Давеон. Возрождение часть 9

326
Путь домой. Доктор
     Лурия вылетела из святая святых, не веря словам, изреченным пифией напоследок.
     - Боги берегут тебя, дева! – разнеслось по тайной комнате и врезалось в уши убегающей.
     За ней  хотел уйти спартанец, но оракул остановила его и ответила на вопрос, который интересовал прихожанина. Стоило только ему удалиться, как старший жрец отложил дощечки, на которых делал записи.
     - Что скажешь?
     - Я видела ее не раз в своих видениях. Пора собирать, - с трудом произнесла сивилла, вдыхая пары. – Время подходит.
     - Я скажу им - пусть готовятся.
     - Они уже знают. От нас же требуется помощь.   
     Старший из истолкователей скоро покинул святая святых, но быстро вернулся, ведя за собой посла в богатых одеждах, пришедшего за прорицанием. Оракул и жрец переглянулись. Пифия поняла, он довел до сведения верховных служителей информацию о предстоящих событиях. 
     Не находившая себе места Миона топталась в зале. Завидя хозяйку, бросилась к ней. Не замечая у главного входа большого медного быка, подношение жителей Керкиры, статуй Аполлона и Ники и скульптурных изображений героев Тегеи, Лурия поманила рабыню и вышла из святилища. Быстрым шагом они миновали огромные золотую и серебряную чаши, стоящие на ступенях, отлитого из чистого золота льва, установленного на золотые плиты, такова была воля государя,  большие серебряные бочонки с искусной чеканкой.  Наскоро две молоденькие женщины пересекли террасу и вышли за ограду храма Аполлона, в которой спартанцы установили ряд изваяний в честь победы над афинянами. Лурия лишь мельком взглянула на великого Зевса, лучезарного Аполлона, Артемиду и Посейдона, но задержала взор на статуях вождей спартанцев и их сторонников в войне против афинян. Сокровищница  последних была сооружена в память о Марафонской битве. Прекрасные изваяния Аполлона и Артемиды были созданы непревзойденным Фидием и преподнесены афинянами в дар своему богу. К ним они присовокупили портрет в камне Мильтиада, знаменитого полководца, и статуи афинских царей, изготовленные умелой рукой мастера Фидия. Спускаясь ниже, Лурия узрела находящиеся неподалеку дары жителей Аргоса. Аргосские герои и медный конь не оставляли равнодушными ценителей прекрасного. 
     Миона не задавала вопросов безмолвной хозяйке, видя ее глубочайшую задумчивость, а  решила немного подождать, пока она не заговорит первой. Служанка жалела, что не уговорила госпожу остаться в гостинице - было бы лучше не явись они в Грецию вообще. Из-за какого-то беглеца хозяйка заложила семейную реликвию, потратила сбережения, могла потеряться в роще, едва не погибла в море и, наконец, она чрезвычайно расстроена походом в храм. Как же служанка была зла на ненавистного спартанца, имя которого не хотела  вспоминать не то, что произносить.
     - Ах, Миона, снова ты за свое, - тряхнула локонами хозяйка, глядя на сердитое лицо спутницы. - Он тут ни при чем.
     - Госпожа, мы здесь по его вине.
     Лурия нахмурилась.
     - Мы тут исключительно по моей вине, - возразила она, придерживаясь холодного тона. – Меня никто насильно сюда не тянул.
     Не проронив ни слова, рабыня опустила свои красивые глаза в землю. На ее плечо легла изящная ручка.
     - Скоро он нас догонит, и мы вернемся в гостиницу, а потом - и домой. Скоро путешествие закончится, не успеешь и подумать об этом.
     - Это не так, госпожа. Я постоянно думаю о завершении злополучного похода, а он все никак не заканчивается.
     Трудно было удержаться от смеха, и хозяйка поддалась ему, наполняя сдержанную 
327
атмосферу приятным звоном.         
     - Нисколько я не жалею, что побывала здесь, если не считать пары мелочей, - протянула она последние слова, но скоро избавилась от печали, не придавая значения всяким глупостям в виде оракулов одурманенной женщины, выдаваемых за великие пророчества.
     - Вам предсказали что-то дурное? – застыла Миона, страшась услышать ответ. Она приготовилась принять удар, будучи уверенной, что чтобы ни случилось, пойдет вместе с госпожой.
     - Нет-нет, - успокоила она, – ничего такого, что напугало бы тебя.
     Послышались спешные шаги, это Менедем мчался со всех ног к хозяйке. Он едва успел остановиться перед ней.
     - Он еще и раздавит напоследок, - шепнула Миона, выйдя вперед.
     - Госпожа, вы верно опечалены? - выравнивая дыхание, справился Сокол.
     - Сам притащил нас сюда, а теперь интересуется! - рыкнула служанка. – Забил тут голову госпоже всякой чепухой и переживает, как она все это вынесет!
     Острый взгляд пронзил рабыню.      
     - Хватит! – осадила Лурия нападки. – Я не желаю более видеть ваши ссоры! Впредь, коль захотите обменяться любезностями, делайте это не в моем присутствии, хотя и эта идея мне не по душе. Я запрещаю вам участвовать в словестных перепалках. И если хоть один нарушит запрет, я не буду с ним разговаривать. Вот увидите. – Хозяйка направилась к  заждавшейся паломников повозке.
     Спутники переглянулись и, сдерживая гнев друг на друга, нагнали ее.
     Под монотонный скрип колес и заунывные песни пыльных дорог Лурия смотрела на ключ, полученный от жрицы потаенного, заводопадного храма. Ключ жизни. Какой необычный, как и все, что видит и слышит вокруг. За последнее время чудеса участились. Мир сходит с ума? Удивительное постоянство. Ни скачки, ни движения по кругу или спирали, но хождение, не сдвигаясь с одной сонной точки. Проснуться б ей и узреть, как должно.
     Зеленые глаза рассматривали всякую деталь дара, с которым она не должна  расставаться, как не расстается с золотым медальоном. Ключ же простой: без драгоценных камней, росписей, гравировки. Крест с петлей - за нее удобно держать эту крестообразную фигуру. Лурия убрала дар жрицы. Когда он может ей понадобиться и для чего? Вероятно, все священнослужители немного странноватые будь они хоть дельфийские, хоть из затерявшейся рощи, хоть мирейские. А последние и вовсе отдельный разговор.
     - Госпожа расстроена предсказаниями? – не отрываясь, глядел на нее Сокол, сожалея о том, что привел сюда. В который раз он упрекнул себя, что доставляет ей столько неудобств и платит за доброту и милосердие бесконечными проблемами и подвергает ее смертельной опасности. Менедем сжал кулаки до боли. Он предпочел бы испытывать ее вечно, чем рисковать хозяйкой, ответившей после недолгих размышлений:
     - Сокол, посмотри на меня. Какая из меня «равновесная средина»? Я доставляю столько хлопот дядюшке. Не воспринимаю я серьезно слова одурманенной женщины, погруженной в транс. 
     - Мало ли чего она нанюхалась, - вставила Миона, но тут же осеклась и отвернулась от спартанца.
     - И это тоже, - чуть улыбнулась девушка. – Не вижу причины впадать в панику и терять покой из-за пары слов, что мне не по нраву. Я уже говорила, что не верю жрецам, дельфийские хитры. Так они, когда из храма с одним из паломников сбежала юная сивилла, стали брать на роль пифий исключительно зрелых женщин, дабы минимизировать шансы на побег.
     - Раньше были юные? – Миона заинтересованно ждала рассказа.
     - Вся история началась с того, что в долине пасущийся скот набрел на расселину, источающую газы. Люди увидели перемены в поведении охраняющих коз пастухов. Вскоре 
328
 они начали говорить бессмыслицу, а другие заметили, как эти слова обратились в жизнь.
     - Видите - оракул говорит правду. – Менедем нисколько не сомневался в правдивости пифийских изречений.
     - И все-таки я ставлю под сомнение сказанные мне слова. Она ошибается.
     - Госпожа, расскажите, что было дальше, - покосилась Миона на безоговорочно верящего во всякие предсказания спартанца.
     Лурия вздохнула и продолжила повествование, не понимая, откуда такая осведомленность у сивиллы, ведь она только прибыла в Дельфы, причем издалека и жрецы не могли так скоро навести справки о некой прихожанке, которая вскоре уедет отсюда. К тому же она была уверена: ежеминутно на земле рождаются тысячи людей и в знаменательный момент могло появиться сколько угодно новых землян, но Лурия не ведала, что в тот миг родилась только она.   
     - Как водится, слух, что у Парнаса можно без посредников сообщаться с богами разнесся молниеносно. Толпы желающих устремлялись к расселине, дабы самолично узнать будущее.  Бывали случаи, когда в состоянии транса неосторожные одурманенные паломники кидались со скал и погибали. Как сообщают источники, жрецы взяли под свою опеку отмеченное место и построили на нем храм. Служители заметили, что газы действуют на всех людей по-разному. Сначала вещать пробовали мужи-храмовники, но зачастую они всего лишь опьяняли. Вот тогда-то их взоры устремились на женщин. – Лурия села поудобнее.
     Внимательно слушающая служанка тоже сменила положение, вслед за ними заерзал и Сокол, ненадолго забывший о самоистязании. Повозка скрипела, все дальше и дальше увозя путников по пыльной дороге прочь от прекрасных и мрачных Дельф.
     - Только женщинам удавалось входить в глубокий транс, – прозвенел жизнерадостный голосок. – Смекалистые жрецы отметили, что газ сильнейшее влияние оказывает на молоденьких девушек, еще совсем доверчивых.
     - Мужи всегда используют в своих целях женщин.
     - История знает примеры, - шепнула Лурия, глазами показывая на спутника и жестом прося соблюдать осторожность, дабы не унижать достоинство одного из представителей ненавистного Мионе пола. - Итак, выбор пал на юниц. Однажды разразился скандал: молоденькую сивиллу соблазнил и увез с собой один из пришедших за ответом паломников.  Следует отметить, оракул дает помимо предсказаний советы и наставления. Казалось бы, доверие к храму должно было утратиться, однако, находчивые жрецы исправили грубую ошибку и обратились к зрелым женщинам, по некоторым сведениям старым девам, которые по годам не склонны к браку. 
     - Что за статуя на ступеньках, ведущих в храм, привлекла ваше внимание?
     - Портретное изваяние Фрины, той самой, что была моделью Праксителя, изготовившего почитаемую Афродиту Книдсткую. Эта Афродита была выбита на монетах. В благодарность гетере эллины отлили из бронзы, покрыли золотом ее статую и преподнесли дар храму.  Фрина не посещала общественные купальни, была сдержана, умна, весела и настолько хороша собой, что не пользовалась косметикой, 
     - Почему же не ей подарили статую? – Миона обрадовалась, что они въехали в город.
     Сокол сразу сообразил, ведь знал, как почетно занимать место в храме.
     - Теперь о ней знает весь свет, - ответила хозяйка.
     - Госпожа, в любом  государственном деле, будь то объявление войны, завоевание земель, основание колоний, изменение в законодательстве, установление празднества, постройка храма – последнее слово за пифией, - сказал Сокол. – Прежде, чем что-либо предпринять, наши цари обращаются к оракулу и не смеют его ослушаться.
     - Я знаю, Менедем. Перед тем, как один из ваших государей приступил к реформам, он задал вопрос сивилле, мол, будут ли его начинания успешными, и только с ее одобрения принялся за дело.
     В отличие от спартанских предводителей Миона не очень-то верила предсказателям, а
329
после неудачного похода хозяйки к одной из них и вовсе разочаровалась. Она не догадывалась насколько была крепка вера в изречения сивилл, наиболее прославленными из которых являлись дельфийская, римская (по другим сведениям - эритрейская) и кумская.
     В постели лежал ослабевший старик. Лурия запретила класть его на пол, уступив свое место больному. Его здоровье ухудшалось, и девушка начала опасаться, что он вскоре покинет мир живых. Осмотревший старого спартанца доктор поставил неутешительный диагноз, подтвердив тревоги.   
     - Он в любой момент может отправиться к Аиду. Клянусь Зевсом, я не могу ему помочь. Нельзя его брать в дорогу - это ускорит уход.
     Постояльцы гостиничного номера застыли. Взволнованную беременную супругу взял за руки Гиппий, Сокол закрыл лицо большой ладонью, готовясь принять удар, Миона подала хозяйке кошелек и безмолвно отошла в сторонку, стараясь не задеть ненавистного воина, занимающего полкомнаты. 
     - Но я не могу здесь остаться, - опечалилась Лурия - ее дома будет ждать дядюшка. Она расплатилась с лекарем и после его ухода повернулась к спартанцам, склонившимся над умирающим отцом. – Вы можете остаться здесь, а мне надо уезжать. Больше я ничего не могу сделать.
     - Вы и так много для нас сделали, - шагнул навстречу Менедем. - Мне  нечего отдать, потому как ничего нет - крохи, заработанные на корабле, едва ли смогли бы восполнить затраты. Но я обещаю отблагодарить! – Он задумался. – У меня есть жизнь - она принадлежит моей госпоже.
     Лурия переборола сердитость.
     - Мне не нужна твоя жизнь, как любого из вас! – Она обогнула огромное тело высокого мускулистого силача и подала лекарства старику. – Вам лучше остаться здесь.
     - Нет, госпожа, - тяжело дыша, сказал Клеоним. – Возьмите меня с собой. Скоро, совсем скоро я отправлюсь в царство Аида, но перед смертью хочу видеть своих детей, которые - я это знаю - последуют за вами, - и посмотрел на Менедема.
     Филоноя хотела что-то сказать и подалась вперед, но родитель остановил ее: 
     - Это мое последнее желание.
     - Безрассудство, - вздохнула Лурия. – Зачем губить себя раньше времени?
     - Меня не страшит смерть, но  я так давно не видел сына.
     - Признаться, я думала, ты будешь презирать его за то, что он предпочел позорную участь раба. Но я хочу, чтобы ты знал: он сделал много хорошего и стольких уберег, что прошу не судить его строго и по-отечески не наказывать.
     Едва заметная улыбка коснулась морщинистого лица.   
     - Не каждый может уйти добровольно. Но я и не хочу, чтобы мой сын погиб раньше меня. Я много раз видел смерть и сам ее нес, теперь пришел мой черед. Мой зять и эта девушка, - указал Клеоним на служанку, стоящую поодаль, все обернулись на нее, - правы - нас есть за что ненавидеть.
     - Отец, что ты говоришь?! – вспыхнула Филоноя, не понимая, с чего вдруг так заговорил родитель.
