Давеон. Возрождение часть 10

359
Возвращение. Фамильная драгоценность
     На поверхности зелья отразилась сцена возращения. Склонившийся над плоской чашей жрец откинул прядь со лба и потер его. За чередой молитв последовали щедрые жертвы. Давеон с силой сжал кулаки. Он покинул храмовую комнату, удостоверившись, что юркая девица все-таки вернется в родной город. 
     Взад и вперед скитался не находящий себе места Сокол. Сестра присела покормить малыша. От Мионы не отходил возница и все что-то говорил, успокаивая ее. Она не слушала и не смотрела в его сторону. Из ручья, бежавшего неподалеку, принес воды Гиппий и дал напиться жене и напуганным лошадям, что едва не разбежались при виде льва.
     Сокол обернулся на шорох.
     - Госпожа! - ринулась, завидя ее вдалеке, Миона.
     Они бросились навстречу. Ловкий воин быстро достиг цели, вскоре подоспела служанка. 
     - Вы живы, - прошептала она, оглядывая хозяйку.
     - Сама удивлена, - обняла Лурия Миону и кивком поприветствовала спартанца.
     Он смог спокойно вздохнуть, убедившись, что перед ним не мираж и госпожа жива и здорова, без единой раны, только несколько царапин на руках.
     - Вы поранились. - Он протянул сосуд с водой, Миона подала платок.
     - Немного поцарапалась.
     - Что с вами произошло? – присоединилась Филоноя.
     - Где вы же были? – спросил беотиец.
     - В мой рассказ трудно поверить, – прозвенел голосок. – Надо ехать: нас ждут в Мирее. По пути расскажу. – Лурия подозвала оживившегося не меньше спутников Месяца.
     Жеребец норовил прибавить ход, почуяв приближение родных краев. В последние дни путешественники делали меньше остановок, спеша в духовную столицу державы.  Племянница тревожилась: ей следовало вернуться до приезда дядюшки. Помимо всего прочего ее беспокоили управляющий, заждавшиеся Селеника и монахиня, не встающая с колен. У Клоры и Тукко душа была не на месте - сообщением о возращении хозяина Алкирад, что буквально сходил с ума, встревожил преданных слуг. Лурия все ломала голову, обдумывая, куда для начала определить спартанку с грудным ребенком на руках и беотийца. Уж после она подыщет им подходящее жилище. 
     На горизонте еще не появились городские владения. Госпожа порекомендовала немного отдохнуть, ссылаясь на усталость молодой матери. Яростные протесты отклонили   предложение - наотрез отказалась Филоноя от привала, замечая волнение рыжеволосой всадницы.
     Лурия направила рвущегося вперед жеребца к повозке с печальным возницей. Разговор о нем с Мионой состоялся накануне - она и думать не хотела о легком поощрении молодца за проделанный путь.

     - Госпожа, неужели вы говорите?..
     - Как ты могла подумать! - укоризненно тряхнула локонами хозяйка. – Мне жаль его. Ты можешь хотя бы не ругаться с ним? Право, он не заслуживает жестокости. – Зеленые глаза взглянули на вздыхающего возничего, с грустью смотрящего на пламя костра.
     - Госпожа, этот… - Миона приложила массу усилий, дабы отыскать в памяти подходящее слово, каким можно назвать назойливого ухажера, но такого у нее не нашлось. -  Устала я от него. Хорошо, что скоро он уедет восвояси.
     - Если он изъявит желание остаться?
     Служанка замотала головой.
     - Смею надеяться, этого не произойдет, госпожа.
     - Гиппий узнал, что у нашего помощника матушка и сестры на побережье. – Хозяйка прищурилась, закрываясь от солнца, - Сокол отошел и спасительная тень исчезла. 
     - Тем лучше, - проронила Миона, поправляя хвост и не замечая взглядов воздыхателя. –
360
Приличное расстояние.
     - Пожелаешь ему доброго пути?
     Строптивица пообещала выполнить эту просьбу с радостью.
    
     На покрывалах лежала молодая мать, рассматривая ручки сына. Умиляющая сцена породила задорные ямочки на щеках.
     - Филоноя - имя одной из спутниц Артемиды? – припомнила греческие легенды девушка.
     - Госпожа знакома с нашей культурой. – Удобно сложив под себя ноги, присела спартанка. – Артемида одна из самых почитаемых нами богинь. Она заботится обо всем живом на земле. Мы верим, что она благословляет браки, рождение. Я молила ее о сыне, и богиня услышала меня. Все наши женщины приносят ей жертвы, ведь она дает счастье в браке, исцеляет.
     - Утомленная охотой, отдыхает она в Дельфах, - отозвалась Лурия, вспоминая рассказы образованного и достойного учителя истории. О многом говорилось ей в стенах школы, о многом узнает и теперь. А будучи девчонкой ей казалось лишь в стенах образовательного учреждения можно познавать. Сейчас же понимает - это не так. 
     - Артемида водит хороводы с музами и нимфами.
     - Под звуки золотой кифары Аполлона. – Медноволосая наездница придержала скакуна - он так и норовил вырваться вперед. – Ах, разбойник. Ты меня сердишь. – Рыжие локоны заплясали.
     Важно Месяц потряс головой, раздувая большие ноздри.
     - Этакий плут. – Изящная ручка потрепала светлую гриву. Лурия взглянула на спартанку. – У тебя волосы подросли, они пышны.
     Без лишней скромности Филоноя согласилась.
     - В Спарте у женщин хорошие волосы.
     - Ты совсем не застенчива, - смеясь, сказала девушка, - а боги у вас и вовсе не отличаются целомудрием. – Она была наслышана об увлечениях греческих божеств. – Правда, Афродита и Артемида не любят, когда нарушают их покой.
     - О, госпожа, знает, что жизнью поплатился превращенный в оленя Актеон, который помешал Артемиде. 
     - И люди, случайно узревшие красоту Афродиты, когда она купалась в гроте.
     - Их Зевс превратил в анютины глазки - не так уж и плохо, - возразила Филоноя.
     - Хм. Стать цветком? – Лурия подумала о разноцветных, пышных мирейских полях, где пасется скот. – Конечно, фиалки разуют глаз, но все-таки ваши боги суровы, - прозвенел ее голосок, когда представила, как овцы или козы подбирают губами разноцветные прекрасные цветы и скорехонько съедают их.
     - Госпожа помнит, как погиб Актеон? – подъехал ближе Гиппий.
     - Кажется, юноша, охотившийся с друзьями в лесу, пошел искать прохлады. Тут и настигла его беда.
     - Госпожа, он вышел на цветущую долину Гаргафию. Находится она в Беотии и  посвящена Артемиде, - с гордостью рассказывал Гиппий. – Богата растительностью эта долина, прозрачный ручей журчит на дне ее.  Юноша приблизился к гроту, где часто отдыхает богиня. Она готовилась к купанию, но внезапно появился Актеон, узревший красоту Артемиды.
     - Она разгневалась и превратила молодца в оленя, - с весомой долей сожаления о его печальной участи промолвила Лурия. - Потом юношу настигли собственные собаки - ужасная гибель.
     Спутники согласно промолчали, но концовка легенды ничуть не изменилась.    
     Дорога вела дальше. Филоноя смотрела на участившиеся кустарнички, бегущие впереди повозки, которая старалась обогнать их, приближаясь к духовной столице, на разросшиеся полевые цветы, на показавшиеся вдали стройные ряды исполинских платанов и могучих
361
дубов, оберегающих мирейские земли и сам город от песков. Пышные, заманчивые островки мирта, источающего во время цветения душистость, лавра и смоковниц подкрадывались к берегам устремленной реки, вновь очаровавшей местную  жительницу.
     - Госпожа, на пути не будет деревень? – Филоноя обеспокоилась - еще немного - и вечер наберет ход, а города все нет.
     - Мы миновали все поселения - теперь нас ждет Мирея. – Лурия вытянула вперед руку. – За стеной деревьев прячутся наши поля и луга.      
     Широкая, каменистая дорога, сопровождаемая придорожными валунами, свернула, огибая холм. Перед взором предстали обширные зеленые поля, которые скоро потемнеют в прощальных красно-сиреневых лучах усталого солнца. С шумящим оросительным каналом спорили пестрые, длиннохвостые певчие пташки. К исполнению вечерних песен приступили крохотные насекомые, слышимые далеко за пределами обитания. Объединенные в группки облака играли на небе в догонялки. Наперегонки, звонко щебеча, летали ласточки. Путники застали разгар состязаний, подъезжая к городским стенам.      
     - Красиво, - села, поджав ноги, Филоноя.
     - Трудно не согласиться. – Лурия отдала команду прибавить ход - нужно было успеть войти в надежные ворота до их закрытия.
     Кабинет освещался масляными лампами, не дающими удушливой копоти. Их яркий свет падал на многочисленные книжные полки, широкий стол, доставшийся от отца, кресла и ложе для удобства господина. На персидском ковре старинной работы стояли секретарь и Леоний, делающие отчеты. Управляющего жрец отослал выполнять срочные поручения, а сам, скрестив руки на груди, стоял у окна и слушал доклады, с усердием составленные подчиненными.
     Покрытый потом личный слуга уступил место Дисию, что надолго взял слово и подробно рассказал о нововведениях в серо-мрачных шахтах. Отныне там не было устрашающих потерь. На благо хозяина в рудниках трудились сотни невольников, мало-мальски обученных горному делу и ознакомленных с техникой безопасности. Мастера-горняки работали с самоотдачей, вместе с надзирателями следя за любым движением чернорабочих. Благодаря усилиям штата старших сотрудников массовые обрушения остались в прошлом. Тщательно следившие за ходом работы начальники отмечали положительные стороны новшеств, еженедельно письменно отчитываясь перед управляющим шахтами, а он в свою очередь держал ответ перед Тилианом.   
     Розовый диск потянул за собой остывающие лучи, нахлынули упрямые сумерки. За ними последовали воспоминания, стойко пульсирующие в памяти. 

     Не успело зайти ночное светило, как загорелось дневное, одаривая золотистым пламенем виднеющиеся дали. Отливающий сединой песок озолотился, редкая трава покрылась потом - день выбрался наружу.
     Равномерно стуча копытами, сквозь полевые и пустынные расстояния мчался Дивиус, потряхивая умной головой. Крепкая рука потребовала ускорить бег - скакун, легко повинуясь, обрадовался скорости, набранной за мгновение. Всадник и жеребец едва не взлетели. Они обратились в единое целое, что слилось с облаками, касающимися горизонтальной линии.
     Неистовую скачку остановили появившиеся пещеры. Давеон положил ладонь на выпуклый лоб любимца, приказывая дожидаться его снаружи. Привязи не потребовалось - сановник нисколько не сомневался, что Дивиус дождется его, сколько б он не провел времени в лабиринтах гор.
     Камни еле заметной тропы царапали ноги, заплетающиеся в горячо-жестоком песке, тянущем вниз. Узкий ход встретил Давеона, редко бывающего здесь. Это дозволено немногим. Сам Великий жрец посещает святое место крайне редко, как и отец, когда был жив мастер. В  последние годы Отиса мало беспокоили, не смея нарушать покой святого
362
старца. Длинный тоннель вызвал удушающие мысли. Еще немного - и Давеон задохнется! Ему нужно избавление - для того и пришел. Этот путь несоизмеримо тяжел, но он оканчивается светом - светом, мерцающим где-то впереди.
     Жрец ступил в келью отшельника. Тут нет ничего, что могло б привлечь постороннего. Только лампа, одна маленькая лампа, дающая скудное освещение, сияла и звала на огонек, долго искомый, видимый, но пока не обретенный. Гул, слышимый из хода, ведущего в черноту, холодил. Давеон не испугался - его страшило иное. Никто не вышел навстречу.  Гость смиренно ждал анахорета. Мелькающие в голове образы сменялись. Все как один медные - сущее наказание.
     Шорох и дыхание выдали присутствие отшельника. Давеон отвесил почтительный поклон, испросил благословения у седого старца, закутанного в светлые одеяния. Его голубые глаза словно светились в полумраке, серебряные волосы ниспадали на плечи, борода касалась сухой груди, в которой ровно билось сердце. В молодой же стучало учащенно.
     - Отец, я прошу помощи!
     Возникла пауза. Яркоглазый отшельник узрел тревожащую душу девушку.
     - Продолжай.
     - Отец, - содрогнулась от возгласа пещера, - знаешь, что я хочу спросить!
     - Но я не знаю, что хочешь услышать, сын мой.
     Крепкая рука закрыла лицо, Давеон простонал.
     - Отец, мне нужно средство. Как?
     Анахорет посмотрел на пламя лампы, поднес к нему ладонь. На глазах у гостя она легла на жар, не туша его.
     - Если бы я боялся обжечься, не коснулся б огня. А ты боишься жить.
     - Но я болен. – Давеон умел обращаться с огнем, как и родитель, повелевал ему, однако испытывал боль, мучительную, коль обжигался. Такое случалось нечасто, но последний «ожог» долго не проходит.
     - Сын мой, ты ждешь от меня решения, а оно в тебе.
     - Ниранта скажет мне то же, что некогда Отис моему отцу? – Проникновенный взгляд устремился на отшельника. 
     - Я ученик мастера и впитываю его Мудрость, внимаю Ей. – Анахорет положил сухую ладонь на темную голову, склонившуюся перед ним. – Ступай с миром, сын мой.
     Обратная дорога тянулась медленнее. То ли Дивиус не хотел прибавлять ход, то ли мысли тянули назад. Конь остановился, поддавшись велению твердой руки. Давеон огляделся: поля да луга, а в дали, той, что будет, идет рыжеволосая девица.
     Жрец пришпорил скакуна, растворившись в клубах пыли.

