала ему родительский дом. Владлен подошел к балконному окну и удивился еще больше: « Ну, надо же, какое оригинальное решение! – почти воскликнул. С лоджии в садик спускался раскладной трапик с перилами, и, можно было посидеть в кресле-качалке, не выезжая на дачу.
– Да-а! - вслух, с нескрываемым восхищением, произнес гость. «И без денег может жить достойно и со вкусом. А кому-то, сколько не давай - все будем мало», - подумал он о своей жене.
Голос Наташи вывел его из размышления – она пригласила его на кухню. Владлен даже не удивился, что ему не накрыли в зале, а на кухне и с радостью уселся за стол, но вспомнив, что не помыл руки, спросил разрешения зайти в ванную комнату. Когда он вернулся в кухню, по нему было видно, что и в ванной он нашел повод для восхищения.
– Да-а-а-а! - повторил возглас восхищения Владлен, пристально вглядываясь в Наташу, отчего та, засмущавшись, покрылась румянцем. «А он ей очень даже идет... Но, может, еще она мне сейчас покажет «кузькину мать», – осторожная мысль промелькнула в голодном желудке.
Наташа извинилась, что ничего особенного нет, предлагая пирожки свежие, которые приготовила свекровь.
– Есть солянка, готовила сама, так как ее очень любят дети, – безучастно проинформировала.
– Теперь еще и я люблю, - уплетая за обе щеки, прошамкал Владлен, вызывая улыбку Наташи. Атмосфера сложилась неплохая, даже и не хотелось ее портить своим сообщением. Ну, да миссию надо было выполнять.
– Спасибо, Наталья Сергеевна, вы меня спасли от жизни, - поблагодарил он милым каламбурчиком.
Пока Наташа убирала посуду со стола, он успел отметить, что на кухне была красивая посуда и очень уютная обстановка. Для Владлена всегда была важна сервировка домашнего стола; так привык с детства. Наташа спросила, не желает ли чаю? Он попросил зеленый, если можно, извинившись, что раскомандовался тут. Чувствовалось, что хозяйке нравилось его простое поведение больше, нежели веди он себя с претензией. Для него это был хороший знак. Владлен попросил Наташу присесть к столу. Но она очень устала в душной обстановке непонимания что происходит, предложила пройти в садик и, там поговорить. Он с удовольствием согласился, тем более, что хотел закурить.
Спустившись по трапу, умостился в кресле-качалке, а Наташа осталась на самой лоджии. Она присела на маленьком диванчике, рядом с чайным столиком. Ну, полная идиллия. Никому и в голову не придет, что эти люди сейчас будут вести такую тяжелую беседу. Вся эта суета её утомила, хотя, надо сказать, понравилось, как вел себя Владлен. Прост в общении, и, чувствовалась доброта, а эти качества Наташа в людях ценила больше всего. Но ожидание тяжелого разговора её все время держало в напряжении: «Уже скорее бы, - подумала она. Еще и Вика должна вернуться».
Наташа не могла допустить, чтобы дочь услышала их разговор, и попросила Владлена ускорить беседу. Он с пониманием отнесся, приятно отметив, что очень мудро поступает Наташа в отношении детей. Сделал несколько глубоких затяжек. От его сигары шел необыкновенно приятный и терпкий запах, отметила Наташа. Как бы предвосхищая вопрос, пояснил, что он предпочитает сигары не в угоду моде, а, скорее, по традиционным пристрастиям от отца, но, тут, резко отложив сигару в сторону вместе с пепельницей, поднялся и подсел к Наташе, взяв ее за руку.
– Наталья Сергеевна, а можно я буду Вас называть просто по имени, и Вам это больше подходит? – заглядывая ей прямо в глаза, спросил он.
Наташа, засмущавшись, немного отодвинулась и утвердительно кивнула. Получив разрешение, Владлен еще крепче сжал ее руку в своей большой ладони...
–Наташенька! С Вадимом случилась большая беда… –она всем телом дернулась в его руках, вскрикнув:
–Он жив?
–Жив, жив! Не волнуйтесь, пожалуйста! У него обширный инфаркт.. и сейчас ему требуется операция. Ждут решения консилиума, – говорил, не отпуская руку Наташи.