     - На смертном одре видишь лучше, дитя. Твой муж все правильно сказал - мы убийцы. Не каждый спартанец доволен законами Спарты, но подчиняется олигархии, правящей нами. Сколько бежало из Лакедемона и находило приют в чужих краях - не перечесть. Улицы Спарты пусты, по ним прохаживаются редкие горожане. Мужи проводят время в воинах, служат наемниками в других странах, а ты рассуждаешь о родине…
     Опустив глаза в пол, дочь слушала предсмертные речи отца и не осмелилась перебить.
     - Сейчас я бы предпочел сеять поля, трудиться в мастерской, но не быть детоубийцей.
     - Отец! – воскликнула Филоноя, рухнув на колени перед ложем.
     - Корю себя, что не встал на защиту… - прошептал он.
     Лурия перевела взгляд со старика на Сокола, который отошел к окну. Миона уступила
330
ему место, на этот раз не сцепившись с ним. Хозяйка очутилась рядом, понимая, что есть семейные секреты. Она не собиралась их выведывать, но видела, какой груз лежит на двоих мужах.
      - Госпожа, - позвал Клеоним, - я доставляю неудобства, но умоляю, возьмите меня с собой или дайте что-нибудь…
     - Никогда я не давала никому яда и теперь не буду! По нашей религии самоубийство - тяжелый грех, убийство тоже. Одика, монахиня, живущая в моем доме, говорит, что суицид несет проклятье, потому как Боги противятся добровольному уходу. Пока человек не испил чашу до дна, он будет снова и снова возрождаться, дабы пройти предначертанный Путь до конца.  Я не дам тебе конейон, как бы ты не просил. – Лурия присела на край кровати и взяла старческую руку в свою. – Я согласна с тобой, что спартанцы, особенно молодые, горделивы, отчаянно смелы и упрямы. – Она немного подумала и добавила: - Там, где не надо. Они думают, что свободны, но находятся в плену собственных старейшин с царями во главе. Чем не рабство? 
     С каждым днем Менедем становился все мрачнее. Сестра хлопотала около отца и принимала помощь от супруга, которому Клеоним стал родным. С нетерпением ожидая отъезда, Миона ходила с хозяйкой на рынок - единственное доступное развлечение. Усталость от ежедневной суеты подле больного завладевала ею, вечером она падала рядом с госпожой  и тут же засыпала, не задев даже словечком ненавистного Сокола. Все эти дни служанка и хозяйка делили одно ложе на двоих. Сонная Миона не жаловалась, что не высыпается из-за кашля старика и храпа Менедема, но девушка догадывалась, отчего она то и дело зевает и сердится.
     Дети готовились к переменам, Лурия поддерживала их, не прекращая борьбу за отца. Список лекарств с первого визита доктора пополнился. Девушка все чаще обращалась  за помощью к природе, собственноручно изготавливая снадобья их лекарственных растений. Упрямо винил себя в постигшем горе Менедем. В чем его вина хозяйка так и не поняла, но посчитала, что переубедить упрямца будет нелегко. По вечерам, когда он безмолвно часами сидел у двери, подогнув под себя одну ногу, по велению спасительницы его никто не беспокоил. Однажды Миона споткнулась и едва не упала по вине занимающегося самобичеванием спартанца. Скверная брань ничуть не задела его - он не услышал. Просьба хозяйки оставить его в покое остановила служанку, но не заставила смириться. На это Лурия не рассчитывала.
     При восшествии на палубу, Миона возвела ладони к небу и вознесла молитвы, прося скорее доставить пелихориев к родным берегам. Мечта наконец-то оказаться дома усиливалась день ото дня. Поначалу купец не хотел брать на борт корабля больного: страшился, он заразит  других. В сознание рабыни закрались подозрения, что им снова надо будет долго ждать, пока кто-нибудь не решится взять на судно недужного человека. Лурии пришлось убеждать торговца в неопасности болезни, несущей страдания только старику, заплатив сверх просимой суммы. Пришел тот час, когда Миона облегченно выдохнула и присела у ног хозяйки, рассматривая вместе с ней чаек, круживших в чистом небе.
      Редко покидала каюту, которую делили шестеро, Филоноя. Недомогание тяжелой супруги беспокоило Гиппия. Хозяйка уверила его в благополучии жены и посоветовала ему поучиться выдержке у силача-брата. С радостью сестра заметила, что Менедем и избранник подружились, и ей не надо метаться меж двух огней, успокаивая ревнивого братца и  ждущего внимания возлюбленного.
     На циновке сидела, вытянув ноги, Миона. Она глядела, как госпожа показывает то на одну птицу, то на другую, дивясь их полету и грациозности. Взгляд рабыни оставался холодным, в то время как зеленые глаза светились и улыбались. Наблюдение за птицами казалось им очень интересным занятием. Коль была возможность, Лурия смотрела на хождения самочек вокруг самцов, этаких важных, их еще надо было ухитриться соблазнить. Пернатые дамы кокетливо запрокидывали головы и гордо вытягивали клювы, заманивая в 
331
сети малоподвижных избранников. Принимая предложение подружки, самец прохаживался с нею, таким образом, они становились парой и отныне держались вместе.
     - О, смотри, забавные. - Изящная ручка указала на берег островка, мимо которого проплывало судно.
     Миона вытянула шею.
     - Все те же крикливые чайки, госпожа. Купец их не любит: как-то раз они стащили его обед.
     - Это тебе рулевой рассказал? – хитро взглянула на рабыню хозяйка.
     Этот крепкий, широкоплечий молодец, да и не только он, сразу заприметил яркую красавицу с пышным темным хвостом, завязанным на темени.
     Она смущенно отвела глаза.
     - Тут об этом все говорят, госпожа. Купец сам виноват - незачем было приказывать накрывать пышный стол под открытым небом.
     - Велик соблазн, - подмигнула Лурия. - Чайки всеядны. Что они только не едят. Они прекрасно летают, добывают пищу в полете, порою отнимают еду у других птиц. Чайки  сопровождают суда, - улыбнулась девушка, - чаще рыболовецкие. Их очень много в портах и на берегах, где есть человек. Они едят грызунов, насекомых, ягоды.
     - Госпожа, они съедают яйца и птенцов других птиц, - скривилась Миона, противящаяся чрезмерному насилию.
     - Таково устройство мира: одни поедают других. У людей то же самое. А еще называют себя цивилизованными. – Лурия уперлась двумя руками в пол, чтобы удобнее было сидеть, подогнув под себя ноги.
     Две молоденькие женщины увидели, как чайка, кружащаяся над волной, камнем бросилась вниз, на мгновение погрузила голову в воду и тут же взметнулась в небеса, заторопившись с добычей на берег. 
     - Люди хуже животных, те хотя бы не претворяются. – Миона поморщила нос, узрев, как чайка заглатывает рыбу.
     По воздуху разнесся птичий крик, она обернулась на режущий звук.
     - Зачем купцу понадобились павлины?
     Из Греции помимо прочего товара он вез красивейших птиц, за которыми присматривали рабы. Торговец отдал приказ неустанно следить за ними и беречь как зеницу ока. Страшась впасть в немилость, серьезно прогневив хозяина, злая купеческая рабыня и сердитый мужчина, приставленные к павлинам, ели и спали по очереди. Их забота о фазановых была самозабвенной - с большим комфортом на судне плыл только купец.   
     - Кормчий сказал, господин везет их в подарок судовладельцу, у которого он арендовал корабль.
     Шум волн усиливался. Миона затревожилась, что начнется шторм, но стоящий неподалеку и одним глазом разглядывающий ее помощник кормчего успокоил благоприятными прогнозами оракула.
     - И они тоже перед поездкой обратились к оракулу, - пробубнила служанка.
     - Люди суеверны, а болезненное суеверие ради выгоды подкрепляют жрецы. Один греческий писатель нарисовал образ гражданина Афин, который не мог в силу суеверия спокойно пройти по улице.    
     История о человеке, что ходит в праздничные дни с лавровым листом во рту, но прежде окропляет себя водой из священного источника и омывает руки, повергла в изумление не слишком впечатлительную Миону. Она бы не смогла бездвижно стоять посреди дороги, если б ей перебежал путь хорек, и дожидаться пока не выскочит другой. Конечно, можно перебросить через аллею камень, но для этого его надо приглядеть и суметь до него  дотянуться. И она-то уж точно не стала б воздвигать жертвенник священной змее, которую увидела б на все той же дороге.
     Коль мышь прогрызет его мешок с мукой, суеверный афинянин отправляется к
332
толкователю, дабы узнать, что сулит сей знак. Он преклоняет  колена перед всякой статуей божества, встречающейся на улице и на месте совершает возлияние ароматическим  маслом. Невольно возник вопрос: он всегда носит с собою сосуд с драгоценным жиром? Но этим дело не ограничивается. Суеверный афинянин регулярно совершает очищения и омовения. Увидев сон, он отправляется к истолкователю и испрашивает, какому божеству ему молиться.  Если видит умалишенного или страдающего припадками, плюет себе на грудь, отвращая зло. А стоит ему встретить на пересечении дорог человека с чесночным венком - он непременно вымоет голову и поторопится к жрицам, они очистят суеверного афинянина морским луком и кровью щенка.            
     Слов для комментариев у Мионы не нашлось. Она поджала губы, сожалея о гибели невинных животных, страдающих из-за нелепых суеверий. 
     - Госпожа, в Мирее нет таких мнительных? – по прошествии времени прозвучал вопрос.
     - Такие мне не известны, но, думаю, они существуют везде. – Лурия проводила взглядом косившуюся на нее рабыню, приглядывающую за павлинами.
     Настал черед их кормления. Рабы-птичники - такое прозвище дали им матросы - засуетились. Сильный мужчина по распоряжению купца вошел в клетку, собираясь ее почистить. Птицы посторонились, но тут судно поколебала новая волна, и раб упал - напуганные павлины бросились врассыпную и казались на палубе! Горемыка успел только моргнуть, как дикий крик рассерженного торговца сотряс корабль. Поднялась шумиха. Драгоценных птиц ловила вся команда, от мала до велика. От страха пернатые преодолевали доселе им неведомые препятствия с поразительной быстротой и ловкостью. Громкая, грубая брань торговца перекрывала всплески воды и команды кормчего, принимающего участие в ловле. «Охота» позабавила Миону, где еще такое увидишь: толпа перепуганных, толкающих друг друга в давке мужчин носится по палубе за двумя птенчиками.
     Купец поклялся наказать всех, коль птицы прыгнут в воду и утонут. На шум из каюты выбежали Филоноя и Гиппий. Спартанцу было велено присматривать за кораблем, потому он остался в стороне от действа.
     Сдерживающая улыбку Миона переглянулась с хозяйкой, не разделяющей ее веселья.
     - Они могут утонуть, госпожа?
     - Эти птицы не водоплавающие. Опасность есть. Моряки напугали их, так они никогда не поймают. – Лурия поднялась с циновки, указывая беотийцу на сеть, про которую забыли все вокруг.
     Вскоре всеобщими усилиями павлинов вернули в клетку целыми и невредимыми.
     Разочарованная быстрой концовкой незапланированного представления Миона принесла хозяйке питье и поправила подушки для ее удобства. Под тенью навеса не было так жарко, как в каюте, где все еще страдала от качки сильная спартанка. Почти все время Лурия проводила на палубе, чтобы в комнатенке было просторнее. Миона опасалась, как бы госпожа не заболела, все кутала ее в шерстяное покрывало, следила за каждым вздохом и хмурилась, стоило хозяйке чихнуть. 
     - Я здорова, - сказала она после чиха. – Я посмотрела на солнце. Но теперь буду только на павлинов, - и рассмеялась.
     Страсти улеглись - купец ни с кем не расправился, но выругал невольников и поблагодарил  Гиппия, спасшего его подарок, деньги и жизни собственных рабов. С этой самой минуты хмурые рабы-птичники теплее поглядывали в сторону рыжеволосой хозяйки беотийца.
     - У павлинов красивые хвосты. – Миона попыталась высмотреть их. – Но они постоянно  сложены.
     - Они и будут сложены.
     - Почему? – огорченно спросила служанка, намеревающаяся увидеть примечательное зрелище. Она регулярно обращала взор в сторону птиц, мечтая лицезреть длинные перья во всей красе.   
333
     - Насколько мне известно, павлины демонстрируют свой прекрасный веер исключительно  в брачный сезон. И, кстати, это не хвосты, а «надхвостья». Какие интересные у них пятна на перьях - они похожи на глаза. По греческому мифу  царице богов, Гере, служил Аргус - верный и преданный стоглазый страж. После смерти стража Гера одарила павлина, поместив на его так называемом хвосте глаза Аргуса, но это имя досталось другой птице – Аргусу.  Его называют «стооким» и «очи» эти не на хвосте, а рассыпаны по всему оперению. И все-таки люди отдают предпочтение павлинам. С давних пор в Вавилоне, Персии и Египте этими птицами украшали свои дома и сады состоятельные господа, не жалея средств.
     - Ваш дядя говорил, их везут из Индии, - поправила Миона покрывало на хозяйских плечиках и сама закуталась потеплее.
    Резковатый ветер не щадил нежную кожу, приходилось регулярно натирать ее защитным средством. Дабы совсем не озябнуть, служанка чаще кормила госпожу и ела сама. Шутя Лурия предупредила, что она скоро не войдет в свои платья, на это рабыня пообещала их расшить, чем вызвала звонкий заразительный смех, порадовавший всю команду мореходов.
     - Дядюшка рассказывал, что его друг побывал в Индии. Ему поведали, что павлины обитают в джунглях и кустарниковых зарослях в речных долинах. А в Грецию их привез из Индийского похода царь Александр Македонский. 
     - Простите меня, госпожа, но эти греки уже и до Индии добрались, - осуждающе покачала головой Миона.
     - Они неусидчивые, - приглушила смешок хозяйка. – Если здесь павлины для красоты, а в Риме разводятся для подачи на стол, то в Индии они священны и посвящены Кришне, божеству  индуистского пантеона. 
     Миона кивнула в знак понимания.
     - Я бы рассказала подробнее, но не очень разбираюсь в богах. Правда мы может спросить у дядюшкиного знакомого, коль он объявится, - приподняла бровь Лурия, отнюдь не горя желанием встречаться с ним.
     Давеон же напротив ждал встречи, ежедневно совершая молебны, чтобы рыжеволосая непоседа скорее вернулась. Молчаливость и задумчивость хозяина немного порадовала Леония - теперь господин не был слишком суров к нему, по большей части сохранял безмолвие и не гневался по пустякам. Ему думы занимало другое, сердиться было некогда.
     - Надеюсь, он не будет больше ходить за нами, - зевнула Миона.
     - Все эти «походы» какие-то… странноватые, - пожала плечами Лурия, подозревая в господине маниакальные задатки.
