Уходить из жизни надо красиво... комфортно, что ли...
Старость - это когда беспокоят не плохие сны,
а плохая действительность.
Фаина Раневская.
С самого детства атмосфера в семье Владлена и Майи, напоминала деревенскую идиллию. Дом буквально был пронизан ароматом виноградных ростков, запахом книг, являя собой, усадебную жизнь. Не хватало только свирелей и пастушков с миленькими пастушками. Правда, эти ассоциации для него, стали очевидными, только по прошествии лет. По мере накопления интеллектуального и жизненного багажа, так сказать, а он у него был довольно весомый. Сколько себя помнит, у них в доме, на разнообразных полочках, подставочках, в вазончиках, кувшинчиках, росли, вовсю расцветали и только зарождались всякие росточки, завязи... Все то, что имело отношение к винограду. А уж о балконах - их целых три, нечего было и говорить... Там все цвело буйным цветом. Родители были энологами, и экспертами – дегустаторами. «Всемирно учёные старички», как их любовно называли друзья.
Герман Антонович обладал внушительной колоритной внешностью: высокий, с гордо посаженной головой, прямой осанкой и пружинящими ногами. Только у больших людей может сочетаться естественная простота, с безмерной значительностью. Такие лица, как мне кажется, у старых мудрых крестьян, живущих далеко от города. Во время разговора в нем не возникало никогда напряжения, лишь простота и внутренняя мощная сила. Энергия духа струилась из трепетных ноздрей, как у необузданного мустанга.
Мать же, напротив, очень маленькая, хрупкая, в непременной шляпке. Анастасия Георгиевна, так звали маму Владлена и Майи, с не наигранной внимательностью слушала мужа, окутывая весь его облик, нескрываемым обожанием. Надо сказать, что была бо-оль-шим дипломатом. Как никто, умела сглаживать конфликты, добиваясь положительных результатов без борьбы, вопреки всему.
Родители тесно сотрудничали с виноделами из многих стран: Франции, Италии, Германии, Японии, а уж о Грузии, Краснодарском крае, и говорить не приходится - там был их второй дом. Работали без устали, и, даже ночами. Что-то постоянно прививали, обрезали, проводили всевозможные опыты... В процессе упоительного творчества, а иначе их работу назвать было невозможно, они всегда трогательно, и по-детски запальчиво, спорили. Владлен и Майя до сих пор вспоминают, как к ним в дом часто приезжали коллеги родителей из Франции, Германии, и они, подолгу жили в долине реки Луары, где были сосредоточены лучшие дегустационные залы.
Эта, знаменитая на весь мир местность, имеет большую историю выращивания винограда и производства вина. Однажды родители взяли его и сестру с собой, и там они жили почти полгода. С тех пор Владлен никогда не забывал этих прекрасных мест. И уже тогда, в раннем возрасте, задавался вопросами и не мог понять, чем же мы хуже? Почему у нас такая грязная, неблагоустроенная страна? Это случай он вспоминал не один раз, как всех тогда поразила Майя... Ей было всего пять лет. Перед самым отъездом из Франции, родители повезли их в Диснейленд, и, когда отец сказал, что надо поторопиться, а то можем опоздать на самолет, Майя огорченно воскликнула: «Что, мы уже уезжаем домой? Ой, опять эти грязные собаки!» И это-то в Питере! А что уж говорить о провинции!
Но родители были патриотами, а потому даже не мыслили о том, чтобы когда-нибудь уехать из СССР навсегда, хотя, к ним уже давно поступали интересные, для профессионального развития, предложения. Отец часто любил тогда повторять, искренне веруя в праведность своих слов: «Справедливо только одно: можно и надо надеяться, что нет другой, более прекрасной земли. В этом слове и мудрость, и радость, а в этой стране покой, отчаяние, гроза, вечер и холодный свет молодого месяца. В ней даже страдание имеет свою привлекательность. И вопреки всему – это, безусловно, волнующе прекрасная страна! Как только вот найти к ней путь? Как научиться её понимать и принимать такой, какой её нам предлагают люди, далекие от понятия Родина?»
Нотки горечи и смирения… пока еще только нотки, все более явственно проскальзывали в беседах, которые всё чаще и чаще стали происходить между ними... Будто он чувствовал, что может не успеть, сказать самое важное сыну. Герман Антонович очень любил детей и верил в их успехи.