Бедная женщина дрожала как осиновый лист, лицо стало мраморно-белым. Перед глазами все стало расплываться... Ожидала всего что угодно, но только не такое сообщение. В ней все куда-то рвалось, что-то требовалось предпринять, но разум не мог собрать мысли воедино.
– Наташа! Вы должны срочно лететь в Париж, - сказал Вадим тоном, не принимающим никаких раздумий и возражений, но, при этом, очень мягко и ласково.
Такой поворот разговора вдруг сразу привел её в чувство.
– Как это нужно понимать?! Вы… Вы, вероятно, не знаете, что... – она не успела договорить, как он ее перебил, сказав, что все знает, поэтому-то и говорит ей еще раз, что должна ехать.
– А-а-а, разве он там… - Наташа не могла никак выговорить вслух, но Владлен все понял и просто сказал ей:
– Один.Один. Наташа, я понимаю, о чем Вы... Да! Он предательски поступил в отношении Вас. Уехал, ничего не объяснив. Уехал… с моей сестрой... Сейчас пока она с ним – сестра, но ему нужны Вы, чтобы он мог подняться на ноги. И, вообще, я понял многое: Вы умная и сильная женщина, поэтому примете единственно правильное решение. Ему нужны положительные эмоции, и, если моя сестра позвонила мне, попросив, чтобы я поговорил с Вами, то я абсолютно уверен: она знает, о чем говорит.
У Наташи все перемешалось в голове: и страх, и ужас, и боль… и гнев...и унижение
– Но-о-о, ведь у меня дочь сдает выпускные экзамены и...
–Наташа, - сказал Владлен, – когда жизнь ставит перед нами серьезные испытания, она, как правило, все валит в кучу, но потом, поверьте, наступает новое ясное утро.
По-товарищески тепло прижал ее к себе. Она мягко отстранилась и вышла в зал, потом на кухню. Машинально налила в стакан воды и села на краешек стула перед кухонным столом, и тут услышала, как в прихожей Вика открывала входную дверь. Наташа подскочила, быстро выпила воду, и постаралась придать лицу, как можно более обыденное выражение.
–Мамульчик! - ворвалась Вика на кухню, со всего маха схватив Наташу в хрупкие объятия. –Мамчик, радуйся! Твоя дочь сегодня, во-первых, сдала один экзамен экстерном нечаянно, а во-вторых, у меня был последний факультатив по французскому языку. Людмила Афанасьевна сказала, что с французским языком я нахожусь в большем родстве, чем с английским,– отбарабанила дочь, и, только тут увидела, что у входа на кухню стоит незнакомый мужчина. Немного смутившись, поздоровалась, извиняясь, что расшумелась.
– Ничего, ничего! – поспешил успокоить, представившись. – Владлен Германович.
– А! Так это у вас работает папа? - с радостью спросила Вика.
– Д-а-а, у меня, - доброжелательно протянул гость. – И должен сказать, что очень хорошо работает. Я смотрю, и дома он успел наделать таких чудес, что не каждому дизайнеру, к тому же техническому, придут такие оригинальные и умные мысли в квартирном интерьере, – с нескрываемым уважением Владлен хотел поддержать Вадима в глазах семьи, подчеркивая его очевидные достоинства, разглядывая интересные решения интерьера на кухне.
– А мы и не сомневаемся, что папа у нас очень талантливый, но вот все, что вас удивило в нашем доме – это заслуга другого дизайнера, и, совсем даже не технического, а очень талантливого модельера конструктора женской и детской одежды. И Вы знаете, мои одноклассники, иногда своих родителей даже приводят, чтобы показать эту красоту, – перебивая сама себя, с восторгом констатировала Вика. – Ой, а с нашим садиком была такая война у папы с мамой! Он был категорически против первого этажа, а теперь, это его любимое место и он с гордостью его всем показывает, расхваливая жену, - с нескрываемой гордостью и любовью глядя на свою маму, доложила девочка, пытаясь этим сообщением поразить воображение гостя наповал.
И это ей всецело удалось; на лице Владлена было написано неподдельное удивление.
– Это она Вас, Наташа, имела ввиду?! - не веря своим ушам, переспросил он.