     Дисий закончил с отчетом,  свернул записи и ждал ответа. Первым забил тревогу личный слуга: повелитель не произнес ни звука! Леоний переглянулся с секретарем, на пару покрылись испариной, а в кабинете было все также тихо. Зловеще тихо. Капля пота стекла по виску личного слуги и скользнула вниз. В горле стал ком, раб откашлялся.
     - Господин, будут указания?
     Давеон, не отходя от окна, обернулся, у слуг подкосились ноги.
     - Можете идти, - сухо сказал глубокий голос.
     Подчиненные выдохнули, оказавшись за дверью.
     - Все прошло хорошо, почему ты еще бледный? – Дисий убрал не понадобившиеся документы и пошел по коридору к выходу.
     - Ты сейчас уйдешь, а я останусь, - не отставал приятель.
     - Иди к Танире - она придаст твоему лицу румянец, - хитро подмигнул секретарь. Он заметил нерешительность товарища. – Ты так и не решился.
     - Иди-ка ты домой! - прошипел Леоний.
363
     - Я-то пойду - в отличие от тебя, меня ждет теплая постель.
     Личный слуга закипел.
     - Стоило жениться, чтобы видеть жену только по ночам!
     Дисий хохотнул.
     - Моя жена известна и популярна. Она танцует во многих богатых домах и на праздниках.  Она красива, умна. Ты завидуешь.
     - Было б чему завидовать - на его жену таращатся все подряд, а он мне советы дает.
     - Слушай, а ты часом не смотрел на нее? Не любовался? – шагнул к приятелю Дисий.
     - Делать мне нечего. – Личный слуга отвернулся, оставаясь хмурым.
     - Ну, посмотри на меня, - игриво протянул секретарь, потягивая за короткий рукав чужой одежды.
     Леоний резко одернул руку.
     - Я не рассматриваю чужих жен! – рыкнул он.
     - Пора обзавестись своей, чтобы я был уверен.
     Личный слуга господина закипел.
     - Твоя Надария мне неинтересна!
     - Очень хорошо - не то я грешным делом подумал, ты из-за обилия красивых женщин теряешься.
     Леоний хотел было ответить, но из кабинета выскочил хозяин и пронесся мимо слуг, не взглянув на них.
     - Куда это он на ночь глядя? – едва успел увернуться от благодетеля Дисий.
     - Такой любопытный, - тонюсеньким голоском сказал личный слуга, который уже не будил по ночам друзей для поисков хозяина, находя его почти всегда в домике на берегу озера. – Догони господина и спроси пока он недалеко ушел.
     Дисий перевел взор на приятеля.
     - Один постесняюсь - только с тобой. – Он рассмеялся, глядя на гримасу недовольства товарища.
     Путники попрощались с молодым возничим. Миона выполнила обещание: кивнула ему, с удовольствием помахала вслед, и сейчас отказавшись от подарков.
     - Такая холодность леденит, - шепнула Филоноя, сочувствуя отвергнутому молодцу, с разбитым сердцем покидающему Мирею.
     - Он меня извел, - фыркнула служанка.
     - Я думала наоборот, - слегка улыбнулась молодая мать и покачала проснувшегося сына.
     - Успеет ли он до закрытия ворот? – поднялась на цыпочки Миона, высматривая надоевшего воздыхателя.
     - Жалеешь, что он уехал?
     Служанка вытянулась в струну.
     - Как бы не вернулся! - отрезала она и присоединилась к пешей хозяйке, которая вознаградила возницу монетами и порекомендовала хорошую гостиницу.
     Коней и поклажу забрали встретившие Лурию у городских ворот домашние слуги, посланные управляющим. Записку с известиями они немедленно передали и поспешили обратно, дабы господин Тинарх ничего не заподозрил. Новости и обрадовали и обеспокоили племянницу: уже темно и надо быть дома. Она поторопила спутников.
     Процессия из пяти человек и одного младенца взяла курс на захудалый район.
     - Госпожа, вас будет ждать дядя, - посмела напомнить Миона.
     Возвратившийся к вечеру Тинарх сразу же отправился к другу, но обещался прийти к ужину, чтобы, наконец, увидеться с племянницей.
     - Мы проводим друзей и сразу же вернемся. Я не могу бросить их, – оглядела спутников Лурия. – Я прекрасно помню, что времени крайне мало.
     - Госпожа, я знаю дорогу и сам… - возразил Сокол.
     - В твоих способностях я не сомневаюсь, но что будешь делать, коль вновь встретится
364
стража?
     Спартанец кинул беглый взор на сестру.
     - И о ней следует позаботиться. Я должна поговорить с вдовами. Твою сестру, зятя и малыша постараюсь временно разместить у них, а позже подберу что-нибудь более подходящее.
     Путешественники осторожно шли вдоль опустевших улиц. Опытный воин ловко избегал опасности, предупреждая столкновения со стражами.
     Засиявшие на небе звезды осветили узкие грязные улочки бедных кварталов, где можно было не таиться с особой тщательностью. Малоприятные запахи врезались в нос.  Изменившись в лице от зловония, Филоноя крепче прижала спящего сына и вознесла молитвы Артемиде, прося избавить ее от бесконечной нужды.
     - Что с нами будет? – Грязь и окружающая нищета подавляюще действовали на спартанку.
     Лурия обернулась.
     - Гиппий свободен - он может работать и получать плату. Пусть он не гражданин, но обзавестись работой сумеет. Чем бы ты стал заниматься, вернись на родину? – Зеленые глаза посмотрели на Сокола.
     - Там мне придется снова взяться за оружие, госпожа.
     Она вспомнила слова доктора, и печаль окутала ее.
     - Но я не хочу убивать, госпожа. Больше - нет. Отец не хотел бы.
     Поднявшийся ветерок всколыхнул медные локоны, поднял к макушке отрастающие  волосы Филонои, заиграл пышный хвост Мионы.
     Миру явились задорные ямочки на щеках.
     - Какое дело хочешь выбрать себя? Кем стать?
     - Стоит попробовать работать на земле. – Сокол положил огромную ладонь на плечо зятя. – Возьмешь меня в помощники?
     Кулак Гиппия легонько стукнул по могучей груди. Сестра одобрила братскую привязанность к супругу. 
     - Хм. Спартанец – землепашец? – прозвенел голосок. – Что-то ново, – улыбнулась Лурия. – Но мне так значительно больше нравится. Ты приятен и красив, не похож на мясника.
     Менедем намеревался улыбнуться, но резко замер.
     - Что?.. – спросила девушка, а он поднес указательный палец к губам, и она смолкла.
     Настороженный Сокол жестом велел придерживаться тени, а сам прокрался к перекрестку и аккуратно выглянул из-за угла. То же повторила Миона. Она перевела взгляд на хозяйку – ее холодность ответила на немой вопрос.
     - Не может быть. – Лурия отвергла насилие, запретив служанке хвататься за нож. Она оглядела спутников, прикидывая, что ей предпринять.
     - Он один, - осведомил спартанец.
     - Он все время ходит один, - рыкнула Миона. – Но опасен: он знает дядю и чего доброго сообщит ему. 
     - Госпожа, кто там? – обнял Гиппий супругу. – Страж?
     - Жрец, - презрительно фыркнула служанка, - заевшийся богатей.
     - Он связан с властями, - отозвался, задумавшись, воин.
     - Тебе надо скрыться! - запаниковала Филоноя.
     - Я зайду с другой стороны улицы и отвлеку его, а вы проберетесь к дому, - останавливая их, велела хозяйка. – Будьте осмотрительней.
     Она не приняла возражений, отмела другие предложения, кажущиеся ей недейственными или жестокими.
     - Возьми, Менедем. - Изящная ручка протянула кошелек с остатками монет.
     Спартанец запротестовал, а госпожа ничего не стала слушать.
     - Это на первое время. Попроси приют для сестры у Демории или других вдов. – Вопреки
365
уговорам она зашагала прочь, отдав распоряжение служанке дожидаться ее здесь.
     По узким улочкам, ища нарушительницу своего покоя, скитался Давеон. Чуя приближение, озирался. Ее присутствие для него ясно ощутимо. Дело за малым - найти средь худых хижин рыжеволосую девицу, измотавшую его вконец. Запах, принесенный ветром, примешивался к ароматам цветущих миндаля и роз, но растениям не удалось заглушить его. Всевидящий господин не придал значения нахождению в квартале посторонних. Он поводил рукой в воздухе, выбирая направление. Вмиг застыл, услышав дыхание. Давеон обернулся - из тени вышла девушка с непокрытыми волосами, подхваченными узкой цветной лентой. Медными локонами играл шаловливый ветерок, бегавший туда-сюда, - он то прятался, то вновь покидал укрытие.
     Не зная, как начать разговор, жрец шагнул навстречу. Как давно он не видел ее…
     - Зачем ты здесь? – прозвенел голосок.
     Неподдельная холодность резанула ножом по сердцу.
     - Не затем, о чем думаешь.
     Тяжелый взгляд сановника не пугал Лурию, ей и в голову не приходило дрожать от страха или падать без сознания, как бывало с другими людьми.
     - Вот как? Понимаю - условия неподходящие. – Она оглядела дурно пахнущую улочку с разбросанной повсюду бытовой утварью. Днем здесь гуляли куры да утки, проходили козы, внося посильный вклад в загрязнение дорожек и тропок. Выстиранное белье, натянутое тут же, поддавалось дуновениям, словно паруса напевало песни, скрывая шорохи друзей.
     - Не понимаешь. - Давеон исподлобья смотрел на нарушительницу своего покоя.
     Вдали показались знакомые фигуры. Жрец тряхнул головой, собираясь что-то сказать. Лурия подумала, он в любую минуту может узреть  беглеца. Она решительно приблизилась к сановнику, повергая его в стопор.    
     - Так и будешь ходить? – Зеленые глаза смотрели в темные без опаски.   
     Мужское дыхание участилось, стоило им оказаться так близко. Давеон хотел ответить, но уловил направление взора чаровницы и обернулся, дабы узнать, что или кто заинтересовал ее. Тотчас изящная ручка легла на бритую щеку и повернула лицо преследователя к хозяйке. Давеон не успел коснуться ладони, как она вернулась к девушке. 
     - Что же делает господин в этом забытом Богами месте? - неожиданно мягко зазвенел голосок. – Не пристало ему бывать здесь.
    Девушка чуть наклонила головку на бок. Сановник не заметил, что повторил за ней движение, впитывая каждый звук. 
     - Ах, господин желает страсти, - шепотом протянула Лурия последнее слово в самое ухо жрецу.
     Его замешательство дало время проскользнуть беглецу и скрыться в глухой тени бедных домишек вместе с сестрой и зятем. Сообразив, что спутники в безопасности, девушка отступила на шаг назад.
     - О, уже поздно - мне пора, - и беззаботно взмахнула рукой.
     - Что? Куда? - выдавил Давеон вслед убегающей чаровнице. Его телом завладела напряженная дрожь. -  Рыжая бестия, - простонал он, собирая силы.
     К этому моменту Миона, топчась на месте, извелась. Ее схватила за запястье хозяйка и, не ответив на многочисленные вопросы, они без остановок помчались в особняк.
     Две женские фигуры проскользнули в дом, пролетели длинные коридоры, очутились в маленькой зале, соединяющей приемную и лестницу, что вела на второй этаж женской половины. По обыкновению двери были открыты и те, кто находились в соседнем помещении, могли зреть ступеньки.
     Первой к лестнице шагнула служанка. За ней подалась хозяйка, все еще оставаясь скрытой.  Тут зазвучал голос Тинарха:
     - Миона, где госпожа?
     Племянница замерла. Рабыня повернулась к хозяину и, отвесив поклон, сказала:
366
     - Она скоро будет, господин.
     - Скажи, что я жду ее внизу.
     Миона поклонилась, а корабельщик жестом пригласил гостя пройтись. Человек  в темных одеждах любезно согласился на ужин. Слушая Тинарха, жрец обернулся - вдали мелькнули медные пряди.
     - А он шустрый, - посмотрела на отдаляющегося высокого мужчину Миона.
     - Еще какой, – взлетела вверх по лестнице хозяйка.   
     С возгласами приветствия ее обступили кормилица, монахиня и Селеника.
     В период отсутствия воспитанницы Клора боролась с остатками неприязни к новенькой, но с отъездом девушки приступы обострились. Особенно трудно давалась борьба, когда  обласканная госпожой мастерица являлась на кухню, отвлекая Фебрия от выполнения его прямых обязанностей. А как только известия о том, что племянник порой беседует с ней, достигли уха тетушки - она и вовсе покой потеряла. Клора стерегла повара, не давала прохода. Один раз она узрела его в огороде вместе с Селеникой. Кормилица вышла на тропинку, новенькая сразу покинула грядки, скрывшись в доме. Слуги слышали,  как Тукко резко рыкнул что-то в ответ - с тех пор с теткой он не разговаривал, ограничиваясь кивками да жестами.
     За долгие недели Селеника и монахиня чрезвычайно сблизились, проводя в обществе друг друга по многу часов. Объединившее их ожидание легче сносилось вдвоем. Достижения в вышивке порадовали Одику и мастерицу, отдавшую должное стараниям подруги. Для госпожи усердная ученица вышила салфетку, которую решила преподнести сразу по возвращении.
     К ним захаживал управляющий, он тихо вздыхал и сетовал на гнев судьбы. Подруги уговаривали его не тревожиться и поесть. Тукко присоединялся к просьбам и готовил излюбленные блюда Алкирада. Тому была причиной не только забота о поверенном и его здоровье, коего он мог лишиться, отказываясь принимать пищу, но и тайный замысел мастеровитого кулинара: к нему в поварню приходили монахиня и долгожданная Селеника, скромно держащаяся в сторонке, но смело выполняющая поручения. С воодушевлением Фебрий замечал, что новенькая более не страшится его, робко улыбается, заговаривает первой.
     Слуги узрели преображение некогда излишне худой и изможденной рабыни. Ею заинтересовалась пара смельчаков, которых, не церемонясь, тут же отвадил суровый Тукко. С того злополучного случая ни один не осмелился приблизиться к новенькой. Над неудачливыми ухажерами посмеивались обитатели особняка, а управляющий даже пошутил, что Селенике кроме повара бояться некого.
     Поставленные в известность домашние с нетерпением ожидали хозяйку. Они частенько справлялись у Алкирада, какие известия принес посыльный. Он не мог сказать ничего утешительного и со вздохом потирал грудь. Ему подвала сердечные капли Одика - госпожа велела заботиться о нем и монахиня добросовестно выполняла поручение, не пренебрегая помощью Клоры, повара и Селеники. 
     Переполох в особняке вызвало сообщение господина о приезде. Алкирад ходил серее грозовой тучи, готовя оправдательную речь. Горе ему - его поступку нет оправдания! Как он может обосновать поездку любимой племянницы, притом так далеко, когда должен был всеми силами удерживать в доме и не выпускать из него? Стон облегчения вырвался из его груди при получении крохотной записки от госпожи. Управляющий немедля распорядился разобрать поклажу и заняться лошадьми, пока нет хозяина. 
     Тихие шаги Лурии услышали разом три пары ушей и женщины устремились к двери. Они не поняли, кто первым очутился у нее и открыл. Забыв про недомолвки и обиды, они наперебой радовались счастливому возвращению. Клора по-матерински обняла воспитанницу, расчувствовавшаяся Одика увлажнила радость. Селеника поспешила утешить  подругу, но уступила госпоже, ослабляя объятья.
367
     - Я думала, будешь рада, а ты обиваешься слезами, - нарочито серьезно прозвенел голосок.
     Монахиня застенчиво улыбнулась.
     - Так и есть, госпожа, я очень рада.
     - Убери слезы. – Изящная ручка вытерла капельки. – Приготовь мне платье, нянюшка расчешет меня, а Селеника сделает прическу.
     Поднялась суета. Рабыни забегали по комнате, Одика метнулась к шкафу и изъяла оттуда несколько нарядов, предлагая госпоже самой сделать выбор. Лурия указала на первый попавшийся, махнув рукой наугад, и задумалась - ради кого стараться? Ей совершенно безразлично, что о ней подумает заносчивый, самовлюбленный гость. Он для нее значит так же мало, как и она для него. В этом Лурия была уверенна, иначе б он не сделал  непристойного предложения, будто она уличная или портовая девка. Но она ни в коем случае не хотела оскорблять ликования, вызванного ее приездом, потому радушно приняла заботы о себе и щедро отблагодарила преданных помощниц за оказанное внимание. Лурия не знала, да и не могла знать о том, что произошло в период ее путешествия в увеселительном заведении.

     Посыльный доставил хозяйке свиток. Хорошо одетая женщина сразу узнала печать. Гонец не успел произнести и слова, как она поняла от кого послание. Она смерила взором молодца, озирающегося по сторонам, по достоинству оценивающего место и с вожделением смотрящего на любую здешнюю обитательницу. Они весело щебетали и громко хихикали, обхаживая клиентов. Какие-то спешно уводили гостей наверх, другие оставались внизу и развлекали танцами и пением. Хозяйка ухмыльнулась, горящий взгляд мужчины, пусть и раба - хороший признак, ее заведение заслуживает похвалы.
     Громила-охранник хотел вывести посыльного, но был остановлен.
     - Это слуга его светлости! - сделала взмах хозяйка.
     Служащий немедленно отступил, убирая руки от чужого раба.
     Женщина развернула свиток, прочла и изумленно подняла брови  - такого она не ожидала.
     - И что она ему наговорила? – свернула письмо хозяйка, удивление всецело завладело ею. – Позови ее!
     Без лишних слов охранник догадался о ком речь и умчался за девицей, работающей здесь отнюдь не кухаркой или горничной. Посыльный поднял голову - по широкой лестнице, подгоняемая громилой, спускалась рыжеволосая незнакомка. Он вспыхнул, когда охранник грубо толкнул прелестную девушку, она едва не упала к ногам владелицы развлекательного заведения, которая заметила реакцию раба и лукаво улыбнулась.
     - Этот человек проводит тебя, – сказала она, указывая на гонца.
     Ралмина, называемая здесь Еленой, повесила голову - все-таки ее отдают в лапы уличных торговцев девушками.  Ее глаза налились слезами, она упала в ноги начальницы.
     - Госпожа…
     - Он отведет!  - без капли сожаления та оттолкнула эрану.
     Посыльный протянул руку, Ралмина с недоверием взглянула на нее.
     - Его господин выкупает тебя - отныне ты принадлежишь ему. Так как ничего твоего здесь нет – иди! – Глаза хозяйки жадно сверкнули - сановник предложил ей самой назначить цену и прислать ему счет.
     Она поднялась к себе, настрочила ответ, где сетовала по поводу потери ценной сотрудницы, приносящей завидный доход. Но сделала акцент на то, что ради господина она готова проститься с ней и сделает это с большой радостью. Без лишней скромности, оставленной в далекой юности, хозяйка развлекательного заведения запросила якобы минимальную сумму.
     Давеон и бровью не повел, читая доставленное в особняк послание - завышенная стоимость рабыни ничуть не смутила. Он передал запрошенное золото посыльному, который
368
скоро выполнил поручение, неимоверно жалея, что у него нет столько денег.
     Возвратившись из города, он смотрел, как рыжая девушка уплетает обед и опечалился известию, что господин отсылает ее на родину, к родным. Он поплелся к особняку и не заметил хозяина, сопровождаемого приближенными. Леоний закипел от негодования - неслыханная дерзость со стороны раба! Управляющий подался вперед, чтобы научить уважать господ, но его остановила крепкая рука.
     - Иди с ней, - прозвучал глубокий голос, обращаясь к посыльному.
     С мгновение он не мог двинуться.
     - Да, господин. Я провожу ее, - почтительно склонился он.   
     - Мне показалось, ты хочешь уйти с ней.
     Недоумевая слуги  переглянулись.   
     - Господин… - запинаясь, сказал посыльный.
     - Собирайся пока я не передумал. Свободу возьмешь завтра! - отрезал Давеон и, дав указание управляющему и личному слуге, отправился в Общественный Дом, в чьих стенах была выписана вольная, затем отбыл в храм Великих Родителей.
      
