Глава 35
Москва конец мая 2006г.
Гаяне шла в магазин спортивной одежды и уже почти дошла до магазина, но остановилась. Одной заходить в магазин и разговаривать с продавцами о покупке мотоциклетного костюма, было как-то не то, немного неудобно. А вот с подругой Светкой Волковой это совсем другое дело. Не то чтобы ей нужно посоветоваться со Светкой, потому что она городская и москвичка и она лучше знает, как надо разговаривать с продавцами. Просто вдвоём веселее. Светка так удивится тому, что у неё столько много денег, классно. Она направилась домой к Светке. Однако на сигнал домофона никто не отзывался. Гаяне послала вызов своей подружке со своего мобильного телефона, но вызов не принимался. Видимо Светка свой телефон забыла дома, так уже было не раз. Пришлось идти в магазин одной.
Но опять немного не дойдя до магазина, она остановилась и задумалась. Причиной раздумий на пути к мечте стало то, что она вдруг вспомнила о шарфе, который остался в автомобиле милиционера Димы. Когда она выходила из милиции, то из-за того дяди начальника Валентина Сергеевича, который на неё кричал ну за тот пистолет, она забыла сказать Диме, чтобы он отдал её шарф. Вообще-то она этот шарф не забыла в машине, а оставила, рассчитывая, что Дима подвезёт её домой на своей машине. Их же с мамой прошлой ночью подвезли на милицейской машине. Но правда подвезли не близко к их дому, потому что у тех милиционеров, было много работы, и вообще их с мамой подвезли потому что было поздно. Но всё равно в благодарность за её помощь, когда она забирала бы свой шарф из машины, Дима мог предложить ей отвезти её домой, а она может согласилась бы. Ну а теперь из-за скандала наверно не предложит, но шарф надо забрать. Но может потом забрать шарф, а когда потом, надо сейчас забрать.
Вдруг перед ней предстал образ её мечты: она вся в белой мотоциклетной одежде и ещё на ней тот светлый шарф, вот это да-а. Она едет, ну там с мотоциклистом, а шарф так развивается, ну не по сторонам, как на Диму, из-за чего они врезались в ту машину, а красиво назад, вообще супер классно. Гаяне направилась в дом милиции, который называется отделом милиции, ну там так написано.
Вернувшись к отделу, она подошла к автомобилю Димы. С большим сожалением Гаяне смотрела на поврежденное место автомобиля. Она очень сокрушалась, что так получилось. Такая красивая, классная машинка – жалко. Но если бы не эта авария, то и преступника они с Димой не задержали бы. Эта мысль сглаживала досаду. Ну а вообще ей было хорошо, и переживание за немного испорченную красивую машинку никак не могло ухудшить её настроение. Когда она думала о том, сколько у неё теперь много денег, у неё перехватывало дыхание, как на большой карусели. Раз за разом она представляла, как с упругим рулончиком в руках серьезно, как богатая и взрослая, будет заказывать белый кожаный костюм со шлемом и кроссовками, как потом оденется в него и будет гулять, кататься на мотоцикле с Глебом на глазах Вики и других своих одноклассников. Ну а как сделать так, чтобы они увидели её в крутом костюме, она придумает. Нужно деньги посчитать, их столько много, классно. Однако по непонятной причине она откладывала этот приятный процесс.
Да, теперь, она была близко с такой, как казалось, очень далекой мечтой. Этих денег наверно должно хватить на полный комплект того мотоциклетного костюма. А если этих денег не хватит, то ничего, через месяц дядя Ахмед даст ей ещё денег, он каждый месяц тем бандитам деньги давал. Теперь она его крыша, и она, а не те плохие бандиты, будет получать деньги. Из-за страха сесть в тюрьму, они побоятся даже заходить в кафе. Они тогда уходили, и она им крикнула, чтобы они больше не приходили в кафе, а то их в тюрьму посадят, а они совсем ничего не сказали, ну там не грубили. Да они сильно напугались. Она сделала хорошее дело и хорошим людям: дяде Ахмеду и ей, теперь хорошо. Те бандиты плохо себя вели. Они не уважали дядю Ахмеда, оскорбляли его, угрожали. Вот наглые какие: деньги от дяди Ахмеда получали и ещё не уважали его. Они вообще должны ему спасибо говорить и вообще сильно благодарить с большим уважением. Правда она тоже, когда деньги брала у дяди Ахмеда, то не поблагодарила его. Но она ведь спешила: там на улице её ждал милиционер Дима. А в следующий раз она обязательно поблагодарит дядю Ахмеда, конечно поблагодарит.