– Всю жизнь хотел творить в своей стране. Я не родился попугаем, чтобы петь с чужого голоса...
Тут отец перехватил устремленный взгляд сына, его потемневших от любопытства и удивления глаз, указывая пальцем, продолжил...
– Ты должен помнить, сын, что каждый имеет право искать свою тропинку в этих джунглях, запомни!
Но, вскоре случилась перестройка и джинна пресловутой демократии выпустили из бутылки, не научив, как надо разумно пользоваться предоставленной свободой, и люди средней интеллигентной прослойки на переломе эпох, потеряли точку опоры. Началась дичайшая, по своей сути, борьба с виноградниками: их варварски вырубали - нашли виновников массового алкоголизма.
Герман Антонович положил немало сил, чтобы не допустить акта человеческого невежества, но все было тщетно... Его покинули силы и вера в то, что Россия когда-нибудь станет мудрее. Отец тогда погрузился в глубокую задумчивость, с горечью вспоминал потом Владлен. Как-то особенно в этот период, видимо, почувствовал приближение старости. Но так, как он понимал ЕЁ, эту свою старость, то не заметил сейчас никаких предпосылок к тому, чтобы спокойно готовиться к своей новой, весьма достойной роли. Старость, как он всегда говорил, должна была бы быть не только почтенной, но и комфортабельной. Он всё больше начинал ценить покой, а значит, удобства. Удобным должно быть кресло, дом, занимаемая должность, страна, в которой живешь... Прошлое, настоящее, будущее. Из прошлого кое с чем надо расстаться. Хорошее, что есть в настоящем - беречь, а о будущем - позаботиться, опираясь на явные достижения прошлого.
Перед ним вдруг с полной очевидностью предстала картина того, как они жили раньше… Прибалтика, которую они с матерью просто обожали, отличалась от нас и культурой быта, и, почти вызывающей чистоплотностью. Но вместо того, чтобы наладить у себя в стране сносную жизнь на их примере, для чего следовало бы, конечно же, строго спрашивать с тех, чьё равнодушие, чванство и злоупотребление властью подрывают и без того сломленную веру людей хоть в мало-мальски приемлемое человеческое существование, нет, чтобы взять пример с братьев наших, и умыться как следует, навести порядок в своём доме, мы, как всегда, покрыли их привычным гонором и, ничем не обоснованной амбициозностью, безапелляционно считая, что раз всех спасли во время войны, то имеем право ходить сами с не подтёртыми носами, не научившись достойно жить, укрепляя рубежи побед…
«Мы, русские, идём в свою судьбу
Как парусник в огонь небес уходит.
Мы умирать умеем, но не жить.
Спасённый нами мир –
Нас ненавидит».
Все планы отца, связанные с будущим, были не столько честолюбивыми, сколько рассудительными: единственный сын - ему отведено главное место в этих планах. Герман Антонович видел в нём опору своей старости, которая, как он понимал, из почтенной, должна когда-нибудь превратиться в немощную. И в этих планах не было ничего общего с эгоизмом.
«Ни разу в жизни серьёзно не болел. Почему же за этот год так озабочен и печален?!» — с горечью думал Владлен о своем отце.
Из целого ряда фактов, возможен только один. Невесёлый этот вывод для человека, увидевшего, как бесповоротно отдаляется тот идеал страны, на которую он молился. Все эти выводы, а также гибель виноградников, разрыв с республиками, в которых у них жила масса друзей – все это подкосило его здоровье: случилось два инфаркта. Родители ушли друг за другом: мать прожила без своего кумира… всего год – съела тоска. Владлен на всю жизнь запомнил разговор с отцом незадолго до его смерти. Он, в то время, вместе со своими единомышленниками, днями и ночами корпел над ценными и нужным для народа прибором, получая за работу постыдные копеечки. И это, несмотря на то, что их изобретение получило горячую поддержку иностранных коллег во всем мире. Уже тогда чувство неудовлетворённости начинало глодать талантливого и предприимчивого Владлена. Хотелось поделиться своими мыслями с отцом, но… опасался его несогласия с отъездом в другую страну. Владлен все больше не хотел, и не мог мириться с действительностью, как вдруг отец, который всегда призывал их любить и поддерживать свою Родину, перед самой смертью разразился монологом, наполненным страстью, неподдельной горечью! Его слова буквально всколыхнули в душе сына все чувства, копившиеся, но не находившие выхода. Отец говорил горячо, долго и надломлено, торопясь выразить словами все, о чём диктовало подсознание. Просил сына обещать, что внуки будут жить в другой стране, которая не имеет такого неуважения к собственным людям, как Россия. Гордый человек, поставленный на колени страной, поражал аргументами. Говорил тихо, анализируя, и, как бы заново для себя, открывая прописные истины. Владлену никогда и в голову не приходило, что ещё что-то, кроме виноградников, замечал отец. Нет, он любил свою страну! Но она ему не отвечала взаимностью!