     Слова нежности, сорвавшиеся с уст Лурии, тронули сердца женщин и зашедшего  управляющего. Кормилица утерла слезинку, Алкирад забыл о невзгодах, свалившихся на его лысину, и по-отцовски крепко прижав к себе молодую хозяйку, скупо всплакнул.
     - Кто бы мог подумать, что строгий дядюшкин управляющий отдается во власть слез,  - прильнула к его груди девушка. – Оставь гнет. Не хочу слез: ни твоих, ни чьих-нибудь еще.
     Клора и поверенный высушили их.
     - Госпожу ждут внизу, - напомнил он. – Тукко приготовил рыбу. Давно он так не отличался. Хороший ужин - ничего не скажешь, – и ослабил хватку.
     При упоминании о преследователе Миона демонстративно размяла пальцы, словно готовилась к битве.
     - Ты похудел, да и выглядишь уставшим. Что скажет мне твоя жена? Что я не берегу тебя? – Зеленые глаза посерьезнели. – Буду ругаться, коль не возьмешь себя в руки. 
     - Думал, я с ума сойду, госпожа. Дороги опасны - невесть что может произойти в пути. А тут господин приехал, а вас нет. Хвала Великим Родителям, привели вас домой! - возвел Алкирад ладони к потолку, шепча молитвы.
     Селеника заканчивала с последними штрихами прически, служанка поправляла пояс, Одика спохватилась и подала госпоже записку. Зеленые глаза выражали замешательство, прочтя несколько строк, вынесших приговор.      
     - Что с вами? – повторилась монахиня, Лурия не услышала первого вопроса.
     - Как же быть… – рухнула она на кровать, сминая послание.
     - От кого оно? – держа булавку, встревожилась новенькая рабыня.
     По виду хозяйки Миона поняла: дела плохи.
     - От купца. У него я заложила наш фамильный медальон, - ответила Лурия. – Его украли. Вместе с ним были похищены самые дорогие украшения. Дядюшка… Что я скажу ему? – тихо прошептал голосок, сойдя на нет в звонкой тиши.
     Казалось, далекий-далекий заокеанский ветер слышен четче, чем он. Лурия закрыла лицо ладонями, осознавая утрату и коря себя.
     - Госпожа, может, найдется, не печальтесь, - присела у ног Селеника.
     Изящная ручка легла на ее плечо.
     - Медальон украли не для того, чтобы сохранить его, а выручить немалые средства. Он слишком ценен. Это старинная и дорогостоящая работа, содержащая много золота и драгоценных камней кристальной чистоты.
     Сложенные вместе ладошки Одика поднесла к губам, шепчущим молитвы. Миона скривилась, вспомнив из-за кого хозяйка оказалась в затруднительном положении, а фамилия лишилась реликвии. Глядя на нее, девушка направилась к двери.
369
     - Госпожа, - позвала служанка, - позвольте я схожу к купцу - вдруг вора удалось обнаружить. 
     Лурия скрылась из вида, не ответив на вопрос. Впрочем, и самой Мионе предположение казалось нелепым - разбойника едва ли удастся отыскать, а медальон, скорее всего, нашел пристанище в частной коллекции какого-нибудь богатея далеко отсюда.
     Не помня как, Лурия спустилась вниз. Она не думала о госте, который стоял рядом с дядей в приемной зале. Корабельщик рассказывал о картине, приобретенной  сразу после рождения племянницы. С восторгом он взмахнул рукой, склоняясь перед изображенной на полотне женщиной, держащей крохотного ребенка.
     Племянница остановилась поодаль и не вмешивалась в ход беседы. До нее долетали обрывки не слушаемых фраз - жрец смотрел не на шедевр, а на живой воплощение. От его чуткого взора не скрылась подавленность, походящая на отсутствие. Лурии словно не было, хоть и находилась рядом, такая теплая, грациозно задумчивая. Удушливое угнетение не отобрало у нее прелести, не лишило мягкой притягательности. Мягкой? Не жестокой, нет. Давеон не смог бы долго сердиться на нее. Особенно сейчас, когда видна ранимость. Жрец простил «игру» в бедном районе и простил бы еще сотню раз, подойди Лурия ближе.
     Проследив за взглядом гостя, Тинарх увидел племянницу и сдержанно заключил ее в отеческие объятья. Она ласково прильнула к дядиной груди, где билось тревожное сердце. Судовладелец справился о самочувствии кровиночки, держа себя с достоинством. И он, и гость, и девушка были уверенны, коль не посторонний, встреча б прошла куда эмоциональней и откровенные чувства захлестнули и унесли бы двоих на теплое дно родственного озерка, в котором любил тонуть дядя. Племянница кожей ощутила его заботу, что объяла покрывалом, уютным и греющим в холода и отпугивающим злую жару. 
     - Ты загорела, - отстранился Тинарх.
     - Много была на солнце, дядюшка. – Лурии почудилось, что жрец слегка улыбнулся, но не радость выражающей улыбкой, скорее загадочной.
     - Я показал нашему гостю цветочную галерею, к которой ты приложила руку, картины и рассказал о фамильном медальоне. Дивная вещь, господин, - убеждал Тинарх, у племянницы перехватило дыхание. – Те, что вы видели на полотнах, скромны. Лурия редко носит его. Считает, он чрезвычайно роскошен. – Дядя продолжал развлекать священнослужителя разговорами о драгоценностях, упоминая о прекрасном медальоне.
     - Он совсем не подходит к обычным одеждам, дядюшка, - объяснила племянница.
     - О, я голословен, господин. – Тинарх коснулся женского плечика. – Покажи его нам, дитя. 
     Этого девушка и боялась. Она глубоко вздохнула и, побледнев, тряхнула выпущенными из плетений прядями медных волос.
     Давеон вскинул бровь, ожидая оправданий.
     - Тебе нездоровится? - послышалась дядина тревога.
     - Дядюшка… - Лурия судорожно искала слова, какие были уместными в сложившейся ситуации, - он утерян.
     Огорченный шепоток не столько расстроил, сколько тронул Тинарха.  Удрученное личико с веснушками смягчило бы любую потерю, тем более украшения. Безразличный взмах чуть успокоил племянницу.
     - Жаль, но что поделаешь. Пойдемте к столу. – Приглашающий жест корабельщика развеял гнетущую паузу.      
     - Этот медальон как я понимаю очень дорог вашей семье, - заговорил гость.
     Лурия смотрела не на него, на дядю, который, сожалея, развел руками. 
     - Он принадлежал не одному поколению. Таит так сказать в себе душу рода.
     Эти слова повергли племянницу в отчаяние. Если б не тайна, которую она должна сохранить, призналась бы, рассказав всю правду.
     - Как выглядит медальон? – спросил гость.
370
     Девушка подняла на него глаза - он интересуется чужими украшениями?
     Вкратце Тинарх описал вещицу, утеря коей расстроила его и племянницу.
      - Недавно я нашел один, - достал из кармана драгоценный кулон жрец. – Очень подходит под описание, - и поднес к глазам, держа за цепочку.
     - Это он и есть! - потянулся к медальону Тинарх, но вовремя осекся. – Вы позволите?
     Давеон вернул драгоценность законному владельцу. Не веря своим глазам, Лурия шагнула к дяде и убедилась, что у него в руках именно фамильная реликвия.
     - Благодарю вас, господин. Какая радость! – В голосе корабельщика слышались нотки ликования. – Он принадлежал моему отцу, его носила моя сестра… - Дядя смолк, воспоминания нахлынули.
     - Но сестра оставила после себя не только медальон. - Взгляд Давеона остановился на рыжей прелестнице, растеряно смотрящей на него.
    Тинарх расплылся в улыбке.
     - И я крайне благодарен сестре. Надо отпраздновать находку! – С этими словами он отошел отдать дополнительные распоряжения.
     - Откуда у тебя медальон? – прозвенел голосок.
     - Из Дельф, - резко ответил и шагнул навстречу несносно-манящей девице жрец.
     - Откуда ты?.. – Она оторопела - он знает о путешествии?
     - Лучше бы спросила, как я пережил все это! - прозвучал решительный глубокий голос, словно требовал повиновения.
     Для Лурии осталось загадкой, что имел в виду гость - дядя спешно приближался к ним, предлагая пройти в обеденную залу с пышно убранным столом.
     Мужи вели непринужденную беседу, изредка поглядывая на сотрапезницу, озабоченную размышлениями. Блюда изысканной кухни, коими баловал Тукко, не просились в девичий ротик с плотно сомкнутыми губами. Их закрытость привлекала таинственностью и в то же время не подпускала.
     Пугающая даль снова окрасилась в темное. Горы скрылись за приближающейся чернотой, что протягивала жадные лапы к Лурии. Испытываемый страх пробивал дрожью тело, начавшее замерзать от предвкушения погибели. Тени подползали, стелясь по песчаной поверхности земли, цепляли травинки, и они сжимались, сворачивались, превращаясь в сухую  траву. Темнота сулила всему живому ту же судьбу, не крича, не сообщая о своем приходе. Лурия разомкнула уста, чтобы предупредить об опасности тех, кто за спиной. Но голос не был слышен, шепот сдавил осипшее горло, она онемела. Заметалась на месте, не смея сойти с него. Внезапно она почувствовала тяжесть, а после - облегчение. Под этим давлением зловещий мрак медленно пополз назад - его втягивала в себя даль, где он бесследно растворился.
     Зеленые глаза приоткрылись. Спросонья Лурия увидела над собой два силуэта, они разговаривали о чем-то. Немного погодя она смогла расслышать далекие гулкие голоса, звучащие откуда-то из-за горизонта.
     - Она заболела? – спросил беспокойный голос постарше.
     - Нет, она уснула от усталости, - ответил глубокий и помоложе. 
     - Бедняжка, что ж ей такое снилось? – Голос становился все четче. – Горячая? – Один силуэт кивнул на руку другого.
     Лурия устала от тяжести, легшей на ее голову. Она замотала ею, надеясь скинуть груз, и окончательно проснулась. Над ней склонились Тинарх и гость, который положил на ее лоб свою ладонь. Девушка подскочила.
     - Дядюшка, что случилось?
     Он схватился за сердце и присел рядом. Давеон убрал руку, разминая ее.
     - Ты беспокойно спала, дитя. Дурной сон?
     Зеленые глаза устремились на гостя, позволяющего себе вольности в присутствии свидетелей. Чего ждать от встреч наедине?
371
     - Ей надо отдохнуть, - проявил он не принимаемую заботу, все еще занимаясь ладонью.
     Лурия оказалась на ногах и вовсе не из-за правил приличия - смотри, какой он внимательный. Кто дал ему право распоряжаться ею, словно она ему… Трудно подобрать наиболее подходящее слово.
     Настоятельный тон дяди оттеснил маленькое упрямство, и племянница с удовольствием покинула господ. Тинарх принес извинения, гость благовоспитанно выслушал ненужные оправдания и продолжил ужин в его компании.
     Давеона никак не покидала мысль о сне рыжеволосой девушки. Часто ли ей снятся дурные сны? Он коснулся ее - и развеял тревоги. Лурия немного успокоилась, щечки зарумянились, утратив бледность. Разговор с корабельщиком прервал стон, вырвавшийся из девичьей груди. Мужи разом обернулись на спящую сотрапезницу. Она уснула, не взяв в рот ни крошки - нетронутые блюда ясно дали это понять. Сквозь волнение дядя не заметил  смятение гостя, прежде не видевшего как спит милая племянница. Локоны рассыпаны по изголовью ложа, самый смелый вновь оторвался от друзей и скользнул на грудь, которая еле вздымалась. Плут-завиток коснулся девичьей выпуклости. Проказник. Усеянный веснушками  носик забавно смотрел вверх. Разомкнутые губы что-то бесшумно шептали, маня все сильней. Если бы не страшный сон, мучающий спящую, Давеон бы наслаждался зрелищем.
    
































