Виктор Болгов
ДОЛГИЙ ПОИСК КОМАНДОРА
Новомодный режиссёр современного российского кинематографа, Никита Борисович Лужковский, был молод и кипел если не комсомольскими задором и энтузиазмом, что ушли уже в далёкую совковую лету, то предприимчивыми идеями точно. Идеи в ближайшее время сулили принести немалый доход. Главное было начать. А начало было здесь в середине Сибири, на берегу студёного Енисея, в городе Красноярске.
Как тёзке известного в прошлом российского режиссёра, Никите передалась самоуверенность мэтра – загадка. Може в его подающих надежды учениках ошивался Как бы там ни было, Никите «Второму» оставалось только воплотить эту свою самоуверенность в деле.
И вот он, Никита Лужковский, столичный сноб, засветившийся во всех московских, богемных салонах, идёт по главной улице впервые открытого им города и, озираясь по сторонам, откровенно любуется городом:
– «Надо же, а здесь местами даже интересней чем в Москве! А пугали провинциальной Тмутараканью!» - вслух проговаривает он и, тут же замолкает:
–Тьфу ты, чёрт! – даже вслух заговорил – как бы кто не заметил!.. – ещё за сумасшедшего примут! – конфузливо шевельнулось у него в голове.
Но никто из прохожих не обращал на «гениального московского режиссёра» никакого внимания. Даже досадно! Этими прохожими были в основном студенты многочисленных красноярских вузов. Никита подошёл ближе к интересной бронзовой скульптуре человека держащего в руке раскрытый и тоже бронзовый зонт… Человек под зонтом по виду был не молод и будто бы куда-то шёл. Бронзовый человек шёл, любуясь своим городом, и при этом освещал перед собой путь собственным носом…
Да-да!.. бронзовый нос этого человека был натёрт до такого блеска, что как бы даже светился.
Никита из таблички узнал, что перед ним памятник известному художнику Андрею Поздееву. Фамилия художника: ни-то абстракциониста, ни-то символиста, и раньше была на слуху. Но Никита, никак не мог предположить, что такой стильный художник творил здесь в далёком от столицы Красноярске. Впрочем, кажется и великий художник, давно прошедшей эпохи, Василий Суриков был из этой деревни, то есть, конечно, не деревни, а сибирского городка, в котором насчитывается всего один миллион жителей. Одним словом –
Захолустье! Метро и то не до конца достроили!..
И, тем не менее, это захолустье, именовалось Краевым Центром в котором был свой Метрополитен. Имелся театр оперы и балета и много другое, присущее большому городу. Как ни странно, но Красноярск, всё более нравился коренному москвичу Никите Лужковскому. Никите даже чудилось, что он здесь когда-то бывал, когда-то очень-очень давно, когда повсюду стояли крепкие бревенчатые дома и только центральная Воскресенская улица только-только начала застраиваться каменными, двух и трёхэтажными домами. Как раз по этой улице Никита и шёл. Только теперь, эта улица, называлось улицей Мира. На всём пути Бориса, с незаметных динамиков звучала тихая французская мелодия, это почему-то не казалось странным, даже в сочетании кое-где стоящими вдоль тротуаров пальмами в деревянных кадках.
,
Мимо Никиты шли в разных направлениях счастливые на вид горожане. В основном это были молодые люди. Они смеялись, и каждый из них норовил потереть нос бронзовому художнику, или хотя бы дотронуться до него.
-«Зачем вы это делаете?»– озадаченный виденным, поинтересовался Никита.
-«На удачу!..» – прыснув смехов, ответили Никите девушки студентки, к каким он обратился с вопросом.
Никита не был суеверным, но дополнительная удача ему бы теперь не помешала… и, – он тоже потёр бронзовый нос у скульптуры.
В небольшом скверике у красивого здания стояли фигурные скамейки, какие и в Москве-то редко встретишь. Никита уселся на одну из скамеек и залюбовался фонтаном в виде сидящих рядом Адама и Евы, таких же молодых и красивых, как проходящие мимо студенты и студентки. На небольшом возвышении фонтана Ева подавала Адаму яблоко, а внизу, стекая по жёлобу, журчали и переливались на солнце серебряные струи воды. Никита слышал где-то, что у молодых красноярцев этот фонтан пользуется особой популярностью. Они его называют «фонтаном любви». Вот и теперь возле «фонтана любви» собралась молодёжь. Многие заняли места за соседними пластиковыми столиками павильона, где, точно на модном парижском бульваре, неспешно потягивали колу и пиво.