– «И нет печальнее истории в природе, чем правда о России, и её народе, да простит меня Шекспир. Не приветствуют у нас талантливых, полезных для процветания страны людей. Не приветствуют! А почему?! Хорошо, если ты, будучи интеллигентным, образованным человеком, сумел, то ли чудом, то ли ещё каким способом, попасть в струю нашей рыночной экономики. Например, твоё изобретение нашло применение и в этой сумбурной жизни, тогда, глядишь, и ты можешь стать мелким, а то и, крупным предпринимателем. И уж, вообще, сумасшедшее везение ждёт тех, кто волею его Величества случая оказался причастным к природным богатствам. Помните? – «Что ежели, сестрица, при красоте такой и петь ты мастерица, ведь ты у нас была б царь-птица?» Но не всякое лыко в строку. Ну а, в противном случае, у мусорного ящика можно встретить бывшего изобретателя и конструктора двигателя для подводной лодки.
Эхо перестройки... Когда-то они читали лекции по этому вопросу за рубежом, и удивляли оригинальностью мышления забугорных учёных, но в России решили этот завод закрыть, и... … … А люди? …люди… Одного уже видели у того самого мусорного ящика, а другие - кто где... Завари-и-или кашу, а расхлёбывать? Кому? Им? Как собаке «здрасте» нужно.
Жизнь, отдых, и обучение отпрысков - эти «новые русские» видят только там, где уже сосредоточено основное население, растаскивающих, и уже растащивших несметные богатства… наши с вами, но и бесхозные одновременно. Как же? Нашим «слугам», стоящим у кормила, которых мы сами же себе и выбираем, недосуг осваивать эти богатства для нашего с вами процветания. Винтика не хватает.
Это ведь надо отвлекаться от создания собственного благополучия. Их, «наших слуг», выбирают всего на четыре года, и за этот коротенький промежуток времени, надо та-а-а-ак много успеть: и запастись тылами для собственного отхода, и обустроить своих детей.(Но не наших же!) Помочь родственникам, приХватизировать все оставшиеся предприятия: жёнам, любовницам по оскорбительно низким ценам. Опять же, для нас оскорбительным, а ИМ, им ничего.
Бедные!
Да их следует пожалеть!
Всего четыре года, а сколько дел!
А там, смотришь, уже на пятки наступают следующие «слуги», и, можно только мечтать, чтобы они оказались безродными да бездетными…
Да-а-а!
Этот чёрный юмор стал основой нашей жизни.
Он преследует нас всюду, где видим достойную человека жизнь, но не у НАС.
И стыдно, и больно, когда интересуются иностранные друзья, искренне не понимая, почему у нас так грязно?
Япония!
Маленькая Япония!
Да у них там никому и в голову не придёт плюнуть в доме, или там, где играют дети.
А дети! Как марципаны: весёлые, живые цветнички, радующие глаза и сердце...»
Трудно было устоять перед аргументами этого мудрого человека, который умирал со страшной правдой, увиденной им, и пустотой, а ведь как же он красиво жил! Где та Страна, где счастливы дети и старики?!
«Кто-то сказал, что родиться и жить в России, значит, искупить грехи всех прошлых жизней», - отец говорил, а у самого перехватывало горло, от подступающих слёз. – Ну, не потешно ли?! Турция, Китай стали у нас законодателями моды! Сами - то процветают за счёт торговли, опять-таки, с нами: возводят новые города, аэропорты буквально на глазах, а мы хиреем и хиреем себе на здоровье. Наши женщины - самые красивые в мире! Их превратила любимая Родина во вьючных буйволов, сделав мужей неспособными содержать семью, а уж тем более тех, кому стукнуло пятьдесят! Но, правда, благодаря этому печальному факту: матери сумели хоть дать еду и образование своим детям, а так же, поддержать мужей, но потеряв при этом их уважение к себе. Стра-а-шная цена!