     Только она не понимала того, что как бы иначе он имел возможность видеть ее. Она не посещает общественные места, как это делают все молодые особы на выданье, выгодно преподнося себя, пропускает народные собрания на площади Совета Семи, когда с трибун произносят речи правитель и советники, редко бывает на празднествах и тем более не ходит в храмы.
     - Дождь что ли будет? - взглянула на небо Миона и приложила руку ко лбу, защищая глаза от яркого солнца.
     - О, дождь! Павлина называют повелителем дождя. Когда самцы начинают чаще кричать, люди оценивают это как знак, предвещающий сезон дождей, в то же время у павлинов наступает брачный период. 
     - Кричать… - задумчиво протянула служанка. – Мужи не кричат.
     - Невиданная картина,  - рассмеялась Лурия.
     - Это бы обезопасило жен, - совершенно серьезно отозвалась Миона.
     - Жены разные бывают, как и мужи, - откашлялась девушка, подавляя смех: на нее покосился купец, отмечающий излишнюю веселость пассажирки. – В книге о птицах я прочла, что самцы не исполняют брачных танцев и других завлекающих обрядов, лишь распускают шлейф и самочка сама бегает вокруг, рассматривая великолепие.
     Миона и хозяйка переглянулись и тихо засмеялись.
334
     - Самцы высиживают яйца, госпожа?
     - Вынуждена тебя разочаровать.
     - Почему-то я так и подумала. – Миона подала хозяйке чашу с финиками и черными плодами какого-то дерева.
     - Зато для тебя это не было неожиданностью, - зачерпнула горсть еды Лурия и положила в рот первый финик.
     Ее изящные движения притянули любопытные взоры попутчиков. Необъяснимо привлекательно ела она, плавно принимая пищу. Как помещала на язык лакомый кусочек, как жевала, мягко шевеля губами, - все это завораживало случайных очевидцев. Кто-то из команды неожиданно громко и восторженно выдохнул и тут же всхлопотал резкое словцо кормчего с грозным предупреждением.
     - Должна тебе сказать, - добралась Лурия до последнего сладкого плода, - шлейф павлинов достигает «зрелости», то есть обретает привычный вид, к трем годам жизни, тогда-то и готовы птицы к воспроизведению.
     Тема воспроизведения  была чужда Мионе, и хозяйка прекратила этот разговор.
     Путешествие продолжалось. Купец делал непродолжительные остановки с целью  пополнить припасы, и корабль тотчас отправлялся дальше по намеченному курсу. Привыкание к качке Филонои состоялось, и она могла покидать каюту, составляя компанию благодетельнице. Сидя в тени на свеже-соленом воздухе, она с любопытством смотрела, как госпожа приветствует старых друзей.
     Высоко выпрыгивающие из воды дельфины поразили спартанку гибкостью и умением, которым могли позавидовать и лучшие гимнасты. Не скрывая удивления, Филоноя поделилась впечатлениями с мужем. Но Гиппий собственными глазами видел, как хозяйка справляется с обитателями глубин, не замечая, как манипулирует расчувствовавшимся кормчим. Он любил дельфинов, некогда спасших его во время кораблекрушения, и называл их умнейшими существами. А когда узрел, как ими заинтересована пассажирка и как привязаны они к ней, вовсе забыл о хмурости. Он встречал Лурию улыбкой и прищуривал косящий глаз, с удовольствием потирая густую бороду. Команда знала, коль кормчий трет лицевую растительность - на палубу вышла медноволосая девица. Матросы меж собой шутили, мол, начальника настигла «рыжая» болезнь. 
     Тяготы пути подкосили и без того слабое здоровье старого лаконца - он не вставал с постели и все время лежал. Девушка оказывала посильную помощь. Филоноя благодарила ее и уговаривала не сидеть подолгу у больного,  уверяя, что сама справляется и госпоже не нужно беспокоиться. Частенько отец бормотал что-то под нос и просил прощения у детей. Как начинался семейный разговор, Лурия выходила, давая фамилии провести последние часы наедине, и сказать все что хотели или должны были.
     Дыхание Клеонима заметно отяжелело. От нехватки кислорода он задыхался и с жадностью умирающего радовался любой возможности почувствовать и вдохнуть легкий морской ветерок. Дверь в каюту иногда была открыта, дабы впустить внутрь знакомый с детства запах. Чуя бескрайние воды, Клеоним погружался в воспоминания. Никому ни говоря, Лурия замечала в уголке его глаза крохотную слезу, которую тотчас осушала морщинистая рука. Сокол ненадолго выносил родителя погреться на солнышке. Беспокойство, что это увидит купец и откажет в покровительстве, высадив на первом попавшемся острове, не оставляло девушку. Она разрешала старику «погулять», когда торговец уходил в свои апартаменты. Соблюдая меры предосторожности, опытный воин ни разу не подвел названную хозяйку.
     Пожилой лаконец назвал беотийца сыном и благословил союз, взяв с Гиппия обещание, что он заключит с дочерью брачный договор при первой же возможности.
     В один из солнечных дней на палубу выбежала с широко распахнутыми глазами Филоноя. По ее виду Лурия догадалась о причине, вызвавшей потрясение, к которому она так и не смогла подготовиться. В два счета Менедем оказался в каюте, где  услышал последние слова
335
отца. Ворвавшаяся следом сестра с мужем ринулись к ложу. В проеме появилась хозяйка. Указательный палец, приложенный к розовым губам, просил не разглашать маленькой тайны. Изящная ручка закрыла дверь, скрывая от посторонних случившееся. Не зная, что ожидать от суеверных моряков, девушка обдумывала, как преподнести известие купцу, спешащему в порт Пелихории. Маленькие ножки ступали то на одну лесенку, то на другую, пробираясь наверх.
     Тут Лурия услыхала разговор кормчего с торговцем и узнала о намерении последнего сделать остановку в порту ближайшего островка. Испытывая облегчение, пассажирка попросила господина уделить ей немного времени и без утайки рассказала об одном из спутников, посчитав, что лучше не откладывать и не терять возможности поскорее похоронить усопшего. Купец выслушал подругу дельфинов и разрешил сойти на берег нескольким людям, велев долго не задерживаться.
     Лурия поспешила рассказать о благосклонности торговца и как только корабль, зайдя в гавань, причалил к берегу,  процессия из семи человек (господин распорядился выделить двух крепких моряков, дабы упростить задачу пассажирам) двинулась вглубь островка. Подходящее место присмотрел Сокол. За портом он обнаружил безлюдный участочек среди деревьев и вместе с моряками и зятем скоро вырыл яму, обернул пока еще не видоизмененное тело в пурпурный плащ и увил зеленью оливы. Обряд погребения прошел быстро, не успев начаться: с ними не было жреца, что совершил бы последнее возлияние и провел посмертный молебен. Присутствующие прочли молитвы, кто какие знал. Уходя, Лурия положила на могилу без надписи веточку майорана, которую дал кормчий, разделяя с ней скорбь, - за свою жизнь он потерял много друзей, жену и дочь. Погребальную траву он взял на кухне, желая быть полезным прелестной пассажирке.
     Она впервые видела, как хоронят спартанцев и предложила проводить согласно своей традиции: спела нению, вложила в ладони старику записку с пожеланием доброго пути. Так в костлявый руках оказался сложенный вчетверо лист, который будет сопровождать усопшего в царство Аида. Сокол не противился - родитель привязался к хозяйке и хорошо отзывался о ней, называя второй дочкой, когда она выходила из каюты.
     Как и было обещано, похоронная процессия вскоре вернулась и купец, закончив погрузку, в которой приняли участие и Менедем и зять, отдал приказ немедленно покинуть порт. Пока островок не скрылся за горизонтом, воин глядел вдаль, прощаясь с отцом. Чтобы не показывать печали Филоноя удалилась в каюту и долго не выходила оттуда. За ней присматривал супруг, обещая, что когда-нибудь привезет ее сюда. В ответ спартанка покачала головой, понимая: этого не случится.
     Неслышно  подойдя к Соколу, Лурия положила на его плечо ручку. Он повернулся.
     - Пойдем, - прошептала хозяйка.
     - Он винил себя в гибели сына и моего брата.
     Девушка не сказала ни слова, слушая речи немногословного воина, несшего тяжелый груз.
     - Клеоним младший испустил дух у алтаря Ортии, спартанской Артемиды.
     От хозяйки не скрылись терзания, овладевшие силачом, казавшимся очень ранимым.
     - Госпожа, это случилось на глазах у отца, принявшего волю старейшин.
     - Он думал, что мог помешать установленному таинству?   
     Менедем отвел взгляд.
     - Некогда он и сам…
     - Пойдем. Не надо тут стоять и нагнетать страх на моряков не то они нас высадят. Купец и так косится на нас. Не хочу, чтобы прогнал. – Лурия поманила за собой.
     Смелый, отчаянный воин поддался и покинул палубу. Глядя на него, кормчий вспомнил что-то и перестал тереть бороду. Рулевой и гребцы подавили смешки.    
     Еще до конца траура путники причалили к родным берегам.   
     - Теперь домой? – сойдя с корабля, с надеждой спросила Миона. – Нас ждут кони.
336
     За ее спиной стояла молодая чета, ждущая дальнейших распоряжений госпожи. Вскоре к ним примкнул силач, закончив с разгрузкой.
     Лурия оглядела спутников.
     - Нет, в этом городе у меня есть еще дело.
     Почему-то эти слова не удивили служанку.
     По длинным коридорам бегали санитары. Палаты по обыкновению были полны пациентами, к ним не успевали подходить доктора, как появлялись новые больные, которым, казалось, нет конца.
     Из операционной вышел медик, вытирая со лба пот. Ему помогли развязать завязи окровавленной одежды ассистенты.
     - Господин Дилад, к вам пришли! – выкрикнул какой-то служащий на весь коридор, оповещая о визите. 
     - Кто? – снимая защитное облачение, спросил врач.
     - Я, если вы не против, - прозвенел голосок.
     - Девочка, - скинул грязный покров, оставаясь в чистом одеянии, Дилад и шагнул к гостье.
     - Неужели вы не видите, что я немного подросла? – Взору явились задорные ямочки на щеках.
     - Для меня ты маленькая девочка. – Доктор раскрыл объятья, в которые она тотчас попалась.
     - Вы не настолько старше меня.
     - Почти в два раза, - глядел сверху вниз на забавные веснушки Дилад.
     - Вы так и не женились, - заключила гостья.
     - Почему ты так думаешь? – Складочки вокруг глаз говорили, что врач чрезвычайно рад видеть свою давнюю знакомую.
     - Вы не бриты.
     - Бритость - признак женатости? - Мужская бровь приподнялась.
     - Редко какой женщине нравится колючесть. – Лурия игриво поморщила носик.
     - Молоденькие девушки отчаянно верят во всесильную любовь, меж тем у них есть… дяди.
     Гостья не поняла, о чем идет речь. Доктор, видя ее замешательство, покачал головой. Он заметил ее рослого сопроводителя, стоявшего неподалеку, и уловил его взгляд.
     - Кто он? – и указал на воина.
     - Спартанец. Его зовут Менедем.
     Медик догадливо прищурился.
     - Ты все-таки пустилась в это путешествие, - неодобряюще сказал он, отпуская девушку. – Мои предостережения тебя не остановили.
     - Доктор, я уже держу курс обратно.
     - Явись ты сюда до похода, не отпустил бы, - посерьезнел Дилад.
     - Знаю, потому зашла на обратном пути.
     - Плутовка, ты должна понимать, как опасны путешествия для такой молодой и красивой девушки. Вокруг столько опасностей. Тебя могли взять силой.
     По коридору пробежал санитар, зовя за собой приятеля. Поднявшийся шум вскоре стих и двое смогли продолжить разговор, который хотел прервать Сокол.
     - Я же была одна, - кивнула в его сторону хозяйка.
     Лекарь с недоверием оглядел широкоплечего спутника. 
      - Лурия, твой громила не сможет уберечь тебя ото всех. Ты должна это понимать. – Он предложил пройти к нему в кабинет.
      Гостья согласилась. За господами следовал Сокол. Пару раз на него обернулся Дилад, рассказывающий о новинках медицины и немного о себе. Слушая его, спутница мило улыбалась и подзадоривала повествователя.
     - Вы не пишете? – Велев воину остаться снаружи, она посмотрела на письменный стол.
337
     Дилад пропустил ее вперед и закрыл дверь перед носом у спартанца, бросив на него холодный взгляд.
     - Была б ты рядом - подгоняла бы меня.
     - Если бы я была рядом, у вас бы точно не было времени. Вы бы оберегали меня, наставляли, отвечали на уйму моих вопросов. – Изящная ручка коснулась полки с книгами.
     Доктор потер небритый подбородок - у него была иная версия в таком случае.
     - Погостишь у меня?
     - Немного, - обернулась девушка на стоящего сзади врача, сжимая в руках свиток. -  Позволите?
     - Хоть всю библиотеку перечитай. – Дилад окинул взором наполненные книгами  стеллажи.   
     - Тогда мне придется задержаться здесь лет этак на пять, - рассмеялась медноволосая, глядя на полки. 
     - Я не против, - шепнул медик, а громче добавил: - Помнишь, где мой дом?
     Гостеприимное жилище вновь добродушно приняло Лурию. Она скоро нашла его и передала записку от хозяина слуге, вышедшему ей навстречу. Бородатый раб сразу узнал милую девушку, гостившую здесь пять лет назад. Он помнил, как хозяин воспринял известие о ее отъезде и реже бывал тут - с тех самых пор в доме не было ни одной гостьи. Послание содержало распоряжение немедленно принять госпожу и слуг и разместить их наилучшим образом.
     Спутники осмотрелись и пришли к выводу, что доктора действительно хорошо зарабатывают, коль  могут позволить себе содержать такой дом. Вошедших приветствовала большая приемная зала со скульптурами божеств и героев. Из противоположной стены выбивался маленький фонтанчик, впадая в выложенный из гладких камней бассейн, в чьих объятьях плавали мелкие рыбешки. Лурия присела на бортик и поприветствовала маленьких подружек, скрывающихся в густых водорослях. В прошлый визит она испросила разрешения поместить на дно ракушки и, получив одобрение доктора, уложила раковины, что собрала у моря, на дно. С тех пор они там и покоились - хозяин запретил их изымать, как запретил что-либо менять в комнате, где жила Лурия.
     Высокие и густые кустарнички в огромных чашах стояли у вытянутых окон с расшитыми занавесями. Слушая пение невелички, запертой в клетке, Миона коснулась зеленой ветви и  перевела взгляд с широкой устланной коврами и ведущей наверх лестницы на молчаливых  спутников. Сокол застыл с вещями в руках. Устав, зять опустил на пол узелки и  выдохнул. Никогда не жившая в такой роскоши спартанка переглянулась с подружившейся служанкой.