И молодому столичному мэтру это определённо нравилось.
Никита Лужковский раскрыл свой портфель, достал из него крутой «ноутбук» пятого поколения и положил этот переносной компьютер себе на колени. Раскрыв его, он нажал клавишу и углубился в чтение появившегося на экране киносценария. Киносценарий имел предварительное название «Командор Резанов».
-Итак, что тут у нас?
Николай Петрович Резанов. Родился в Санкт-Петербурге 28 марта 1764 года. Перед Никитой прямо в воздухе появилась голограмма в виде человека в старинном камзоле с орденами и треуголке. Пожалуй, не стоит этого показывать окружающим – решил Никита и убрал голограмму – нажатием одной из клавиш.
-Триста лет назад, получается!.. – присвистнул Никита. –
Теперь у нас 2064 годик по планете шествует!.. Прогресс вырос до высоты небоскрёбов Нью-Йорка! - Да-а-а, летит времечко!.. Круглая дата – 300 лет вырисовывается!..
Никита потянулся, размял кисти рук, и продолжил чтение:
Родился Коля, значит, о, как!.. - в простой, обедневшей дворянской семье. Графом или князем никогда не был. Получил достаточно хорошее домашнее образование и по протекции добрейшего и известнейшего царедворца, старика Державина, поступил на службу в престижный лейб-гвардии Измайловский полк.
Военная служба ему не понравилась и, уйдя в отставку, он устраивается на гражданскую службу асессором в судебную палату.
Затем идёт быстрый карьерный рост. Ты смотри-ка! – способный парень!.. В 1794 году, в тридцать лет, уже возглавляет канцелярию какой-то Адмиралтейской коллегии и становится личным секретарём императрицы Екатерины 2-ой. Она-то и направляет молодца в далёкий сибирский Иркутск!..
-Интересно, за какую такую провинность царица своего молодого, но уже видного царедворца в холодную Сибирь отправила? – чем он бабе не угодил? – Так-так, любопытно… - Никита почесал за ухом и опять уставился на экран, не обращая внимания на окружающую его действительность. И напрасно!
Потому что, в это время, мимо него неспешным прогулочным шагом прошёл странного вида мужчина. Одет этот незнакомец был в старинного покроя сюртук или камзол с вышитыми золотом вензелями и такой же окантовкой. На плечах незнакомца красовались эполеты, а на голове была странная треугольная шляпа. Возможно, это был актёр из ближайшего театра драмы имени А.С.Пушкина, забежавший, как есть в игровом костюме, в ближайший магазин, чтобы купить там пачку сигарет. Мало ли чудаков на свете.
Незнакомец замедлил шаг возле ничего не замечающего Никиты, встал с боку и, с любопытством взглянул через Никитино плечо на экран монитора. Потом, изобразив на лице нечто вроде снисходительной улыбки, пошёл дальше, негромко напевая или бурча себе под нос мелодию когда-то популярной песни:
«Ты меня никогда не забудешь,
Я тебя никогда не увижу…»
В это же время, в небе, если бы Никита догадался поднять голову и посмотреть вверх,- там, в небе, над крышами городских домов величаво проплыли два необычного вида облака. Своими очертаниями они походили на старинные парусные суда. Возможно, эти суда носили имена «Юнона» и «Авось».
Странно было то, что в этом 2064 году, ни в Красноярске, ни где- либо ещё, опера или мюзикл с одноимённым названием «Юнона и Авось» не ставилась. Прошло то время, когда эта тема не сходила с театральных сцен. Незнакомец же, которого можно было принять за актёра, исчез так же, как и появился.
-«Юнона» и «Авось»… любопытно, любопытно… кажется, я начинаю припоминать песню, которую напевали когда-то, ещё молодые мои родители. Никита улыбнулся вспомнившемуся и негромко пропел, нет скорее промурлыкал знакомые с детства слова песни:
Ты меня на рассвете разбудишь,
Проводить необутая выйдешь…
Я тебя никогда не забуду,
Ты меня никогда не увидишь.
В году примерно 1988, в самом начале «Перестройки», что была в конце исторического, полного событий 20-го века, во время победивших: «нового мышления», «гласности» и «плюрализма» эта песня была очень популярна в народе и звучала на каждом углу, как прощание с СССР.
Зато воскресло, аки феникс из пепла, имя командора Резанова. На сценах всех мало-мальски известных театров страны появился мюзикл «Юнона и Авось». Да-да, именно мюзикл, а не опера. Никита даже потянулся, разминая затёкшие мышцы, - довольный своей хронометрической памятью.
