Вера Дмитриевна жила одна. Мужа давно похоронила. Он вместе с ней строил этот дом в семидесятые годы. Но даже оштукатурить не успел. Машина сбила.
Похоронив мужа, Вера Дмитриевна сумела взять себя в руки, достроила дом, оборудовала его всем необходимым. Вся жизнь прошла в труде. Настала старость. Приготовилась женщина к этому периоду жизни тщательно. Перед уходом на пенсию обновила всё кухонное снаряжение, установила новый котёл, оборудовала ванную, вставила пластиковые окна. Дом всегда сиял чистотой.
И вдруг МАЙДАН! И завертелось! Вера Дмитриевна жила недалеко от аэропорта. Дом её был предпоследний с края улицы Чехословацкой. Дальше шло открытое место. Когда начались обстрелы воздушной гавани Донецка, снаряды ложились рядом с её домом. Она практически переселилась в собственный подвал. Вылезала из него только во время затишья, чтобы приготовить еду и снова спускалась вниз. Защита не очень надёжная.
Однажды в дом влетел снаряд. Он разрушил крышу, и взрывной волной вынесло все окна и двери.
У неё было скоплено на смерть десять тысяч гривен. Соседи помогли ей приобрести подешевле материалы и отремонтировать крышу, чтобы можно было продолжать жить. Окна затянули плёнкой, сумели как-то решить проблему дверей. Большую часть времени она проводила в подвале. А он был маленький и неудобный.
Соседка Наташа как-то зашла, посмотрела и сказала:
- Знаете, Вера Дмитриевна, как-то у вас тут не очень. У нас понадёжнее будет. Переходите к нам.
- Да неудобно мне, Наташенька, вас с Юрой стеснять. Я уж тут как-нибудь. Ничего.
- Нет, нет, что вы! Вы тут одна совсем. У меня на сердце не спокойно. Лучше уж с нами ночуйте. И нам с вами веселее будет и вам не так страшно.
У Наташи с Юрой дом получше, первый этаж сильно заглублён в грунт. Там во время обстрелов все чувствуют себя спокойнее. Вера Дмитриевна переселилась фактически к соседям. То есть она ночевала у них, а днём во время затишья прибегала к себе домой, чтобы не стеснять людей и приготовить какой-нибудь еды. В тесноте, да не в обиде, на полу Наташиного дома на матрасах, ночевали ещё несколько соседних семей. Обстрелы ужесточались, с каждым днём становилось всё страшнее, но и пришла какая-то привычка. Перестали сильно паниковать
Как-то, две недели спустя, Наташа попросила разрешения нарвать у Веры Дмитриевны в огороде хрена, чтобы приготовить аджику. Вера Дмитриевна готовила на своей кухне суп, а Наташа вбежала в дом и крикнула:
- Давайте, бежим скорее к нам!
И тут начался обстрел. Юра из своего дома махал руками и кричал:
- Скорее! Скорее!
Женщины бежали, не чуя ног. Обстрел усилился. Когда они вбежали в дом, успели только вжаться спинами в стены коридора, и тут послышался страшный взрыв по соседству. У Веры Дмитриевны чуть сердце не оборвалось. Пришло осознание чего-то страшного. Соседи стали кричать, что у Веры дом горит. У неё отнялись ноги. Она упала и разрыдалась. Соседи бросились тушить её дом. Возле него стояли набранные в вёдра, тазы и банки, запасы воды. Когда всё израсходовали, один сосед открыл свои ворота и сказал:
- Ребята, давайте сюда! Набирайте из моего бассейна воду.
Они выстроились цепочкой и передавали вёдра из рук в руки.
В конце концов, пожар был потушен. Соседи с ужасом взирали на то, что осталось от дома. Полностью были разрушены крыша, стены и вдобавок газопровод и водопровод.
Ремонтировать уже было нечего. Все соседи вздыхали, что зря потрачены деньги и силы на предыдущий ремонт.
Третий снаряд влетел во двор перед домом через несколько дней. Воронка от взрыва напоминала котлован.
Следующие два попадания в дом, через несколько дней, были уже без зажигательной смеси. Пожара от них не было, но они имели большую разрушительную силу и раскрошили оставшееся.