– Ну, Вика, как всегда, несколько приукрашивает мои способности,– ответила обессилевшим голосом.
У нее совершенно не было сил вести эту светскую беседу и, желая скорее прекратить разговор, Наташа просто ответила:
– Да, приложила немного к этому руку, но, не вижу здесь ничего удивительного, мы ведь с ним окончили один и тот же институт, только у меня иное направление. Все, что вы сейчас видели – это жалкие выжимки из всего, что бы я хотела сделать, но… требовались некоторые вложения. «Думаю, теперь, Вадим сможет себе позволить всякие вложения, но не в этот дом», - с болью подумала про себя Наташа. Вслух же сказала, что она благодарит его за внимание к её семье и завтра ему позвонит, давая тем самым понять, что разговор окончен. Владлен почувствовал, что этот разговор задел, что-то уж совсем больное в ее душе, поэтому она так резко переменилась, и, чтобы немного загладить свою оплошность, переключил внимание на дочь.
– Виктория! Вы, видимо, тоже собираетесь продолжить семейную традицию? Где собирается учиться дальше юная леди? - спросил он про дочь, глядя на Наташу. Но вместо неё ответила сама Вика, что это будет решать семейный совет, потому что замыслов много, но надо еще решать вопрос с деньгами. Хотя, конечно же, хотелось бы на факультет международных отношений.
– О-о-о! У нас способность к языкам?!
– Да, есть немножко, - скромно потупив глаза, ответила Вика.
– Ну, что же, не буду вас больше отвлекать от дел. Наталья Сергеевна, я думаю, что завтра до обеда сможете мне позвонить? Жду Ваше решение. Мне было очень приятно с Вами познакомиться. Хочется надеяться, что и я… не очень разочаровал. И-и-и, – уже держась за дверную ручку, оглянулся, и, в упор глядя на Наташу, авторитетно продолжил, – при всем моем уважении, не могу согласиться с тем, что любой, окончивший дизайнерский факультет, способен сделать то, что сделали Вы, - он мягко, как бы извиняясь, улыбнулся ей, и закрыл за собой дверь.
Наташа и сама знала, что не каждый, но не будет же она бить себя в грудь и заявлять, что только она на это способна. Как и в любой другой профессии, есть те, кто попал в неё не зря, а иным следовало бы как следует прежде подумать. Но от этого еще страшней переживать все славившееся на неё и детей. Она еще не знала, и не догадывалась, что женщина способна простить обиду, измену, но никогда не сможет простить жертвы, принесенные на алтарь своей любви. Едва за гостем закрылась дверь, как на нее налетела Вика с вопросами:
– Мамусь, он что-то про папу тебе сказал? – но увидев, что мать как будто не в себе, сменила свой натиск на немой вопрос.
– Н-е-е-т, дочик! Это ты мне вначале скажи, какой это ты экзамен сегодня умудрилась сдать? Сегодня, кажется, не должно было его быть... И почему экстерном?
– Ой, мам! Это просто умора, – уплетая за обе щеки пирожки, рассказывала дочь. Ты же знаешь нашу бабу Маню?
Задумавшись, она вспомнила что у них в школе работает очень милая старушка, кажется, живет в доме директора школы: очень милая, добрая и одинокая. На свои копеечки печет пирожки и приглашает детвору к себе в гости – угощает. Людмила Георгиевна её очень жалела и решила пригласить в школу на работу, как она говорила: « Дарить любовь детям и следить за порядком».
Но при чем здесь был Викин экзамен, Наташе было непонятно.
– Ну, так вот, - продолжала Вика, - выхожу я из класса и смотрю, наша баба Маня воюет со шваброй и ру-га-а-а-ется! Ты представляешь, как она может ругаться. Лицо доброе, доброе, а сама на швабру говорит:
– Расквадрат твою гипотенузу, узкоглазое отродье! - это её так научил наш математик ругаться. Я спрашиваю, почему это она швабру обзывает узкоглазым отродьем? А она мне отвечает:
– А то, како щё? Понаделали эти черти китайчата, а я тут маюсь, уже поди час с ею. Никакочки не могу стащить, чёб отжать, – пытаясь стащить.