Но вот, прошло много лет, мюзикл потерял свою привлекательность и всё реже стал появляться на сценах. Всему своё время. Время разбрасывать и время собирать камни. Никите хотелось собирать. И не потому, что он такой уж правильный, дело не в этом.
Просто Никита Лужковский, несмотря на молодость, был из тех предприимчивых, активных молодых дарований, кто собственным носом чует,- где собака косточки зарыла, и когда надо начинать собирать.
Не зря же пословица гласит: «Всё новое, это хорошо забытое старое».
История командора Резанова и его любви к мексиканской девушке Кончите, была как раз той лакомой наживкой для зрителей, какую можно было без ущерба для себя возродить, чтобы поиметь в ближайшей перспективе немалую пользу.
«Юнона» и «Авось»… - прочитал ещё раз Никита, и задумался.
История полна сюрпризов и неожиданных поворотов. Только что блистательный царедворец Н.П.Резанов отплясывал мазурку на столичных балах, и вот уже едет гужевым транспортом с инспекцией в заштатный Иркутск. Заштатный не заштатный, но Иркутск тогда был главным русским городом восточной Сибири. И пошло у
Блистательного столичного вельможи порхание по лучшим домам сибирской столицы. С одного праздничного застолья в его честь, на другое. Бал за балом!.. А на балах сибирские красавицы – одна другой краше! Одна сибирячка, взяла, да и околдовала своей красотой нашего Резанова. Вышла за него замуж, да уехала с ним в столицу – куда Резанов доклад повёз о успешно исполненном царском задании. Но почему-то долго не прожила красавица в столице, представилась перед господом. Видать столичный климат суровей сибирского оказался, или завистницы при дворе красавицу извели?..
Никита попытался представить себе первую жену командора, но ему это не удавалось – всё время вырисовывалась эллинская ваза с русой косой. Осмотревшись – не наблюдает ли кто – вызвал голограмму по теме, но и голограмма выдала лишь надгробную гранитную плиту над затерянной и заросшей сиренью могилой. Имя на плите затёрлось, не рассмотреть. Пришлось голограмму убрать.
Никита разочарованно вздохнул и стал читать дальше:
Несмотря на смерть императрицы Екатерины второй, взошедший на трон её сын Павел, тоже не оставил без внимания исполнительного молодого вельможу.
-Дослужился Резанов при Павле до ещё более высокого придворного чина и был императорским двором направлен послом в Японию. С заданием – заключить с японским императорским правительством торговый договор. Авантюрист по натуре, император Павел мечтал о дальних странствиях, громких открытиях в прославление богом врученной ему Империи, но тянул с кругосветкой и дотянулся до собственной гибели – а именно был безжалостно задушен собственными придворными гвардейскими офицерами. И на трон взошёл его сын Александр 1-й.
Александр одобрил план кругосветной экспедиции, направление с ней посольства в Японию, а заодно и в русские поселения на Аляске. Тут и подвернулся ему под руку Резанов, уже не единожды бывавший в Сибири. Резанова назначили временным главой экспедиции. Так командор Резанов оказался на бриге «Надежда», на котором капитаном был Крузенштерн. «Дианой» командовал капитан Лисянский. Два корабля «Надежда» и «Диана» направились от Кронштадта в кругосветку. Н. Резанов был назначен главой русской делегации в Японию. Крузенштерн и Лисянский формально подчинялись ему, но только формально.
Дальнейшие сложности взаимоотношения этих трёх не простых государственных мужей Никите были не интересны, и он пропустил это скандальное место.
В Японии, у Резанова переговоры не получились, и он отбыл на бриге «Надежда» в Петропавловск Камчатский.
Высадив неудобного, заносчивого царедворца в Петропавловском порту, бриги «Надежда» и «Диана» уходят дальше – продолжать своё кругосветное плавание, а командор Резанов, через некоторое время, влекомый страстью к приключениям, или по какой другой причине – садится на утлое парусное судёнышко с громким именем «Мария Магдалина» и каким-то чудом, перейдя на этой калоше через Тихий океан, оказывается на Аляске. Где, в то время, был всевластным управляющим некто Баранов. Крупный купец с нечистым, возможно даже уголовным прошлым. В сценарии о нём почти ничего не сказано, а жаль! Надо бы посетить в Красноярске архив, может там по делу командора Резанова что-то отыщется! Никиту всё более и более затягивали разворачивающиеся последующие события.