     - Хороший дом.
     - Доктор состоятелен. Он из богатой семьи, - стряхнула влагу с руки Лурия.
     Появившийся слуга пригласил гостей в готовые покои, поместив госпожу в прежней комнате, и сообщил, что скоро будет готов обед.
     Миона не пожелала расстаться с хозяйкой, и чужой раб уступил напору, оставляя резкую служанку в девичьих покоях.
     - Не только жрецами быть выгодно, - заключила она, разбирая вещи. – Госпожа, я приведу ваши вещи в порядок, а то в пути и постирать толком негде. 
     - Как управишься, не забудь отдохнуть - нам предстоит дальняя дорога.
     - Самое сложное уже позади, - возвела руки к небу Миона. – Я благодарю Богов, что мы наконец-то добрались до Пелихории. Дождаться не могу, когда мы будем в Мирее. – Служанка вновь нырнула в свертки.
     Хозяйка улыбнулась.
     - Проверь, как устроились наши друзья.
     - Да что с ними будет, - обронила Миона еле слышно.
    Лурия сразу узнала это настроение и попросила преодолеть гнев на Сокола, делившего комнату с сестрой и зятем.
338
     Сытный обед расслабил уставшие тела. Филоноя и Гиппий легли спать. Хозяйский слуга противился тому, чтобы Миона сама стирала наряды госпожи, говоря, что доктор будет сердит, коль узнает, как обошлись слуги с гостями. Но она наотрез отказалась доверить работу чужим ей людям. Закончив со стиркой, служанка присела на минутку и уснула в кресле. По просьбе Лурии воин перенес строптивицу на девичью кровать.            
     - Госпожа, она узнает. – Сокол уложил Миону.
     Девушка накрыла ее.
     - За кого ты больше тревожишься? – Миру явились задорные ямочки на щеках.
     - Она меня еще больше возненавидит. – За хозяйкой из комнаты вышел Менедем.
     - Придется сказать, что это я ее перенесла, - смеясь, сказала Лурия.
     - Не поверит, госпожа.
     Она остановилась.
     - Подвергнет сомнению мои слова? – и нарочито серьезно поставила руки в боки.
     - Вам это не под силу, - серьезно ответил Сокол, глядя на худенькие ручки.
     - Покажи мне пару упражнений, я потренируюсь. Миона проснется, а я похожа на спартанку.
     Легкая улыбка воина порадовала Лурию.
     - Госпожа, так быстро не получится. Мы дни напролет проводили в гимнасиях. Чтобы закалить тело, обрести силу и ловкость потребуются годы.
     - Я так понимаю, ускоренного курса нет. – Один зеленый глазик прищурился.
     Сокол покачал головой. Это ясно дало понять, что госпоже не посчастливится стать спартанкой за такой короткий срок. Она игриво-разочаровано развела руками.
     - Жаль.
     - Спартанкой надо родиться, - отозвался Менедем.
     Его насторожило сообщение слуги о приходе хозяина, а Лурия сбежала вниз по лестнице, встречая вошедшего человека, со сдержанной жадностью прижавшего ее к себе. Она составила ему компанию за ужином и приняла приглашение посетить кабинет, где они проводили короткие вечера пять лет назад.
     На глаза попалась статуэтка божества-врачевателя.
     - А моя? – держа в руках чужую фигурку, спросила Лурия.
     - В лечебнице, на столе, средь бумаг, – улыбаясь, подал доктор свиток.
     - Почему там? – Гостья развернула записи и, читая, ждала ответа.
     - Я там чаще бываю. – Дилад предложил присесть.
     Девушка отвергла предложение и, изучив письмо, обрадованно подпрыгнула и чмокнула медика в щеку.
     - Вы настоящий служитель человечества! Это чудесно, - прижала она к себе свиток. – Это не так уж далеко от Миреи.
     - Прошу, будь осторожна - это не шутки. – Дилад прошел к окну. – К перевозке надо тщательно подготовиться. Мои друзья рекомендуют подождать, а они занимают высокие должности и знают, о чем говорят.  Облавы не исключены. 
     - Вы обращались к братьям?
     - И к ним тоже. Мне беспокойно. Я не знаю людей, о которых ты печешься. – Доктор оперся о стол.
     - Они хорошие, все до единого, - приблизилась Лурия, не разделяя его тревог.
     - Они - может быть да, но политики и стражи далеко немилосердны. Я ежедневно борюсь за жизнь и здоровье, помогаю больным, а сейчас рискую тобой.
     - Я вам очень благодарна за помощь. - Чуть погодя, гостья добавила: - Если бы не вы отозвались тогда, я бы искала помощи у других лиц.
     - Это мне известно. - Дилад взял с полки книгу и передал ее девушке. - Не прощу себе, если ты пострадаешь.
     - Не вижу ни в чем вашей вины. – Изящная ручка покрутила папирус. – Что это?
339
     - Дополненный справочник. – Медик незамедлительно ответил на девичью улыбку. – Поговори со мной, – усадил он гостью рядом, но не успела она что-либо сказать, сам завел долгий рассказ о невиданных вещах, касающихся медицины и нет.
     О влиянии планет на здоровье Лурия слышала, но о том какие недуги при этом завладевают человеком и не догадывалась. Кое-какими соображениями по этому поводу и поделился опытный врач, знающий, чем можно заинтересовать давнюю любознательную знакомую. Дилад поведал о дождевой воде, возрождающей природу, говоря, что она считается божественной влагой, прогоняющей, как утверждают жрецы, нечистого. Она дарует красоту, молодость, здоровье и крепость мышц. Медик напомнил, что небесная вода лечит головные боли, глазные болезни, бородавки. Он повторился, сказав, что влага таит в себе загадки.
     Лурия сразу вспомнила озеро и рассказала о нем, не касаясь настораживающих подробностей. Чтобы не печалить отзывчивого господина она смолчала и о шторме, едва не унесшем десятки жизней. Зато живо поведала о путешествии в Дельфы, где ее поразили неповторимая красота голубых гор и долина со звенящим источником и бурлящей быстроводной рекой.
     Доктор пожурил непоседу, прося никогда не поступать безрассудно.   
     - Смею надеяться, я никогда не поступала бездумно, - прозвенел голосок.
     - Послушай ты меня, не оказалась бы неизвестно где, да еще так далеко от дома. – Дилад задумался. – Хотя… тогда бы не заехала ко мне, - коснулся он медных волос.
     Гостья согласно закивала.
     - Доктор, правда, что при куриной слепоте полезна вода, взятая с места, где берет начало река?   
     - Я слышал об этом, но не проверял - использовал другие средства.
     - Росу?
     - Советую больным выйти на луг и собранной росой промывать глаза. Самая целебная - собранная до восхода солнца. По ней полезно ходить рано утром - это старинное средство от болей в ногах и при ревматизме. Не забывай о пользе града.
     - Читала в вашем справочнике, что его можно жевать или полоскать им рот, когда оттает:  он спасает от зубной боли. 
     - Моря, реки, озера, ключи – все полезны, надо только правильно использовать их силу.
     - Еще вы лечите глиной. – Лурия припомнила густые, разложенные по сосудам массы для процедур.
     Тем, кому доктор прописывал глинолечение, находя его полезным в том или ином случае, санитары делали примочки. Порой больным назначались ванны на глиняной воде, некоторым - растирания, обертывания.
     Наступил долгожданный момент, когда Дилад мог снова поразить благодарную слушательницу, поведав ей способы лечения различных недугов, поражающих жителей данной местности. Не упуская случая, рассказал, что глина очищает ослабленные и больные клетки и  ткани, излечивает их, вбирает в себя шлаки. Глиной лечат язвы, ожоги (что врач и советовал в случае Одики, и Лурия следовала этим и другим рекомендациям), раны, всевозможные переломы, притом медик уверил: она не причинит вреда. Она очищает весь организм и коль язва или рана была излечена глиной, можно сказать, тело очищено.  После Дилад завел речь о полезных продуктах.
     - Ты правильно питаешься? - с напускной серьезностью приподнял он бровь.
     - Все как вы рекомендовали: орехи, мед, овощи и фрукты, зелень, минимум мяса.
     - Если человека кормить одним мясом на одиннадцатый-двенадцатый день наступает гибель от чрезмерной интоксикации организма. Длительное и избыточное употребление мяса  действует не лучшим образом на человека - ускоряет процесс старения со следующими за  ним по пятам болезнями, - посерьезнел Дилад.
     Гостья насторожилась.
340
     - Вы больны? – не сводила она с него глаз.
     Медик не смог солгать и сделал легкий кивок.
     - Но вы же доктор, и хороший. Вы вылечите себя! - подскочила Лурия. После паузы она дождалась ответа:
     - Не все болезни подвластны человеку.
     Подавляя слезы, чтобы не печалить гостеприимного господина, девушка тихо произнесла:
     - Она не знает, что недостойна вас. – Из глаз полились капельки, хоть медноволосая и запретила им, но они, предательницы, все лились и лились, пока врач не обнял ее. 
     - Я не хотел, чтобы ты знала. Не надо было тебе говорить. – Он сам едва сдержался, меньше всего желал ее скорби. 
     - Вы лечите других всю свою жизнь, но почему?..
     Дилад зажал девичье лицо между ладоней.
     - Я не всем помогал, ты о том знаешь.
     - Но делали все возможное, - шепнул голосок.
     - И сейчас делаю все возможное. Если бы не мои знания, я был бы похож на разбитого старика.
     - Не хочу, не хочу, не хочу… - замотала головой Лурия. – Вы обращались к другим докторам?   
     - Мой возраст…
     - Вы еще молоды  - вам рано уходить. Я запрещаю вам делать это! – выкрикнула девушка, вырвавшись из рук медика. Она сурово тряхнула локонами. – У меня случилось много потерь, не успела я родиться. А сейчас и подавно не хочу отпускать дорогих мне людей!    
     Дилад улыбнулся.
     - Тронут. Обещаю лучше следить за здоровьем.
     - Вам надо больше отдыхать, - шагнула навстречу Лурия. – Много времени вы проводите в лечебнице, забывая о себе. Болезнь неизлечима? Так опасна?
     - Бывают разные случаи, некоторым удается побороть ее.
     - Я настаиваю на том, чтобы вы побороли ее, доктор! Иначе я буду на вас зла, - прильнула к мужской груди Лурия.
     - Когда ты намерена уехать? – погладил врач медные волосы.
     - Мне нужно вернуться до приезда дядюшки. Потому очень скоро. К сожалению.
     - Ты нарочно так говоришь, чтобы не расстраивать меня. Ты хочешь уехать завтра! - оборвал Дилад.   
     Лурия не ответила, того не требовалось. Присев рядом с врачом, она долго, не прерывая слушала его. Он что-то спрашивал, она отвечала, затем снова и снова говорил об интересных вещах. Глубокой ночью рыжая головка упала на плечо рассказчика, гостья уснула под плавную речь серьезного голоса. Одно неловкое движение доктора - и Лурия очутилась у него на коленях, медные волосы рассыпались. Долго Дилад смотрел на забавные веснушки, на загорелое милое личико и рыжие завитки, поглаживая их. Тихое дыхание спящей гостьи умиляло, несколько раз она вздохнула, еле заметно, но выразительно.
     В кабинет постучали. С разрешения на пороге появился встревоженный отсутствием хозяйки Менедем. Холодный взгляд пронзил человека, называющего себя доктором. Совершенно не радовала картина, представшая перед глазами: девушка спит на руках у господина, жадно разглядывающего ее, притом не было заметно, что он собирается что-либо менять. Сокол посуровел - медик смотрит на него в упор и ни на мгновение не убирает руку от медных волос!
     - Позвольте, я отнесу ее наверх, - шагнул в кабинет спартанец.
     Врач перевел взор с него на спящую гостью. 
     - Я сам отнесу.
     Доктор был крепок и справился бы с легкой ношей без труда. Нахмурившись, воин заметил:
341
     - Она очень устала. - Но слова не возымели действия. Сокол направил колкий взгляд на ненавистного врача, который не глядел на него, но к этому докторишке неизвестно почему привязана госпожа. - Ей надо отдохнуть, - настаивал на своем лаконец. - Если вы обидите ее…
     - Не дерзи, - поднял Дилад глаза на слугу, ничуть не дрогнувшего перед господином, но он не испытывал желания наказать его. - То же самое говорю тебе: не смей обижать, не то найду.
     Во сне Лурия вздохнула, на нее посмотрели оба мужа.
     - Я пять лет ее не видел. – Рука доктора ласково легла на девичий лобик и скользнула дальше, приглаживая волны волос.   
     Врач забыл про слугу. Менедем шагнул к выходу, на мгновение замер на пороге.
     - Вам что-нибудь нужно?
     Едва заметная улыбка возникла на лице доктора, не отрывающегося от гостьи.
     - Она все равно не останется.
     Утро коснулось улиц города. Дилад потер сонные глаза и спросонья огляделся – девушки  на ложе не было, а он по-прежнему сидел на стуле подле него. Дверь тихонько открылась, в кабинет заглянула рыжеволосая голова.
     - Простите, что разбудила, - вбежала Лурия.
     Врач поднялся, приветствуя ее.
     - Я сам проснулся.
     - Вы уложили меня спать, накрыли, - указала она на покрывало, - а сами испытывали неудобства, - и кивнула на стул.
     - Я привык спать сидя, - чуть улыбнулся Дилад.
     - Так я и думала. Пойдемте: завтрак давно готов. – Лурия прищурилась, глядя на лохматую голову. – Надо немного причесаться.
     - Да, да и побриться, - согласился доктор и ушел в умывальную комнату.
     Проснувшись, девушка проведала своих спутников и удостоверилась в их благополучии, а потом присоединилась к повару. Сдержанно Миона ответила, что спала хорошо и покосилась на воина, подозревая, кто перенес ее на ложе. Она выразила беспокойство по поводу долгого отсутствия госпожи и умолчала перед ней, что искала ее, когда не обнаружила в комнате. Сокол сообщил служанке о местопребывании хозяйки. Она фыркнула, тряхнула хвостом и ушла, не удостоив информатора взглядом.
     Доктор осмотрел отдохнувшую Филоною и раненого воина. Оценив их состояние, он похвалил ученицу, дал рекомендации и отправился с ней к столу. 

















342
Роды спартанки. Лев
     Умения повара этого уютного дома Лурия оценила еще в прошлый раз. Мастеровитый зрелый слуга с редкой бородой радушно показывал, как и что он готовит, делясь своими рецептами. Пока доктор спал, гостья накрыла его покрывалом, которое ночью согревало ее, и бесшумно вышла. Повидавшись со спутниками, она заторопилась на кухню, дабы перед отбытием Дилада приготовить ему что-нибудь. Она намеревалась проследить, чтобы врач хоть позавтракал как все нормальные люди, а, не перехватив кусок, умчался по вызову в лечебницу.