– А швабра, мам, такая, как мы бабушке подарили на восьмое марта. Помнишь? Я ей и говорю:
– Баба Маня, да это не китайская, а немецкая, а она мне...
– Та-а-а один черт.
– Баба Мань, давайте я покажу, как выжимают её, - и покрутила ручку, чтобы швабра вошла внутрь, и вода стекла в ведро. Так, у нее глаза на лоб залезли, когда она увидела, что так легко, не сгибаясь, можно ее отжимать. Тут Людмила Георгиевна идет по коридору. Баба Маня ее подзывает и говорит ей:
– Людмилочка Гиоргивна! Ты б, мила душа, энтой девчонке заранее поставила пятерочку по труду.
– По какому труду?! - с удивлением спросила директриса. Ну, баба Маня ей стала рассказывать... Людмила Георгиевна засмеялась и стала, шутя её ругать:
– Баба Маня, я для чего тебя в школу пригласила, полы, что ли, мыть? Ты у нас кошкой должна работать.
– Это че эт кошкой? - обиделась баба Маня, – лоботрясничать, чё ли, и спать на окошке?
– А твоя кошка дома, разве только спит?!
– Да нет! Моя Муська щё меня облизыват, эт значится, сердце так лечит, - с лаской ответила баба Маня.
– Так вот и ты лечишь сердце нашим детям своим добрым отношением к ним. Они тебя все очень любят. И твоя задача наводить здесь порядок душевный и, можешь ходить с маленькой леечкой цветочки поливать. Вон посмотри, сколько у нас цветов. Если б моя воля, то я, вообще, всех пенсионеров, любящих деток, брала бы в школу на посильную работу для оздоровления психики детей. Ну а швабру – это я для тебя купила все-таки, чтобы ты не наклонялась. С тобой же бесполезно воевать, все равно полезешь помогать уборщицам, – ласково пожурила ее Людмила Георгиевна. Но вот только забыла научить, как ею пользоваться.
– Так деучушка меня и научила, - радостно сообщила баба Маня.
– Ну ладно, уговорила, поставлю Виктории пятерку по труду, – пообещала Людмила Георгиевна, и заговорщицки посмотрев на меня, шепнула:
– Только этой дисциплины, к сожалению, в выпускных экзаменах еще нет.
Наташа представила себе эту комичную сцену и в другой бы раз весело посмеялась вместе с дочерью, но сейчас… на лице появилось жалкое подобие улыбки. Вика осеклась и с тревогой спросила еще раз:
– Что-нибудь случилось?
– Вика, ты, пожалуйста, не волнуйся... Папа заболел… его положили в больницу, - говорила Наташа, прокручивая все время в голове слова Владлена: «Когда жизнь перед нами ставит серьезные испытания, она, как правило, все валит в кучу». И сейчас вдруг охватил панический страх: «Неужели это никогда не кончится?!» – страшные предчувствия сверлили голову.
– Мама, что-нибудь серьезное?! - с тревогой робким голосом спрашивала дочь.
– Нет, нет! Все уже хорошо, только мне надо будет к нему уехать. Я должна его поддержать и... – она не могла подобрать слова... Гнев, злость, и еще какие-то непонятные чувства, вспыхнули в ней мощной волной, разнося все внутри на мелкие брызги боли сопротивления, негодования.
– Да, что же это такое! Кто тебе дал право так обращаться с нами! - вместе с рыданиями вырвалось у Наташи.
– Мамочка! Успокойся. Я тебя никогда такой не видела. Кто тебя так сильно обидел?! Ты мне, что-то не договариваешь? Я уже взрослая, не бойся. Что случилось, моя милая?!
Наташа схватила дочь в охапку и разрыдалась, безысходно отдавшись отчаянию, которое долго сдерживала, чтобы не показать детям страдание и непонятное для ума, предательство отца. Навзрыд, как будто выпуская из себя все накопившееся напряжение за все эти дни и ночи, и, вообще, за всю свою жизнь. Вика стояла, молчала и гладила маму по голове, ничего не понимая смятенным юным сердцем, лишь ощущая боль за маму.
– Доченька, моя милая! Я ждала твоего выпуска, как большого семейного праздника, я так хотела создать тебе все условия, чтобы ничто ни мешало тебе заниматься, а вместо этого получилось... – и она разрыдалась еще больше.
