Каждый день Донецк подвергается артобстрелам. Каждый день разрушаются здания. А в них гибнут люди. Никто из нас не может сказать, что его ждёт дальше. Это игра в прятки со смертью.
Взрывы начинаются неожиданно. Так же неожиданно прекращаются. Направление ударов постоянно меняется. Последствия дают о себе знать самым неожиданным образом.
Иногда вдруг свет отключается и холодильники размораживаются. Испорченные продукты выбрасываются, потому что лето, жара. Потом нашим героям электрикам удаётся починить разрушенный объект, свет в квартирах появляется, но люди уже боятся закладывать запасы в морозилки. А вдруг опять разбомбят…
И ужасно сидеть в темноте без телевизора, без новостей. Так ещё сложнее переносить обстрелы.
А вот недавно попали в фильтровальную станцию. Весь Донецк остался без воды. Питьевую воду в баклажках из магазинов раскупили сразу. Но это только часть проблемы. Даже если ты живёшь одна, не смывать в унитазе в такую жару – это не жизнь, а каторга. А как чувствуют себя большие семьи? А если у них маленькие дети? Все поняли: надо было делать запасы воды.
Спасибо властям. Они мгновенно организовали доставку технической воды. В нашем микрорайоне было предложено пойти к пожарной охране. Я взяла два пластмассовых ведра и пошла. Туда с лёгкими вёдрами недалеко, примерно километр.
Там всё было организовано просто на отлично. Парни из пожарной охраны быстро смотались куда-то, подозреваю, что к Кальмиусу, зачерпнули и привезли воду. Народ выстроился в две очереди. С баклагами к левому, более узкому крану, с ведрами – к правому. Он хлестал так быстро, мне показалось, что в очереди я простояла совсем мало, а вёдра мои наполнились чуть ли не мгновенно. Я с благодарностью посмотрела на ребят и что-то сказала им. А сама подумала: «Они рискуют жизнью, мотаются туда-сюда, не смотря на обстрелы, с утра до комендантского часа, чтобы обеспечить нас бесплатной водой. Хоть бы их обошли стороной снаряды!»
Назад, с полными вёдрами, было идти тяжелее. Но я подбадривала себя воспоминаниями о Ленинградской блокаде.
Им было намного тяжелее, они были обессилены голодом. А зимой? Как же тяжело было спуститься дистрофичным людям к Неве, зачерпнуть в полынье воду, а потом карабкаться на обледеневшую горку! Многие не могли выполнить эту задачу. Вода у них выливалась и тут же заледеневала на этой горке.
От этих мыслей вёдра показались уже не слишком тяжёлыми. По дороге шагало множество таких же, как я, людей. Туда с пустой тарой, обратно - с полной. Каждый шёл и понимал, что отныне будет держать в квартире постоянный запас воды.
Так продолжалось три дня. Никто не роптал. Наоборот, возникло чувство гордости за дончан. Молча сносили они эти неудобства. И только выражали благодарность тем, кто, по-прежнему, снабжал нас водой. А ещё благословляли тех парней, которые под обстрелами вели ремонтные работы, чтобы снова обеспечить нормальную работу водопровода. Дончане показали свою волю к победе и единство.
Когда я шла в магазин за продуктами, стоило заметить, как едут наши воины на танках на передовую, я сразу же начинала крестить этих мальчиков и шёпотом благословлять их на победу. А главное, желала им уцелеть.
Но сегодня! Боже! Что я сегодня устроила! Это просто паническая атака. А сбила меня с толку соседка. Мы уже попривыкли к этому грохоту. Хотя привыкнуть к нему не возможно… Но, не найду слова подходящего. Притерпелись, что ли… В общем, они уже нам не в новинку.
А соседка моя долго была в гостях у дочери, в Украине, помогала ей с внуками. И только вчера вечером вернулась. Ей ночные артобстрелы показались концом света. А днём её подруги сообщили ей по телефону:
- Нас отпустили с работы пораньше. Сказали, бегите скорее домой, пока бомбёжка не началась.
Передав мне эти слова с дрожью в голосе, соседка, чуть не плача, запричитала:
- Ой, что будет? Что будет? Куда бежать прятаться? Выскакивать из дома с тревожным чемоданчиком, или бросать вещи и бежать в подвал?
Мне передалось её настроение и я, как впечатлительная барышня, вообразила себе, что сейчас начнётся ковровое бомбометание, и ничего живого вообще не останется. Я крикнула ей, чтобы она просто легла на пол под стенкой в прихожей и накрылась подушками. Потому, что если наш подвал завалит, нас уже никто оттуда не выковыряет. А так хоть какая-то надежда выжить останется. На улицу запретила выскакивать.
Сама я начала оповещать подруг. Для начала попыталась связаться с лучшей подругой Таней. Она, как назло, трубку не брала. Я стала всем остальным подругам названивать и кричать короткий текст:
- Надя, настал час Ч! Хватайте тревожные чемоданчики! Сейчас начнётся наш последний и решительный!
Все поддались панике и начали разносить её дальше.
Последней взяла трубку Таня. Она меня, как ледяной водой, окатила:
- Отставить панику! Ты что, бомбёжек не видала! Всё это было уже много раз. Каждый день людей отпускают домой пораньше, и каждый день мы пересиживаем эти дурацкие бомбёжки. И ничего.
- Как? – опешила я, - это будет простая бомбёжка, как всегда?
- Конечно!
- Так что, не будет коврового бомбометания?
- Нет, конечно.
- Ой, а я столько народу зря переполошила! Сейчас буду давать отбой тревоги.
Теперь я снова вызывала всех подруг по телефону. Долго извинялась перед каждой, объясняла своё малодушие и пыталась загладить, как могла, свою вину. Каждая с облегчением мне говорила:
- Фу, ну слава богу. А я уже напугала кучу народу. Сейчас буду успокаивать всех.
Когда я закончила обзвон подруг, начался обычный обстрел. Стены дома тряслись, я пряталась в разных местах квартиры в зависимости от того, где ложились снаряды. И радовалась, радовалась, бесконечно радовалась. Ведь это же обычная бомбёжка. Фу, подумаешь! Что мы, бомбёжек не видали?