     Он велел чужим слугам прийти к нему на осмотр, дабы успокоить впечатлительную госпожу, пекущуюся о них. За тщательным осмотром следили зеленые глаза. Старания Лурии были одобрены, чему она обрадовалась: она хорошо заботится о беременной и силаче, чье здоровье, как пошутил доктор, никаким штормом не подорвать.
     За медицинской консультацией последовал завтрак.      
     - Эта Филоноя может родить в любой момент, - ответил он на вопрос гостьи. – Ей лучше остаться здесь и разрешиться в надлежащих условиях.
     - Она не останется - такая упрямая.
     - Она в хозяйку, - хохотнул Дилад.
     Девушка порозовела и смущенно возразила:
     - Филоноя не рабыня, а свободная женщина. И я не настолько упряма, доктор. – Лурия призадумалась. – Мы будем ехать медленнее обычного, надеюсь, она не разрешится до приезда.
     Откинувшись на спинку ложа, Дилад взглянул на гостью.
     - У тебя опасный жеребец. Было неосторожно с твоей стороны взять его в дорогу. Он распугал моих конюхов. Возьми моего коня - так мне будет спокойнее.
     - Благодарю, но нет. Месяц хороший, правда, немного темпераментный, - рассмеялась Лурия.
     Медик остался серьезным.
     - Ты собралась?
     Ничего не ответив, медноволосая кивнула.
     - Я провожу тебя.
     - Я полагала, вы поспешите в лечебницу, - опустила глаза Лурия.
     - Еще неизвестно, когда я увижу тебя снова.
     Дилад нанял повозку, велев вознице отвезти тяжелую женщину, куда укажет госпожа, а уж после вернуться. Обрадованный плате наемник пообещал выполнить все распоряжения в точности и убежал готовиться к отбытию. Уже через час телега стояла у докторского дома. На нее погрузили вещи и усадили спартанку, отказывающуюся ехать в ней. Филоноя  противилась таким обстоятельствам, желая путешествовать верхом. Уговоры мужа и брата не были услышаны, но стоило Диладу резко приказать, ткнув пальцем в повозку, спартанка сдалась и разместилась поверх сена и покрывал, прячась от солнца под навесом. Миона подавила смешок, глядя на хмурое лицо приятельницы, а хозяйка удивилась короткой, но действенной настойчивости лекаря. Пожалуй, за пять лет она забыла, как отдает приказания знаменитый доктор, ни с кем не церемонясь. Железной воле поддаются самые непокладистые, санитары побаиваются его, сторонятся назойливые и мнительные больные. В его присутствии замолкают пациенты, но когда узнают, что их будет лечить сам Дилад, благодарят Богов, что оказались в надежных руках.
     Процессия тронулась к выезду из города. Медик и Лурия шли позади. Их беседу не прерывали возгласы горожан и косые взгляды спутников. Под уздцы Месяца вел здоровый  как никогда лаконец. Врач дал ему мазь ранозаживляющего действия, и он нанес лекарство на рубец под бдительным взором хозяйки - Менедем зря надеялся избежать участи быть пациентом доктора. Скрестив руки на груди и приподняв одну бровь, Лурия смотрела, как силач небрежно справляется со смазыванием раны, но он наотрез отказался от ее помощи.
343
Филоноя же радушно приняла укрепляющее снадобье, изготовленное по рецепту знаменитого врача, и употребляла его, как он велел. 
     С огорчением Дилад заметил, как быстро они подошли к воротам. Он едва шел, оттого Сокол начал нервничать.
     - Что это с ним? – подивилась Лурия - он был мрачнее грозовой тучи. 
     Доктор ухмыльнулся, не придавая значения маленькой ревности огромного воина.      
     - Он торопится.
     - Настолько, что едва не порвал ремешки? – перевела взгляд с провожатого на врача девушка.
     Сокол с силой поправил крепления, удерживающие поклажу. Ремни затрещали и чуть не лопнули.
     - Судя по всему, спартанцы нетерпеливы, - улыбаясь, сказал Дилад, но уловил взор гостьи, направленный в сторону беглеца. – Ты тревожишься за него.
     - Да, он хороший…
     - Он воин и убивал людей, о которых ты привыкла заботиться.
     - Я знаю и… мне противна сама мысль, что он отнимал жизни.
     - И губил народы наравне с друзьями. 
     Лурия хотела что-то сказать, но врач остановил ее жестом.
     - Его учили только воевать, он  долгое время держал в руках оружие. Он опасен.  Пусть не для тебя.
     - Он не будет убивать, доктор, - промолвила девушка, подавляя тяжесть.
     - Тебя - нет, но коль понадобится, возьмется за меч вновь. Ты должна понимать, что можешь стать тому свидетельницей. И я говорю не только о нападении, тогда он обязан будет тебя защитить.
     - О чем вы?
     - Твой спартанец не умеет ничего, кроме как орудовать мечом и драться. Что он будет делать, когда выйдет из укрытия?
     Зеленые глаза опустились.
     - Я долго думала над этим. Но должно же быть что-то, чем он не побрезгует заниматься, и что не будет никому нести вред. 
     - Судя по твоему лицу, на ум ничего так и не пришло.
     Тяжелый девичий вздох умилил врача.
     - Пора прощаться.
     - Обещаю, что приеду, как только смогу, - закивала Лурия. – Даже если меня не отпустит дядюшка.
     - Сбежишь? Нет, не надо, - рассмеялся Дилад. – Так ты опечалишь его. Нельзя.
     Гостья шагнула ему навстречу.
     - Отдыхайте больше, набирайтесь сил. Клянусь, я обязательно приеду. А если вы позволите себе… я не приду на вашу могилу! - сердито тряхнула локонами Лурия. Она сделала еще шаг к доктору и оказалась совсем близко. – Поцелуйте меня. Хочу, чтобы первый поцелуй был ваш.
     Дилад глядел на усеянное забавными веснушками личико, не решаясь коснуться.   
     - Тогда я не смогу отпустить тебя, а ты должна ехать.
     - Пусть так! Закройте меня у себя и держите под замком, - печально улыбнулась девушка.
     - Нет. Твой дядя ворвется ко мне и увезет. Меня же предаст суду, - смеясь, отозвался доктор.
     - Вы не боитесь, - замотала головой гостья.
     - Сострадание и соучастие это не любовь, Лурия. У меня отвратительный, жесткий характер. Я не привык уступать, лишь командовать. Только с тобой и мягок.
     - Это преувеличение. Я много раз видела, как вы работаете - вас уважают.
     - И боятся. – Дилад посерьезнел. - Зачем тебе больной старик? Я не тот, кто тебе нужен.
344
     Лурия встала на носочки и поцеловала одну бритую щеку, положив изящную ладонь на другую.
     - Живите сто лет, - прошептал голосок, затем громко зазвенел: - Я так желаю!
     - Много, но еще пожить обещаю, - сдержанно, как и подобает, ответил Дилад. –  Поторопись, девочка, тебя ждут, - кивнул он в сторону спутников, двое из которых были сами не свои.
     - Я не прощаюсь, будьте уверены, – кинула напоследок медноволосая и при помощи Сокола оказалась в седле. – Будьте уверены! – По ее велению застоявшийся Месяц рванул без оглядки.
     Почуяв простор, он мчался прочь от чужого города. Вслед выкрикнул предупреждения Сокол, а хозяйка не послушала и дала коню вдоволь порадоваться. Копыта отбивали четкий ритм, жеребец нес наездницу навстречу солнцу. Тепло, струями исходившее от земли, подхватывалось ветром, что развевал медные волосы, собранные в хвост. Подобно пламени, они колыхались, источая до боли знакомый аромат, учуянный через пространство. В этот момент Давеон вознес благодарственные молитвы и продолжил ритуал в храме Великих Родителей в окружении последователей и верующих, пришедших на религиозный праздник. 
     Довольно фыркающий Месяц потряхивал головой. Его светлая грива и хвост поддавались дуновениям. Волоски рассыпались, оттого скакун был словно окутан золотистой на солнце вуалью. Его грациозные движения завораживали, и Менедем бы полюбовался им, но безрассудность госпожи испугала. Это был один из немногих случаев, когда он действительно испугался. Миона вытянулась и едва не вскрикнула, глядя на неистовый бег жеребца. Она хотела догнать хозяйку, а спартанец схватил ее поводья и строго-настрого запретил делать это.  Шипение служанки заставило его отъехать от нее подальше. 
     К всеобщему успокоению Лурия скоро вернулась к спутникам. Она твердо решила приехать в гостеприимный город при первой же возможности. Несмотря ни на что. Видя ее настроение, Миона не находила себе места - доктор хоть и не вызывал у нее серьезных опасений, но все же насторожил. Вдруг он маскируется под приличного человека? Успокоилась служанка лишь когда городские владения остались далеко позади. 
     Во избежание бед путники чаще делали остановки. От супруги не отходил Гиппий, отметая все ее протесты, заставлял отдыхать. Отлежавшая бока Филоноя сердилась на  запреты - ей  хотелось пройтись,  но не тут то было. Стоило ей подняться с циновки, как тут же слышала возглас мужа или брата, требующих немедленно лечь и не доставлять дополнительных хлопот госпоже, что во время остановок читала дополненный справочник по медицине.
     Миона поинтересовалась, что так занимает хозяйку. Ответ ее немало удивил.
     - Роды?
     - Взгляни на Филоною - в любой момент родит, - пожала плечами девушка. – Не хочу, чтобы мы были в растерянности, когда они начнутся. В повозке сильно трясет, а верхом... 
     Миона побледнела, для нее это было равносильно пытке.
     - Только не это. Надеюсь, она не надумает рожать в дороге. 
     - Мне бы тоже не хотелось принимать роды по одной простой причине: не я знаю, как это делается. Только теория - никакой практики, - рассмеялась Лурия. – Жаль она отказалась лечь в лечебницу. Доктор любезно предложил ей помощь.
     Сведенные брови Мионы выдавали ее недовольство.
     - Ей негде жить в том городе. После рождения ребенка ей бы все равно пришлось уехать оттуда.
     - И в Мирее у нее нет угла. В дом привести я ее не могу - дядя заподозрит неладное -  выгнать тоже. Все думаю, как быть? Не идти же ей с Соколом.
     - Можно попросить вдов приютить их. На первое время, - тихо протянула Миона.
     Хозяйка подняла на нее глаза.
     - Госпожа, они бедны и пойти им некуда.
345
     - Устроит ли их это? – Лурия взглянула на хлопочущего у костра беотийца и утомленную его заботами жену. Она разлеглась в тени деревьев и, вытянув ноги, напевала песни, восхваляющие ратные подвиги соотечественников и возносящие похвалы погибшим за Лакедемон.
     - Патриотка, - заметила Миона.
     - Патриотизм растет вне пределов родины. – Миру явились задорные ямочки на щеках. – Теперь для нее родина там, где ее брат.
     - Госпожа, - вдруг посерьезнела Миона, - я случайно услышала, как они говорили о матери – она вроде сбежала из Спарты.
     - Не матери - о мачехе. Она побоялась, что и второго ребенка отнесут к Апотетам, смертельному обрыву.
     Эту историю Лурии незадолго до кончины поведал Клеоним. Без жестоких подробностей он рассказал о судьбе своего четвертого ребенка, рожденного от второй жены. Она, боясь, что страшная участь постигнет и следующего младенца, под покровом ночи покинула дом, прихватив с собой скромные украшения. О том, что спартанская монета не ценится нигде, кроме Лакедемона, она знала, потому не взяла ни одной.
     - Клеоним говорил, что искал жену, но найти не удалось. Каким же должен был быть страх, чтобы уйти в никуда беременной, не зная, где и на что ей жить? – Лурия перевела взор с семейной пары на служанку.
     - Что же с ней случилось?
     - Полагаю, этого мы не узнаем никогда.
     - Она хотя бы пыталась спасти дитя. – Миона начала собираться в дрогу.
     Отдохнувшие кони повезли путешественников к заждавшейся духовной столице, где не прекращала молиться монахиня, к ней примкнула Селеника. Управляющий сходил с ума -  господин Тинарх сообщил о возвращении, а госпожи все не было. Потерявший аппетит  Алкирад молил Богов о милости, ежедневно посылал гонца, дабы разузнать: не едет ли хозяйка, но всякий раз посыльный возвращался ни с чем. Управляющий с трудом переносил отъезд молодой госпожи. Он получил от нее короткое письмо с уверениями в скором приезде. В нем Лурия  обещала, что не задержится на чужой стороне. Она послала записку, еще направляясь в Грецию, - стремилась хоть немного успокоить Алкирада и преданных помощниц.
     Яркое солнце припекало. Горячий ветер удушливо нападал на изнуренных путников. Дорога то петляла, то вела прямо. От земли исходил трепещущий жар, плавящий дали.
     В воздух вырвался короткий стон. Девушка обернулась - Филоноя поглаживала большой  живот.
     - У тебя схватки?
     Беременная кивнула, по усиливающимся болям догадываясь: госпожа права. Гиппий приблизился к жене и подал воды.
     - Надо искать место! – выкрикнула Лурия.
     Спартанец направил к ней коня.
     - Скоро будет рощица.
     - До ближайшего города далеко, а в роще нет доктора, - запротестовал беотиец. Глядя на благоверную, спросил: - Отложить нельзя?
     Миона взглянула на спартанку.
     - Сочувствую тебе. - И нагнала госпожу, выискивающую глазами подходящий уголок.
     Как и говорил Менедем, вскоре они достигли рощицы, зеленеющей средь безлюдья.  Неподалеку шумел оросительный канал, спешащий в многолюдный город, а затем - в следующий, где по слухам должна была проходить ярмарка.
     Впопыхах Гиппий устелил на густую траву покрывала. Сокол взял на руки сестру и уложил ее на наскоро сооруженное ложе. На глазах у изумленных мужчин роженицу настигла безудержная рвота.
346
     - Что это? – побледнел супруг, показывая на органические массы.
     Менедем при всей своей стойкости и выучке и тот оторопел.
     - Так бывает - организм очищается. Еще не такое увидите, - вздохнула Лурия, собираясь с мыслями.  Она постаралась припомнить все, что касается родов, но, к сожалению, от страха все знания вылетели из головы. Приложив массу усилий, нашла в памяти обрывки прочитанных фраз, собрала их воедино. – Принесите тимьян, полынь и чеснок! – громко зазвенел голосок. 
     Мужи остались стоять. Лурия посмотрела на служанку, хлопочущую подле роженицы.
     - Миона!
     Она кинулась выполнять поручение.