Ежели Резанов добрался до Америки на «Марие Магдалине», то -причём же тогда здесь «Юнона» и «Авось»? – пробормотал Лужковский, перелистывая страницу. - И почему Резанова кличут «командором»? - Ага, нашёл-нашёл… - Оказывается Николай Петрович, был ещё в рыцарском звании!.. После смерти Екатерины, самим императором Павлом произведен в рыцари масонского мальтийского ордена и награждён орденом, точнее крестом того же мальтийского ордена. В общем, и таким образом, Резанов стал командором мальтийского креста. Отсюда и его почётный масонский титул «командор».
-Каламбур какой-то в голове получился, мешанина… - хмыкнул Никита, и продолжил чтение:
И стал командор курсировать вдоль западного побережья Северной Америки как раз на кораблях с названиями «Юнона» и «Авось».
-«Слава мне! – хоть с этим разобрался!» – иронически брякнул вслух Никита и замолчал, давая бомжоватого вида дворнику, подмести метлой возле скамейки. Дворник покосившись на Никиту будто пробурчал несколько слов, но смысла слов Никита не понял. Вроде на испанском языке. – «Да ну! Наваждение какое-то!» – хмыкнул Никита и встряхнул тяжёлой породистой гривой каштановых волос.
Наконец дворник ушёл к другим скамейкам, и Никита продолжил уже молча вспоминать давнюю историю.
Отпрыск обедневшей дворянской семьи нашёл, там, в Америке, применение своим молодым силам. Он, со своими товарищами, такими же молодыми авантюристами, не просто, ради молодого развлечения, бороздил на вышеупомянутых кораблях просторы великого Тихого океана. Но, как и подобает энергичным молодым людям, делал сие богоугодное дело во славу любезного отечества. Не забывая при этом и о своём интересе. Интересы эти никак не могли быть связаны со светскими балами и дворцовыми приёмами. Свобода действий – вот что привлекало в Америку таких людей, как Резанов.
На Аляске и в русской колонии Форт Росс открывались государственные учреждения: верфи, лабазы, школы для детей русских и индейцев, церкви, судные и пыточные избы… Многое требовало его личного внимания. Везде приходилось применить сметку, хитрость, а то и силу. Россия далеко, а жить нужно.
Никита просмотрел ещё две страницы.
-И тут неувязка! – с досадой буркнул он. Оказывается, дальнейшее укрепление Русской Америки уже без участия Резанова происходило, хотя он и стал одним из зачинателей.
-Что же ставить, какой фильм? Тут, я смотрю, информация идёт совсем не о командоре. Хотя, стоп! - вот что-то дальше и о нём есть!..
- Обамериканился природный русак. Отплыв на парусном бриге «Юнона» в Калифорнию, с целью закупки в этом благодатном крае, пшеницы и ржи для голодающих русских поселян обосновавшихся на Аляске, Сорокалетний Резанов, обладая дипломатичным даром и характером решительным, быстро сговорился с местными властями. И как-то будучи, в гостях у губернатора тогдашнего Сан-Франциско, одного из ближайших небольших испанских городков, влюбился в младшую дочь мэра поселения святого Франциско, по имени Кончита.
Полное её имя: Донна Мария де ла Консепсьон Марцелла Аргуэльо. Было юной красавице в ту пору 15 лет! Благо - русские поселения, и основной форт Росс, рядом на реке «Русская», по- испански «Сакраменто».
Взыграло в командоре сердце ретивое! И сделал он юной Кончите предложение. Вскоре они обвенчались. Но не долог был их медовый месяц. По велению долга, - отбыл счастливый жених и муж в сторону далёкого, родного российского берега, с отчётом Русско-Американской Северной Компании.
Добрался без особых приключений до Охотска. Города-порта Владивостока с его незамерзающей бухтой «Золотой Рог» тогда еще не было.
Тем временем приближалась лютая сибирская зима. Проезжая в холодном сентябре через Якутию, доблестный командор упал с лошади в ледяную воду какой-то северной реки и сильно простудился.
Лечился в Якутске, потом вперемежку со светскими балами, данными в его честь, в Иркутске, лечился там, и наконец, он здесь, в Красноярске.
В Красноярск въехал уже с большим жаром…
Бредил. Любопытные подробности бреда, о каких-то загадочных трёхметровых «ангелах», в серебристых обтягивающих одеяниях, спасших его из ледяной купели, Никита счёл неинтересными. Но при этом, - Никита Лужковский непроизвольно протянул руку к своему лбу и пощупал. Лоб был едва тёплый. Жара не было. У Никиты было странно ничем не объяснимое, неотвязное чувство, - будто бы событие более чем трёхсотлетней давности, произошло с ним лично.