372
Аред говорит о Миам. Архий и жрец
     В зале стихла музыка. Жрец отпустил признанную арфистку, заслужившую рукоплескания. Господа продолжили ужин, расположившись с кубками вина  перед огнем. Дружеская беседа, как бывало в прежние годы, не утихала. Навеянные историями ушедшей юности воспоминания вызвали дополнительные всплески радости.   
     - Думал, Миам приедет с тобой. – Давеон отпил глоток рубинового питья. – Ты редко привозишь ее. Я должен воспротивиться, - хохотнул он.
     Аред подозвал слугу и тот наполнил прекрасной формы кубок с рельефами на стенках.
     - Миам… Я не могу часто расставаться с ней, а ты подолгу держишь ее около себя. – Смешок сотряс залу. 
     - О Боги, Аред, я не вижу ее месяцами! Это ты не отпускаешь ее от себя! – тряхнул шевелюрой Давеон. Смеясь, он убрал упавшую на лоб прядь. – Годы брака не охладили твой пыл? – и вскинул бровь.
     - Твоя сестра чудесна - что я могу поделать? – развел руками сантариец.
     - Это правда, но ты эгоистичен, - вытянул указательный палец жрец, выказывая недовольство поведением зятя. – Миам принадлежит не только тебе.
     - Она моя жена.
     - И моя сестра.  Я ее знаю с рождения  - у меня больше прав! - сделал резкий взмах Давеон.   
     - Ты их утратил, когда она вышла за меня! - запротестовал супруг.
     Друзья весело рассмеялись. Стоящий за дверью Леоний отметил благотворное влияние гостя на хозяина. Он вознес мольбы Богам, дабы Они чаще приводили правителя Сантари в духовную столицу.
     - Ну что там? – заглянул в щель и управляющий.
     - Разговаривают. Господин смеется.  Хорошо б чаще приезжали к нему гости.
     - Он все время занят и редко бывает дома, - пытался рассмотреть хоть что-нибудь из-за головы приятеля Тилиан. – Ты мне мешаешь, – отстранил он сверхлюбопытного товарища от двери.
     - Когда господин Аред уезжает?
     - Конюхам отдано распоряжение подготовить коня на завтрашнее утро.
     Леоний тяжело вздохнул.
     - Быстро. Я надеялся, он пробудет здесь еще. 
     - Господин уже не столь суров. – Управляющий обернулся на приятеля, который      нервно постукивал пальцами по статуэтке, стоящей на колоне с завитками.
     В галерее раздались учащенные звуки, эхом отдающиеся в этой части дома.   
     - Тише, - схватил за руку друга Тилиан, осуждающе взглянув на него. – Подслушивать надо тихо. Ты нас выдашь, и мы отправимся на рынок.   
     Личный слуга сжал кулаки, ругая себя за неосторожность.
     Аред подался вперед, дабы высмотреть, что происходит.
     - Что это за шум?
     Не оборачиваясь, жрец перевел взгляд на гостя.
     - Леоний и Тилиан! - намеренно громче произнес он.
     Слуги замерли, на их лбах выступили капельки пота. Сантариец вскинул бровь, догадываясь, чем заняты служащие гостеприимного друга.
     - Почему ты их не прогонишь?
     Слуги побоялись вздохнуть. У Леония дрогнули колени, его поддержал такой же напуганный товарищ.
     - Скоро сделаю это, коль будут любопытствовать сверх меры.
     Из коридора послышались тихие шаги - рабы на цыпочках удалились.
     - И все-таки, почему не продашь? – сквозь смешок спросил Аред.
     - Меня устраивает качество их работы и преданность. К остальному я отношусь
373
снисходительно, - хохотнул сановник и добавил: - Им я доверяю дела и знаю, что они не подведут. Редкие качества.
     - Миам всегда ставит тебя в пример, - с ноткой обреченности выдохнул правитель и запил ее вином.
     - Следуешь советам? - Родинка над губой жреца подпрыгнула.
     Гость замялся.
     - Как сказать, как сказать. – Он не удержался и расхохотался вместе с другом. 
     - Кстати о Миам - намерен ли ты принять к сведению мое требование?
     Опустошив кубок, сантариец загадочно посмотрел на друга.
     - Пока она не будет приезжать к тебе. Прости.
     - Объясни толком. - Улыбка отступила, Давеон заподозрил неприятную недомолвку.  – Мысли крутятся вокруг сестры, но что конкретно?
     - Она носит дитя, - тепло улыбнулся зять.
     На его удивление сановник свел брови, остатки веселья растворились.
     - Какой срок?
     - Всего несколько недель.
     Глубокая складка на переносице друга смутила Ареда.
     - Ты не рад?
     - Миам сейчас нельзя беременеть. – Жрец отставил кубок и встал.
     Гость поднялся и ждал объяснений.
     - Люди ее знака сейчас под особым влиянием планет. Чуть позже риск уменьшится.
     - Риск? – переспросил зять.
     Взгляд Давеона рассеялся, позже стал осознанным.
     - Ты меня пугаешь! - вскричал Аред. - Ты говорил, мы все подвержены влиянию.
     - Это так. Но время от времени влияние изменяется: оно ослабляется или усиливается. Это тонкости, которые…
     - Мне не понять. Чем это грозит? – Правитель страшился услышать ответ. Тяжелый взгляд друга пронзал его.      
     - Зачатие произошло, когда Луна, влияющая больше на жен, нежели на мужей, была в Скорпионе.
     - Ты говоришь о том, в чем я совершенно не разбираюсь! – отозвался Аред, подняв руки к потолку, словно молил о пощаде.
     - Когда Луна в Скорпионе, теряется чувство меры в еде, питье, не говоря уже о меж половых отношениях. Луна в этом знаке повышает восприимчивость половой сферы к инфекциям, способствует обострению заболеваний. В этот период знатоки не оперируют аппендикс, прямую кишку, мочеполовые органы.
     - Я простой человек и далек от ваших тайн, - судорожно затряс головой Аред. - Причуды посвященных чужды мне. Людей, владеющих тайными знаниями, мало - многие не верят во все это. 
     - Любой астролог скажет: «Небезопасно вторгаться в часть тела, управляемую знаком, через который проходит Луна». Надо было воздержаться.
     - Я не могу воздерживаться, - нервно хохотнул зять.
     - И все-таки надо было, - без тени веселья ответил Давеон.
     Гость окончательно убедился в серьезности происходящего.
     - Неужели настолько небезопасно?..
     - Не возьмусь прогнозировать, каков будет исход. – Жрец отошел к окну и посмотрел вдаль. – Есть мудрецы, которые утверждают, что и Боги подвержены судьбе. Куда уж простым смертным тягаться с ней. Все Сущее очень тесно переплетено. Нам не избежать влияния звезд и планет. Солнце и, например Венера и Меркурий, коль их брать отдельно или при хорошем аспекте, в знаках действуют благоприятно. Но на них отрицательно воздействуют Марс, Юпитер, Сатурн и прочие. Их вредные свойства передаются
374
благоприятным планетам с учетом знака, где расположена принимающая сторона. Небосвод имеет значение не только для диагноза, но и для лечения. Если небо не признает лекарственное средство, больному оно не поможет. Следует уметь определять наиболее благоприятный час для врачества или процедуры. Для обычных людей, далеких от астрологии, это вымысел, сказки, а для посвященных – истина. Я твердо знаю, что когда Луна в Скорпионе уязвимы половые органы, но в это время мы рекомендуем лечить эндокринную систему, горло, дыхательные пути, гаймориты. 
     - Миам… выносит дитя? – осторожно спросил Аред, веря в правдивость речей друга, никогда не бросавшегося словами.
     Пауза неумолимо затянулась.
     - Давеон, ответь! 
     - Ты хочешь знать, будет ли жить ребенок и что будет с Миам, - сложил руки на груди жрец. – Мне не все открыто - это позволило бы избежать ряда проблем. – На переносице появилась глубокая складка. – Впредь, коль желаете предотвратить зачатие, пусть Миам надевает гиацинт, но не носит его постоянно - он считается камнем несчастной любви, – заходил взад и вперед брат. – Аметист - коль желаете зачать, он дарует радость материнства. То же касается и рубина. Миам должна сейчас обязательно носить лазурит и янтарь, можно - красную яшму, облегчающую женские страдания. Это поможет ей выносить дитя. Насколько возможно... Кроме того, когда подойдет срок - любой на выбор минерал: горный хрусталь, гиацинт, гранат, сердолик, яшма – с ними она легче разрешится от бремени.
     - О том еще рано говорить, - неподдельное переживание охватило Ареда, он был серее тучи. – Как я скажу ей об этом. Она…
     - Скажи, что я порекомендовал и все. – На его плечо легла крепкая рука.
     - Она сразу все поймет.
     - А вот этого как раз не надо: тревог. Окружи ее заботой. Пусть чаще отдыхает, ест мед, морковь. Впрочем, сестра должна знать. Только напомни ей о растениях, противопоказанных тяжелым.
     - Миам знает, какие запрещены? – поднял зять потухшие глаза на друга.
     - Я напишу список. – Давеон припомнил душицу, барбарис, алоэ, любисток, можжевельник, чеснок, но полный перечень заметно длиннее.
     - Приезжай к нам. Обещай, что приедешь.
     - Как только смогу.
     Сантариец отбыл к себе на следующее же утро. Давеон выполнил обещание и навестил сестру, найдя ее в полном здравии, если не считать легкого недомогания, сопровождающего первые дни ожидания ребенка. От прозорливого ока жены не скрылось беспокойство супруга по любому мелкому поводу. Миам замечала настойчивую опеку мужа. Надо сказать больше насторожил скорый приезд старшего брата, который осмотрел ее и хорошо отозвался о состоянии сестры. Он строго-настрого  запретил поднимать тяжелое, зная о тяге сестрицы к малышам слуг (она часто брала их на руки и играла), и велел тщательно следить за здоровьем. На ее вопросы мужи отвечали скупо, обходя подробности стороной. Зная двух горячо любимых мужчин, Миам зрела недомолвки, но они так и не признались, что их беспокоит. Она сама догадалось,  но не подала вида, дабы не расстраивать супруга и братца. С особой старательностью она выполняла все требования строгого врачевателя, коему трудно было перечить, особенно теперь. Режим дня и рацион сестры претерпели изменения, на второй план отошли прежние дела. В отсутствии супруга (отъезды были непродолжительными и нечастыми) Миам находила великое утешение в непоседливом сыне, на которого также была возложена миссия: заботиться о любимой матушке. Сообразительный не по годам малыш умилял мать играми и перлами, выдаваемыми на каждом шагу.
     Перед зеркалом Миона расчесывала мокрые волосы хозяйки, напевая песенку, что помнила с детства. Новой вышивкой порадовала монахиня, госпожа была в восторге и от
375
подарка, предоставленного по возвращении. Растущее мастерство Одики порождало белую зависть - у рыжеволосой ученицы получалось несколько скромнее. Укалывая один за другим пальцы, она тяжело вздыхала. Селеника терпеливо помогала едва ли не с каждым стежком и обещала, что вскоре хозяйка добьется результата. Мастерица те же слова адресовала и служанке, которой с трудом удавалось сносить тяготы рукоделия. Усердию увлеченных занятиями учениц можно было позавидовать, но успехи разнились, да и не всегда радовали их самих.
     - Ох, мне до тебя далеко. – Зеленые глаза смотрели на прекрасные сиренево-фиолетовые цветы, утонувшие в зелени: сотворенные руками человеческими из нитей при помощи иглы, они отливали серебром. - Сирень после дождя. Она прекрасна. Я даже чувствую ее крепкий  аромат.
     Похвала смутила Одику и в то же время подбодрила и придала уверенности.
     - Мне понравились ваши тюльпаны.
     - Неужели? Я могу тебе подарить, но…  на мой взгляд, ты льстишь. Их прелесть в подборе нитей: цвета ярки и притягательны. Вот и все волшебство.
     - Нет-нет, - запротестовала монахиня, - вы вложили душу. Госпожа отдает себя любимому занятию, и получаются превосходные цветы и фрукты.
     Лурия отстранилась от зеркала и легким движением закинула ногу на ногу.
     - Моя очередь смущаться. Щеки порозовели, - положила она на них ладони. – Немного поправлю тебя - вышивка не самое мое любимое занятие, но я желаю владеть этим искусством, потому так настойчиво и искалываю себе пальцы, - рассмеялась девушка. - Если мои тюльпаны тебе и, правда, нравятся, с радостью подарю их тебе.
     - Я повешу вашу работу у себя в комнате, - обрадовалась Одика.
     Новенькая рабыня пригласила хозяйку прилечь, обещая массаж. Ревностный взгляд служанки остановил ее.
     - Госпоже эти процедуры делаю я, а у тебя руки слабы, - указала Миона на худенькие плечики.
     - Селеника поправилась, похорошела и обрела силу. С массажем она справится, коль выполняет трудную работу по дому. – Хозяйка вытянулась на ложе. – Делайте по очереди.
     Служанка выхватила из рук новенькой флакон с маслом и принялась за дело. Насыщенная задумчивость мастерицы насторожила, девушка заподозрила неладное.
     - Расскажи мне, что случилось, - протянула она руку Селенике.
     Новая рабыня прижала ее к себе и бесшумно присела на пол рядом с ложем.
     - Я очень беспокоилась, когда вы уезжали. А когда господин сообщил, что возвращается раньше обещанного срока, совсем извелась.
     Зеленые глаза прищурились, высматривая степень открытости.
     - Можешь мне все рассказать. Я не причиню тебе вреда, ты же знаешь. – Изящная ручка легла на каштановые волосы невольницы. – Кто-то обидел тебя? Тукко?
     Селеника замотала головой так, что хозяйская ладонь соскользнула с нее. 
     - Тогда управляющий. Тоже нет? Клора? – прозвенел голосок.
     Служанка ухмыльнулась, нанесла на кожу еще масла и продолжила массаж.
     Поджатые губы новенькой рассеяли сомнения хозяйки. Она остановила заботы Мионы и села на ложе, прикрывая наготу легкой материей.
    - Не хочу, чтобы ты затаила на Клору обиду, - мягко сказала госпожа, ничуть не сердясь. – Моя нянюшка по натуре добра, хоть порой и сердится по пустякам.
     Служанка, держащая ладони вверх (они были в массажном масле), возвела глаза к потолку и несогласно качнула головой.
     - Не ворчи! - одернула ее Лурия и без капли притворства сказала: – Клора действительно добра. Я ее знаю с самого рождения. Она потеряла всех своих детей – страшное горе.
     В комнате воцарилась тишина. По щеке новенькой скатилась слеза.
     - Ох, я не хотела тебя огорчить, а объяснить, почему она безобразно ревнует племянника, 
376
- грустно улыбнулась хозяйка, утирая капельку.
     - Она пережила детей, - сквозь горечь выдавила Одика.
     - Последнего забрала болезнь незадолго до моего рождения. У нее из родных теперь только Тукко. Он и я составляем ее жизнь. Не помню и дня, чтобы она не спела мне песню, не рассказала какую-нибудь историю, не прижала к себе. Иногда нянюшка путает меня со своими детьми и говорит о случаях, что происходили с ними, а она думает - со мной.
     - Она считает вас дочерью, госпожа. Я слышала, как называла вас девочкой.
     - И управляющий, - чуть заметная улыбка коснулась серых глаз Селеники. – Мне показалось, Клоре это не по душе.
     - Теперь твоя очередь делать мне массаж. – Хозяйка улеглась на живот, согнув в коленях ножки. – Приступай.
     - Но Миона не закончила.
     - Дай ей волю - она меня всю разомнет, - засмеялась девушка, – а мне надо лечь пораньше: завтра масса дел.
     Селеника взглянула на служанку, которая безразлично пожала плечами и вытерла масляные ладони. 
     - Еще рано, госпожа. В такой час вы не ложитесь. – Холодные руки новенькой коснулись хозяйской спины.
     - Ох, какие замершие. – Лурия хитро посмотрела на мастерицу. – Любовь Тукко тебя еще не согрела? – и подмигнула.    
     Селеника густо раскраснелась.
     - Он тебе нравится, - весело прозвенел голосок. – Я очень рада. Я люблю тебя и Тукко и желаю вам счастья.
     Разделяющая веселье госпожи Одика мило соединила ладошки, а служанка сложила губы, не понимая, что новенькая нашла в поваре.
     После массажа хозяйка легла в постель, мечтая о тихом сне, но Миона взяла с полки бронзовые щипчики и красноречиво пощелкала их «лапками».   
     - Госпоже пора привести себя в порядок.
     Орудие пытки сердито сверкнуло в свете ламп. Лурия зажмурилась и жалобно простонала. Резким движением она решительно откинула покрывало, обнажая ножки. Служанка развела руками, принося извинения, и взялась за ненужные волоски.
     Тепло попрощавшись утром с дядей, девушка радушно приняла приглашение заждавшегося скульптора. Он мечтал показать ей новинки и поделиться кое-какими идеями. Маленькие статуэтки из бронзы произвели на гостью не меньшее впечатление, чем глиняные или мраморные. Лурия была поражена, как выгодно их преподнес мастер. Собственно говоря того он и добивался. С порога ее подивило преображение мастерской и предшествующего ей помещения. Удачно поставленный свет, драпировка, цветы, в коих утонули скульптуры, причем они не спорили, а дополняли произведения искусства, как нельзя лучше подчеркивали красоту и изящество творений, которые громко говорили о таланте ваятеля.
     Данное другу обещание было выполнено: Кловий напомнил о художнике, жаждущем отобразить на полотне рыжеволосую прелестницу. Необъяснимое довольство вызвали ее слова, что она будет позировать, но пока не знает когда. То же она лично говорила Рицию.
     От бдительной Мионы не ускользнуло оживление скульптора с первых же мгновений появления хозяйки на пороге мастерской. А стоило госпоже отсрочить позирование, как живость Кловия переродилась в радость, граничащую с эйфорией, что испытывает творец при снисхождении на него вдохновения. Несказанно обрадовалась Миона, оказавшись на улице. Прогретый, но свежий воздух  хлынул в лицо, говоря, что Кловий с его фигурками и жадно-пронизывающим взором позади.
     Хозяйка отправилась в бедный район, служанка послушно шла рядом с ней, не отставая ни на шаг. Лурию не беспокоили правила, которые она даже не пыталась запомнить и которые  утверждали, что невольник должен идти позади и не поднимать презренных глаз 
377
на прохожих, на владельца и не заговаривать первым, коль к нему не обращаются. Мирейцы
озирались на мчащуюся едва ли не вприпрыжку медноволосую горожанку. Этот всплеск вызвала состоявшаяся на одной из городских аллей случайная встреча с некогда изгнанной с малышами молодой женщиной.
     Внезапно Лурия остановилась, вводя в замешательство спутницу.
     - Госпожа? Что случилось? – Она проследила за взглядом. – Обычная горожанка с детьми.
     Сияя, хозяйка обернулась, Миона не поняла в чем причина веселья.
     - Она с молодым человеком.
     - Он верно муж, - безучастно обронила служанка.
     - Не муж, если говорить точнее - не первый. Отец детей прогнал ее вместе с малышами. Мы с Селеникой видели, как он на глазах у горожан выставил ее за дверь.
     Две молоденькие женщины устремили взоры на пару, вокруг которой бегали ребятишки. Приятный, попросту одетый мужчина предложил прогуляться семьей, и четверка отправилась в городской парк, где любили прохаживаться, прячась от зноя, почтенные господа. Там устраивались дебаты теми, кого не хотели слушать на Агоре, небольшие представления, преимущественно бродячими детьми, не имеющими собственного угла и промышляющими лицедейством. Тот, кто жаждал покоя, устремлялся не на шумную площадь с многочисленными несдержанными, разгоряченными гражданами, в чьи головы ударяло пылкое солнце, а в осененный широкими ветвями деревьев парк.
     Бывало, Лурия заходила туда и бродила между рядами разросшихся необъемлемых кустарников, сильных дубов, вдохновляющих поэтов акаций с тенью, отбрасывающей на землю кружевные рисунки. Съедобный орешник, занимающий аллею, провожал до тропинки, которая сворачивала к ароматному мирту. Вокруг него вилось немало насекомых, под его пахучими ветвями устраивали пикники простые горожане. Но особенно завлекали Лурию цветущие каштаны, она подолгу созерцала бело-розовые цветочные пирамидки, что в прекрасный период высятся над широкими зелеными платформами листьев. Центральными фигурами были изваяния выдающихся деятелей науки и искусства, вокруг коих разросся удивительной красоты парк. Скульптуры заключил в хоровод теснящийся миндаль, но ему прощалась густота в благодарность за цветение и сладкие орехи - любимая пища здешних ребятишек.
     Отвергнутая и возлюбленная женщина заметила взгляд состоятельной молодой дамы. Застенчивый румянец умилил Лурию, она поприветствовала знакомую незнакомку и исчезла в дебрях большого города. Потерялась в гуще и служанка, протискиваясь между повозками, наводнившими Мирею.
     К празднествам Тизан подготовился основательно - ярмарка радовала горожан третий день, но пиршества отнюдь не шли на убыль, все разгораясь и разгораясь словно пламя. Те торговцы, что не нашли себе местечка на Агоре, торговали на аллеях и улицах. Их обступали любопытные покупатели и соблазнялись на низкие цены. Зазывные речи слышались до глубокого вечера - продавцы стремились реализовать весь товар подчистую, дабы распрощаться с залежавшимся и закупить новый. Звон, исходящий от голосистой торговки, приманил к ней самых любознательных. Зеваки ринулись посмотреть на спор купца с соседом, который снизил цену, а его не предупредил. Когда продавцы сцепились, публика возликовала. Сообразительные и предприимчивые организаторы петушиных боев принимали ставки, что с удовольствием делала азартная толпа, оторвавшись от надоевших петухов. К всеобщему разочарованию скандалистов быстро растащили стражи, запретив им находиться вдвоем на одной улице и наложив штраф за нарушение порядка.
     Убедившись, что дело кончится миром, Лурия прикупила нянюшке и замечательным помощница серьги. Она рассудила: украшения из перламутра подойдут и скромной монахине, и застенчивой мастерице с сияющими серыми глазками, и Клоре, любящей безделушки. Дядю в этот раз она хотела порадовать старинным кинжалом превосходной работы. Ножны с чеканкой и гравировкой так понравились ей, что забылись холодность и
378
бездушность лезвия. Отделанная слоновой костью рукоять, инкрустированная вдобавок самоцветами, превзошла все ожидания противницы любого вида оружия. Племянница представила подарок на стене среди прочих кинжалов и подумала, что дядюшка отметит его – искусство умелого оружейника не оставит Тинарха равнодушным. 
     - Госпожа желает порадовать подруг? – пропела вкрадчивым тоном торговка изящными вещицами.
     - Сегодня вы увидитесь с ними, преподнесете сюрприз, - воздержалась от дополнительных комментариев, на какие была способна Миона.
     - Галинея слишком избалована, чтобы радоваться пустякам вроде этих, а Рицелла, по правде говоря, заслуживает большего, - шепнула хозяйка.
     Продавщица уже было опечалилась, что уходит ни с чем состоятельная покупательница, но та заговорила:
     - Мне понравилась стеклянная фигурка. – Коснулась изящная ручка статуэтки девушки, держащей на ладони нежно-розовый цветок – символ любви пелихориев. – Пусть она осветит путь надежде.
     Торговка широко улыбнулась, поблагодарив за хороший выбор с достойной ценой. Стоимость вещицы нисколько не завладела помыслами покупательницы, ее привлек смысл, что был вложен в обычное стекло, обратившееся благодаря стараниям стекольщика в прекрасную деву в длинном платье и с венком на голове. Продавщица приняла плату и без сожаления распрощалась со статуэткой.
     - Госпоже Рицелле понравится, госпожа, - зевнула Миона, она плохо переносила длительные походы по рынку.
     Задорные ямочки на щеках хозяйки умилили служанку и были замечены сторонним наблюдателем, находящимся в обществе сопроводителей, выспрашивающих о разных вещах. Ответы стали резче, короче и суше, когда к рыжеволосой горожанке присоединился незнакомец, желая обрести в ее лице попутчицу. Давеон отмахнулся от многословного торговца, видя, как безобразно, не таясь, радуется некий наглец, одаривающий медноволосую девушку улыбками и назойливым  вниманием.
     Преподнесенная поэтом веточка мирта чуть смутила Лурию и вызвала негодование в душе человека в темных одеждах - она принимает подарки от первого встречного и мило улыбается ему! Незнакомец пригласил пройтись и девушка, вопреки желаниям жреца и Мионы, безропотно приняла руку Архия.   
     - Хороший день, - окинул взором улицу он. – Очень подходит для светлого праздника. 
     Служанка шла в сторонке и ничего замечательного не увидела и не услышала.  Вероятно, поэтам свойственно преувеличивать и раздувать до невероятных размеров любую мелочь, на какую простой, приземленный человек, к коим она причисляла большинство живущих, не посмотрел бы.
     Обведя глазами аллею, Лурия согласилась со стихотворцем. Да и как можно было отвергать очевидную красоту глубоко голубого неба, которое божественно накрыло город, касаясь макушек величественных строений и высоких подстриженных деревьев? На нем устроились кипящие облака, снисходительно даря тень тем, кто внизу. Одни люди засматривалась на лотки, другие созерцали  наряды прохожих и преображение города, третьи склонились перед каким-то далеким господином, почти закрывая его, несмотря на внушительный рост.   
     - Вы не читаете сегодня? – прозвенел голосок, обращаясь к поэту. Со стороны Агоры  слышались изречения стихотворцев, Лурия посчитала большим упущением, что граждане не слышат еще одного.
     Архий сдержанно улыбнулся.
     - Признаюсь, я шел туда. – Его рука указала в нужном направлении.
     - А я вас задержала, - разочарованно отступила спутница. – Непростительно. Вы должны
быть там! Обязательно!
379
     - Ничего, коль я выступлю последним. – Мастер слова вновь подал ладонь, прося проводить его до воображаемой сцены, обступленной придирчивыми слушателями. 
     Поддавшаяся соблазну Лурия сверкнула глазками. Вскоре путники очутились в гуще событий. Друзья поэта расступились, раздвигая массу, и впустили его в центр круга. Архий отпустил женскую ручку лишь, когда взялся за инструмент и запел под аккомпанемент лиры  стихи:
Прекрасные очи владеют сердцами,
Мое же стучит невпопад.
Скрываю я тайну, что брежу ночами
И созерцать всегда рад.
К себе призови сиянием, дева.
Царит душа над главой.
Кто устоит под волшебным веленьем,
Пред красотой неземной?
     Пронзающий взгляд Мионы испепелял откровенного поэта, распевающего любовные признания на глазах у горожан. Не замечая ее взоров, хозяйка, которую друзья стихотворца пропустили вперед, слушала воодушевление творца, пропуская через себя каждое слово и ноту.
     - Вам понравилось? – закончив выступление, поинтересовался Архий.
     - Очень, - после паузы ответила девушка.
     Людская масса неожиданно расступилась. Возле Лурии, которая не заметила приближения, выросла высокая фигура сановника. 
     - Споешь еще что-нибудь? – прозвучал глубокий голос, обращая всю свою мощь на стихотворца.
     Он почувствовал давление пронизывающего взора темных глаз. Толпа зашушукалась. Миона напряглась, приблизилась к хозяйке и взяла ее за руку. Меж тем Лурия увидела, как близко оказался жрец, и шагнула к служанке. На это он ответил незамедлительной легкой гримасой едва уловимого недовольства.
     Архий почтительно кивнул, вернулся в круг и запел следующую песню:
Безбрежные просторы милой стороны
Наполнены мотивами, что слышимы в полях.
Строги часовые, стоящие в ряды.
Они благоносящие, как поле златой ржи.
     - Хорошо поет, - отозвался Давеон.
     Лурия с недоверием посмотрела на него.
     - Не хочешь отвечать? – глядя на исполнителя, спросил он.
     - Не понимаю зачем.
     - Зачем мне отвечать? – Темные глаза обратились к девушке росточком едва по плечо.
     - Зачем спрашиваешь.
     - Любопытно.
     Лурия окончательно потеряла связь с происходящим.
     Песня закончилась, матер слова, отвесив поклон публике и сановнику, подошел к нему.
     - Господин желает еще послушать? – Архий, со свойственной поэтам проницательностью, узрел ответ.
     Кинув взор на нарушительницу своего покоя, Давеон ушел. Оставшееся облако аромата его благовоний подействовало должным образом на всех присутствующих молодых и постарше особ противоположного пола, не завлекая только двух.
     - Госпожа, нам пора, - поманила Миона.
     Лурия почувствовала напряжение и недомолвку, считая себя вроде как виноватой неизвестно за что. Она не звала жреца, не догадывалась, что ему придется по сердцу - если у него таковое имеется - песня талантливого поэта.
380
     Мастер слова вызвался проводить молоденьких женщин, одна из которых испытывала неловкость.
     - Этот господин… помешал вам? – озадачилась она.      
     - Ничуть, - ответил Архий, у него сложилось обратное мнение.
     Он оставил прекрасных спутниц в обговоренном месте и с поклоном распрощался с ними.
     Миона испытала чувство освобождения, оставшись наедине с хозяйкой. Ей не давали покоя бесцеремонные ухажеры и преследователи госпожи, которые потеряли всякий стыд. Один устроил в доме выставку, другой объясняется у всех на виду, третий уже и днем, не таясь, ходит за ней. Что ждать в будущем?
     Узкая дорожка запетляла и вывела к бедному району. Он был не единственным в городе, худые кварталы едва ли не опоясывали Мирею, словно хотели захватить в кольцо.
     Идя по здешним  улочкам, Лурия вспомнила, как первый раз оказалась тут.