     - Что стоите? Несите воду, ткани, - сказала девушка, глядя на растерянных спутников. – Знаете, как выглядят?
     Мужчины закивали.
     - Так скорее! – готовясь, велела госпожа.
     Они ринулись выполнять приказ, но столкнулись друг с другом.
     - Аккуратней, не то убьетесь, - подавила смешок Лурия. – Придется и вам оказывать помощь.
     Потирая лоб, Гиппий умчался за материей. Сокол же посмотрел на ушибленное плечо, схватил ведро и исчез.
     Скоро вернулась Миона. Ей было велено окурить роженицу полынью, как это делали в Китае с давних времен. В богатых китайских домах была комната артемизии или полыни – особое место, где принимали роды. Когда там находились мать и дитя, жглось это ритуальное растение, дабы умилостивить Богов и помочь матери и ребенку.
     Затем Миона достала из поклажи статуэтку Великой Матери и поставила Ей куриться тимьян, призывая на помощь. Руки служанки дрожали, но она храбро выполняла всякое повеление хозяйки. В отличие от крепких мужей, принесших полотенца и воду, она была не так бледна и напугана.
     Они отошли подальше, так распорядилась госпожа, чтобы не отвлекаться на них. Надо сказать Лурию мужчины сейчас волновали не меньше, чем роженица. Ей приходилось слышать, что мужи лишаются чувств, глядя на процесс рождения младенца. Крепко сжал кулаки Гиппий, Сокол напрягся, заметив смятение хозяйки, когда схватки были слабыми, но прием очень сладкой воды ускорил дело.
     В рощице притихли птицы, тише зажурчала влага в канале. Белый возница сполз под телегу, увидав обилие крови, а беотиец покрылся холодным потом. В воздух вылетали команды, произносимые звонким голоском, которые тотчас выполнялись. Лурия повелевала роженице часто и глубоко дышать, повторяя за ней дыхание. Служанка вытирала Филоное пот, держала ее за руку и вмиг доставляла госпоже все, что она требовала.
     Часы родов измучили и ослабили не выпустившую ни стона женщину и окружающих. Принимающая роды Лурия все хвалила ее за стойкость и мужество. Наконец, показался ребенок. Медноволосая тяжело вздохнула, напугав Гиппия и Сокола.
     - Госпожа, - подлетел к ней воин, - что?!
     Около них вырос беотиец.
     - Госпожа, они?..
     - Ребенок... он запутался в пуповине.
     На Лурию смотрели пять пар глаз, ожидая приговора. Филоноя привстала на локти,   поджала губы, не решаясь спросить.
     - Она обмоталась вокруг шеи.
     - Госпожа… - шепнул Гиппий и застыл.
     Лурия собрала остатки сил и дрожащими руками быстро размотала пуповину, положила  на ладонь дитя животиком вниз и легонько похлопала по спинке. Раздались звуки всеобщего ликования, когда малыш закричал. Молодая мать откинулась на подушку, подложенную
347
Мионой. Улыбаясь, она убрала с мокрого лба подруги волосы и вытерла пот. В ответ чужеземка поблагодарила слабой, но широкой улыбкой настоящей радости.
     - У тебя мальчик, - просияла девушка и перерезала пуповину, предварительно перевязав ее в двух местах. – Сейчас будем дальше рожать. Послед. Это не так болезненно - в книге написано.
     - Там много чего пишут, - выдохнула Филоноя.
     - Буде надеяться, что это правда. – Хозяйка велела служанке завернуть младенца в пеленку, протереть ему глаза и лицо этой тканью, затем обтереть личико чистой тряпочкой и  только потом смазать малыша маслом и выкупать. – Согласно нашему поверью теперь у твоего сына не будут воспаляться глазки и кожа.
     - Спасибо, - слабо выдавила Филоноя.
     - Еще рано благодарить. Песок! – раздалась новая команда. – Соберите песок и заверните его в ткань! Чеснок!
     Пришедший в себя Гиппий ринулся за овощем. Приготовившись к следующему этапу,  Лурия начал окуривать матку роженицы, как советовал сам Гиппократ, дабы вывести послед, то же советовал и доктор Дилад в своем справочнике.
     Благополучное завершение порадовало не столько мать, сколько присутствующих подле людей. Изящная ручка подала родительнице приготовленный супругом теплый напиток.
     - Сейчас мы тебя уложим поудобнее и ты поспишь. – Медноволосая подала знак, и мужи перенесли Филоною на телегу.
     - Госпожа, благодарю, - шептала та, бережно прижимая к себе сына. – Я выращу из него настоящего спартанца. 
     - Он не совсем спартанец - твою кровь разбавили, - кивнула благодетельница в сторону беотийца Гиппия.
     - Я и из него сделаю спартанца.
     - Думаю, уже поздно, - тихонько засмеялась Лурия, повернулась к сопроводителям и сказала: - Положите песок молодой матушке на живот, а мне нужно искупаться. – Хозяйка подозвала служанку, и они вместе отправилась к воде.
     Несчастный молодой возница, впервые видевший роды - впрочем, не только он - дал себе обещание впредь избегать подобных мероприятий, от которых все тело сводит, и подступает дурнота. Он с трудом поднялся на ноги и, шатаясь, начал помогать спутникам.
     - Ох, госпожа, я никогда не буду рожать, - вынырнула из прохладной воды Миона и почувствовала себя немного лучше. Она начала приходить в себя только после омовений.
     - Так говорит большинство женщин, - с облегчением выдохнула хозяйка. – Это я в лечебнице слышала, -  улыбнулась она, выходя на берег. – Ты держалась молодцом.
     - Чего не скажешь о нашем возничем, - отжимая волосы, рассмеялась служанка. – Я думала, он упадет в обморок.
     - Когда вернемся, надо будет справиться о его самочувствии. – Лурия потрясла головой, расправляя локоны. Мокрые пряди рассыпались по плечам и спине, обволакивая их.
     - Он все роды просидел под телегой, - ухмыльнулась Миона. – А отец и этот… спартанец тоже мне смельчаки.
     - Они испугались - их можно понять.
     - Госпожа, как вы не испугались? – помогла ей завязать пояс на платье служанка.
     Хозяйка взяла в руки сандалии, походила по берегу босиком.
     - Я очень боялась, но думать об этом было некогда. – Она задумалась. – Пошли, соберем арнику. Тут неподалеку я видела ее.   
     - Для наших смельчаков? – вскинула бровь Миона.
     - Для Филонои. Следует позаботиться о ее здоровье - сейчас оно очень хрупко. Нельзя допустить родильной горячки.
     Среди пышных кустарничков две молоденькие женщины обнаружили на вытянутых стеблях желто-оранжевые цветки в обществе продолговатых изумрудных листьев. Лурия
348
поднесла к лицу один цветок, рассматривая длинные лепестки, заканчивающиеся тремя зубчиками. Изящная ручка принялась собирать чуть распустившиеся соцветия: так рекомендовал доктор Дилад.
     - Арнику я давала Соколу, теперь она пригодится сестре.
     - Его рана быстро затянулась.
     - Я рада, что удалось избежать заражения. Меня беспокоило, Менедем может потерять руку, случись гангрена. 
     - Госпожа, ребенка надо чем-то кормить. У Филонои еще нет молока.
     - У нее есть молозиво, а молоко скоро появится. Ей следует хорошо питаться и тщательно следить за чистотой тела. Я буду следить за этим, а ты мне поможешь.
     Миона согласно кивнула.
     - Сейчас мы поедем в город?
     - Завтра. Не будем тревожить нашу маму и малыша. Он такой крохотный и… сморщенный, - забавно поморщила носик Лурия, - но хорошенький.
     - По мне так пока трудно определить хорошенький он или нет, - честно призналась служанка. – Одно могу сказать точно: он голосистый.
     - Да уж, - согласилась хозяйка, – голос что надо. Малыш не будет тихоней.
     В лагере они обнаружили сидящих возле костра мужчин, глядевших на пламя, взмывающее вверх. Искорки отрывались от жара и покидали пределы земли, оставляя после себя воспоминания. Уставшая Филоноя время от времени просыпалась, посматривала на дитя, кормила его. Ей давала теплое питье госпожа, добавляя в него мед.
     Поутру Лурия в сопровождении Мионы и спартанца отправилась в город пополнить припасы. Менедем ни за что не хотел оставлять благодетельницу, которую искренне  поблагодарил счастливый молодой отец - его признательность за спасение сына не имела границ.
     - Доктору надо сказать спасибо, - оборвала она Гиппия. – Если б не он - не было бы справочника, благодаря коему я кое-что знаю о родах. – Лурия протяжно выдохнула, испытывая облегчение, что они позади.
     - Госпожа, прошу, возьмите меня в свой дом. Не пожалеете.
     - У меня есть дядюшка - я не могу, по крайней мере, пока. Мне нужно будет объяснить твое присутствие в особняке, а правду я сказать не могу.
     Путешественники достигли Агоры, где толпились многочисленные горожане, судя по всему голодные. Слишком уж яростно они делали покупки, громко ругаясь с непорядочными торговками и торговцами, одурачившими их, - обычное дело на рынке. Любой зазевавшийся покупатель рискует быть обманутым, чуть замешкался – и ловкие продавцы извлекли выгоду, а у него полегчал кошелек. Как и везде, меж торговых рядов бегали мальчишки, толкались покупатели, которых распихивали сорванцы и уносились прочь, умыкнув что-нибудь съестное с  прилавков, ломившихся от товаров. 
     Скверная брань накрыла рыбный ряд - у одного из продавцов воришки стащили сардины. Напихав добычу себе за пазуху, они бросились бежать. Отвлекшийся на солидного горожанина торговец, изо дня в день караулящий свой лоток, на миг отвернулся и упустил часть продукции. Мелкие воришки с невообразимой ловкостью провернули дело и растворились в толпе.
     - Их не поймают, - уложив покупки в корзину, заключила Миона. – Уже и след простыл.
     - И как быстро, - заметила хозяйка, расплачиваясь за рыбу. 
     - Проворные мальчики - знают, что и как, - отозвался спартанец и проследовал за молоденькими женщинами во фруктово-овощной ряд.
     К рыбе присоединились длинно-перистый лук, ярко-оранжевая морковь, пучок укропа и горка лепешек с анисом и тмином. Кувшин парного молока составил компанию другим продуктам, разместившись рядом с зеленобокими яблоками и глянцевыми сливами. Всем этим Лурия собиралась кормить молодую маму, которой следовало питаться лучше всех
349
прочих путников - они ели скромнее и меньше. Сокол отдавал часть своей порции сестре, коль видел, что она не наелась, то же делал Гиппий, тайком от госпожи, что закупала достаточное количество еды, но аппетит вымотанных долгой дорогой спутников рос день ото дня. К родам Филоноя подобрела и порозовела, чем порадовала девушку, беспокоившуюся по поводу ее истощения и нездоровой  бледности. 
     Шум, издаваемый человеческими голосами, усмирил звон доспехов доблестных стражей, появившихся, по словам ограбленного торговца, слишком поздно. Начальник грозно взглянул на него, вытянув указательный палец. Сквернослов осекся и примолк, опасаясь ареста и штрафа за оскорбление представителей власти. Приходилось ему видеть, как лишаются свободы и денег многословные продавцы и горожане, осмелившиеся противиться закону и людям, служащим ему. Ограбленный лавочник молча указал направление, куда умчались воры, и половина караула по приказу главного бросилась выполнять поручение. 
     Зорким глазом начальник оглядел рынок и, увидев показавшегося ему подозрительным человека, направился прямиком к спартанцу. Заметив его приближение, служанка напряглась, Сокол застыл, чуя неладное.
     - Кто ты такой? – окинул взглядом силача суровый бородатый страж с большим носом и холодными глазами, пронизывающими насквозь.
     - Я раб.
     - Чей?
     - Господин, он со мной, - вмешалась Лурия, которую караульный прежде не заметил.
     - Он спартанец, – покосился на нее зоркий стражник.
     - Вы не ошиблись.
     - В городе ищут беглецов. Как раз спартанцев. У нас есть указание отловить их и заключить под стражу.
     - Я слышала о поисках. Вы ищете нескольких, а он один.
     - Он подходит под описание, которое нам дали, - сурово глядел на воина-чужеземца начальник стражей. 
     - О, все лаконцы похожи друг на друга, - взмахнула рукой Лурия. - На невольничьем рынке я видела много рабов - не различить где кто.
     Стражник приподнял бровь, глядя на улыбающуюся рыжую девицу, потом перевел взгляд на спартанца.
     - Подозрительный он.
     Девушка посмотрела на Сокола.
     - Хм. Он всегда такой. Но с вами трудно не согласиться: у него есть вольная, а он отказывается принимать свободу. – Она достала свиток и подала стражу.
     Он недоверчиво взглянул на письмена и вернул их хозяйке, оценив высокое качество бумаги, чернил и печати, очень похожей на настоящую. Первое время выработавший у себя недоверие ко всем и вся блюститель правопорядка сомневался в подлинности документа, даже проверил печать, но после убедился, что бумага ценна.
     - Он глуп? – Вопрос стража не удивил окружающих.
     Миона была согласна с ним.
     - Вы по поводу вольной, – догадалась Лурия, – для меня самой это было неожиданно.
     - Правильно говорят мои ребята: «Спартанцы редкие дурни», – прищурившись, глядел на раба страж.
     Колкий взгляд Сокола устремился на него. Боясь, что лаконец поддастся провокации, Лурия звонко рассмеялась.
     - Мне приходилось это слышать.  Вы правы. Какая глупость, например, улыбаться перед смертью, как это делают практически все эллины? Или добивать раненых, своих друзей?
     Начальник караула косо взглянул на рыжую девицу. Она не отвела взора, потому как действительно так думала. 
     - Вы откуда и куда держите путь? – По виду незнакомцев страж понял, что они приезжие.
350
     - Мы из прибрежного города, а направляемся в соседний. – Лурия нечаянно сделала движение, распахнувшее плащ - взору открылся медальон, выдававший в ней состоятельную даму.
     Страж не решился задавать дополнительные вопросы, страшась встретиться с ее богатеньким папенькой или мужем, - украшение стоящее, такого не бывает у дочерей и жен простолюдинов. Давеча пострадал от одного такого богатея-самодура его друг - самому не хотелось получить взбучку от начальника. Он отступил.
     - Госпожа, - слегка кивнул страж.
     - Благодарю, вы доблестно несете службу. Пока государству служат такие преданные люди - страна в безопасности. – Лурия зашагала прочь с рынка, за ней последовали рабы.
     - Ты и правда дурень, - прошипела служанка спартанцу. – Увязался и чуть не навредил госпоже.
     Он свел брови и отобрал тяжелую корзину.