Так что ничего бандитам вообще деньги давать таким плохим и не благодарным. А она хорошая девочка и уважает дядю Ахмеда и очень благодарна ему за его угощения. Может даже и денег с него будет меньше брать. Дядя Ахмед и его жена тётя Фатима, рассказывали, что их дочь вышла замуж и теперь живет с мужем в Турции. У них есть маленький сын, и они собираются привезти его в Москву, где он будет учиться и жить. Нужно будет помогать деньгами. И то, что с дяди Ахмеда она будет брать меньше денег, этим она очень поможет ему. Это будет хорошей благодарностью с её стороны, и дядя Ахмед это конечно оценит.
«Да, - довольная сама собой мечтательно думала Гаяне о себе и своей жизни в свете новых перспектив - Москва большой, красивый, крутой город. Здесь такие большие возможности, да-а. Можно столько денег получить, о-о. Надо быть умной и смелой, вот как я, и тогда можно и тот мотоциклетный костюм, и другие красивые вещи купить. Все-таки здорово я всё это сделала, классно получилось. Сама всё придумала, и сама всё сделала. Так долго думала, как деньги получить, и вот, молодец, придумала. Другие, которые не такие умные и крутые, как я, у них такой удачи не будет. Вот теперь и ей будут все завидовать. Вика Повалева так бы не смогла: она вообще тупая. А хорошо, что мы переехали в Москву. Теперь такая клёвая, красивая, хорошая жизнь будет. Да, здорово, классно».
Всё же ещё одно обстоятельство её также немного расстраивало, и она задумалась, вспоминая прошедшее событие. В милиции её неправильно поняли, и отношения с милицией по этой причине испортились, поэтому она не заходит в этот милицейский дом, а ждёт Диму, когда тот появится. Эх, жалко. Но она ведь не собиралась стрелять в того преступника, которого они с Димой поймали, и он потом сидел в клетке. Что она глупая что ли, стрелять в него. Она ведь не убийца, а наоборот хорошая девочка. Надо было просто напугать его, чтобы он испугался и не убегал от милиции, и не мстил ей потом. И еще, чтобы он не думал, что может оскорблять её: она не такая, чтобы позволять это. А как его еще можно запугать? Вон, какой он здоровый и сильный. Его только пистолетом и можно напугать. Как он испугался, когда она крикнула, чтобы Дима стрелял в него, сразу убегать перестал. Потом он опять разбаловался, стал оскорблять её, угрожать. Сам в милиции в клетке находится, его судить и наказывать будут, а вместо того чтобы хорошо себя вести, чтобы его меньше наказали, он такое позволяет себе. Она помогла милиции, и он и те, что в той клетке были, должны с уважением к ней относиться, а они так плохо, нагло вели себя по отношению к ней, а это неправильно. Она ведь могла попросить того начальника, чтобы их наказали строже за их плохое поведение. И вообще, что это такое: сидят в милиции в клетке, все на них, несмотря на то, что они взрослые, могут и пальцем показывать и даже дразнить их за то, что они сделали. А они при этом должны глаза опустить и вести себя послушно, чтобы показывать, что они поняли свою вину и больше так не будут. Да в школе больше порядка, чем в этой милиции. Там, в школе, если кто-то из учеников баловался или что-то плохое сделал, и учителя узнали об этом, его ругают, а ученик ведет себя послушно и своим видом показывает, что он больше так не будет и теперь очень послушный, и хороший. А в этой милиции позволяют всякие безобразия и хулиганство и никакого воспитания.
Все-таки она права, права полностью. Тот опасный преступник именно ей угрожал, и её это касается, и она правильно поступила. Она ведь с милицией против тех преступников, и милиция наоборот должна была поддержать её. Тому начальнику, который кричал на неё из-за пистолета, ему конечно всё равно: преступник ведь не ему угрожал, а ей. А ведь у неё нет оружия как у милиции, чтобы защищаться. А тот преступник вначале не боялся пистолета, а потом всё равно забоялся. Может не нужно было говорить, чтобы он и другие ну там ложились, вставали, сидели? Может это немного слишком? Но откуда ей знать, как надо правильно запугивать преступников, чтобы они боялись и потом не делали плохого и опасного другим людям. Она что каждый день этим занимается – нет, в гимназии этому то же не учат, и пистолет она первый раз в жизни в руки взяла. Да пистолет классный, железный, тяжелый, настоящий, а не игрушечный. А эта штучка на нём такая классная, такая тугая, да-а. Вот бы такой пистолет у неё был, тогда бы … Но такое оружие можно только милиции, там, военным и тем, которые деньги охраняют.