     Погода стояла ненастная. Казалось, духовная столица готова подчиниться стихии и поддаться ее воле. Дождь хлестал что есть сил по аллеям и тропам. Грязные брызги, с шумом отрывающиеся от земли, разлетались в разные стороны. С крон деревьев стекали толстые струи, накопившие мощь с самой верхушки. Они обдавали прохладной влагой прятавшихся под ветвями, едва ли способными кого-либо сейчас укрыть, людей.
     Закутавшись в плащи, под липой стояли две озябшие девушки, высматривающие, куда им идти.
     - Госпожа, мы заблудились? – Миона плохо знала город, совсем недавно начала выходить из дому. Да и сама хозяйка, живущая тут с рождения, смогла запутаться в поворотах.
     - Я в первый раз ходила к этому торговцу антиквариатом, потому ошиблась, - шагнула из укрытия Лурия, на нее обрушился водопад струй. С возгласом: - Впереди радуга! – она прижалась обратно к стволу.
     Тяжелая, пузатая туча медленно ползла дальше, важно покачиваясь в хмуром небе, злящемся по какому-то неведомому поводу. Непогода ослабевала. Путницы, не покидая сомнительно-прячущего места, осторожно выглянули наружу. Огромные лужи покрыли Мирею, зазеленевшую после дождя. Серая пыль смылась напором. Яркая листва кустов и деревцев, усеянная капельками, отражающими появившееся солнце, слепила глаза, они зажмурились. В изумрудной густой траве пестрели цветы, обращая покров земли в разноцветное одеяло.
     - Ваш дядя будет рад подарку, но не одобрит болезни, - обернулась на хозяйку Миона, слыша, как стучат ее зубы. 
     Госпожа действительно продрогла, но не ощущала холода, ее привлекла полосатая радуга.
     - Смотри, она нарядила свод! - Лурия описала рукой дугу, повторяя очертания красивейшего природного явления. 
     Служанка прищурилась, глядя далеко вперед.
     - Там женщина, - указала она на нее. – Я спрошу, как нам выйти. - И, огибая лужи, пошла  навстречу.
     Хозяйка отказалась оставаться в стороне. Прыгая через влагу, она нагнала Миону.
     Вид заблудившихся девушек насторожил простолюдинку. Одна совершенно не походила на обычную горожанку. Одежды из мягких, легких тканей расшиты, обувь дорогостояща. О таких сандалиях нищенка может только мечтать. Узкие ремешки удачно оплетали изящную ножку от пальчиков до щиколотки, где главенствовала позолоченная застежка. Качество кожи и мастерская работа были видны и не наметанному глазу. Кожаное изделие малодоступно - далеко не каждый желающий способен приобрести его. Простолюдинка с оттенком зависти посмотрела на обувь - такая украсит любую ногу. 
     - Будь любезна, подскажи нам, как пройти к центру, - не брезгуя, Лурия шагнула к бедно одетой гражданке.
     Она замешкалась, вскоре поняла, что от нее хотят.
381
     - Ах, госпожа, вам трудно будет найти дорогу самой. Узки и запутанны наши улочки. Я вас провожу, только… - Простолюдинка обернулась на детские выкрики.
     - Тебя ждут дети. Иди же.
     Нищенка оглядела незнакомок.
     - Вы совсем продрогли. Солнце светит, но обдувает ветер. Вам надо обсохнуть, не то заболеете, госпожа.
     Хозяйка и Миона переглянулись.
     - В моем доме нет таких одежд, как у госпожи, зато высушите волосы и платье у огня.   Потом я вас провожу. 
     Худая хижина простолюдинки поразила Лурию. Такой нищеты ей не приходилось видеть раньше. Дядюшка ограждал племянницу от всяческих бед. В унылом домике ютились по рассказу женщины пятеро детей и она с мужем. Совсем недавно пересекли Реку ее родители, чуть раньше - мужа, которые тоже жили с ними.
     Нищенка обогрела гостий, угостила их лепешками и козьим молоком. За доброту Лурия отблагодарила. Долго не принимала простолюдинка щедрость молодой особы, слишком уж плата была высока. Стоя на пороге, гостьи услыхали затяжной кашель, доносящийся из соседней комнаты. Поспешно мать скрылась в глубине дома, за ней проследовали молоденькие женщины. Открытая дверь впустила их в крохотную комнатушку с узкими кроватями вдоль стен с детскими рисунками на них. Бледный ребенок удушливо кашлял, мать дала ему теплое питье и поправила соломенную подушку.
     Лурия склонилась над полупрозрачным мальчиком.
     - Ему нужно к врачу.
     - Его не будут лечить бесплатно, госпожа, - прошептала женщина, укутывая ребенка.
     - В Мирее есть лечебница для бедных. Я видела ее.
     - Она переполнена. Муж носил сына к лекарю, он плату взял небольшую, но…
     - Лекарства.
     - Для нас они дороги. Муж вынужден часто оставлять дом, чтобы заработать на них.   
     Зеленые глаза узрели пустую чашу.
     - Поишь мальчика травами? – учуяла Лурия запах отвара. – Этого недостаточно, когда болезнь запущена.
     Опечаленная нищенка не ответила.
     - Завтра я приду к тебе.
     - Госпожа, я работаю, – растерялась простолюдинка, не понимая, чем вызван порыв.
     - Тогда я приду вечером и принесу средства.
     Нищенка выронила из рук чашу. Лурия подняла ее, поставила на малехонький столик и, видя неверие простолюдинки, всем своим видом дала понять, что не шутит. Женщина и правда до конца не верила, что к ней наведается молодая особа, однако на следующий день, заметив ее, прильнула к окну.
     Слух о том, что мальчика излечила некая девушка, скоро облетел квартал за кварталом весь район. Чуть позже круг ее знакомых, среди которых было подавляющее большинство страждущих, значительно расширился. В очередное посещение больного ребенка с ней пришел знакомиться старейшина. Лурия нашла с ним общий язык, не злоупотребляя своим положением. Старик не препятствовал ее визитам, тем более что мешать ему она не намеревалась, не диктовала своих условий, не меняла устоев и существенных изменений в жизнь местных жителей не вносила. Разве что с его позволения устроила в одной из хижин детский дом и еще пара новшеств принадлежала ей. Иногда она обращалась за советом или заговаривала с ним о беспокоящих ее вопросах. Старейшина, коль не принимал ее точку зрения, давал корректно понять это. Тем не менее, прислушивался к девушке, считая некоторые суждения полезными.    
    
     Демория радушно встретила гостий, принесших молоко для младенца, которого она
382
приютила вместе с бездомными родителями. Аппетиты малыша заметно возросли, а матушкиного не хватало. Спартанка обняла Лурию за плечи, когда та держала ребенка на руках и обе глядели на прибавившего в весе маленького Клеонима.
     - Скоро он начнет осознанно улыбаться, - прозвенел голосок. – Хочешь? – Зеленые глаза хитро взглянули на Филоною, ответ был очевиден. – Как вы устроились?
     - Демория предоставила нам угол. Она так добра. Когда она на работе, я присматриваю за младшими детьми.
     - Как старший? Справляется в мастерской? – Лурия передала дитя матери и поманила к себе вдову.
     - Мыловар жалуется, - с огорчением выдохнула Демория. – Говорит, у него сил не хватает. Он худенький. – Мать погладила по голове старшенького сына. 
     Лурия склонилась к нему, игриво пощупала его бицепс.
     - Зато крепкий.
     Мальчик, улыбаясь, сморщил нос. Так выходило непроизвольно, когда выражал радость -  это он унаследовал от отца. Изящная ручка  потрепала его волосы, они были позаимствованы у матушки.
     Печаль вдовы огорчила гостью.
     - Малыш слишком беспокойный. Он мешает?
     Демория всеми силами постаралась разубедить благодетельницу.
     - Жильцы совсем мне не докучают, госпожа. Дело не в них.
     - Исмений? – шепнул голосок, его обладательница сообразила, что тот причастен к грусти прекрасной вдовушки. – Он обидел тебя? Скажи и я немедленно выругаю его! – шутливо погрозила указательным пальцем гостья.
     Демория повеселела, приятно украсилась улыбкой. Ее лицо преобразилось и посвежело.
     - Он вынужден будет либо скрываться, либо уехать.
     - Но ни он, ни ты не хотите этого, - догадалась Лурия.
     Густой румянец присоединился к улыбке.
      - Будь Исмений свободным, смог бы работать, как наш Гиппий, - перевела взор на беотийца гостья, за ней повторили остальные.
     - Его возьмут на работу? – забрезжила надежда в глазах жены. Они заключили официальный брачный союз на следующий же день после обоснования в Мирее.
     - Да и вы сможете сами платить за жилье. – Лурия хотела устроить молодую чету в своем доме. Она обдумывала, как поговорить о том с дядюшкой. 
     Озадаченность подруги сразу уловил давний знакомый и осторожно поинтересовался. Она доверительно открыла ему думы, не сообщая подробностей. Лигена чрезвычайно заинтриговало данное обстоятельство, ему захотелось увидеть мужчину, о котором отчаянно печется прекрасная знакомая, порадовавшая его игрой на арфе и пением. Девушка отвергла щедрое предложение, но гость проявил настойчивость и отклонил протест.