     - Ах, Миона, прекрати нападки. Да, нам действительно повезло, что Соколом не заинтересовались раньше. – Хозяйка остановилась у почтовой станции и, взявшись за ручку, поняла глаза на воина. - Его могут заприметить и на дороге, в городах тоже появляться нельзя, а сестре и ребенку нужен уход.
     - Я могу ночевать…
     - Среди диких зверей! - оборвала она. - Я не брошу тебя! И не одного из вас! Неужели ты мог подумать, что смогу спокойно спать, не ведая, где ты и что с тобой? И Филоноя откажется. – Рыжие локоны, собранные в хвост, всколыхнулись - в походе Лурия предпочитала эту прическу. – Мы будем ночевать под открытым небом.
     - Госпожа, а… - заволновалась служанка.
     - Нам недалеко - пару дней потерпим.
     - До Миреи не два дня хода, - возразила Миона.
     Госпожа вздохнула.
     - Будет сложнее и не комфортно, но я не желаю, чтобы кого-либо из нас арестовали. – Она зашла в почтовое отделение и отослала доктору Диладу благодарственное письмо, в котором рассказала о полученном опыте принятия родов, отдав должное медику и его бесценному справочнику.
     Выйдя из городских ворот, трое направились к рощице. Под наездницей фыркнул сердитый Месяц.
     - Он зол оттого, что ему не дали яблоко, - сдержанно заметил Сокол.
     - Я обещала угостить его, когда вернемся. – Хозяйка почувствовала давящее на воина гнетущее состояние. – Зачем беспокоишь меня еще сильнее?
     - Простите, госпожа.
     - Ты не голоден?
     Сокол отрицательно покачал головой.
     - Госпожа много покупает еды.
     - Ох, Менедем, я видела, как ты делишься с сестрой, - прищурилась Лурия. - Ставь больше силков, ходи на рыбалку, а Гиппий и Миона будут собирать плоды да ягоды.
     - Нет, госпожа, прошу, освободите меня от этого беотийца. Мне он не нравится, - морщась, взмолилась служанка.
     - Тогда собирать буду я, а тебе придется оставаться с Филоноей и выносить взгляды нашего возницы.
     Миона искривила губы - это распределение ей совсем не подходило.
     - Я буду ходить за ягодами, госпожа.
     - Вот и договорились, - сдержала она смешок.
     А Менедем остался совершенно серьезным. Хозяйка не стала беспокоить чередой расспросов о том о сем, дабы отвлечь его.   
     По распоряжению госпожи остановки теперь делались исключительно в уединенных
351
местах. На рынки женщин сопровождал Гиппий. За крепнувшей матерью с шумным младенцем в их отсутствии заботились брат и молодой возничий, успевший привязаться к путешественникам. Лурия предположила, что тому способствовала красота ее служанки - молодец не сводил глаз с темноволосой холодной  чаровницы,  не принимающей его знаков внимания. Стоило вознице приблизиться к Мионе, как она сводила брови, режа его без ножа леденящим взором. Несчастный отступал от колкого непринятия нежности: лед не могли растопить ни собранные собственноручно букеты, не красивейшие раковины, ни бирюзовые бусы, приобретенные у торговки самоцветами, дабы уважить красавицу.   
     - Они такие красивые, - сказала Филоноя, глядя на отвергнутый подарок.
     Опечаленный воздыхатель отошел, уселся подальше от жгучей брюнетки, игнорирующей его, и тяжело вздохнул. Рука Гиппия легла на его плечо. Возничий вздохнул, а беотиец  пожал плечами.
     - Почему ты не взяла бусы? – Филоноя сидела на бревнышке перед пламенем и кормила грудью сына. – Они дорогие - наш возница хорошо потратился.
     Миона красноречиво посмотрела на приятельницу.
     - Доктор оказался щедр, - бросила она.
     - Тебе и доктор не понравился? – Умиляясь  малышу, спросила мать.
     - Он мне безразличен, - прозвучал короткий ответ.
     - У тебя нет жениха?
     Вытянувшись в струну, Миона вскочила.
     - Еще чего! – Она помогла переодеть малыша, а после подала Филоное целебный чай и уговорила поесть.
     - Я скоро раздуюсь, - тихо засмеялась спартанка. – Я все время хочу пить, а есть - не очень.
     - Госпожа сказала, что это нормально - хотеть много пить.
     Молодая мама вернула пустой сосуд.
     - Знаю, что это нужно пить, но вкус ужасный, - откашлялась она.
     Отвары тмина, укропа и фенхеля она едва ли могла назвать вкусными напитками, но госпожа рекомендовала их и Филоноя не смела ослушаться. Супруг собирал ей орехи и ягоды, которыми благоверная заедала запоминающееся питье, но радовалась прибавлению молока и росту сына, на коего не могли налюбоваться путешественники.
     К огоньку подошли брат, скромно показавший улов, и хозяйка.
     - Пока Менедем ловил в ручье рыбу, я не бездельничала, - протянула она родительнице горсть ягод. – Признаться, я по пути съела немного. – Миру явились задорные ямочки.
     Сокол и Гиппий, надо заметить последний хорошо готовил, потому был назначен поваром, отправились разделывать и жарить добычу.
     Спартанка подсела ближе к хозяйке.
     - Благодарю вас, - кивнула она и, внимая немой просьбе, дала подержать ребенка.
     - Ты меня уже благодарила, - улыбнулась Лурия, узрев мимику малыша. – Забавный.
     - Да. – Филоноя перевела взор с девушки на сына. – Если бы не вы - он бы умер.
     - Ты преувеличиваешь.
     Мальчик вернулся к матери.
     - Мне муж сказал. Он видел сына, запутанного в пуповине, - посерьезнела она. – И за отца спасибо. Хоть похоронили его по-человечески. – Она не позволила себе заплакать.
     - Я сожалею, что мы прибыли поздно - Клеоним мог бы еще пожить и увидеть внука, - с огорчением произнесла Лурия.
     Неподалеку послышался шорох и приближающиеся голоса, с каждым мгновением они становились отчетливее. На темнеющую полянку вышли просто одетые люди. Солнце быстро садилось, зеленый островок погружался в сумерки, оттого пришельцы насторожили Сокола, схватившегося за оружие, когда хозяйка еще не слышала посторонних. Он притаился за стволом могучего дерева и высматривал.
352
     Незнакомцы, среди которых были женщины и двое детей, обрадовались присутствию путешественников.
     - Госпожа, - увидав лучше всех одетую девушку, шагнул к ней лысоватый мужчина, но воин тотчас очутился рядом, пряча нож под одеждой.
     Не успели окружающие понять, что происходит, как Лурия подала знак убрать клинок.
     - Госпожа, - взглянул на недоверчивого спартанца незнакомец, - позвольте нам разместиться поблизости.
     - Почему вы не в городе остановились?
     Лысоватый пришелец вновь обернулся на напряженного Менедема.
     - Ярмарка. В гостиницах нет мест, госпожа. Мы простые ремесленники, - кивнул незнакомец в сторону спутников. - Мы идем на побережье.
     Лурия оглядела повозки с поклажей и удостоверилась, что человек говорит правду.
     - Эта роща не принадлежит нам - располагайтесь, - показала она на свободное место на полянке, окруженной кустарниками да деревьями.
     - Благодарю. – Распрягая  животных, обрадовался лысоватый ремесленник. – Мы боялись, что будем здесь одни.
     - Почему же боялись?
     - В городе нам сказали, в роще водятся львы.
     Миона переглянулась со спартанцем. Крепче прижимая ребенка, посмотрела на мужа Филоноя, возница посерьезнел и решил, что защитит от дикого зверя холодную красавицу даже ценой своей жизни.
     - Госпожа, что же теперь?.. – не сводила Миона с нее глаз.
     - Не гасить огонь! Всю ночь будем дежурить по очереди! Я займу пост во второй половине темноты, - ответил сам не свой Сокол и надолго задумался. 
     Простолюдины устроились рядом, развели огонь и, поужинав, о чем-то беседовали вокруг костра. Дети играли, звонко смеялись. Их осадила Миона, напомнив, что они мешают младенцу. А сорванцы захихикали и, найдя палки, устроили состязания. Негодование усиливалось: мальчишки нарочно организовали  бой под носом у служанки. Она поставила руки в боки и собралась сделать им замечание, однако ее опередил возничий, погрозив кулаком непоседам. Миона ухмыльнулась и уселась подле сдерживающей улыбку спартанки.
     - Ничего не говори!
     Содрогнувшаяся от смешка Филоноя кивнула.
     В костре потрескивал хворост, языки пламени взмывали вверх. В огонь Лурия кинула веточки растений, отпугивающих назойливых насекомых. Путешественники разместились у костра, время от времени переговаривались. Дым окутывал гостей рощи, в которую местные жители редко захаживали, страшась стаи львов.
     Лысоватый ремесленник, присевший рядом с девушкой,  рассказал о том, что слышал в городе. Местные говорили, хищные звери водятся у скал и очень опасны. Отсюда не вернулись отчаянные охотники, что забыли об осторожности.
     - Горы далеко, зачем винишь себя? – Зеленые глаза смотрели на Сокола.
     - Были б мы в гостинице…
     - Надеюсь, не поддашься панике? – оборвала Лурия. - Ты же нас будешь охранять.
     Взгляд воина оценил местность и остановился на лошадях.
     - С нами животные. Надо принять меры предосторожности. - Он подозвал всех мужчин и рассказал им о задумке, дабы обезопасить домашних животных и людей от нападения.
     Когда они управились, вернулись к заждавшимся женщинам. С наступлением густой темноты окунулись в размышления все до единого. Зоркий Сокол озирался на каждый шорох, произведенный пташками да насекомыми. Филоноя качала маленького сына, у ног хозяйки села Миона, положив ей на колени голову. Отчаявшийся возница не сводил глаз с чаровницы, завладевшей его помыслами. Он мечтал оказаться на месте госпожи - она изящной ручкой поглаживала темные волосы и, глядя на костер, что-то тихо мурлыкала.
353
     Припомнив плодородные поля Беотии, затосковавший по родине Гиппий завел песню:
На поле склонился крестьянин с сохой,
Рожь вдали колосится.
Гуляет ветер по знойной меже
И день его всякий светел.
Ах, вольный, ты возьми с собой
Мою несчастную душу.
Последую я за тобой,
Ведь здесь никому я не нужен.
     - Ах, Гиппий, твоя песня слишком печальна! - подпрыгнула Лурия. – Не надо тоски! Давайте танцевать! Мы так давно не танцевали! – Увлекая за собой в пляс, она запела:
Над ручейком склонилась дева.
Из глубины ей слышен звон.
И повернуть душа не смеет -
Раздался эхом тихий стон.
Из века в век седая древность
Беседы прерывает ход.
Звезда, что небо обогрела,
Пленяет снова чистый свод.
     Задорная плясунья повела за собою хоровод, объединив гостей рощи. К путникам присоединились улыбающиеся  ремесленники, их жены и дети. Танцоры предались случайно возникшему веселью, обрадовавшему всех. Как же был рад возничий оказаться совсем близко к Мионе, что зажигательно танцевала. От нее не отставала хозяйка, помня уроки нестрогой учительницы. Они весело проходили. Девушки то и дело хохотали до слез, когда у госпожи плохо получались те или иные движения. Льющийся смех умилял управляющего, вызывал одобрение и радость у Тинарха - дядюшка был счастлив всякий раз видеть улыбку дорогой племянницы, забывая о постигших его утратах.
     Под аккомпанемент собственных голос люди плясали от души. За разнообразными фигурами со стороны наблюдала окрепшая Филоноя, по-доброму завидуя грации и изяществу госпожи, ничуть не брезгующей обществом простолюдинов и бесправных рабов, стоящих гораздо дешевле породистой собаки или предмета красивой мебели.
     Лурия, взявшись за руки со служанкой, не глядевшей на воздыхателя, закружилась вокруг Сокола, дабы отвлечь его от мрачных мыслей - надо сказать им это ненадолго удалось.
     Переливистые  речи долго звучали, наполняя рощу дивными раскатами песен. В потоке неслись друг за другом и беотийские напевы, которыми радовал Филоною супруг в зловещем рабстве, и спартанские мелодии, подхватываемые прочими, что не знали слов, однако поддерживали огромного исполнителя, отчасти заглушая его, и песни пелихориев.  Отличился худощавый столяр, чей голос поразил слушателей. Порадовала песенкой морячки Лурия - звонкий голосок был слышен далеко за пределами рощи. В предвкушении ее возвращения жрец готовился к встрече.    
     На мгновение Миона оторвалась от танцоров, обернулась вокруг своей оси, повторяя за хозяйкой (смотрелись они очень эффектно), и случайно столкнулась с возничим, переживающим долгожданный момент. Волком глянула на него Миона, он не посмел и звука произнести, а красавица внедрилась в круг, присоединившись к танцующей госпоже.
     Осторожный Сокол покинул шумную компанию. Он обошел лагерь и убедился, что все спокойно. Устроившись рядом с сестрой, он устремил взор в центр поляны.
     Самые стойкие все еще веселились, остальные разошлись, но глядели на очаровательных танцовщиц. Три молодые простолюдинки и служанка вторили госпоже, которая отчаянно предавалась танцам, напоминающим ритуальные. От потрясающего зрелища невозможно было оторваться. Медноволосая плясунья двигалась в такт огню, ее тело напоминало языки пламени. Поднятые вверх руки пронзали темноту и растворялись в ней. От шелковых одежд
354
отражался пылающий костер, чью силу признали созерцатели - такой мощи, пожалуй, не достичь без окунания в стихию.
     - Что она делает? – спросила Филоноя, видя, как зачарованно глядят на хозяйку мужи.
     - Танцует, - коротко ответил брат. 
     - Она тебе нравится, - давно догадалась сестра, уловив его взор.
     - Она хорошая, – вынимал и вставлял нож в ножны Сокол.
     Филоноя коснулась могучего плеча.
     - Ее сердце свободно.
     Ребенок, которого мать назвала в честь деда, заплакал. Она покачала младенца.
     - Тебе не бывать ее избранником.
     - Я знал это с самого начала, когда она еще не видела меня. – Менедем переглянулся с сестрой.
     На рассвете путники торопились отбыть. Всю ночь дежурившие по очереди мужи время от времени зевали, нагоняя сон на женщин, которым удалось поспать чуть больше, чем им. Все проверил и перепроверил опытный Сокол. Вместе с зятем они сложили палатки и закрепили поклажу. Тяжелое ведро, оказавшееся в руках Мионы, было безмолвно отобрано возничим. Он, не испрашивая разрешения, зная, что одобрения не последует, выхватил ношу и сам наполнил сосуды влагой, плотно закупорив их, установил на повозку и перетянул ремнями. Негодуя, Миона смотрела на бесцеремонного возницу, осмелившегося помешать. Это ей госпожа велела приготовить воду в дорогу, пока она хлопотала подле ребенка, а воин и Гиппий складывали вещи. И назойливому возничему дали задание, но вместо этого он крутится вокруг нее и жадно рассматривает! 