«А вообще для чего милиции оружие? - Задумалась Гаяне, рассуждая сама с собой. - Не только ведь что бы стрелять в преступников. Оружие — это вообще круто, от него такая большая польза. Наставишь на кого-нибудь, и тому страшно становится: он боится, что его убьют, он умрет и его в землю закопают. Вот у дедушки есть ружье с одним стволом. Оно старое, но всё равно оно такое классное, ей это ружьё очень нравится, хотя оно для неё очень большое и тяжелое. Примерно месяцев девять назад, когда они еще жили на старом месте в Кыргызии, мама с папой уехали в район на базар и в магазин, по делам. Бабушка была дома, а дедушка погнал отару овец на дальний выпас. Она и Чингиз остались одни в доме дедушки. Перед тем как уехать родители наказали им сделать работу, очень много нужно было сделать: убраться в доме, всё вымыть, почистить, выбить ковёр; навести порядок во дворе около дома, подмести, собрать мусор, сжечь его и еще такое всё по хозяйству. В общем, много нужно было сделать, чтобы помочь дедушке, он же старый. Чингиз, хитрый такой, наврал, что подвихнул ногу в стремени, когда с лошади слазил, и прям так хромает на ногу, а когда родители уехали, он перестал хромать. Его пожалели и мало сказали ему делать, всёго лишь выбить ковёр, а основную работу ей пришлось делать. Она всё сделала, очень устала. А Чингиз, он даже ту небольшую работу выполнил кое-как, плохо, вынес ковёр несколько раз ударил по нему палкой и занёс. И вообще он такой ленивый этот Чингиз. Развалился на диване, включил музыку на своём магнитофоне и лежит, отдыхает, будто он много работал. Она такая злая была на него. А он лежит такой деловой и еще приказывает ей: принести ему воды, еще говорит так: «Эй, а ну, быстро воды принеси». Будто он главный, а она должна ему подчиняться. В это время она еще уборку в доме не закончила, а он разлегся, слушает музыку и командует. Вообще он наглый этот Чингиз. У неё внутри от злости на него всё аж закипело. Она набрала в кружку воды, подошла и вылила всю воду ему на голову. Чингиз подскочил и сильно крутанул её за ухо. Было очень больно. Ей показалось, что у неё голова лопнет от боли. Она сначала даже испугалась, что этот противный Чингиз оторвал её ухо, и теперь она всегда будет жить без одного уха. Она раза три на него бросалась, чтобы ударить, поцарапать его. Но он на много здоровее и каждый раз сильно отталкивал её. Ей было так больно и обидно, что она с большим трудом сдерживала слезы. Тогда она крикнула ему: «Я тебя застрелю, вот увидишь». Потом поставила стул перед диваном, на котором лежал Чингиз. В другой комнате из ящика с вещами достала тяжелое дедушкино ружьё, принесла и положила его на стул. Потом навела ружьё прямо на него и стала, вслух считать. Чингиз, лежал и делал вид, что не боится, что ему всё равно. Но когда она досчитала до трёх, он быстро, даже очень быстро вскочил с дивана и резво как испуганный баран выскочил из дома. Когда он выбегал из дома, он оступился и упал на каменную дорожку и стесал ладонь. Но все равно быстро поднялся и отбежал от дома, далеко так убежал. Он тогда действительно ногу подвернул, и вернулся не скоро и вообще после этого ещё долго вел себя с нею по-другому, боялся её. Да, оружие это здорово».
Когда Василий Прянов увидел, как та самая девочка вышла из отдела милиции, он завёл автомобиль и, немного подождав, поехал за ней. Девочка долго шла, но вдруг остановилась и пошла в другую сторону. Пройдя не малое расстояние, она подошла к одному жилому дому и несколько минут стояла около подъезда. После опять пошла в ту сторону, куда шла до смены курса. Василию приходилось ехать короткими отрезками на нижних передачах. Мало того, что двигатель нагревался, расход топлива был повышенным. Мысль о расходах угнетала Василия: финансы на исходе, приходится считать каждый рубль. Воска и Бука его растраты не беспокоят. Сколько ещё они будут сидеть на его и так худой шее? Ещё эта девчонка, неугомонная то туда, то обратно, мотается как сдувающийся шарик в непонятные направления, всё никак не находится.