     - Ты предлагаешь и работу, и крышу над головой. Я не вправе требовать этого от тебя. Ты совсем не знаешь этих людей, - прошептал голосок, дабы дядя не услышал.
     - Лурия, ты просила подделать вольную, а дать работу не позволяешь. – Норий вглядывался в каждый жест собеседницы, хранящей секреты. Ему хотелось задать ей много вопросов, но он должен действовать крайне аккуратно и поэтому повременил.
     - Это другое. Вольная была один раз, а мои знакомые - живые люди, коим нужно будет платить продолжительный срок, пока они сами не покинут тебя.
     - Незаконный документ куда серьезнее - подделка документов наказуема, Лурия.
     Она виновато опустила голову. Незаметно Норий коснулся рыжих волос, не первый раз позволяет себе маленькую вольность. 
     - Это было необходимо. Не каприз.
     - Ты не капризна, потому я верю. Если могу быть полезен тебе, почему нет? – деловито
383
вскинул бровь Лиген.
     - Я сниму им домик на окраине города. – Миру явились задорные ямочки на щеках.
     - Куда мне прислать за моим новым работником?
     - Я приведу его сама. 
     От неуступчивости Норий посерьезнел.
     - Впрочем, этот беотиец взрослый и сам найдет дорогу, коль понадобится.
     Лурия подивилась резкой перемене настроения давнего друга.
     - Но Гиппий не знает Миреи. Он тут недавно, - возразила она.
     - Он мужчина и найдет путь и без сопроводителя, – серьезно сказал Лиген и закинул ногу на ногу.
     Лурия подавила смешок.
     - Думаешь, женщина не способна найти дорогу?
     - В твоих умениях я не сомневаюсь. – Норий смотрел на собеседницу - сколькими умами она еще завладеет по «пути»?
    

 
   
 

    
    
    
    
         
    
    

    
      
 

               
    

    
    
      
    

      
      
    
       
    


    
    
    
      
384
Праздник Священноначалия
     Нестерпимая печаль окутала сердце Демории, за короткий срок она привязалась к постояльцам. Успокаивая ее, спартанка дала покачать уже ручного сына. Гостья напомнила, что она должна вырастить из него настоящего неизнеженного лаконца, не боящегося темноты и одиночества. На это Филоноя недвусмысленно возвела прищуренные глазки к потолку, что вызвало смех окружающих. У нее забавно получалось выражать мысли мимикой и жестами. Ее живость и неусидчивость была видна с первого взгляда. Казалось она не женщина, а скорый ветер, летящий, куда глаза глядят. То же мог сказать жрец о Лурии, относя ее неподатливость к стремлению жить.   
     Напоминание о наступлении вечера вернуло гостью к действительности.
     - К сожалению, мне пора.
     - Быстро, - огорчилась спартанка.
     - Мне еще нужно поспать перед ночным походом.
     - Каким походом? – удивленно спросила Филоноя, не знающая обычаев пелихориев.
     Их ведала вдова и едва заметно улыбнулась.
     - Ночью праздник. Незамужние девушки гадают, выйдут ли замуж.
     Филоноя хитро прищурилась, припоминая некоторые фразы, долетавшие до ее уха во время путешествия. 
     - Это не мое желание - дядино, - объяснила Лурия. Она наскоро распрощалась с друзьями и покинула хижину.
     Филоноя участливо взглянула на безрадостную вдову.
     - Мы будем навещать тебя, обещаю.
     - У тебя хороший, крепкий сын, - передала Демория сонного ребенка. – Я буду молиться за него Великим Родителям. Не хочу, чтобы жалкая участь настигла хоть кого-то. – Материнская рука легла на голову старшего сына. Младшие детишки прижались к матушкиным  ногам. 
     Налитый воспоминаниями взор Филонои остановился на маленьком Клеониме. 
     - Если бы не госпожа, он бы умер. – Спартанка взглянула на детей вдовы. – Они у тебя красивые и умные.
     Ласковая улыбка Демории ответила сияющим ребятам.
     - Худенькие. И тоже, если б не госпожа… Не представляю, как мне отблагодарить ее. И твоего брата. – Вдова уверенно смотрела на спартанку. – Он храбрец. Привел, укрыл и оберегает друзей. Он прогнал преступника, обворовавшего нас.
     Филоноя слушала со вниманием, испытывала гордость за братца. При последних словах ее глаза округлились. 
     - Ограбил дом, где и воровать нечего?
     Разочарованная тем, что сказала лишнее, вдова пожала худыми плечами.
     - У меня были сбережения. Совсем немного…
     - Возмутительно! – вскричала Филоноя, тряхнув отрастающими красивыми волосами.
     Некогда у нее были длинные, густые косы, о которых она мечтала теперь. С нетерпением ждала она дня, когда сможет заплетать их сидя перед зеркалом. От возгласа Клеоним проснулся, мать уложила его в сооруженную мужем колыбель и покачала.
     - Надеюсь, мой брат наказал злодея? – возмущенно прошипела она, но Демория не знала ответа.
     С сожалением сестра узнала, что госпожа просила отпустить дикаря-вора, у которого нет ничего святого. Менедем развел руками, объясняя поступок выполнением воли рыжеволосой девушки. В его глазах Филоноя прочла нежную привязанность и нежелание убивать, особенно после ухода отца. Однако Сокол добавил, что таких, как тот вор, истребил бы полностью, чтобы их не носила земля, и не встречали люди.   
     Без обеда и водных процедур Лурия упала на кровать, вытянув ноги и широко раскинув руки. Перед ложем присела служанка, гладя ладонь хозяйки. Изящная ручка приняла ласку
385
и поблагодарила поглаживанием по темным неподатливым волосам.    
     - Позвольте мне сопровождать вас ночью, госпожа.
     - Я иду не одна. Девушек, желающих выловить кольцо, видимо-невидимо, - заразительно  рассмеялась хозяйка. – Тоже хочешь? – и подмигнула. 
     Она встретила ярый протест Мионы, которая категорично сказала:
     - Я никогда не выйду замуж. И не рожу дитя. - С мгновение она помолчала и шепотом добавила: - Даже если смогу…
     Монахиня подала госпоже персик, принесенный Селеникой.
     - Не пойдешь к воде? – перекатилась Лурия на живот и, жуя сладкий плод, посмотрела на новенькую.
     Миона обернулась на нее.
     - Я и без гадания могу сказать, что кроме Тукко к ней никто не приблизится. – Добрый смешок вырвался наружу.
     - Ба! Миона смеется! Да как! – подпрыгнула хозяйка и уселась, подогнув под себя ножки. 
     Служанкой и новенькой завладело смущение, причем трудно было определить кем в большей степени.
     Лурия справилась с персиком и, расправив руки, словно крылья, поманила очаровательных помощниц. Они не отвергли предложения.
     - Будем спать? – Их оглядели улыбчивые, горящие зеленые глаза. Ими можно было любоваться не меньше, чем морем на фоне золотисто-розового заката, полями, когда на них светит яркое солнце, окрашивая златом, и дном глубокого озера с таинственными обитателями глубин.
     Не мог Давеон ответить, что именно видит в них, но зрел так много, что с трудом смог бы все перечесть. Не передать, как сожалел, что его там нет. Боль пронизывала сердце. Он чувствовал себя раненым. Его рана ноет и кровоточит, а лекарство беспощадно к нему.
     Отшумел религиозный праздник. Подходила священная пора: таинственное проникновение в души женского начала. Сегодня в храмах Великой Матери настежь открыты окна и двери. Перед изваяниями божеств горят лампады, дымят курильницы. Аромат благовоний разносится на десятки километров и дальше, осеняя все крупные и мелкие поселения Пелихории, где процветает культ Великих Родителей. Закончился длительный пост. На праздничной службе в Доме Акаты произошло заключительное омовение сосудов и освящение воды. Пришел черед девичьих обрядов, заканчивающихся ловлей колец.
     Глядя на медное пламя, Давеон свернул прочитанную книгу. Немногим ранее он совершил тайнодействие в храмовой комнате, вознося к небесам крепкие молитвы за неугомонную рыжеволосую девицу, принимающую восхваления от первого встречного поэта. Жреца пробирало недовольство – в открытую ей поют этакие милые песенки! Темные глаза похолодели – ах, каков красноречивый стихотворец.
     На подлокотник кресла из черного дерева, инкрустированного слоновой костью, легла твердая рука, разминающая пальцы. Сановник взглянул на них, поднес ладонь, которой касался упрямого лобика медноволосой прелестницы. Снятся ли ей теперь страшные сны? Беспокоят ли? Давеон принял страх на себя, тогда он отступил. Девушка успокоилась, зарумянилась, бледность ушла вслед за болью и тревогой, вызванными дурным сном. Невероятно жаль, что нет возможности быть рядом, когда она спит.
     Мужская фигура застыла у окна. Пойдет ли рыжая разбойница к реке? Что если выловит кольцо? Давеон отвернулся от темнеющей дали, не хотел услышать приговор. Крепкая рука поправила на груди хризоберилл, помогающий добиваться мужам успеха у женщин. Золотистый камень сменил красный турмалин, оправленный в золото. К коллекции мага были и другие любовные кристаллы. Своей очереди ждали рутиловый кварц, в народе прозванный «стрелами Амура» (название говорящее само за себя) или «волосатиком» за золотые нити, заключенные в прозрачный минерал, аквамарин, вызывающий взаимную
386
любовь. Что говорить о перстне с агатом - его чародей редко снимает. Этот камень дарит мужчинам очарование в глазах прекрасных дам. Кроме того делает его приятным в общении, одаривает особым красноречием, оберегает от врагов, врачует, продлевает годы. О гасящем запретные желания опале, что издревле использовали индусы, и гиалите сановник и думать забыл.
     Пламя разгорелось жарче, из ниши вырвалась искра. Давеон резко обернулся, прислушиваясь к тишине, - Лурия проснулась.
     Тихонько она коснулась служанки, уснувшей рядом, и шепотом позвала ее.  Миона открыла сонные глаза и, видя густую темноту за окном, подскочила.
     - Пора! – громкий возглас оттеснил собою сон.
     Селеника и монахиня тоже проснулись.
     - Зачем так кричать. – Хозяйка приложила указательный палец к губам. – Переполошишь полдома. Приготовь платье, - и задорно сверкнула глазками.
     Новенькая, едва открыв глаза, ринулась к госпоже, расчесала ее. Служанка облачила хозяйку в выбранный наряд, а Одика возложила на медную макушку сплетенный вечером венок из благоухающих белых цветов. Монахиня подвела девушку к зеркалу. Взглянув на себя, Лурия не испытала ни капли волнения. Беспокойство, свойственное молодым особам в этот светлый праздник, не тронуло ее.
     - Какая красота, - всплеснула руками Одика, зачарованно смотря на госпожу, которую тронула ее добросердечность. 
     - Благодарю за прекрасный венок. – Она чмокнула щеку монахини, запылавшую румянцем.
     Селеника бережно поправила складки нарядной одежды и отступила на шаг, любуясь хозяйкой.
     - Я вышила на платье еще узоры, - призналась она, но вдруг упрекнула себя. – Н-не хватало вверху. Немного. Так мне показалось. – Она нервно затеребила пальцы.
     Изящная ручка взялась за ее подбородок, хозяйка обратила на себя взор. Доверительная улыбка рассеяла сомнения, Селеника успокоилась.
     - Я должна идти. Не скучайте. – Лурия выпорхнула из дверей, послав заразительную улыбку помощницам.
     - Кольцо! – встрепенулась Одика, схватила его со стола и помчалась за девушкой.
     За ней ринулись подруги.
     - Госпожа! – Монахиня сбежала вниз по лестнице, застав нарядную Лурию в маленькой зале перед приемной. – Вы забыли кольцо, - запыхавшись, прошептала служительница.
     Только теперь девушка обнаружила его отсутствие. Она протянула ладонь и со вздохом надела украшение с розовым камнем на палец. 
     - Будет жаль, если оно потеряется, - шутливо отозвалась Миона.
     - Что поделаешь, - легко взмахнула рукой хозяйка, спеша на встречу с Рицеллой.
     Селеника закрыла за ней дверь.
     - А если госпожа поймает кольцо? 
     Впередиидущие подруги остановились.
     - Как она поймает? Это невозможно, - усмехнулась Миона.
     - Другие-то ловят, - вспомнила рассказы служанок монахиня.
     Незамужние женщины каждый год ходят к фонтанам в саду и пытаются выловить колечко. Везучим достаются открытые поздравления и скрытая зависть. Бывало, служанки ссорились, подолгу не разговаривали, производительность труда падала из-за женских распрей. Управляющий сердился, наказывал провинившихся и запрещал походы к водоемам. Девушки, что посмелее, тайком пробирались к фонтанчикам, то и дело озирались по сторонам. Набравшись храбрости, они гадали. В последний раз Алкирад устроил засаду у самого крупного фонтана. Стоило девицам увидеть управляющего с кнутом, как они со всех ног бросились врассыпную и затерялись в глубинах темного сада. Слугам-мужам было дано
387
указание найти нарушительниц и привести для наказания. Не все мужчины выполнили требование, за что девушки отблагодарили их. Хозяин и поверенный убедились в силе священного дня – количество браков после праздника значительно увеличилось, невзирая на неудачное гадание.
     Миона не разделяла уверенности монахини.
     - Не верю я в эту примету. – Она задумалась. – Как можно поймать в текущей реке свое украшение, где уйма чужих рук и колец? 
     Одика озадаченно пожала плечами.
     - Шансов очень мало.
     - То-то и оно.
     Миона шагнула на первую ступеньку, к ней присоединились подруги. Тут она обернулась, собираясь что-то сказать. Впереди  промелькнула фигура некой рабыни, за ней следующая - и так пять раз подряд. Глазами служанка показала на нарушительниц. Спутницы увидели скрывающихся за колоннами да скульптурами невольниц. Подавляя смешки, Одика и новенькая взяли под руки Миону и поднялись наверх. 
     - Сегодня они оккупируют фонтаны, - зевнула она, не понимая к чему это стремление. Скорее всего, в кустах сидит управляющий и поджидает дурочек, мечтающих знать, выйдут ли они в этом году замуж, а узнают лишь, как больно ласкает спину кнут.
     Монахиня увидела из окна бегущих к водоемам рабынь. Возле нее выросли подруги.
     - Вековая традиция, – прижала к себе молитвослов Одика. – Сегодня я была в храме Великой Матери. Там услышала от жриц, что в Доме Отца нет ни одного жреца.
     На лице Селеники читался вопрос.
     - Все они проводили брачные церемонии. Весь день! 
     - Поэтому домашние не отходили от ограды, - сообразила новенькая. – Свадьбы высматривали.
     - Ты же помнишь, что браки, свершившиеся с этот святой день, приносят благоденствие и процветание молодой семье. По поверью молодожены будут жить долго и счастливо, от этого союза родятся талантливые и одаренные дети.
     - Я ловила кольцо, - застенчиво призналась Селеника и вспыхнула, словно совсем юная девушка.
     - Поймала?
     Новенькая покачала головой.
     - А замуж все же вышла, - заметила Миона.
     - В скором времени. – Тело Селеники сотряслось от приглушенного смешка.
     Тинарх проводил взглядом племянницу, пока она не скрылась из вида, отошел от окна и расположился в кресле, велев подать хмельной напиток. Седой, глуховатый на одно ухо чернокожий слуга немедленно выполнил распоряжение. С годами слух стал подводить его, зато глазами он улавливал малейшие изменения и все, что творилось вокруг, замечал. Однако мудро держал язык за зубами, за что слыл в особняке молчуном.
     По знаку господина Алкирад отбыл на ловлю отчаянных девиц. Попивая розовое вино, привезенное издалека приятелем в качестве подарка, корабельщик поглядывал на потолок, созерцая росписи на нем. Встреча героя, победившего врага, достойна внимания. Его принимают горожане, счастливы видеть родители, гордящиеся сыном. Милая девушка преподносит победителю дары. На голову дочери отец надевает венок, означающий, что она отныне принадлежит жениху, а после свершения обряда он станет ей мужем.
     Тягостный вздох нарушил покой комнаты. Тинарх опустошил кубок, откинулся на спинку кресла с ножками, имитирующими рога быков. Предаваясь воспоминаниям, он вознес молитвы, чтобы Великие Родители услышали его, одарили внуками, но для этого нужно согласие упрямой племянницы. В очередной раз дядя устало вздохнул - он не может ей ни в чем отказать.
     По улицам духовной столицы тянулись длинные вереницы незамужних горожанок. Лурия
388
поправила венок, огляделась, ища глазами подругу. В массе сложно было разглядеть кого-либо, она присоединилась к потоку. Несмотря на обильное освещение городскими лампами и щедрое излияние Луны, обнаружить Рицеллу не удалось. Медноволосая направилась к условленному месту, где подруги договорились встретиться, коль не найдутся в толпе. 
     Поющие традиционные песни нарядные девушки и женщины весело пританцовывали под аккомпанемент собственных голосов. Наряды прекрасной половины человечества радовали взор: национальные одежды и цветочные венки украшали всех без исключения участниц шествия, улыбающихся всем, кого видели, переживая трепетное чувство неизвестности.
     Один людской поток впадал в другой, объединяясь в бурлящую реку, текущую к водной артерии Пелихории. Паэрти томительно ожидала прихода милых гостий, по которым  соскучилась за год.
     Процессия свернула на аллею, прозванную Аллеей Истории. Здесь о прошлом говорили старинные сооружения, дома, охраняемые законом, стела, увековечивающая в памяти события минувших дней. Ее поставили в честь победы над жестоким врагом, мечтающим поработить державу. Пять лет назад государь преподнес мирейцам подарок – трофеи, отвоеванные у вражеской армии. Владыка в благодарность за отвагу мужей духовной столицы распорядился наградить их по-царски. Столичные скульпторы изготовили высокий каменный памятник с барельефами, повествующими о громкой победе. Их дополнили прославляющие Богов, государя и отличившихся военачальников надписи, а также щиты да знамена проигравших войну чужеземцев. Установленная на широкий ступенчатый пьедестал стела занимала центральное место на аллее, которую стерегли скульптуры знаменитостей. Среди них ряд философов, два известных оратора, десятки ученых, деятелей искусств, включая прославленных художников и ваятелей, укрывающихся днем от солнца в спасительной тени деревьев. 
     Лурия остановилась у стелы, рассматривая барельефы. Она отыскала глазами храброго владыку. Лиген много рассказывал о его смелости и решительности, которые он проявил в битве. Сражался государь наряду с простыми воинами, самоотверженностью заслужил почет и уважение не только военачальников, но и обычных ратников.