     - Он сейчас вспыхнет, - шепнула улыбчивая спартанка, проходя мимо служанки.
     Миона покосилась на нее.
     - И она тоже, - заметила девушка. – Филоноя всего лишь  хотела сказать, что твой взгляд испепелит нашего помощника.
     - Ничего с ним не сделается, госпожа. – Служанка отправилась за ней, игнорируя взоры возничего.
     - Останься здесь - помоги с мальчиком. – Лурия сделала останавливающий жест. – Я соберу букетик морозника и приду.
     - Госпожа, этот вояка, коль узнает, ринется за вами, - тихо сказала Миона.
     - Знаю, потому пока он не видит - я сбегу. Он больше нужен здесь, а растения я сама собрать смогу, без посторонней помощи. – Хозяйка подмигнула и скрылась из вида.
     Она пошла по узенькой тропинке на поиски неприхотливого представителя флоры, чьи свойства были оценены такими знаменитыми людьми как Платон, Демосфен, Аристофан.  Читая сочинения последнего, Лурия обнаружила поистине забавное высказывание, порою так соответствующее действительности: «Когда мне должен кто-то, отлично помню я, но если должен я, не помню, хоть убей». Миру явились задорные ямочки на щеках - в большинстве случаев Аристофан прав. В произведениях поэта видно не доверительное отношение к радикальной демагогии и к философии софистов. В школе учителя философии и истории говорили, что автор видит и в том и в другом признаки кризиса афинской демократии. Аристофана называют «отцом комедии». Взгляды поэта-комедиографа отражались на творчестве и, как говорили ученицам, отвечали настроениям современного ему простого люда. Не раз перечитывала Лурия «Лисистрату», в которой поэт выступает против военной политики. Педагоги упоминали «Облака», где автор поносит историческую личность – не угодил Сократ Аристофану. 
     Лурия достигла искомого и сорвала несколько стеблей, увенчанных широко раскрытыми, необычной расцветки цветами. Трудно найти еще одно такое растение, украшенное  пурпурно-фиолетовыми с зеленым отливом лепестками. Филоноя робко пожаловалась на боли в ногах - обычное дело после вынашивания дитя и родов - и хозяйка пообещала изготовить снадобье: сок морозника вполне подходит.
355
     В природе каких только нет растений - от различных недугов есть средство. В памяти всплыли слова того же Аристофана: «От злословия клеветника нет лекарства». Все-таки не во всем способны помочь травы. Так, например, лгунам в иных обществах отрезали языки, а ворам – руки. Стоит задуматься, почему законодатели, в чьих руках казна, целы и невредимы?
     Услыхав мужской возглас, Лурия поспешила на зов. Навстречу бежал встревоженный Сокол.
     - Вам не следовало далеко уходить! – Курчавая голова судорожно затряслась.
     - Стоило ли так волноваться? Я жива и здорова. А сестру и приятелей зря оставил. – Хозяйка направилась к спутникам. – Миону не ругал?
     Менедем, помедлив, ответил:
     - Скорее наоборот.
     Госпожа тихонько засмеялась. В сопровождении вооруженного спартанца она очутилась на месте стоянки и дала знак - люди двинулись в путь.
     Заскрипели груженые телеги, дружно зафыркали животные. Филоноя шла позади хозяйки, которая вела беседу с братом. Как и всегда служанка затаила обиду на воина и не смотрела на огорченного возницу. Он был печален который день - скоро ему придется расстаться с холодной красавицей, остающейся равнодушной на протяжении всего пути.
     Не успели путешественники далеко отойти от места ночлега, как Менедем замер.
     - Тихо, - поднял он руку и прислушался.
     Все остановились.
     - Что? – огляделась Лурия, помахивая веточкой буквицы.
     - Здесь кто-то есть.
     Лошади начали нервничать и топтаться на месте.
     - Хищники?
     В страхе путники переглянулись, Миона шагнула к хозяйке.
     - Возможно. – Сокол кинул беглый взгляд на испуганного Месяца.
     Изящная ручка потянулась к светлогривому жеребцу и погладила теплый лоб.
     - Стойте здесь, - вышел вперед воин и, обнажив меч, прислушивался к любому малейшему шороху.
     От страха остальные не посмели ослушаться.
     Менедем сделал пару шагов. Тут  из-за пышного кустарника на тропу вышел  огромный лев с густой лохматой гривой. Бледные люди застыли. Молоденькие простолюдинки вскрикнули от охватившего их испуга: грозный зверь взглянул на них. Маленький Клеоним заплакал, мать сильнее прижала его к груди. Их двоих прикрыл собой Гиппий. Глаза воина прищурились, он готовился к нападению.
     - Менедем, - позвала Лурия, осторожно шагнув к нему, - ты и нас не спасешь и сам погибнешь.
     - Даже если он сын, - не оборачиваясь, произнес спартанец, - может передавить всех.
     Девушка очутилась напротив сурового, гордо держащегося зверя. Он оглядел гостей рощи и остановил тяжелый взгляд на одной из гостий.
     - Госпожа, - шепнула Миона, - он смотрит на вас, - ее голос дрогнул.
     - Я знаю, - прошелестел голосок.
     Служанка подалась вперед, но ее схватил за руку возничий.
     - С ума сошла?! – вскричал он, крепче сжав женское запястье.
     Миона дернулась, но слишком крепка оказалась хватка.
     - Отпусти меня, - прошипела она.
     - И не подумаю.
     Строптивица хотела ответить, но огромный лохматый лев приоткрыл пасть, показывая безоружным людям какова его сила. Дрожь пробила всех от мала до велика. Таких устрашающих клыков они никогда не видывали. Широкие, когтистые лапы зверя могли
356
убить одним ударом и силача, не говоря об остальных. Хищник, которому ничего не стоило задавить и разорвать человека, сделал шаг вперед. Сокол приготовился отразить удар. Меж тем лев не смотрел на него, его взор был прикован к Лурии.
     Она пошатнулась, заметив, как засветился медальон, что всегда носила на шее.
     - Он светится, - шепнул голосок.
     - Кто, госпожа? – спросила Миона.
     - Кулон.
     Спутники растерялись.
     - Госпожа, он не светится, - возразила служанка.
     Лурия тряхнула свободными локонами, они рассыпались по плечам. Неужели никто не замечает, какой свет излучает ее медальон? Лишь она зрит нечто необъяснимое? Или это ей кажется? Но она видит! От украшения исходят светящиеся лучи, что может видеть только она?
     Опасаясь нападения, девушка боялась шевельнуться. На глазах у путешественников лев развернулся и направился вперед. Пройдя несколько шагов, он обернулся на рыжеволосую гостью. Потом сделал еще шаг и снова остановился.
     - Думаю, он зовет меня.
     - Госпожа, - останавливая, схватил ее за плечо Сокол, - нельзя!
     Громкий рык хищника приковал к нему внимание.
     - Ему не нравится, что ты меня задерживаешь, Менедем.
     - Что вы говорите?! – изумился сам не свой воин. – Он задушит вас в любую секунду, мы не успеем и приблизиться!
     - Я пойду и посмотрю, зачем он меня зовет, не то передавит всех здесь и сейчас. Не стоит  его злить.
     Похолодевшие спутники сжались, а Сокол замотал головой.
     - Я с вами! – Он пошел за хозяйкой, но зверь издал резкий пугающий звук, от которого у людей подкосились ноги.
     Мужчинам насилу удалось удержать лошадей, матери прижали к себе детей и испуганно глядели на источающего опасность хищника. С нетерпением все ждали его ухода.
     - Оставь, Менедем. – Изящная ручка сделала останавливающий жест. – Он зовет только меня. Не ходи. Не рискуй ни мной, ни собой.
     Сокол противился и уговаривал хозяйку остаться, однако, вопреки всем уговорам она последовала за львом, повергая всех в неописуемый ужас.
     - Она погибнет! – ринулась за ней Миона, но тотчас была схвачена возничим. - Отпусти меня, дубина! - колотила она его. - Отпусти!   
     - Сокол! – позвал на помощь молодец.
     - Хватит вопить! – рыкнул воин, не выдержав потока речей служанки.   
     Она причитала, что из-за них госпожа погибнет, клялась отомстить, коль с ней что-нибудь случится.
     - Да замолчи ты, - закрыл ей рот большой ладонью Менедем, но тут же одернул – рабыня укусила его за палец. – Еще раз так сделаешь - я тебя свяжу!
     - Все из-за тебя, - прошипела Миона. – Трус!
     Лицо воина посуровело, но он дал обещание хозяйке и выполнит его, чего бы это ни стоило.
     - Что теперь?.. – прошептала Филоноя, крайне пораженная случившимся, ей не меньше подруги и брата не хотелось потерять госпожу.
     Самые чувствительные простолюдинки расплакались. Дети содрогнулись в плаче.  Матери обнимали их, гладили по головам и успокаивали, обещая, что зверь не вернется. Лысоватый ремесленник пустил слезу, оплакивая рыжую девушку, что уходила все дальше и дальше. Вскоре скрылась из вида.
     - Нам надо идти. Я не могу допустить, чтобы мы погибли здесь.
357
     - Идите, - глядел вдаль Сокол. – И вы идите, - махнул он зятю, дабы он увел попутчиков.
     - Я никуда не пойду без госпожи! – решительно заявила Миона.
     - И я с места не сдвинусь - как ты мог подумать? – вскинула подбородок сестра.
     - Бунт будете устраивать в другом месте - сейчас не время! - покосился на спутниц воин.
     - Видно ты забыл, каков нрав у меня. Я не тронусь с этого самого места, пока не придет госпожа! – топнула Филоноя.
     Впереди шел лев. За ним, подавляя страх, - Лурия. Теперь зверь не останавливался, не оборачивался, не рычал - он следовал четко намеченной цели. Они вышли на луг, покрытый густой изумрудной травой, колышущейся на ветру. Зеленые волны колебались и уходили вдаль, к деревьям, окружившим большую поляну. В другой час Лурия любовалась бы видом, вдыхала б чарующие ароматы уголка дикой природы, где не успел наследить и разрушить прелести, воздвигнутые неведомой рукой, человек.
     Волнение усилилось, когда к девушке с двух сторон приблизились молодые и ловкие львицы, изящно вышагивающие по рослой траве. Сейчас ее сопровождало трое хищников, но через минуты две-три к ним присоединилась еще пара львиц столь же молодых и опасных. Пластичные движения животных ничуть не восторгали, а нагоняли страх. Они так же легко могут уничтожить ее, как идут незнамо куда. Лурия смотрела на блестящую шерсть, в умные  глаза и дрожала. Беззащитная, она одна среди хищников! Она не знала, что и думать. Куда ее ведут? Зачем? Чтобы убить? Это можно сделать в любой момент - защищаться ей абсолютно нечем. Кроме медальона, который перестал светиться, у нее ничего нет. Что может она против пяти львов? Что если ее ведут к голодным львятам? Неправдоподобно. Куда проще принести им испустившее дух тело. Не заманивают же хищники жертв зовом, а уж после, когда «пища» достигнет обиталища, расправляются с ней.
     Тропинка повела в кустарниково-древесные заросли. Лурии приходилось лавировать между деревьями, обходить их, склоняться, чтобы не задеть головой толстые ветки. Ни на шаг не отступили от нее звери, ни на мгновение не выпустили из поля зрения.
     Страх достиг зенита, когда гостья ступила на поляну, лежащую у подножия горы. Тут были еще львицы. Некоторые из них лежали на солнышке, греясь в его лучах, иные, что находились на выступах скалы, озирались по сторонам, неся дозор. Вокруг самок бегали резвые львята, игриво порыкивали и кусали друг друга. При появлении вожака все как одна сели, величаво подняв головы.
     Лурия попрощалась с дядюшкой, доктором, Алкирадом, Мионой, Одикой, Тукко, Селеникой, Соколом и со всеми, кого знала, упустив одного, который в эту минуту, наполнив плоскую чашу неприглядным на вид зельем, водил над ней рукой и шептал незнакомые для непосвященных слова с момента появления опасности. В Адитуме курились благовония, перед изваянием Великого Отца горела лампада. Ритуальные предметы то и дело меняли расположение на алтаре. Давеон всыпал в зелье щепотку порошка. Вспышка – и лев рыком велел самкам не шевелиться.
     Он приблизился к горе, заглянул под низкий выступ и копнул мощной лапой. К нему подбежали львята и начали баловаться, матери вмиг отозвали их, дабы не сердить отца. Зверь обернулся, Лурия все еще стояла поодаль. Несмотря на испуг, она сообразила, что от нее хотят и, не делая резких движений, пошла на зов. Лев уступил место гостье. Зеленые глаза увидели завал, из-под него слышался жалобный голосок. Отодвигая один за другим камни, девушка замечала, как звуки становятся громче. Увесистые осколки скалы потребовали приложить усилия, Лурия не отступила - ее позвали на помощь.
     - Какой от меня толк? Ох, вам надо было позвать Сокола. – Она пыталась сдвинуть с места внушительный камень. – Такая силища пропадает, - кряхтя, сказала она.
     Наконец, ей удалось отодвинуть тяжелый минерал. Исцарапанными руками гостья отодвинула следующий, меньше и легче. Улыбнулась, заметив, как из щели выглянула маленькая лапка львенка, который изо всех сил пробирался наружу. В следующее мгновение Лурия опустилась на колени, убрала очередной увесистый камень. Из углубления выскочил
358
детеныш, оказавшийся у нее на руках. Какая-то львица встала, лев покосился на нее, она послушно уселась.
     На лапке зверенка девушка заметила ранение. Она приложила к царапине листья буквицы и перевязала платком ножку малыша. Как только она его отпустила, проказник бросился к друзьям.   
     - Вероятно, он твой наследник, – посмотрела гостья на льва, и снова ею овладел страх. Что теперь?
     Она ждала, что хищник сейчас велит разорвать ее, но он пошел обратно, зовя за собой. Подчинившись безмолвному приказу, Лурия очутилась на знакомой поляне. Лев остановился и сел, глядя вперед. Осторожно ступая по сочной траве, девушка несколько раз обернулась, чтобы удостовериться, что зверь не последует за ней. Он так и остался сидеть, когда она пересекла поляну и скрылась за деревьями. Не видела Лурия, как на густую гриву легла рука незнакомки в плаще, являющейся ей во снах. Лев благосклонно дал погладить себя, повернув морду к женщине, улыбнувшейся ему.