Никита даже привстал и внимательный стал всматриваться в окружающие его каменные дома.
В одном из этих гостеприимных домов городка Красноярска он, три века тому назад, будучи командором Резановым, пролежал в жару несколько дней и, не приходя в себя, скончался. Тут же в Красноярске был похоронен возле Воскресенского собора, что возвышался своей махиной на так называемой «Стрелке». (Место слияния небольшой речки Кача с могучим Енисеем).
-Интересно, где эта «Стрелка»? - мелькнуло в голове у Никиты.
-Надо отыскать место моей могилы…
-То есть что я сочиняю, Господи, что горожу – могилы командора Резанова, конечно! Уж не схожу ли я с ума в этом загадочном для меня Красноярске, сопоставляя себя с Николаем Резановым, которого нет в живых уже около 260 лет?!
Но в моём фильме акцент должен быть поставлен именно на месте захоронения командора, его служении Отечеству, и о романтической любви к нему его юной невесты Кончиты. Которая была младше меня, то есть его, на 25 лет!..
Так и не выйдя вторично замуж, и не веря в смерть мужа, Кончита прождала своего возлюбленного всю оставшуюся жизнь до самой смерти. Романтично – не правда ли?!
-Сколько в прошлые годы было об этой душещипательной истории написано статей, рассказов, стихов… сколько спето песен. И вдруг позабылось, легло на долгие пыльные полки в запасниках.
-Нет! Мой фильм обязательно возродит из небытия легендарного командора и романтическую любовь к нему прекрасной Кончиты!
-Я это сделаю для себя и для неё!.. – То есть, что я опять горожу – Причём тут я? - Для их памяти, только для их!..
-Вот и сценарий уже есть известного Московского прозаика-драматурга Андриса Вознесенкова! Хороший, нет что там – отличный сценарий!..
И молодой кинорежиссёр Никита Лужковский, выключив ноутбук, упрятал его в свой объёмный портфель. Перекинув ремень портфеля через плечо, Никита встал, потянулся и отправился не спеша, по улице Мира» в сторону Енисея, к тому месту, что называется «Стрелка».
Никита шёл по центральной улице Красноярска, улице Мира, напомнившей ему Московский Арбат. И дойдя до "Стрелки", недоумённо стал оглядывать местность – туда ли попал? Ни храма, ни кладбища возле него на указанном московскими краеведами месте и в помине не было. Да он и сам, кажется, помнит очертания этого могучего сооружения.
Озабоченно покачав головой, Никита сел на пустую лавку возле какого-то почерневшего от старости деревянного дома, этот последний деревянный дом всё, что осталось от прежнего старинного сплошь деревянного, патриархального Красноярска. Пустые окна-глазницы дома были забиты крест-накрест досками. Этот дом в скором времени должны были снести.
Никита достал из кармана спутниковый видио-телефон, чтобы позвонить в Москву, но передумал. Вместо этого он раскрыл свой дорожный блокнот и сделал в нём странную запись: «Где ты, командор?» и добавил: «Кто я?»
Самоуверенность стала потихоньку покидать молодого режиссёра Никиту Борисовича Лужковского. Необходимо было внести поправки в финальной части, но Никита не торопился. Он и так хорошо помнил из прочитанного в Москве, начальную историю городка Красный Яр, примерно теми же словами описывался Красноярск и в тексте киносценария.
Никита уже расписал заранее, и прекрасно помнил, что он будет снимать первым и далее по нарастающей:
1. На возвышенном левом берегу Енисей, стоит Красноярская часовня, она в отблесках огня разгорающегося внизу пожара. Над речной излукой стелются клубы чёрного дыма. (*Часовенка эта, кстати, до сих пор цела).
- Пожалуй, надо бы подняться к часовне и осмотреть её… - Схожу, обязательно схожу, не на один день приехал… - Что там у меня дальше? - Никита принялся рассматривать на экране детально всю канву предстоящего фильма, не вызывая разработанную ребятами электронщиками голограмму:
2. Тревожно гудит набатный колокол. Из клубов дыма выплывают очертания бревенчатых стен крепостёнки Красный Яр. В бревенчатую стену впивается несколько стрел. В ответ, со стены, грохочет чугунная пушка. Слышатся шум и крики сражения. Со стен осаждённой крепостёнки раздаётся второй пушечный выстрел!..