     Лурия, сложив ручки, внимала повествованию, чем разжигала горячий интерес к себе.
     - А ты там есть? На барельефе?
     Норий пожал плечами.
     - Царя сопровождали тысячи воинов, едва ли скульпторы нанесли на стелу всех, - по-доброму произнес он, легко улыбаясь.
     - Давай сходим и посмотрим. – Зеленые глазки загорелись. – Вдруг ты узнаешь себя среди многочисленных спутников самодержца? 
     Лиген охотно согласился, правда он не нашел своего изображения на памятнике.            

     И сейчас Лурии не удалось обнаружить давнего друга. Девичий взгляд упал на человека в длинных одеяниях, не свойственных воинам. Он находился подле государя, высоко поднявшего над головою меч, объявляя о победе. Девушка смотрела на хорошо освещенное изображение приближенного владыки, пытаясь понять, кто это. Необъяснимые чувства овладели ею, она будто знала его, и в то же время нет. В этот момент к ней присоединились подруга с сестрой. 
     - Ты, верно, нас уже заждалась? – Юница не переставая кружилась.
     Сестра одернула ее, но как обычно это не возымело должного действия, юная дева лишь на мгновение притихла.      
     - Прости, мы долго собирались, - покаялась Рицелла, не вдаваясь в подробности, о которых догадывалась подруга.
     Юная особа вновь долго примеряла наряды, не внимая советам, что сегодня как нельзя кстати национальные одежды и украшения. Крутясь перед зеркалом, Галинея перебирала
389
драгоценности, меняла одну за другой прически. Выбившаяся из сил в борьбе с младшенькой избалованной сестрицей Мирана напомнила, что мужчин на празднике не будет. Огорченная юница сняла сверкающее платье, отложила роскошную диадему и по велению матушки надела простой венок, совсем не понравившийся ей. Уходя, она выругала рабыню, которая сплела злосчастный венец, хоть он получился очень красивым, и обещала в следующий раз не быть такой доброй и обязательно наказать за плохую службу. 
     Лурия весело подмигнула подруге и преподнесла ей подарок, обрадовавший получательницу. В ответ она протянула свой.
     - Я тоже кое-что приготовила тебе. – Рицелла подала статуэтку. – Она деревянная, не такая роскошная, как твоя, но…
     - Она ужасна! - подпрыгнула на одной ноге юница, ей надоело стоять в этом скучном месте. - Что хорошего в пузато-безобразной бабе? – неодобряюще глядела младшенькая сестрица на скульптуру узкоплечей, грудастой беременной женщины с широкими, запоминающимися бедрами.
     Зеленые глаза скользнули от болтливой невежды к фигурке.
     - Это старинная работа. Мне нравится. Кто она? – оглядела вещицу Лурия.
     - Богиня плодородия, приносящая счастье женщине. Она - иноземное женское божество, дарующее счастье в супружестве и радость материнства. Так торговец сказал.
     Медноволосая поцеловала подругу.
     - О моем подарке ты все знаешь. Я тоже желаю тебе обрести непомерное счастье.
     Не замечая косых взглядов младшей сестрицы, Рицелла  зарделась. С трудом подавила она смущение, слова благодарности сорвались с ее уст чуть погодя.
     - Может, стоит поторопиться? – не удержалась не выносящая затяжных сантиментов юница.
     - К чему спешка? Река все еще на месте и никуда не денется в ближайшие час-полтора, - отозвалась Лурия. Она узрела заминку Галинеи и подавленный смешок подруги. – Сейчас у Паэрти давка. Мы подождем и выполним ритуал спокойно, без толкотни.
     - Ловить кольцо можно в любом водоеме, но женщины предпочитают идти к реке. -  Рицелла призадумалась, не зная как это объяснить.
     - Издревле наши предшественницы ходили гадать к Паэрти, а уж после традиция претерпела изменения и облегчила участь ленящимся  женщинам - сейчас они могут гадать где угодно. Хоть в фонтане или ручье. – Лурия интересовалась историей, потому прочла и про обряд.
     - Что ты тут высматривала? – любопытная юница обвела взглядом стелу. – Жениха?
     Заинтересованный вид Галинеи подзадорил медноволосую. 
     - Может быть.
     - Кого приглядела?
     - Пожалуй, вот этот подойдет. - Плавным жестом изящная ручка указала на находившегося подле государя человека.
     - О, ты должна надеть ему венок - тогда он всецело будет принадлежать тебе! – выплеснула юница, будто говорила о живом человеке, а не его изображении.
     Недолго думая, Лурия сняла с себя цветы и шутливо подбросила их вверх, приготовившись ловить. Она, глядя на подруг, подставила ладошки, но к ее удивлению венок не упал. Изумленная, она подняла зеленые глаза на стелу, за которую зацепилось ее ритуальное украшение! Смотря на украшенный цветами памятник, сестры онемели. С минуту они были бездвижны.
     Рицелла перевела взор на подругу.
     - Примета.
     Лурия растерялась.
     - И как теперь его снять? – Она предприняла тщетные попытки поддеть венок, прыгая у всех на виду. Одних прыжков оказалось недостаточно. Дарительница обнаружила на земле
390
веточку и попыталась ею подцепить венец. Вновь постигла неудача. 
     - Он принял дар, - ухмыльнувшись, прокомментировала неудачные старания Галинея.
     Девушка отчаялась вернуть себе свое.
     - Завтра придешь со слугой и снимешь венок, - успокоила подруга.
     Лурия поняла: это, пожалуй, единственный выход. Самой цветы ей не достать.
     По настоянию нетерпеливой юницы подруги влились в процессию. Помимо девушек из знатных семей и состоятельных вдов тут были дочери ремесленников, крестьян, нищих, которых сторонились богатые женщины, обычно шествующие впереди, но это устное правило не всегда соблюдалось. 
     Галинея скривилась, узрев оборванку, шедшую рядом. Юная нищенка отступила, давая пройти благоухающим дамам. Ее поразил колкий и пронзающий взгляд юницы. Она застыла, мешая потоку. Тут обернулась одна из обеспеченных девушек, поманила за собой, одарив радостью. Не зная почему, дочь бедняка нагнала Лурию, которая не брезгливо коснулась ее плеча и что-то спросила. Сквозь веселые песни нищенка ничегошеньки не расслышала, незнакомка повторилась. Простолюдинка назвала имя, род занятий отца и матери. Она прямо, пренебрегая скрытностью, отвечала на все вопросы, задаваемые незнакомой молодой дамой, что скоро представилась и подала ей свою ленту. Скромная юная нищенка отвергала дар.
     - Возьми. – Лурия подвязала волосы бедной девушки. – Мне ничуть не жалко, а тебя порадует, - без капли сожаления прозвенел голосок. – Не беспокойся – сейчас мне некому ее дарить, как и венец. - Медноволосая обернулась на стелу,  цветы все еще висели на ней.
     - Матушка сказала, что в этом ты виновата сама, - кинула Галинея, старшая сестра не успела оборвать ее.
     Ей снова пришлось густо краснеть из-за юной сестрицы.
     - Она не так сказала, Лурия, – опустила глаза подруга.
     - Меня это не задевает.
     Уверенный тон развеял страхи, что они поссорятся. 
     - Не сердись на матушку, она сказала нам, что…
     - Что многое зависит от женщины и коль она старая дева или одинока - в этом полностью ее вина. Что-то вроде того?
     - Вроде, - запинаясь, ответила Рицелла. Но она не принимала этой точки зрения, повторяемой матерью за ее матерью, дабы дочь не совершала необдуманных поступков вроде поисков пресловутой любви.
     Меж тем нищенка пела, прислушиваясь к разговору состоятельных девушек. Ее   исполнение привлекло слух рыжеволосой. 
     - Ты талантлива, у тебя хороший голос. Не желаешь петь в моем доме?
     Вопрос застиг простолюдинку врасплох. Ей никогда не делали таких предложений, и кроме того она ни разу не была в богатом доме.
     - Я работаю, госпожа. – С сожалением она была вынуждена отказаться хоть глазком взглянуть на роскошь, в которой живут богачи. Дочь бедняка много о ней слышала, но не видела.  У нее похолодели руки, так разволновалась, страх неизвестности завладел ею.
     - Не днем. Вечером. Я играю на арфе, ты будешь петь - дадим дядюшке концерт, - мечтательно сказала племянница, надеясь на его одобрение.
     Галинея пронзила брезгливо-презрительным взглядом нищенку и отвернулась. Бедная девушка затрясла головой.
     - Твое происхождение не имеет значения, – прозвенел голосок, его обладательница поняла причину отказа. - Коль будет на то желание, приходи в выходной ко мне.
     Лурия заметила легкий кивок нищенки, почувствовавшей успокоение, стоило на ее плече оказаться изящной ручке.    
     Поющая процессия, предвкушая тайну, неторопливо подошла к реке. Перед гаданием женщины и девушки плясали ритуальные танцы, повествующие о поклонении Всемогущей
391
Богине. Взявшись за руки, празднующие горожанки водили на берегу хороводы, воспевали Великую Матерь жизнерадостными песнопениями. За ними пришел черед вознесения молитв Великой Прародительнице Мира. Только потом началось гадание. 
     Жаждущие узнать, что их ждет, ринулись к воде. Напористые устремления могли вынести только самые стойкие. Вмиг женская лавина покрыла всю прибрежную зону. Поднялся неимоверный шум. Лица горожанок орошали высоко взлетающие брызги, к ним присоединялись либо улыбки, если гадание было успешным, либо неподдельное разочарование, коль хозяйка упускала кольцо. Со всех сторон слышались возгласы счастья и вздохи неожиданной печали. Заглянувшие в будущее женщины и девушки отходили, давая пройти к реке оставшимся в неведении.
     Нетерпеливая Галинея рвалась к воде. Ее держали спутницы, не рискнувшие в данный момент помешать бурлящему  действу. Получив отпор, юница резко ответила сестре.
     - Ничего не случится, если узнаешь, выйдешь замуж или нет через минуту другую, - откинула руку младшей сестрицы Рицелла.
     - Время на исходе! Скоро все закончится! – Галинея занервничала – срок гадания подходит к концу, до этого момента следует уложиться, так как тайна свершается лишь в строго отведенный для этого час. 
     - Придешь в следующем году, - без участия произнесла Лурия. – Или обратись к прорицателям, они скажут точнее, где и когда обретешь судьбу. – Через мгновение она добавила: - Мне так говорили.
     - Кто? – заинтересовалась юница.
     - Честно говоря, не помню. – Изящная ручка поправила платье.
     Вскоре пришла очередь подруг. Они разулись и ступили в мутную воду. Лурия огляделась. Вокруг занятые горожанки, взывающие к Великой Матери и просящие у нее благословения. Прохладный воздух наполнился шумом воды, подражающим шторму. Миру явились задорные ямочки на щеках – проявленные у реки людские чувства сродни бушующей в море непогоде. Страсти захватывают, несут на скалы судеб, разбивают сердца и они страдают, не зная успокоения.
     Зеленые глаза скользнули по поверхности Паэрти, созерцая лунную дорожку, покрывшую мелкую рябь, достигли соприкосновения неба и воды, между которыми нет четких границ ни днем, ни ночью. Лурии показалось и на темном своде есть серебряная тропа, по которой усталый путник дойдет до прекрасной и тихой в своем покое Луны. Изливаемая на землю сверкающая благодать осветила тех, кто жаждал. Изящная ручка потянулась навстречу серебристым лучам, кольцо выпало.
     - Давай, лови! – скомандовала Галинея и бросила свое. 
     Лурия склонилась над водой. Глядя на подругу, безразлично поводила рукой по поверхности. Спустя мгновение погрузила пальцы в реку, вздохнула, зачерпнула сложенной лодочкой ладонью воду и оторопела: на ладошке лежало украшение с розовым камнем!
     - Это же кольцо! – воскликнула юница, но разочарованно повесила голову - собственное упустила.
     С сожалением Рицелла обнаружила, что у нее тоже произошла потеря. 
     - Повезло, - грустно улыбнулась она, смотря на подругу.
     - Не уверена, - выдавила сквозь недоумение Лурия. - Что ж за день-то такой? Может оно не мое? – Зеленые глаза пригляделись.
     То же проделали и спутницы.
     - Твое, - закивала утратившая надежду Галинея.
     Медноволосая поджала губы - что она скажет дядюшке? Что это глупости, в которые не верит? Все это предрассудки, обычное женское развлечение, не имеющее ничего общего с реальностью. Как может кольцо предопределить будущее? Смешно. Пустая забава. И, тем не менее, надо же какое невезение!
     Взяв себя в руки, Лурия обратила взор на подругу.
392
     - Не печалься, ты обретешь судьбу.
     Рицелла с грустью пожала плечами, она почти попрощалась с мыслью о замужестве, считая это несбыточной мечтой.
     Юница выскочила из воды, наскоро обулась и осмотрела сердитыми глазами осчастливленных девушек, чье слишком громкое ликование усиливало гнев и зависть подруг.
     Не помня как, Лурия в сопровождении процессии, идущей от реки, дошла до особняка. Всю дорогу слышались счастливые восклицания, желчные шепотки, несмолкаемое щебетание Галинеи, уверенной, что в следующем году ей точно повезет. Медноволосая едва отвечала на вопросы Рицеллы, вводя ее в замешательство. Она обеспокоилась и поинтересовалась, не заболела ли подруга. Уверения в благополучии не убедили приятельницу, она заподозрила недомогание спутницы. Отрешенность Лурии была вызвана обдумыванием речи, какую она произнесет завтра перед дядей. Трудно предугадать, что он, окрыленный новостью, предпримет.
     Сдержанно попрощавшись, девушка разошлась с подругой и ее сестрой в разные стороны. Рицелла долго смотрела ей вслед, желая той же доброй участи себе. В отличие от фыркающей сестрицы она радовалась за подругу, в то время как Галинея колола взглядом каждую горожанку, составляющую ей конкуренцию.
      Ворота расступились. Хозяйка пересекла сад и вошла в сонный дом. Тусклый свет скупо освещал большие коридоры да залы. Осторожно ступая, Лурия отправилась на женскую половину. Вздрогнула, когда позвал дядин голос. Корабельщик, стоя  у далекой колонны в приемной зале, волнительно потирал запястье. Племянница нерешительно шагнула  навстречу.
     - Я думала, ты уже спишь, дядюшка, - дрогнул приглушенный голосок.
     - Не мог уснуть. Тебя ждал. Как прошел праздник, дитя? – Тинарх вырос подле.
     Кровиночка робко пожала плечами, на ее взгляд - не очень.
     - Не печалься, дорогая, - обнял дядя свою крошку, по-отечески поглаживая спинку. – Я подарю тебе кольцо красивей того, - мягко произнес он и взглянул на веснушки.
    Лурия чуть качнула локонами.
     - Не хочешь, дитя? Хорошо. Мы завтра пойдем к ювелиру, сама выберешь, какое понравится.   
     Зеленые глаза крепко зажмурились, озадачив Тинарха, но тут же широко распахнулись, блестя ему на радость в полумраке. Добрая улыбка спала с дядиного лица - племянницыны глазки, всегда такие живые не горели задором.
     - Не могу спокойно сносить это. Расскажи!
     - Кольцо у меня, дядюшка. - Лурия отвела взор, предъявив доказательства. 
     Корабельщик сердечно поцеловал кровиночку в лоб, велел идти спать и довольный, напевая песенку моряка, отправился к себе.
     Сумеречная зала гудела последними нотами старинного напева морехода, отправляющегося в дальнее плавание. В скором времени они стихли. Лурия обернулась на шорох, у двери застыла служанка.
     - Ты все слышала, - прошуршал голосок.
     Миона прижалась к хозяйке.
     - Я не верю в гадания. – Хитро улыбаясь, она отстранилась. – Сегодня управляющему выдалась та еще ночка. 
     - Вы поругались?
     Ухмыляясь, Миона скривила губы.
     - Он охотился. И не на диких зверей, а на наших девиц.
     Миру явились задорные ямочки на щеках, Лурия повременила с тяжелыми думами.
     - Удачной была охота?
     Взяв хозяйку под руку, служанка отправилась наверх.
393
     - Как бы выразиться поточнее. - С серьезным видом она посмотрела в окно, из которого видела нарушительниц, и вспомнила слова кормилицы: - «Некоторым нашим слугам повезло больше, чем Алкираду».
     Хозяйка удержалась от смешка. 
     Искупавшись, она улеглась в постель. Ей пожелали доброй ночи, хотя уже приближалась пора рассвета, Одика и новенькая, дождавшиеся ее из похода. Они с воодушевлением восприняли новость, дружно обняли госпожу и преподнесли ей блюдо со сладостями, дабы порадовать. Но есть совсем не хотелось. Не то от усталости, не то от неожиданности  аппетит не приходил, как и сон. Лурия долго ворочалась, рассматривала потолок, стены, балдахин. В итоге она уснула с первыми проблесками зари под звенящее пение ранних голосистых пташек с мыслью, что снимет злосчастный венок со стелы. Ее успокаивал тот факт, что он не именной, а узнать чей - невозможно.
     День набирал силу. Солнце приступило к обогреву со вчерашним усердием, щедро освещая городские аллеи и улицы, усеянные лепестками и цветами – следы прошедшего праздника. Государственные рабы вышли на уборку. Собирая мусор, они сетовали по поводу разгульной ночи, прибавившей им забот. Добросовестно несли дозор стражи, невзирая на головную боль – у них праздник тоже удался. Тизан дал указание проследить за благополучием мирейских жен, а когда те разошлись по домам, разрешил пригубить отменного вина, привезенного местным купцом и предоставленного в качестве подарка милостивому правителю и главному начальнику стражей. Торговец немного нарушил закон, его уличили и взяли под стражу. Однако он был прощен за солидный денежный выкуп. В благодарность предприимчивый купец поделился хорошим товаром.
     Уставшие после ночного похода незамужние простолюдинки лениво зевали. Торговки вяло раскладывали товар, молочницы прятали от прямых солнечных лучей скоропортящиеся продукты. Цветочницы поправляли яркие букетики - в праздничные дни их хорошо разбирают, особенно обрадованные женихи. Продавщицы сладостей отгоняли назойливых мух и ос, жужжащих над лакомствами, за милую душу идущими в ход в пору ухаживаний. Крестьянки спешили покинуть пределы городских стен, дабы гнуть спины на полях. С рассветом заработали прядильные, ткацкие, пекарные и другие мастерские, где основными сотрудницами являлись женщины. Суровые хозяева никому поблажек не давали: сонным девицам грозило увольнение, потому приходилось бороться с овладевающим телом сном и работать что есть сил.
     Холостячки посостоятельней позволили себе выспаться. В богатых домах еще дремали ночные путешественницы, а Лурия после недолго сна, прихватив с собой высокого слугу, помчалась на Аллею Истории.
     По ней прохаживались достопочтенные мужи, среди которых выделялись двое молодых и крепких, ведущих непринужденный разговор. Человек в темных одеждах слушал рассказ друга. Он делился историями, случившимися в поездке. Затем разговор зашел об обыденных вещах, но также вызывавших добрый смех. Господ приветствовали прохожие, отвешивали низкие поклоны малознакомые и незнакомые вовсе. Перед сановником расступилась пара жрецов, кротко ответив на его вопрос. После короткой беседы, ограниченной двумя-тремя словами, Давеон отпустил служителей.
     - Я слышал, вчера было рекордное число заключения браков, - хохотнул Лиген, провожая взором храмовников.
     - Большое религиозное празднество, сулящее столько благ, - вскинул бровь старший жрец. – Праздник Священноначалия славен союзами, что заключаются между двумя душами. Эти браки сулят благосостояние супругам.
     Приятели дошли до стелы. Их взгляды устремились на памятник.
     - Погляди-ка, кто-то преподнес государю венок, - изумился Лиген.
     Сановник пригляделся.
     - Не совсем. Венец предназначается не ему. Он в стороне. Скорее…
394
     Норий присмотрелся и через мгновение взглянул на друга.
     - Скорее тебе, - засмеялся он. – Эта дама не знает, что ты никогда не оставишь пост, но надеется на это. 
     Давеон, потирая аккуратную бородку, разглядел образ дарительницы.
     - Что за девушка избрала тебя? – поинтересовался Лиген, видя, как товарищ смотрит на цветы.
     - Я не могу назвать ее имя.
     - Вернешь?
     - Коль мне благосклонно преподнесли щедрый дар, оставлю себе, - хохотнул Давеон. Он поводил в воздухе рукой, в следующий миг подарок оказался у него. – Что ж, я подумаю над предложением, - шепнул глубокий голос.
     Боевой товарищ и старинный приятель не расслышал последних слов, но подивился предыдущим.
     - Ты меня удивляешь. Прежде никогда так не говорил.
     - Я сам себя удивляю. Верно, годы берут свое. – Крепкая рука легла на плечо друга. Что скрывать, Давеон был доволен, что венок медноволосой прелестницы достался ему.
     Две женские фигуры в сопровождении мужской в спешке пересекали одну за другой улицы духовной столицы. Минуя богатые кварталы, хозяйка повернула на аллею пирамидальных тополей, что острыми верхушками устремились к синеющему небу. Их длинные  тени  походили на стрелки солнечных часов, расположенных посреди площадки, перед памятником основателя храма науки. Учитель истории не раз рассказывал об этом выдающемся человеке, сделавшем много полезного для города и желающих учиться и приносить пользу стране.

