13.Зора.
Войдя в комнату, я сразу заметил, что мигал автоответчик. Я нажал на кнопку и услышал только одно слово:
- Помолчим?
Кровь бросилась в голову – я не видел Зору два месяца, со дня моей поломки на автостраде. Я подумывал уже, что она потеряла бумажку с моим телефоном.
Но сколько бы я не набирал её номер, трубку никто не поднимал. Я поймал себя на том, что кусаю ногти – скверная привычка, от которой я давно избавился. И все же я решил не сдаваться.
Поздно ночью я лежал на кровати, уставившись в темный потолок. Сон не шел. И вдруг я почувствовал, что сейчас зазвонит телефон. . Бывает так, только подумаешь, и - на тебе – так и есть. Я рванул в комнату. В трубке слышался женский шепот:
- Скаджит… Скаджит!
Зора повысила голос, чтобы он мог её услышать, но тут мужской голос, вроде пьяный, вдруг перебил:
- Ты куда звонишь, а, сука? Опять ментам сдать хочешь?
Послышался грохот – видно трубку уронили..
Мужчина все кричал:
- Убью, дрянь!
Раздался женский крик, заплакала где-то девочка, послышался еще какой-то шум и глухой стук, будто кто-то упал.
- Не надо, Дан! А-А-А, пусти, больно!
А я ничего не мог поделать. Самое отвратительное в жизни – оказаться невольным свидетелем семейной склоки. А помочь – нельзя.. Да и адреса её у меня нет. От бессилия я сжал кулаки. Одно я знал точно – размажу подонка, если когда встречу.. Надо было не спасать его там, на склоне, да кто знал…
Я видел её слезы, текущие по смуглым щекам, опухшие глаза и растрепанные волосы, которые Дан намотал на кулак, я видел синяки на её ребрах – от его пинков, ссадину на губе и кровоподтеки на руке, которую выламывал мужчина. Я ненавидел его так, что меня трясло , я закусил губу и пошла кровь, а я даже и не заметил. Я стоял, прижавшись спиной к стене, прижав трубку к уху и пытался уловить её дыхание, и не мог… Слава богу, вот всхлипы.. А, нет, это девочка, наверное, дочка:
- Папа, не надо, не пинай её!
- УУ –У , уйди, тоже шлюшка растет!
Я даже видел, как он отшвырнул от себя повисшего на руке ребенка. И как влепилась та в стенку и сползла на пол..
- А-А-А!!! – Это уже был голос Зоры, – ненавижу тебя! Её за что??!!!
Видно, бросилась она, как волчица, на защиту.
Послышалась только глухая возня и рычание мужчины и женщины. Потом раздался хряст и все заглохло, по-видимому, наступили на трубку.
Я тоже сполз спиной по стене. Как я ненавидел себя в эту минуту. Я не знал, почему так дорога стала мне эта женщина. Я не помнил, когда это произошло, но подозревал, что давно, там, еще на парковой стоянке, возле детокса. А может и раньше, еще в горах. Я просто – знал это, и я был бессилен ей помочь. И ненавидел себя за это люто.
Я знал, что ей пондобится валиум – после такой-то встряски! Я не был уверен, что она все еще ходит в ту же аптеку, не имел понятия, если она переехала в другой район – у меня просто не было других вариантов найти её. И я поджидал её там, сидя в машине на парковой стоянке, возле «Ride Aid», как только выдавалась свободная минута. И мне повезло.
Её трудно было узнать в этой широкополой ковбойской шляпе, нахлобученной низко на лоб, но меня точно что-то толкнуло под ребро – это она. Женщина вошла внутрь, а я остался в машине, дожидаясь её возвращения. Меня переполняли смешанные чувства.. Навряд ли она обрадуется моему появлению – кому приятно, чтобы его увидели в таком избитом виде. Тем более, женщине. И я решил просто следовать за ней, за её черным Доджем Дуранго.. Чтобы, если когда понадобится, быть с ней рядом. А в том, что она мне еще позвонит, я не сомневался.
Не так и далеко от меня – в прилегающем к моему, районе.. Небольшой town-home, цветочки в палисаднике. Я не подъехал совсем близко, стараясь оставаться незамеченным. Она захлопнула дверцу машины и минуту помедлила, подыскивая нужный ключ на связке. Потом повернулась и решительно направилась в мою сторону.
Уносить ноги было позднО. Я опустил стекло в машине.
Я не мог видеть её глаза за стеклами темных очков, но разбитую губу хорошо видел.
- Поднимешся? – спросила она без предисловий, как будто мы только вчера расстались.
Я кивнул. Мы вошли в подъезд.
Сказать, что в квартире был полный разгром, значит ничего не сказать. Мебель поломана, картины со стены сорваны. Везде валялись мужская и женская одежда, и какая там стояла вонь! Явно, давно мусор никто не выносил.
Она, видимо, заметила мелькнувшую гримасу на моем лице и широко распахнула окна. Свежий ветер ворвался с улицы и поднял вверх пушистых пыльных зайчиков.
Я спокойно отношусь к бардаку в чужой квартире, меня это, обычно, не трогает. У себя я любил поддерживать порядок. Просто, так мне легче было думать, если все на своих местах. Я по натуре чистюля и грязи не люблю, обычно аккуратно одет, и мне нравится запах свежевыстиранного белья. В этой квартире была полная мерзость и запустение. Потолки давно не побелены, паутина протягивалась от лампы над столом до самого угла комнаты, и в ней безнадежно жужжала муха. Грязное кухонное полотенце валялось на обеденном столе возле разделочной доски, на котором виднелись подтеки от когда-то порезанного мяса. Пахло чем-то прокисшим, и меня передернуло от мысли, что там у них может быть в холодильнике.
Я огляделся, где бы сесть, и она ногой пододвинула мне деревянный стул.
- Дочь в школе? – спросил я , чтобы не молчать.
Она, закуривая, кивнула и сняла солнечные очки. Глаза не было. Был лиловый заплывший шар, натянувший веко так, что оно блестело.
- Тебе бы к врачу.. – заикнулся я.
Она выпустила в потолок струйку дыма и затянулась сигаретой еще глубже. И ничего не ответила. Так мы и промолчали полтора часа.
На следующий день я пришел опять, и она, ничего не говоря, мне открыла.