Но девочка, опять направилась обратно к отделу милиции. В конце концов Василий подъехал к отделу и осмотрелся вокруг. Бука ещё не было. Он позвонил Буку и сообщил, что девочка вернулась. Бук сказал, что «Вольво» он скоро возьмёт и подъедет, а ему следует продолжать наблюдение за девочкой. Наблюдатель продолжил послушно выполнять задание. «Вот буду теперь туда-сюда обратно за этой девчонкой мотаться как на привязи. – Досадовал Пряник. – Всё же интересно, а за что Лёньку повязали».
Гаяне, много размышляя о всяком, не упускала из виду вход в отдел милиции. Из этого здания вышли двое взрослых мужчин в синей форме с пагонами. Один по виду намного старше другого. Они сели в крутую машину и куда-то поехали. Эти дяди видимо были по очень важному делу, решила Гаяне, потому что они из самой прокуратуры. Ну она по телевизору видела, что в такой форме были дяди, которые были в одной передаче, эту передачу часто показывают. Это вообще очень большие такие начальники, они даже важнее чем милиция. Интересно, а что они делали, может они как раз приходили, чтобы, ну там поговорить с тем бандитом, которого они с Димой задержали. Интересно, а они знают, что она участвовала в задержании? Ну если только им расскажут про неё. Но тот начальник – Валентин Сергеевич, что кричал на неё из-за пистолета, он может и не рассказать, потому что он сердит на неё. Да жалко. А если бы им сказали, то они-то же бы удивились как этот Валентин Сергеевич: какая смелая девочка, какая молодец. Но вдруг, на улицу вышел тот самый Валентин Сергеевич.
Гаяне спряталась за машину, чтобы он её не увидел. Валентин Сергеевич её не увидел, сел в машину, такую дорогую не русскую, и уехал. Она ещё ждала, ей даже скучно стало, но наконец, из отдела вышел Дима и направился к своему автомобилю. Увидев Гаяне, он остановился, и с интересом осмотрел её: мало ли какие ещё сюрпризы она выкинет. Девчушка действительно оказалась прикольной, даже слишком: это ж надо, окатила водой задержанных, да ещё и, стащив пистолет у Петровича, стала взрослых мужиков гнобить. «А как она меня вслепую использовала. – Вспомнил он не без досады случай в кафе. - Такого никогда не было, просто крутизна в абсолюте, совершенно без тормозов, маленький азиатский тигрёнок, дракончик в платье, как какое-то неуёмное наказание для окружающих. А что дальше она выкинет?».
Гаяне, робко посмотрев на Диму, показала пальцем на переднее пассажирское сиденье кабриолета и так же робко произнесла:
- Там, остался.
Дима, увидев через окно шарфик, лежавший на сиденье, пискнул сигналкой. Он внимательно осмотрел девочку и задумался. Приняв в итоге недолгого размышления какое-то решение, Дима открыл дверцу, взял сложенный шарф и, присев, раскрыл ладонь, в которой был шарфик, приглашая забрать его. Гаяне подошла и взяла шарф. В это время Дима свободной рукой быстро достал из кармана её платья денежный рулончик.
Удивившись, тем не менее, тому, что его догадка подтвердилась, он кратко выразил эмоцию по факту удачного улова:
- О как!
Скориков визуально и на вес оценил достоинство денежного рулончика.
- Да, … совсем не плохо. Это что ж такое, а, юная восточная принцесса? Я думал, что ты действительно хочешь помочь нам, а ты? Решила меня использовать, под крышивание пристроиться и бабло рубишь на халяву? Нехорошо, ой нехорошо.
Гаяне испуганно застыла, не зная, что сказать на это и опасаясь того, что Дима заберёт её деньги. Дима понял, что никакого ответа он не получит, девочка от неожиданности превратилась в хлопающую ресницами маленькую статую. На воспитание времени не было, и он, облегчившись продолжительным выдохом сожаления, положил деньги обратно в её карман. Прощаясь, он твердо наказал ей:
- Верни деньги хозяину кафе. У него и так сейчас проблемы из-за тебя.
Дима быстро сел в свой автомобиль и поехал, оставив Гаяне в полном смятении духа и мыслей.
