Я заметил «Туза», когда он шел навстречу по другой стороне улицы. Его качало, как строительный кран в ветреную погоду – это его манера ходить. Он шел, и голова его двигалась по синусоиде в горизонтальной плоскости над другими головами. Он сверху не видел лиц, только затылки, и это его раздражало. И это могло плохо кончиться для других лиц, потому что нельзя раздражать «Туза», когда он раздражен. Ему нужен был кто-то, кто мог уговорить его не раздражаться. Кто-то смелый, кому он доверял, и кто не боялся получить в глаз, если что.
Увидев меня, он поманил пальцем. Я немедленно перешел улицу. Он не поздоровался, а просто сунул мне вялую руку, и я ее также вяло пожал. Таков был этикет серьезных пацанов. Я молча пошел рядом с ним, то есть в обратную сторону. Нечего говорить, что до этого ты шел туда, и там у тебя дела, может быть даже срочные, а теперь ты идешь обратно, ибо, если человек тебя позвал и идет молча, значит, ты ему нужен, и не приставай с вопросами, не рискуй глазом. Как все высокие люди, он долго думает, прежде чем успокоиться.
- Ну как это? – говорит он. – Все ходит и ходит. Сколько можно терпеть? А он все ходит и ходит, прямо мимо моего кулака. А я уже рассердился. Ну, не удержался. Но он тоже. Сам виноват, сколько можно ходить.
Я понимающе кивнул. «Туз» подобрел лицом, ему было важно это понимание. Еще он любил, чтобы его хвалили. Стоило его похвалить, как он мгновенно перевоплощался из отпетого хулигана и задиры в добрейшего парня. Но я не стал его хвалить, чтобы не переборщить.
Минут пять шли молча по залитой солнцем улице в хорошую погоду. Одно удовольствие – идти по солнечной стороне улицы летом, когда твоя проблема, из-за которой ты перся в обратную сторону, отпала сама собой. «Так, мол, и так, - скажу, - встретил «Туза», - и все поймут без объяснений.
Солнце уже стало припекать. Я взглянул на «Туза» и увидел, что лицо его стало суровым и решительным. Губы его сжались, глаза смотрели вперед в одну точку, слава богу, не на меня. Что еще?
- Решил жениться, - сказал он вдруг изменившимся голосом, было ощущение, что голос идет из-под земли. – Хватит.
На этот раз надо было похвалить или возразить, мол, все они … Я решился на первое:
- Ну, ты даешь! Молоток!
Как и ожидалось, лицо «Туза» посветлело.
- Правда? А я думаю, чего там… Действительно… Пора… А что? Другие вон живут. Сейчас вот к ней иду. А как, думаешь, это… предложение делается?
Я, признаться, не знал. Никогда не приходилось. Так вот зачем он меня позвал.
- Черт его знает. Может прямо – выходи замуж.
- Что, прямо с порога?
Это нам обоим показалось нелогичным.
- Может угостить сначала? Купить бутылку, конфет каких-нибудь килограмм. Как думаешь?
Бутылку понятно, а килограмм конфет мне показалось многовато.
- Цветы, - вдруг меня осенило. – Я где-то читал, что в таких случаях дарят цветы.
- Цветы? – удивился «Туз». – А чего они… Деньги тратить. Конфеты, я понимаю. Еще засмеёт.
- Не должна, - сказал я не очень убедительно. Вид «Туза» с цветами был, действительно, скорее комичен. Она, возможно, и не засмеёт, но улица точно оглядываться будет. А с обидчивостью «Туза» недалеко и до греха.
- Может какой-нибудь подарок? Она что у тебя любит?
«Туз» остановился и стал смотреть на меня словно с высокой колокольни. Он размышлял.
- Не знаю… Целоваться любит. Ну и все остальное тоже.
- А из вещей? Чтобы подарить можно было.
- А что, - вдруг загорелся «Туз», - цветы так цветы. Представляешь – я с цветами. Такой букет, большой, как веник. И я! – он расправил плечи и выставил вперед правую руку словно у него в руке было знамя. – Иду, бл…дь, понимаешь, с цветами.
Я представил, и мне стало плохо. В таком виде он точно до невесты не дойдет, вся местная шпана ржать будет, и это плохо кончится. Мы пошли дальше, и я стал думать, как его отговорить от цветов. Но «Туз» уже полыхал от удовольствия.
- Представляешь? Я – иду! Цветы, бл… И мне все по-фигу, кто там что думает. А если что, - он сунул мне под нос кулак серьезных размеров, - разберемся, бл…
Еще не легче. Впереди показался мини-рынок и бабули с цветами. В тот год было особенно много гладиолусов. Белые, розовые, красные, фиолетовые и почти черные с переливом, как будто покрытые лаком – они стояли в ведрах и купались в лучах солнца. Строгие гвоздики и скромные ромашки жались друг к другу и не производили впечатления - их, как и прочие цветочки, затмевали большие величественные гладиолусы.
- По чем?
- Рупь двадцать, - бабушка засуетилась, - хорошие цветочки, свеженькие, до-о-о-лго стоять будут.
«Туз» вынул деньги из кармана и стал считать.
- Четыре, - сказал он.
- Хорошенькие цветочки, - продолжала бабушка, - покойничек рад будет.
- Какой покойничек? – заорал «Туз». – Ты что, бабка, охренела? Ольга – покойничек?
Бабушка охнула и перекрестилась.
- Так четыре ж четное число. Это для покойников на кладбище али в дом. А для живых надо нечетное число брать, милый – ласково сказала она.
- Может три, - предложил я.
- Мало, - отрезал «Туз», продолжая считать. – Рубля не хватает. Рубль есть?
Я отдал последний рубль. Последнее время мне часто приходилось ходить вообще без денег. Привык. Мы пошли дальше. «Туз» нес цветы, как знамя, вид у него был геройский. Мелкая шпана, шедшая навстречу, не смеялась, а делала круглые глаза и заранее переходила на другую сторону. Так мы дошли до ее подъезда, я хлопнул «Туза» по плечу и сказал:
- Ну, давай! Не дрейфь!
- Спасибо тебе, а то я … робел - сказал он. – Рубль не отдам.
- Да ладно уж, чего там.
Будет он заморачиваться об этом рубле, проще забыть. И я пошел своей новой дорогой, противоположной той, которой шел до того. В случай надо верить, и если он не дает тебе идти по этой дороге, сворачивай на другую. В сущности, свобода и есть возможность не делать то, что можно не делать. Только действительно свободный человек способен освободиться от тех обязанностей, от которых можно освободиться, без угрызений совести. В этом, думается, одна из сермяжных правд жизни.
В общежитии меня ждал Витек, бывший зэк, а ныне студент предпоследнего курса. Он лучше всех жарил картошку и теперь где-то раздобыл два рубля, нажарил картошки и размышлял, кого послать в магазин за вином и хлебом. Он мне обрадовался.
- А то, как можно одному жрать такую красоту, тем более, всухомятку, - сказал он.
И мы с ним выпили по полному стакану «с мениском». И не просто так, как пьют обыкновенные пьяницы, а за здоровье «Туза» и его будущей жены Ольги. И я подумал, какой сегодня удачный день, который подарил мне сразу две такие приятные встречи. Не часто бывают такие удачные дни в жизни, даже не говорите.