Осознав, что дома у неё уже нет, Вера Дмитриевна стала понемногу приходить в себя. Соседи внушали ей, что главное – она жива.
- Наташа, ты мой ангел-хранитель, - сказала она соседке. – Если бы ты вовремя не увела меня из дома, я бы уже на том свете была.
За это время снаряды угодили и в другие дома. Люди бросали своё жильё и, схватив детей и документы, бежали кто куда. С каждым днём увеличивалось число взрывов. Не всем удавалось уцелеть…
Прожив четыре месяца у Наташи с Юрой, придя в себя от того, что случилось, Вера Дмитриевна отправилась в Дом правительства искать поддержки. Её поселили в общежитие на улице Розы Люксембург, пообещали предоставить со временем жильё или компенсацию.
В комнате на восьмом этаже собрались три бедолаги: старенькая глухая женщина, пьющая сорокалетняя молодуха и Вера Дмитриевна. У старушки оказался сильный характер и очень громкий голос. Она постоянно на всех сердилась и покрикивала. Пьяница не давала покоя ни днём, ни ночью. Громко кричала. Мусорила. Сквернословила. Через несколько месяцев её удалось перевести в другую комнату, однако вместо неё подселили другую женщину, с которой Вера, тихая, чистоплотная и покладистая, тоже не нашла общего языка.
Когда в гости пришли подруги, Вера Дмитриевна пригорюнилась:
- Видите, девочки, как моя жизнь складывается. Родилась перед войной, в тридцать девятом, в войну хлебнула лиха вместе со всей страной. Детство у меня получилось тяжёлое. После войны тоже трудно приходилось: и голод, и разруха.
Замуж вышла – свекруха попалась сварливая. Никак ей не угодишь. Попрекала каждым куском. Заедала меня так, что даже соседи замечали.
От жизни тяжёлой ребёнка не доносила. А после выкидыша больше не получалось.
Думала, с мужем дом построим, заживём по-человечески. А он, бедный, даже пожить в нём не успел. Под машину попал. Сама всё доделала.
Всю жизнь трудилась. С вами, девчата, вместе двадцать лет в ТЭПе проработала. После выхода на пенсию тоже дома не сидела, на шахту пошла работать. Ничего мне в этой жизни даром не доставалось.
Думала, ну вот, дом хороший. В огороде всё, как надо. Можно, наконец, пожить спокойно. Хотела племяннице дом завещать. А Турчинов с Порошенко иначе распорядились моей судьбой…
На том месте, где стоял мой любимый дом, теперь такое творится, страшно взглянуть! Ведь это не просто дом. Это вся моя жизнь. Я ему всю себя отдала. Хотелось ни от кого не зависеть. И какой итог?
Ой, девочки, мне теперь только мечтается, чтоб дали мне какую-то комнатушку, чтоб спокойно дожить.
Всю жизнь, как белка в колесе, прокрутилась, хотела себе спокойную старость обеспечить. А пришла старость, и лишили меня покоя.
За что ж это нас так наказали? Что я плохого в этой жизни сделала? Что мы все, труженики Донбасса, сделали этим фашистам?
Подруги стали наперебой успокаивать её:
- Вера Дмитриевна, вы ж золотой наш человек! Знаем, какая вы добрая, отзывчивая, трудолюбивая! Ни у кого язык не повернётся плохо отозваться о вас!
- Потерпите немного, скоро война закончится и вам обязательно помогут с жильём. Не может такого быть, чтоб не помогли!
- А этому гаду Порошенко… Чтоб у него самого всё накрылось медным тазом, как у вас! Пусть его бог накажет!
Уходили от неё подруги с тяжёлым сердцем. Совсем не уверены они были в том, что Вере Дмитриевне точно повезёт.
- Вот мы её сейчас успокаивали, а на самом деле что происходит? Тут война никак не закончится! С каждым днём разрушают всё больше домов, хотя и объявлено перемирие.
- Порошенко всё богаче и богаче с каждым днём, проклятый буржуин! А простые люди теряют всё нажитое тяжёлым трудом.
- Господи, сделай так, чтобы эти фашисты проиграли начатую ими войну и всё награбленное потеряли! А мы после войны опять начнём всё сначала.