Перековка в лидеры.
Мой первый класс маму не радовал. В тетрадках стояли одинаковые оценки: три-четыре.
Каждый день. Я уже боялась идти домой, опасаясь вопроса матери:
Что получила? – Три-четыре…
Я все бродила, бродила с портфелем то по вертолётному полю, рассматривая полосатые сачки, надутые ветром, то рассматривая ручных курочек, бродящих по чужому двору, то заходила по пути на погранзаставу – посмотреть, как солдаты крутят сальто на турнике.
Однажды, на перекличке, я слышала, как один солдат, выйдя из строя, сказал о вечнозаписанном в состав погранзаставы солдате Архипе Осипове…
А дома ждала мама с вопросом:
– Что получила?
Так случилось и в этот раз.
Обойдя все интересные места, я, наконец, вернулась домой.
Должна сказать, что почти все родители работали допоздна, и мы шатались по улицам совершенно свободно, собираясь в группки «по интересам».
Маму тоже не интересовал мой свободный маршрут – у неё были дела по хозяйству. Сотня кролей, море кур, пара чушек, стирка-уборка, печка-готовка…
Но свой вопрос она задавала с поразительной настойчивостью:
– Что получила?
Понуро опустив голову, я ответила. Мать снова проверила мои тетрадки и, молча, отправилась по своим делам во двор:
– Делай уроки!
Ясное дело… Куда ж без уроков? Прописать… Выучить…
Сестра вон, уже пришла с кружка.
Ей, конечно, интересней жить, чем мне – она учится в другом здании школы, там кружки и она старше. Ишь, как она учит немецкий или историю – вслух! – я всё слышу и знаю, что у них интересней.
Наутро мать, ни слова говоря, провела меня в школу и ушла «в село».
Так назывались её трудные походы пешком на восхождение и на спуск до центра села,
где располагались магазины, базарчик и где работал в пекарне наш отец.
Путь был долгий, особенно обратно, когда нагруженные хозяйки тащили свою поклажу в руках. Стояла ранняя весна, и было еще не жарко, но все ходили уже раздетые и окна классов были распахнуты настежь.
К концу уроков мама подошла к школьному двору, и дети сразу закричали, гладя в окна:
–Твоя мама, Галя! Мама пришла! – я сжалась.
Тут прозвенел звонок, и нас отпустили домой. Учительница вышла с нами во двор.
Мать, прижимая к полной груди огромный кулёк, вынула из него огромный карамельный шарик красного цвета и дала мне. Оказывается, в сельпо привезли конфеты.
С этим кульком в обнимку, она и подошла к Раисе Ивановне.
Я, конечно, боялась к ним даже приблизиться.
Дети разбежались по своим делам, и я бродила одна, ожидая мать.
Бродила неподалеку, облизывая эту замечательную конфету, от счастья не смея её раскусить, и забавляясь сладостью. Завораживающий блеск облизанной конфеты был настолько упоителен, что я и не заметила, как слизала всю краску и конфета побледнела, а мои губы окрасились в ярко-красный цвет.
Из разговора взрослых до меня доносились ветром отдельные слова и фразы:
– Не захлопывайте!... Воспитывать характер… сильную личность!... Ставьте пятёрки!...Да, я настаиваю!... Серая личность – нет!...Она привыкнет и будет тянуться!
Я незаметно поглядывала на них, больше всего опасаясь, что мама отдаст весь этот заветный кулёк с такими чудесными шариками нашей Раисе Ивановне.
А там, внутри круглой карамели, оказалось самое настоящее повидло!
Мне казалось, что Раиса Ивановна тоже заинтересованно поглядывала на этот таинственный кулёк, шуршащий под материной рукой, и согласительно вела эту непростую беседу о моём предполагаемом будущем.
Так, беседуя, они приблизились ко мне, точнее, мать – ко мне, Раиса Ивановна – за кульком, но мать схватила меня за руку, строго попрощалась с учительницей и уплыла со двора школы вместе с кульком на груди.
Эти красные конфеты, добытые мамой в длинной очереди ради нас с сестрой, были в тот же день переложены в стеклянную трёхлитровую банку и закрыты крышкой, чтобы вездесущие муравьи не нашли к ним дороги.
Нам выдавали по одному шарику в день, но самым притягательным в этих конфетах было окрашивание губ совершенно на законных основаниях.
Вот такими красавицами мы и пошли гулять в первый же вечер.
Но оказалось, что почти у всех детей улицы были такие же красные губы.
Не знаю, что повлияло на Раису Ивановну: то ли не отданные конфеты, которыми её соблазнили, то ли требовательность матери, то ли незначительность проблемы оценок, но с этого дня мои отметки повысились ровно на бал.
И на вопрос – что сегодня получила? – я могла гордо ответить: четыре и пять.
Школа перестала быть для меня местом мучения и стыда.
Я закончила школу с единственной четвёркой по арифметике, которая потянулась в аттестат с пятого класса, потом два ВУЗа, и сейчас я уверена в том, что детям нужно авансировать их будущее.