– Мама! Я не знаю, что там получилось, но ты и так мне создала все условия. Я очень тобой горжусь. Ты у меня необыкновенная и отличаешься от многих мам моих одноклассниц. Ты даже себе не представляешь, какие отношения у многих из них с родителями. А тебя уважают даже все наши ребята. Если тебе надо ехать, поезжай, и не волнуйся за меня. Бабушка будет мне готовить, а я буду стараться еще больше, чем при тебе, чтобы ты не волновалась. Я поступлю, вот увидишь.
Слова дочери окончательно привели Наташу в чувство, и она сказала, что теперь видит, какая у нее действительно уже взрослая и очень умная дочь. Наташе невыносимо хотелось быть рядом с ней и никуда не ехать, а ходить на работу в свой коллектив, где ей всегда было интересно находиться, ездить к сыну в лагерь на выходные, общаться со свекровью... Жить полной интересной жизнью. Она только сейчас по-настоящему поняла, что все время находилась в плену чужих проблем, пороков, а себя совсем растеряла. И теперь опять она должна, что-то понять, принять, разобраться. Вспомнила, как не спала ночами, находясь у постели сына, а утром мчалась с ним по врачам, а потом к массажистам, которые восстанавливали ему позвоночник и пытались вернуть двигательные функции рук и ног. А однажды ее предупредили, что он, возможно, никогда не сможет полноценно двигать руками. Наташа эту страшную боль переносила в своем сердце одна - никому об этом не рассказывала, чтобы не сломили ее волю, которую и так, собирала по крупицам. Вадим тогда менял работу за работой. И она чувствовала, что вместе с любовью и состраданием к сыну, в нем иногда проявлялось недоверие к врачам: он не верил, что они могут помочь его сыну так, как этого хотела и добивалась Наташа. Никто не видел, как она плакала тайком в ванной под шум воды и молила бога, чтобы он помог сыну и Вадиму. Он тогда постоянно, в трудное для семьи время, находился в затяжной депрессии. То ему, кто-то что-то не так сказал, то он, кому-то что-то не так ответил. И она, как могла, пыталась его поддержать, забросив собственный проект, брала на дом работу с эскизами. Забросила подготовку своей коллекции, хотя документы уже были готовы для поездки во Францию. Но зато теперь… когда у него все наладилось с работой... Перешагнул через нее, как... через половую тряпку... Оказывается, с сестрой шефа... И что же? Теперь она потребовалась ему снова. Протест, нежелание больше мириться с чем-то оскорбительным для ее понятия, разрывали душу в клочья.
«Не хочу!
Не могу!
Не поеду!»
Утром Наташа позвонила Владлену и сказала, что готова ехать, но у нее проблема; просрочен загранпаспорт, на что Владлен ответил, что это решаемо. После минутной паузы сказал, что через час к ним заедет его водитель за паспортом и фотографиями. Наташа быстро сбегала в срочную фотографию, благо она находилась почти рядом с их домом. Вечером позвонил Владлен и сообщил, что вылетает завтра утром. Паспорт и билеты будут у водителя, который заедет за ней. Наташа спросила, сколько она должна отдать денег за билеты, в ответ он попросил не волноваться, сказав, что Виктор ей передаст тысячу долларов на первое время.
– Когда поправится Вадим, разберемся. «Разберемся, - с тревогой подумала Наташа, - а из чего мы будем отдавать?! Как же быть с университетом, да и вообще?!»
В голове была сплошная неразбериха, тревога и... неизвестность. Но сейчас надо было все как следует разложить по своим местам. Через час должна будет приехать мама Вадима, а пока Наташа решила на несколько минут сбегать к Ларисе, чтобы попросить ее помочь Виктории, если возникнут какие-нибудь проблемы в школе. Наташа была уверена, что Лариса отнесется к ее просьбе с ответственностью и будет заботиться не хуже матери.
2006г.
Audio - сопровождения произведений
вы можете услышать на Fabulae.ru
автор - sherillanna
http://fabulae.ru/autors_b.php?id=8448
сайт novlit - Эхо наших поступков
samlib - sherillanna