Самое ужасное - это то, что наши люди с интеллектом, соответствующим образованием, имеющие что сказать - ушли глубоко в тень.
Да, что там в тень!
В небытие!
Но зато повылезали, как дождевые черви, все те, кто не гнушался никакими средствами для достижения материальных высот, грея свои ручонки. Ты ведь понимаешь, сын, о ком я, и о чём? Нам с вами только остаётся быть сторонними наблюдателями, видя, как идеологически, без всяких атомных бомб, разрушают, деморализуют великий русский народ, то есть, нас с вами!
Без сучка, без задоринки разделывают под орех.
Ну а разве это не так?
Одно телевидение, чего стоит! Его, как наркотик, подсунули, чтоб отвлечь от разных там размышлений и инакомыслия, полностью очистив от отрезвляющей симфонической музыки, разговоров о настоящих, достойных людях, их достижениях, и культуры слова, взгляда... Не дай бог, очнёмся!
Да что же это за страна такая!
Не было бы так грустно, если бы не было так смешно, когда отдельные лица, не имеющие для этого, ну, ни малейшего основания, кроме наличия денег – одному только богу известно, как и где заработанных, насаждают нам свою низменную культуру.
Ну, в самом деле!
Вчерашние, сопливые мальчишки, ещё недавно наводившие ужас на мирных людей во дворах, на старушек и бездомных собак, кем заплёваны все подъезды, а размером обуви помечены стены наших домов, заметь, чем выше на стене след, тем ниже интеллект этих…новоиспеченных бизнесменов, сейчас эти ме-е-лкие душонки - предприниматели. Отдалённо знакомые с мало-мальским образованием, новоявленные «господа» - владельцы сети автостоянок, ночных клубов, казино, всевозможных «очагов культуры», без зазрения всякой совести оттяпывают у наших детей и стариков те, небольшие сантиметры озеленённых уголков для игр и отдыха, которые ещё остались.
А как же!
Аппетит-то приходит во время еды!
Например, на стоянки машины уже не вмещаются, а деньги нужны всё больше и больше – на газоны!
На газоны, господа!
Это они «господа».
Ату! Ату их! - это в смысле нас с вами.
Не правда ли, до боли знакомая картина?
Всевозможные: ПарЫжи, ВЭнЭции, ВЭрсали, ну, прямо-таки Нью-Васюки на помойках...»
Не-е-т, не ошибается ваш покорный слуга в правописании!
Именно такими оборотами, подчёркивал горечь, исходящую из самой глубины души, этот благородный человек. Это была почти предсмертная исповедь, но разве так должен был умирать красивый, большой человек, украшающий собой Родину…
– «И вот в этих вертепах безвкусия, безнравственности и пошлости, беснуется основная масса населения, воспитывающая своих отпрысков в том же стиле. Как тут не вспомнить Верещагина: «За Державу обидно! Господа!»
Неужели не противно управлять населением, которое вы же, и растоптали, лишили последнего их богатства – достоинства?!
Унизили родителей в глазах детей, оставив без работы, культуры.
Население, которому минуло пятьдесят лет, полностью вычеркнуто из списков живых.
Но ведь им же ещё продолжать воспитывать будущее поколение!
Так, кого же они могут воспитать?!
И что самое отвратительное: строить казино, супермаркеты как ТАМ, за бугром, научились, а вот взять пример из-за того же бугра, как надо заботиться о детях, нашем будущем капитале, и не подумали. Торговые комплексы растут как грибы по всей стране, один величавее другого. Очаги разврата, казино – сверкают вызывающе на фоне серых бедненьких школ, детских садиков. Отобрали детские клубы, а вместо них поставили игровые автоматы, обогащающие этих выродков, и уничтожающие наших подростков. Помню показывали однажды по телевидению, как во Владивостоке праздновали международный день детей… На площади, по распоряжению, еще незаключенного под стражу мэра, (Владивосток, славен мэрами в наручниках), так вот там, кормили детишек бесплатным мороженым, а в это время… А-ме-ри-кан-ски-е моряки, зашедшие в город с дружеским визитом, развлекали детей в обшарпанном детском доме.