Девочка недовольно посмотрела вслед и задумалась: «Как это вернуть деньги? С чего это, почему? Эти деньги мне очень нужны для очень нужного дела. Какой он неблагодарный этот Дима. И когда этот Валентин Сергеевич в милиции кричал на меня из-за пистолета, этот Дима промолчал, не сказал ни слова за неё: побоялся своего начальника. Я ему помогла, а он говорит, что я поступила плохо и должна деньги вернуть. Но разве я не заслужила их? Милиции тоже люди деньги дают, ну там из уважения и за защиту. Я всё придумала, всё сделала. Ну конечно, сказала неправду, что видела там, как уходил какой-то дядя с того места и что он был около кафе с друзьями и про этих друзей. Но ведь всё равно убийцу поймали благодаря именно мне. Почему бандиты берут деньги, когда у них и так денег много, а мне нельзя, я же помогла милиции поймать самого убийцу. Так нельзя. Ты помог кому-то, значит тот, кому ты помог должен тебе помочь: ну вот, разрешить брать деньги вместо этих бандитов, они ведь плохие, а я хорошая. У меня никогда столько денег не было, можно же понять и один раз разрешить. Тот богатый дядя он же даст милиции деньги за убийцу его сына, ну может кому-то из милиционеров. И этих денег вообще столько много, три миллиона евро, а не столько сколько мне дал дядя Ахмед. Эти деньги вообще, как гора, а мне достался маленький камушек. Надо всегда помогать тому, кто тебе помог, а то никто помогать не будет».
Гаяне сжала в кармане платья денежный рулон и пошла к магазину спортивной одежды. Ей пришла мысль, что надо поскорее эти деньги потратить, а то вдруг милиция отнимет их у неё. Но это всё равно неправильно: она ведь не украла эти деньги, а дядя Ахмед сам их дал.
Подойдя к магазину спортивной одежды, она вдруг обнаружила, что того манекена на витрине нет. Это было так неожиданно. И почему-то именно сегодня его убрали? Он так долго был на витрине, а сегодня, когда она наконец получила деньги, его взяли и убрали. Её стало беспокоить подозрение, что это неспроста. Появилась какая-то тревожность. Но купить тот мотоциклетный костюм всё же очень хотелось. Она робко зашла в магазин. Её рука крепко держала денежный рулончик в кармане платья. Неуверенно подойдя к женщине-продавцу, она попыталась спросить её о том мотоциклетном костюме: можно купить такой костюм её размера и сколько он стоит? Но деньги в руке были какими-то чужими и уже не предназначались для неё, ей даже показалось, что этому денежному рулончику очень не нравится, что она его сжимает. На вопрос женщины: «Чего тебе девочка?» Гаяне не смогла даже рот открыть: её сердце сковал холод неуверенности, словно она стоит перед дверью, на которой висит табличка со строгой надписью, что сюда входить нельзя. Развернувшись, Гаяне пошла на выход.
На улице она задумалась: куда идти и что делать с деньгами? Пойти с деньгами домой ей представлялось неправильным, будто она принесет в дом, что-то не хорошее. Этот Дима словно заколдовал её своими словами, и теперь она не может тратить такие желанные деньги. Постояв в невесёлом размышлении минуты две, Гаяне медленно пошла к кафе дяди Ахмеда, даже не зная, что ей там делать. Идти не хотелось, но разрешить тот вопрос, который твёрдо встал перед ней, как и что делать с деньгами, можно было, как ей почему-то казалось, именно там.
Кафе оказалось закрытым. Она уже собиралась уходить, но подумав, подошла к большому окну и посмотрела вовнутрь гостевого зала кафе. Оказалось, что дядя Ахмед как раз разговаривает с теми двумя бандитами. Гаяне застыла от испуга. Тот бандит, который всегда говорил, махал руками перед дядей Ахмедом и сейчас что-то ему говорил. А дядя Ахмед объяснялся перед ним, то же махая руками, для убедительности. Вдруг бандит ударил дядю Ахмеда кулаком по лицу и тот упал от удара. Гаяне забежала за угол, и, спрятавшись там, стала ждать, когда бандиты уйдут. Вскоре эти двое вышли и ушли.
Здесь всё было понятно: бандит ругал дядю Ахмеда за те деньги, которые она взяла себе, и ударил его за это. Ей стало очень нехорошо и стыдно: дядя Ахмед всегда был так рад ей, гостеприимен, всегда угощал её, а она так плохо сделала, что дядю Ахмеда даже побили из-за неё. Она теперь не будет заходить к нему в гости, это понятно, но надо ещё и деньги вернуть, как милиционер Дима говорил. А сделать это было так неудобно и тяжело. Убедившись, что бандиты ушли, опустив глаза, девочка, тяжело вздохнув, пошла в кафе, возвращать чужие деньги. Она робко зашла в зал. Дядя Ахмед, приложив стакан с водой к лицу, стоял за стойкой. Он с удивлением посмотрел на неё.