В тот же момент, со стороны Караульной горы, на вершине которой одиноко стоит самое старое здание Красноярска – часовня Параскевы Пятницы, до ушей Никиты донёсся выстрел из пушки. Никита вздрогнул и посмотрел в сторону раздавшегося звука, но ничего не разглядел, кроме маленького облачка, появившегося рядом с часовней.
В сценарии же, действие продолжается по строго-разработанному плану:
3. Опять всё заволакивает дымом. Постепенно дым рассеивается.
4. Открывается панорама реки и старого города в церквах.
5. Крупным планом вырастает Воскресенский кафедральный собор, высоко в синем небе золотятся его кресты.
6. Камера плавно скользит к каменному забору и останавливается на крестах, что находятся за ним.
7. Свежевырытая яма. Чьи-то сильные руки опускают в яму гроб.
Несколько комков земли падает на крышку гроба стоящего на дне могилы. Холмик земли быстро растёт.
8. С красной остроконечной крыши часовни слетает белый голубь.
Он летит в сторону кладбища и садится на каменный крест. На могильной плите надпись гражданин Н.Резанов…
Со стороны ближайшего сквера раздаётся целая череда хлопков, похожих на выстрелы. Над сквером поднимаются и рассыпаются на искорки цветы фейерверка!.. - Так Красноярская молодёжь отмечает свои бракосочетания и другие праздники.
Молодой кинорежиссёр Никита Борисович Лужковский, поправляет очки, смотрит в ту сторону, но опять ничего, кроме фейерверка, не разглядев, записывает что-то в свой блокнот. Поставив точку, читает:
Гремит выстрел пушки, в медленно рассеивающемся дыму появляется Кончита, она стоит на берегу океана, взгляд девушки устремлён вдаль…
-Это добавление украсит картину. Что там у меня должно быть далее?..
Далее на экране появляется географическая карта Русской Америки, с обозначенными на ней маршрутами передвижения командора Резанова. Идёт рассказ о русских землепроходцах, открывших северную Америку. И о том, как Сибирь, благодаря Резанову и его товарищам, тесно связана с этой отдалённой от нас частью света.
Дальше опять идёт задымление и…
И неясная окончание киносценария. Могилы-то командора Резанова нет. Памятник командору есть, но его поставили не так уж и давно, всего-то лет 70 назад, и совсем не над могилой. А по сценарию именно к ней приходят современные молодые пары в день бракосочетания. Они, конечно, есть эти молодожёны. Вон подносят цветы к подножию каменного командора. Значит всё ж таки не забыли, знают что-то о нём.
Стоит он в треуголке и в старинном камзоле на постаменте. В гордом и молчаливом одиночестве, поглядывает на триумфальную арку.
Обойдя памятник командору Резанову, Никита Лужковский закрыл блокнот, и пихнул его в боковой карман куртки. Киносценарий был явно недоработан. От нечего делать, Никита побрёл по незнакомому ему месту в сторону нового концертного зала. Мимо какого-то долгостроя, высокого недостроенного небоскрёба. Где-то здесь, неподалеку под слоем асфальта лежат или лежали раньше кости знаменитого мореплавателя.
-А может не здесь вовсе он был похоронен?! - вдруг мелькнула в голове Никиты спасительная мысль. - Может у другой, уцелевшей до наших дней, небольшой церкви?!
Благо идти до этой голубеющей за заборами церкви не так уж далеко.
Вот и кладбищенская ограда. И кресты за ней – всё, как и полагается по сценарию.
Бродя по дорожке возле крестов, Никита, жадно вглядывался в надписи имён и фамилий давно усопших людей. Но фамилия Резанов ему не попалась.
Навстречу кинорежиссёру Никите Борисовичу Лужковскому, поэтому же кладбищу, тихо бредёт седенькая старушка. Она, как и кинорежиссёр, с надеждой вглядывается в надписи на плитах могил. Долгий поиск кого-то утомил обоих.
Они поравнялись. Лицо старой, согнувшейся под тяжестью лет женщины, показалось Никите очень знакомым. В мозгу Никиты вспыхнуло имя – «Кончита!..». Но он, тотчас выгнал эту мысль из головы. И имя, как звёздочка фейерверка погасло. Тем не менее, Никита обратился с вопросом к старушке:
- Скажите уважаемая, вы не знаете, где здесь покоится прах гражданина командора Николая Петровича Резанова?
На что полуслепая старушка, не глядя на спрашивающего, тихо прошамкала беззубым ртом:
-Сама ищу мужа со дня его смерти…