В середине июля отец обнаружил на веранде нашего дачного дома гнездо - почти под самой крышей, а в кладке - шесть птенцов, маленьких, непутёвых.
- Вот и вы такие же наши с мамой птенчики, - сказал папа моим младшим братьям, когда они с любопытством пытались заглянуть внутрь гнезда, поднявшись на табуретки.
- Да, вы также нас кормите, - улыбнулся младший, Руслан. Ему недавно исполнилось шесть, а это значит, что каждый день был для него по-своему новым - с непохожими открытиями, удивлением, любопытством.
Мать птенцов прилетала к ним и кормила, зажимая в клюве насекомых, не боясь Руслана - и он подолгу наблюдал за ними. По птенчикам было трудно определить, что это за птицы, но смотря на самку, мы решили, что это лесные коньки. Размером она была почти с воробья - чуть меньше и стройнее, с сильно загнутым когтем заднего пальца, а охристый тон оперения выдавал в ней именно лесного, а не другого конька - полевого или зелёного.
Просыпаясь, птенцы бесшумно открывали клюв, на долгое время оставляя его открытым, лишь иногда издавая тонкий и пронзительный свист.
- Какого цвета эти птички? - спросила я Руслана, когда зашла на веранду.
- Тёмного, - ответил он, смутившись.
- Хорошо, - я улыбнулась, - ты прав, не светлого, но всё-таки - какого они цвета?
Руслан немного помолчал и, подавшись вперёд, стал внимательно смотреть на птенцов.
- Здесь несколько цветов, - сказал он важно, продолжая приглядываться к птицам.
- Правильно. А какие именно?
- Жёлтый, серый и чёрный.
Я посмотрела на одного из них - буровато-серая спинка с жёлтыми продольными пятнами и ржавчато-жёлтое брюшко с чёрными, говорили о том, что брат всё назвал верно.
- Молодец, - похвалила я его, как вдруг увидела их мать - она залетела на веранду с большой гусеницей в клюве, намереваясь накормить кого-нибудь из птенцов, но заметив нас, тут же проглотила добычу. Я замерла. Не хотелось спугнуть птицу и пропустить что-нибудь интересное.
- Смотри, смотри дальше, - шепнул Руслан, не двигаясь.
Я кивнула и увидела, как она поморгала своими черёмуховыми глазами и подлетела к одному из птенцов. Наклонив к нему голову, она забрала из его клюва какой-то белый шар.
- Что это? - спросил Руслан всё тем же шёпотом.
- Не знаю.
- Я уже несколько раз видел, как она забирала у них что-то такое белое.
- Может быть, это переработанная пища, - предположила я, - птенчики ведь ещё маленькие и желудки у них не всё переваривают.
- А-а-а, - протянул Руслан, - теперь понятно.
Прошло два дня. Нам нужно было уехать в город, и мы засобирались.
- Теплицы надо оставить открытыми, чтобы огурцы и помидоры не задохнулись, - сказала я Руслану, когда он спросил меня, почему я не прикрываю двери теплиц длинной доской, как обычно.
- А они могут задохнуться?
- Конечно! Ночью теплицы нужно закрывать, чтобы овощи не замёрзли. А потом открывать, чтобы не задохнулись.
- А ничего, если мы птенцов оставим закрытыми? Они не задохнутся?
- На веранде? Нет, - улыбнулась я, - с ними всё будет хорошо.
Мы нарвали в огороде листьев салата, лука, чеснока, кинзы и укропа, чтобы отвести в город, закрыли баню, занесли в дом посуду с летней кухни и рабочие инструменты с улицы. Прежде чем закрыть дом, я решила окинуть всё быстрым взглядом - не забыли ли мы ещё чего на свежем воздухе? И тут увидела эмалированное ведро с ковшиком, оставленные под навесом. Ведро было наполовину заполненным водой, - я не стала её выливать и отнесла его на веранду, поставив рядом с умывальником.
- Всё! Поехали! - крикнул папа, открывая ворота.
Я взяла рюкзак и направилась к выходу. "Пускай стоит. Можно будет этой водой цветы полить", - подумала я и закрыла дверь на замок.