Так вот они, взволнованно рассказывали о том, что принесли с собой особенные краски, чтобы расписать ободранные подпорные стены возле детского дома, но, к сожалению, им помешал дождь. У них, оказывается, это принято: посещать детские дома, и помогать чистить то, что загадили МЫ. Когда показали окрестности этого, мягко говоря, детского «дворца», то цинизм с бесплатным мороженым, стал ещё очевиднее и беспощаднее.
Самые грязные, не оборудованные, безрадостные учреждения в нашей стране - у детей.
Какие личности могут выйти из таковых?!
Только такие же безрадостные.
И стремление у них будет одно: вырваться из этой жизни, страны, заработать любыми средствами, продаться…
Туда...
Особенно нашим девочкам: отдаться, кому попало, но не созидать на благо Родины, оттолкнувшей их. Родина, правда, сама скорбит по этому поводу.
Но вот «слуги», выбранные, нами же с вами, управляющие нашей Отчизной, вряд ли беспокоят себя подобными размышлениями. Их-то отпрыски, вон, во всевозможных элитных учреждениях, которые, если конечно, они не за бугром: зияют нелепыми, вызывающими оазисами среди общей помойки, какую являет сейчас собой наша Родина.
А нам от жилетки рукава.
Как ни крути, ни верти – нет, и не может быть государства там, где унижены дети и старики.
«Ну, и зачем, скажите, пожалуйста, жить в этой стране, творить на благо её народа, когда есть другие, где все нравственные принципы уже работают многие лета?!» – вот так думают ОНИ.
Туда-то и направляют свои лыжи новоявленные «господа»!
Благо деньжат, аки лыка, понадрали с этой многострадальной России.
Руки бы поотрезАть за расхищение России, но я уже стар...
Да уж, думаю, у нас, если начать руки отрезать, так тут до черта инвалидов будет.
Себе дороже, - с горечью говорил отец. – Помнишь, как у Жванецкого: «Наделал?! Не стой сам во всем этом… оставь Их дышать… а сам… уйди».
Вот и уезжают, оставляя нас во всем этом… что понаделали. Обещай мне сын, что мои внуки будут жить в стране, которая не поворачивается спиной к народу».
Справедливости ради скажу, что Владлен сумел сделать себя преуспевающим человеком, благодаря своему интеллекту и творческому потенциалу. Создал своё изобретение применимым в нынешних условиях, но опять-таки ЕГО, этот прибор, оценили ТАМ, у НИХ, где и так до черта всего, а НАМ не в коня корм.
К слову – выстоял.
Не согнулся, но и не украл, что весьма важно для того, чтобы его не ставить на одну линейку с этими…, которые только кулаками, да вороватыми ручонками. Ещё более обидно, что наши талантливые люди, но не «бойцы», правда, покидают нас с вами и радуют своими успехами ТЕХ, кто и так живёт как человек. Кому нужен Шемякин труд? Устают дарить талант ТЕМ, кто по нему равнодушием топчется. Вот для таких людей, наверное, слова Омара Хайяма звучат как сигналы к действию:
«Чем, на общее счастье, силы терять, лучше счастье кому-нибудь ближнему дать!»
Вот так приблизительно думая, Владлен и решил действовать.
Владлен, Майя, Вадим
Уже все давно были подготовлены все документы для подписания контракта с французскими компаньонами. Оставалось только подготовить надёжного человека, которому можно было бы доверить их филиал во Франции. Это должен быть глубоко порядочный человек и, в то же время, свой в доску. Вадим сразу привлёк внимание, придя к ним работать: «По облику очень мягкий, деликатный, но это только с виду», – подумал Владлен, однажды став свидетелем его диалога с самым несговорчивым заказчиком.
Результат был положительным для обеих сторон. С тех пор все сложные переговоры стали передавать только в его руки. И, вообще, голова Вадима была просто компьютер, начиненный преимущественно дельными мыслями. Однажды Владлен вскользь упомянул при сестре о своих проблемах в связи с кандидатурой исполнительного директора филиала, как Майя моментально сообразила, какая удача ей идёт прямо в руки. Как бы, между прочим, сказала, что, почему бы ни послать Вадима, тем более, и ей надо ехать туда по своим туристическим делам. Ведь будет нужен переводчик и, вообще, она очень хорошо ориентируется во Франции.
