«Всякое дыхание да хвалит Господа».
Чудеса… Синоптики (от греческого слова, означающего «совместно обозревающие») изначально это вовсе не теперешние толкователи природных явлений в виде направлений ветра, осадков и температуры, но авторы первых трех Евангелий: Матфей, Марк и Лука, чьи повествования были записаны однажды в виде Синопсиса, то есть параллельными столбцами. Повествования эти сходны и различны между собой настолько же, насколько сходились и различались бы классные работы трех наугад взятых учеников, писавших методическое упражнение, называемое в педагогике «изложением». Многое можно объяснить как различными (или сходными) индивидуальными способностями самих учеников, так и последующими случайными либо намеренными редакциями святых текстов. Рассказ же четвертого евангелиста Иоанна настолько непохож (уж непонятно, каким способом считано экзегетами, но всего лишь восемь процентов общего), настолько не о том, о чем в трех предыдущих, что невольно повисает вопрос: а зачем он? или зачем, из каких причин отброшены остальные восемнадцать Евангелий и прочих апокрифов? Наверное нет на земле книги, по поводу которой были бы написаны, не сотни, не тысячи исследований, но целые библиотеки, как о книге Нового Завета, но мы здесь только о чудесах. Точнее, лишь об одном, переданном одним только Иоанном – о воскрешении Лазаря.
Оставим за скобками, почему столь удивительное, против всех прочих, чудо Христово вдруг не отложилось в памяти синоптиков; оставим несуразную бессмысленность обращения воды в вино; оставим так любимое Достоевским (что целый роман этому посвятил) чудо изгнания из бесноватого бесов в свиней; оставим никому не нужное хождение по водам; оставим необъяснимую местечковость, наугад избирательность всех прочих земных чудес Господа; оставим и два предыдущих незначительных оживления мертвых (дочери Иаира и сына вдовицы), но Лазарь…
Иисус находился тогда за Иорданом; сутки шла из Вифании до Него весть о смертельной болезни Лазаря; еще два дня и две ночи (уже зная о смерти, ибо видел все) оставался Он, не трогаясь с места; еще сутки добирался Он сотоварищи до печальных мест к скорбящим сестрам Лазаря Марфе и Марии. В Палестине, по жаркому ее климату, хоронили в день смерти, так что когда явился Сын Божий ко гробу, минуло скорбному событию уже четыре дня, то есть воскрешать предстояло теперь тело вполне уже и напрочь разложившееся. При большом скоплении народа сказал Он отодвинуть камень от гробницы и «воззвал громким голосом: Лазарь! иди вон». Лазарь вышел живым и без тени гниения. И тогда многие уверовали в Него, другие пошли рассказать фарисеям, а те «с этого дня положили убить Его».
Это вкратце, а, вообще, целая глава (как и смерти Иисуса, для сравнения) у Иоанна посвящена этой странной истории. Почему странной? - потому что намеренно ждал четыре дня. Почему ждал? - для пущего впечатления. Зачем? - чтобы уверовали крепче. Еще зачем? - чтобы фарисеям доложили. А это к чему? – а чтобы распяли и с тем настало бы спасение всех человеков – смертию смерть поправ. Глядя на человечество сегодня, на педерастию и педофилию христианского духовенства и паствы его, трудно по достоинству оценить жертву, смысл и цель ее, величие церкви Его. Да и оживление какого современного Лазаря вряд ли взбудоражило бы сегодня кого более чем на любопытство и довольно среднее количество лайков, однако тогда…
Как все продуманно, какова драматургия… Лев Николаевич Толстой особенно язвительно переживал по поводу Лазарева чуда, высказываясь в том смысле, что мол раз уж так хотелось Ему, чтобы многие уверовали в Него и Он такой всесильный, то почему бы Ему для вящего эффекту не сделать было бы какую звезду на небе из круглой в квадратную? А тут так частно, так мелко… Лазарь прожил потом еще тридцать лет и, по преданиям, тоже имел целительный дар. Вершили в дальнейшем чудеса и апостолы и, опять же, дабы уверовали неверующие или кто в сомнении. Видимо нету, не бывает веры без чуда. Но если так важна человеку вера, а Ты всесилен, то почему не сделать счастливым сразу все человечество? Просто так, щелчком пальцев? Зачем так много крови и много страданий, зачем так мало и так мелки чудеса Твои? К чему нелепые эти сценарии от вина до Лазаря?
Я человек, если и верующий, то плохо, невнимательно, небрежно, с ленцой, а где-то с дилетантским, но претенциозным небрежением, склонный принимать, если и случится вдруг нечаянно, простую удачу за чудо и перст Божий, вряд ли имею право рассуждать на предмет замыслов-промыслов Вседержителя и Сына Его, но и я иногда мечтаю о несбыточном. Мечтания людские бывают озвучены ими редко, потому как мечта высказанная тут же требует к себе и сроков исполнения, и расчетов затрат, то есть превращается в цель, навязчивую идею, отчего в общем-то теряет все свое обаяние мечты. В отличие от мечтаний, цели всегда источник непокоя, вседневных терзаний, жертв, предательств иногда собственных убеждений, а иногда друзей и, прости Христос, родных… Но мечты… Чаще мечты это, правда, бытовые, мещанские, о себе да о близких, о достатке да о душевном спокойствии, но случаются и поприличнее. Бывает, унесет эдак куда высоко-высоко, что будто дана тебе каким-то чудом власть неограниченная – ну просто как скажешь, так и будет, и тогда я начинаю думать о человечестве, о его счастье. Но вот что странно: лучшее, что приходит в голову, это грохнуть какого-нибудь Обаму, Рокфеллера, предводителя террористов или вот весь этот Бильдербергский клуб разом со чада и домочадцы, а вот чтобы оживить кого… Да вот хоть того же Христа… И что? думаю... Что станется? Опять Лазаря воскресит и все разом уверуют? Сегодня чудо нужно покрепче, а мозгов не хватает.
И с чего вдруг на Лазаря понесло?.. А, вспомнил. Пятый канал. Благотворители эти. День добрых дел, мать их! Берут одного несчастного ребенка, к нему грустную историю, душераздирающую картинку и вот тебе сбор средств. Чем не Лазарь? А остальные что? Остальные детишки, миллионы их, кто не попал в ваш, сука, благотворительный объектив? Им что? Каково матерям их видеть, как повезло не их умирающему ребеночку? Упаси меня бог ставить знак тождества между Христом и пятым каналом, но кого же спас Он на кресте в конце-то концов? Ужели человечество, что режет сегодня друг другу глотки за баррель нефти, устраивает кровавые революции за сферу влияния, разжигает войны за рынок сбыта? Нет, нельзя оживить Лазаря, как невозможно исправить человечество. Гниль, лютая гниль поселилась, живет в нем и пожирает его тело, уже четыре дня как мертвое. Не отодвинуть уже камень и не крикнуть ему: Лазарь! иди вон!