     В просторной зале подле наставника уселись юные ученицы, приготовились слушать. Стоит отметить, рассказы господина Флавия всегда увлекали слушательниц, он обладал удивительным даром рассказчика. Замечая заинтересованные взоры подопечных, он предавался не роковому азарту и делился знаниями. Часы в обществе учителя пролетали незаметно. Девушки вдохновенно впитывали очередную занимательную историю, пропуская через себя каждое слово. У господина, обаятельного и обходительного человека средних лет, были ежедневно пополняющиеся ряды поклонниц. Среди учительниц тоже нашлось немало почитательниц таланта всесторонне развитого педагога. 
     Флавий обвел взором затаивших дыхание учениц и рассказал о господине, который построил первое в Мирее учебное заведение, не относящееся к религии – храм науки, прозванный в народе Домом Знаний, в чьих стенах не нашлось места девочкам. Из повествования Лурия узнала, что богатый и знатный господин Этин Фалекский оставил семейное занятие, отказался от кресла чиновника, а занялся науками и искусствами. Он объединил неоцененных одаренных людей, дал им кров и поддерживал начинания, финансируя заслуживающие идеи. Этот выдающийся гражданин внес существенный вклад в развитие точных наук, скульптуры, живописи, литературы. Он отличался незаурядным умом и мудростью. У учеников пользовался огромным уважением. Но как водится у талантливых людей, обладал крутым нравом. Непокладистый характер сослужил Этину недобрую службу. У выдающегося ученого появились могущественные враги, выжившие его из города. Травля не прекращалась и после. Он вернулся в Мирею спустя годы и вскоре умер, перед уходом простив тех, кто вынудил его к бегству.   
     Учитель истории остановился. 
     - Я готов отвечать на вопросы, - оглядел он залу. 
     Ученицы, приходя в себя, собирались с мыслями. 
     - Кто же самый смелый? – одарил Флавий аудиторию улыбкой. Взгляд остановился на рыжеволосой любознательной слушательнице. – Лурия?
     - Господин, я совсем не смелая, - запротестовала юная ученица.
395
     - Может быть не самая, но отчаянная.
     По зале прокатилась волна оживления.
     - У тебя же есть вопросы, в противном случае не смотрела б так на меня. – Учитель передал свиток слуге и положил руки с переплетенными пальцами на колени.
     - Как я поняла, господин Этин Фалекский жил и работал давно. Почему с тех пор мало что изменилось?
     Наставник не удивился такой постановке вопроса.
     - Люди не внимают урокам истории, потому мы наблюдаем не прекращающееся повторение. – Флавий сошел с учительского возвышения.
     - Но ведь так человечество будет топтаться на месте, - развела руками юная ученица.
     - Пока не произойдет что-то, что заставит людей переосмыслить существующий уклад - да.
     Лурия подняла глаза к высокому потолку, рассматривая его и обдумывая слова учителя одновременно. Ее задумчивый вид позабавил педагога.
     - Я слушаю.
     - Господин, зачем люди гонят тех, кто способен возвысить род людской? Дать ему блага?
     - Сейчас ты задаешься больше вопросами религии, нежели истории, – начал прохаживаться Флавий, заложив руки за спину. – Обратись к трудам философов, ученых, поэтов. Кто знает, может узреешь ответ. – Взгляд устремился на ученицу.
     - Поэтов? – переспросила она.
     - Каждый поэт своего рода философ, воспевающий жизнь и правду. Среди них много борцов.
     Зеленые глаза прищурились.
     - Вы глубоко убежденный человек.
     - Как иначе жить. И в тебе я вижу убеждения, таланты, находящиеся в зачатке, но они прорастут, как зерна пшеницы, брошенной в плодородную почву.
     - Вы пророчите мне поистине прекрасное будущее, - зарделась рыжеволосая ученица.
     - Сдается мне, ты сотворишь его сама, - хохотнул Флавий.
       
     На Лурию с гранитного пьедестала смотрел каменный  человек, отдавший жизнь светлой идее. Его серьезный взгляд говорил о целеустремленности, настойчивости, настоящей храбрости, в то же время о лишениях, которые претерпел ученый на жизненном пути.
     Солнечные часы сообщили неутешительные известия. Лурия помчалась дальше, едва отвесив поклон выдающемуся деятелю, основоположнику философского течения, в основу которого легли идеи облагораживания мира и его совершенствования путем человеколюбия и отказа от излишеств.   
     Одна дорога перетекла в другую, вышла на следующую, уже она сопроводила до Аллеи Истории. За хозяйкой еле поспевали слуги. Миона поторопила неуклюжего раба, что споткнулся и чуть не растянулся на брусчатке.
     - Ты собираешься разбить себе нос? Нечего причинять неудобства госпоже, - прошипела служанка.
     Невольник посерел, но смолчал. Как-то раз он попробовал ей возразить (они сцепились из-за какой-то мелочи), однако давление, с которым дала отпор строптивица, заставило его отступить. Сейчас он обходил ее стороной и если б не просьба милостивой госпожи, ни за чтобы не оказался вновь в обществе дерзкой служанки, ненавидящей мужей.
     - Тебя что ноги не держат? – рыкнула она ему, нагоняя хозяйку.
     Лурия, не замечая ссоры, прибавила шаг. Устланная лепестками дорога привела к стеле. С непониманием зеленые глаза девушки глядели на памятник, а она пыталась сообразить, где ее венок. Она осторожно шагнула к огромной каменной колонне. Огорчение, охватившее дарительницу, стало явным.
     - Куда ж он делся?
396
     - Венок могли снять дворники, - предположила Миона, глядя на копошащихся повсюду государственных рабов, находившихся под наблюдением зорких надзирателей, очерствевших с годами на этой должности.
     Они ловко управлялись кнутом и словами, коль того требовало дело. Рука каждого была беспощадной и била без промаха, оставляя горящие следы на коже.
     - Верно, госпожа, венок убрали дворники, - отозвался раб. – Памятник все-таки. Его очистили в первую очередь.
     - Скорее всего, вы правы, - прозвенел голосок. – Кому он мог понадобиться? Обычные цветы.
     - Конечно, такие растут в каждом саду, - согласилась Миона, стряхивая с плеча лепесток, который поднял шаловливый порыв ветерка.
     Отдаляющиеся мужи собрались свернуть на другую аллею. Давеон обернулся, почувствовав присутствие дарительницы. Она не видела его, расстояние было велико. Норий, увлеченный шуткой, не заметил, как спутник отвлекся. Глядя на далекую стройную фигурку, жрец  ярко ощутил девичье смятение и приподнял уголок рта.
     - Ты немного опоздала, - шепнул глубокий голос.
     Друзья исчезли за поворотом.
     С нескрываемым расстройством, Лурия взглянула на руку. Кольцо с розовым камнем  переливалось в юных лучах нового дня и беззастенчиво веселилось, словно понимало, что натворило. Зеленые глаза сверкнули гневом - кольцо есть, а венка нет!
     - Ох, уж лучше бы наоборот, - отрезал посуровевший голосок.
     Миона не расслышала слов хозяйки, шагнула к ней. В этот момент на нее налетел высокий невольник, дабы не упасть, схватился за бедра. Слугу случайно толкнул государственный раб-дворник. Сокрушительный возглас, свалившийся на голову несчастного, заглушил извинения виновного административного работника и нанес серьезный удар по обоим.
     Хозяйка жестом остановила новую волну нападок.
     - Пойдемте, пока нас не заметили. – Лурия не хотела, чтобы люди поняли, кому принадлежал венок.
     По дороге служанка роптала на презренного раба, позволившего себе бесцеремонно трогать ее, к тому же при госпоже. Гнусные словечки она отложила на потом, но и других с лихвой хватило, чтобы утопить провинившегося невольника в море отчаяния. Он был не рад, что имеет высокий рост и хозяйка попросила именно его оказать ей услугу, которую бы исполнил в точности, не исчезни бесследно венок. Худощавый слуга с уважением относился к молодой хозяйке и с недоброжелательством к злословящей и несдержанной Мионе, обладающей, к беде окружающих мужей, приводящей в восторг красотою. На нее всегда с восхищением смотрели мужчины, не удостоившиеся и взора, вместо этого лишь ледяной холод встречали они. Холодное сердце Мионы разбило о свою вечную каменность не одно мужское. Погодный и мужественный знои не в силах были растопить бесконечные льды неприступной души красавицы. 
     Не выдержав бледности раба, хозяйка осадила Миону, веля помиловать белого, как мел, спутника. Его подавленность не разжалобила строптивицу, но она подчинилась и замолчала, кинув на провожатого косой взгляд.