Владлен некоторое время находился в замешательстве, но потом был сражён дельной мыслью, высказанной Майей. «Ну, конечно же, Вадим! И, разумеется, вместе с Майей!
Обработка Вадима началась двусторонней атакой: Владлен на работе, Майя-дома.
К предложению шефа ехать во Францию в должности исполнительного директора филиала, Вадим отнёсся, как и следовало ожидать в этой ситуации, с удивлением. Только недавно ему предложили руководить отделом здесь... «А язык? А менталитет? - но у Владлена был уже заготовлен ответ:
«Майя!
Майя!
Майя!
Поможет!
Переведёт!
Поддержит!»
«А-а! Ну, вот сейчас встало на свои места!» – теперь Вадиму стало ясно, чем было продиктовано вчерашнее поведение любовницы.
Она вдруг начала мечтать вслух, как у них все замечательно складывается... Правда, не совсем было понятно, что и где складывается, но ему быстренько поцелуем закрыли рот. Вырвавшись на время из плена, все-таки робко спросил, что она имеет в виду?! Майя стала непривычно серьёзной и решительной:
– Вадим! Так продолжаться больше не может. Я думаю, что и сам это понимаешь. Нам очень хорошо вместе. Да, у тебя есть дети, но мы им будем помогать. В конце концов, не ты первый, не ты последний. Мы должны быть вместе, тем более, что сама судьба венчает нас, а удача просто просится в руки. У Вадима сильно зашумело в голове. Резко встряхнув, чтобы избавиться от навязчивого шума, попытался закурить, но поломал единственную сигарету... С досадой пошёл на кухню: «А хотел ли он, что-нибудь изменить в их отношениях? – голову уже давно назойливо сверлила одна - единственная мысль. – Откажешься, потеряешь все... А что, собственно, все?» – вдруг так подленько, вылезла из своего убежища поговорка о том, что бесплатный сыр бывает только в мы-ше-лов-ке.
Он с ужасом представил, как скажет об этом Наташе!
«Почему Наташе, а не Майе ответит отказом?» – мелькнула здравая мысль.
Но теперь, после разговора с шефом, понимал, что именно этого–то, и не сможет сделать, почувствовав, что совершенно не хочет ни о чём думать, а просто идти и идти долго, долго… в никуда… … …
Майя любезно разрешила подумать до утра, а завтра, дескать, они решат, как им жить дальше, и где. Особенно слово «где», она подчеркнула многозначительной интонацией. Вадим машинально поцеловал Майю и быстро вышел. Предприимчивая девушка не стала его задерживать, так как понимала, что ему есть над чем подумать. Надо сказать, что эта черта: не давить и не прессинговать, не ставила её на один уровень со стервами, добивающимися своего, любыми мыслимыми и немыслимыми средствами. Знала, что если он не согласится с предложением, то она больше не скажет ни слова, но и встречаться с ним не будет. Майя себя уважала. Будучи от природы неплохим психологом, не сомневалась в положительном результате.
«Результат» пришёл на следующий день вечером, и попросил помочь ему сообщить об этом жене, но Майя отказалась, ласково поцеловав «положительный результат», сказала, что этот вопрос он должен решать только сам, и была совершенно права. Вадим ничего не мог придумать достойного для объяснения, а Владлен просил срочно выехать во Францию. Он должен был поторопить с подготовкой офиса, проверить документацию, и немного пощупать своих французских коллег, чтобы понять степень их компетентности. Босс был уверен, что в этом-то и должен преуспеть Вадим, отличающийся от всех осведомлённостью, помноженной на въедливость. Он не станет там играть в бирюльки. Майя вылетает первой, чтобы подготовить все необходимое для начала их деятельности.
У Вадима не хватило духа объясниться дома, и он решил, что объяснится, вернувшись из командировки, когда уже привыкнет к мысли, что они с Наташей расстаются. Записку, приготовленную для неё, решил не оставлять… Уехал в командировку, малодушно, и чудовищно обманув, собиравшуюся на празднование их годовщины встречи - любимую жену, мать его детей.
Так же… себя, Майю и Владлена, но об этом он ещё не догадывался...
Audio - сопровождения произведений
вы можете услышать на Fabulae.ru
автор - sherillanna
http://fabulae.ru/autors_b.php?id=8448