Гаяне, ничего не говоря, положила на стойку рулон с деньгами и молча собралась уходить.
- Гаяне, ты больше не приходи сюда. – Сказал ей дядя Ахмед.
Девочка, виновато опустив голову еще ниже, пошла на выход.
Ахмед с грустью посмотрел ей вслед и покачал головой. Он не испытывал злость к ребёнку. Он запретил ей заходить в гости, потому что опасался её встречи со своими рекетёрами.
Скориков поехал к дому Турова. Набрав номер квартиры Прохора на домофоне, он сообщил о том, что пришёл по просьбе Леонида Турова. Дверь открыл молодой парень. Дима вкратце сообщил о том, что у его соседа проблема и для решения этой проблемы он и пришёл, нужно получить диск, который оставил Туров. Но Прохор в ответ утверждал, что никакого диска Лёнька ему не оставлял, пусть он сам придёт или позвонит и скажет ему: когда какой диск он оставлял. Скориков похвалил за бдительность и добавил, что сам Лёнька задержан в милиции, он как раз и выполняет его просьбу. Скориков назвал хозяина квартиры так, как Туров Лёня называл его ещё с детства: «Порох». После этого Прохор вынес диск. Скориков попросил предоставить возможность просмотреть содержимое диска, и Прохор пригласил того в квартиру. Дима зашёл и, разувшись, прошёл в столовую. Хозяин квартиры сел за компьютер и, закрыв свой рабочий стол на нём, предложил в пользование. Дима запустил диск, нашёл на нём запись и воспроизвёл её. Прохор включил телевизор и сел на диван.
- Ни хрена себе! – Не сдержав свои эмоции, вдруг, вскрикнул гость.
- А чо там. – Спросил Прохор.
- Да всё там. Ты гляди, действительно не соврал.
- Да Лёнька он нормальный парень, чо ему врать.
- Нормальный, только слишком горячий.
Скориков призадумался. В это время по телевизору повторялось сообщение о гибели от рук неизвестного Олега Геннадьевича Болвина и передавались данные о номерах телефона, адресе офиса, а также о сайте куда можно за вознаграждение сообщить сведения об этом происшествии и вообще получить необходимую информацию. Прохор взял пульт, собираясь переключить телевизор на другой канал.
- Весь день сегодня крутят это. – Сказал Прохор.
- Подожди, не переключай, это судьба.
- В смысле?
- Запомни имя сайта.
- Запомнил.
- Тогда диктуй.
Прохор продиктовал. Дима записал имя сайта на бумажном квадратике.
- Слушай, Прохор, направь эту запись на этот сайт от ананима, и так чтобы без следов, сможешь?
- На компе и в сети я могу абсолютно всё.
- Ну тогда давай, а я пойду.
Скориков встал, собираясь на выход.
- Так Вы, диск возьмите? - Задержал его Прохор.
- Передай на этот сайт запись и всё, диск не нужен. А сосед твой будет твоим должником во веке.
- Да чо там, мне для Лёньки не жалко.
- Давай, счастливо.
Скориков пошёл в прихожую, обулся и вышел из квартиры. Выйдя из подъезда, он втянул уличный воздух. «Всё преступление раскрыто. – С облегчением подумал молодой опер. - Вот денёк то выдался, это ж надо так». Он пошёл к автомобилю и по пути рассмеялся: «Обломись, Валентин Сергеевич. Твой подчинённый – Дима Скориков опередил тебя. Нельзя же от жизни иметь всё, на что глаз ляжет: и крышивание и взятки потоками на карман и награду за информацию, благодаря которой можно всё бросить и жить безбедно, не напрягаясь, до конца жизни. Так вот, Валёк, слюни вытри, жадина, и покусай свои локти. У тебя была, конечно, возможность, но не судьба. А кто этот дерзкий, крутой чувак, который дал тебе пинка, я промолчу, от скромности, конечно. Что я за человек: Валька обломал, Петровича обломал, Буфченко обломал. Кто ещё в этой очереди «удачников», подходи, не стесняйся, у меня на всех «приятных» сюрпризов хватит, Скориков угощает».
Настроение было на подъёме и даже мысли об упущенном вознаграждении для себя не портили настроение: «Да ничего, - думал бескорыстный молодой человек по этому поводу – ещё вся жизнь впереди. Значит, в любви возместится сторицей. Это на счастье, на наше с Лидкой счастье».