Через три дня мы вернулись и обнаружили гнездо пустым. Вся веранда двигалась и щебетала - птенцы порхали с места на место, летая от подоконника к столу, от умывальника к шкафу и обратно. Руслан без труда ловил птенцов и гладил их, продолжая свои открытия.
- А где ещё один? - папа обошёл всю веранду и даже заглянул под стол, - их ведь было шесть!
- Где-нибудь спрятался, - сказала я, открывая дверь в дом и пропуская вперёд Руслана.
- Наверное, - согласился папа, - ну всё, я поеду дальше по делам, а вы оставайтесь! Скоро вернусь.
Папа уехал. Я закрыла ворота и вернулась в дом.
- Это ещё зачем? - строго спросила я, увидев, как Руслан заносит двух птенцов в дом, - они здесь всё запачкают. Пусть живут на веранде!
- А можно на чуть-чуть? Я с ними только одну серию мультика посмотрю.
- Хорошо. Но только одну! - я смягчила голос и потрепала его по голове.
Руслан улыбнулся и посадил обоих птенцов на стол. Один вспорхнул и устроился на телевизоре, другой перед самим экраном.
- Они, наверное, испугаются звуков и улетят, - сказала я.
- Не испугаются, - уверенно махнул рукой Руслан и включил мультфильм.
Я долго поливала огород, бегая от бочек к теплицам и грядкам, ощущая приятную тяжесть от наполненной лейки. Всё вокруг задышало прохладой и свежестью речной воды. Я сняла шлёпанцы и почувствовала тепло, приятную мягкость земли и вдруг поняла, что вот она - родная земля, от этой пушистой грядки с морковью и дальше - до ярко-зелёного леса с его холодной росой, комарами и пьянящей сыростью. Глаза ещё не видели этого, но мысль понеслась, помчалась, замечая каждого муравья, каждую шишку под ногами. Захотелось бросить всё и побежать вслед за этим предвосхищением, ведь всё так и будет, - я знаю.
Но нужно было идти готовить ужин. "А лес никуда не денется", - подумала я.
Я пришла на веранду за эмалированным ведром и вынула из него ковш. Под ним оказалось что-то тёмное. Я присмотрелась и вздрогнула, увидев тело птенца - твёрдое, застывшее.
- Сколько же ты здесь лежишь? - я положила птенчика на кирпичную дорожку возле дома и внимательно посмотрела на него, - не надо было мне оставлять здесь это ведро, - сказала сама себе. Чёрные глаза птенца, похожие на черёмуху, завалились, приоткрытый клюв неестественно замер.
Я оставила его лежать около дома и пошла отмывать ведро уксусом, но тут же вспомнила о соседских кошках, любящих гулять по нашей ограде, и взяв лопату, вернулась к кирпичной дорожке. Птенец лежал на том же самом месте, уткнувшись в расщелину кирпича приоткрытым клювом. Аккуратно, боясь уронить, я подняла его с помощью лопаты и понесла в сторону леса.
Перед глазами пролетали пышные грядки, мокрая после поливки земля, задний двор с разбросанными повсюду хвойными иголками и пухлыми шишками, крупные чёрные муравьи, бегущие в сторону мостика над рекой и огромные комары, норовящие укусить лодыжку.
Лес начал темнеть. Я положила птенца на колючую землю и начала копать, но лопата то и дело упиралась в корни деревьев и не могла найти ровное, рыхлое место для одной маленькой птички, для нашего лесного конька, который так и не увидел лес.
Темнота заполняла всё вокруг грубо и быстро, не оставляя времени на поиски идеального места. Наконец, острие лопаты почувствовало, как земля поддалась.
На дно ямы я положила мягкой зеленой травы и опустила в неё птенчика, как вдруг услышала над собой громкий и пронзительный птичий крик. Долгий и тревожный.
- Спи спокойно, - сказала я тихо и закопала яму, положив поверх неё мягкой травы, вырванной с корнем.
Ветки старых деревьев гулко хрустели под ногами, когда я возвращалась назад. Я и не заметила, что ушла так далеко.
Выйдя из леса и добравшись до ворот заднего двора, я всё же обернулась и посмотрела туда, откуда потом ещё долго доносилась печальная песня матери маленького лесного конька.