Предыдущие главы: http://www.proza.ru/2016/08/01/1660
***
А тем не менее я всматривался в подвешенную в линзах очков черноту и в переплетении бледно-золотых контуров, образующих очертания неизвестной суши, и чувствовал неопределенное притяжение к ней. Словно мне казалось, будто ждет меня там ответ на вопрос, который в моей голове даже еще не появился, не стал метафизическим отражением меня самого. Этот вопрос был делом будущего, возможно далекого, возможно недостижимого, и хотя я им пока не задавался, я уже знал, где найду ждущую спокойно истину. Это меня испугало и одновременно мне показалось, что бояться нечего. Странное ощущение не проходило, но только то усиливалось, то отступало, будто ленивые волны в полный штиль. От безделья и неуверенности они то заливают песчаный берег голубовато-белой пеной, то освобождают песок, покрытый мельчайшими ракушками.
Чувство предательства пришло незаметно, не церемонясь накатило морозной февральской волной, выталкивая из легких воздух. Осознание опасности противно уселось в голове, завладевая всеми мыслями, воспоминаниями, эмоциями одновременно, превращая их снова в угольного цвета бездну. Нужно удалить все эти изображения. Нужно сделать что-нибудь, чтоб pan Якуб не увидел ничего. А, может, ничего не делать – просто не медля сейчас выйти отсюда. Он меня наверняка ждет, как вчера. Отдам ему очки, скажу, что в библиотеке заметили, как я надел их, что меня выгнали за это взашей, что эта фотография – единственная, которую удалось мне сделать.
От ночного и утреннего спокойствия не осталось и следа. Вчерашние слова Карола громом звучали в мыслях, больно резонируя и вызывая мигрень.
Дрожащими руками я снял интеллигентные очки и аккуратно положил их на раскрытый блокнот рядом с футляром. Хотелось заново заметаться по комнате в поисках решения, но не было сил встать. Воображение подсовывало воспоминания о Веронике – ее смоляные волосы, в солнечном свете принимающие ярко-бронзовый оттенок, ее темные глаза, ее ресницы, ее прикосновения, теплоту, биение ее сердца – и тут же выстрелом из пистолета или уверенным движением ножа отбирало ее. Нужно что-то предпринять. Нужно объяснить, рассказать. Может, все-таки мой внутренний голос прав, и они не станут прибегать к таким методам.
Сам не замечая этого, я перевел взгляд с красной пульсирующей точки – лампочки камеры – в красном зависшем воздухе, и уставился на блокнот. Между несколькими рядами странных символов, рун, были начерчены вьющиеся линии, мои неудачные попытки срисовать замаскировавшийся остров. Одной секунды всматривания в них хватило, чтоб голова очистилась от мыслей – всех сразу. Пропало горькое и противное ощущение предательства, пропало горячее и животное ощущение паники, пропал страх за Веру. Голова стала tabula rasa, чистой таблицей, на которой можно написать все, что угодно, кому только угодно. Появилось чувство, что мое сознание кто-то поместил в стеклянный сосуд, стекло нельзя разбить, а к сознанию – получить доступ. Во мне осталась только память о том, как дышать, как приводить в движение руки и ноги, как писать. Я помнил все, что происходило до этой секунды, но не мог на это реагировать, будто бы стал бесчувственной машиной, способной только на хранение данных, но не на человеческое их восприятие. Будто бы я превратился в компьютер.
Я провел едва заметным прикосновением пальца по случайным знакам, считая, что получу озарение, что как в фантастических фильмах и книгах одно только проведение подушечкой пальца перенесет меня куда-то, может быть на тот остров. Но ничего не произошло, только показалось, что стекло, держащее в плену меня самого, стало в несколько раз плотнее и прочнее.
Как в трансе, я поднялся со стула и подошел к полкам, набитыми книгами для подручного чтения. Только теперь я не перелистывал случайные тома, но искал, пробегая указательным пальцем правой руки, нужную книгу. Но работы о рунах не было, не было желаемого польско-рунического словаря. Просто потому, что он не существовал. Полки, плотно забитые материалами по математике, геометрии, физике, химии, польской лингвистике, несколькими латинско-польскими словарями, работами по астрономии и географии, различными энциклопедиями, не содержали ни одной книги по старогерманскому письму.
А в исторической энциклопедии PWN, «Польского Начного Издательства», викингам и германцам было посвящено пара десятков страниц, без малейшего упоминания о их письменности. Захлопнув слишком громко толстый том, я опять взглянул на интеллигентные очки, спокойно себе лежащие на блокноте недалеко от обычно темного очечника из плотного пластика, сейчас же, в рубиновом свете, футляр для очков приобрел мутно-бурый оттенок.
Нет, эти очки меня сейчас не спасут – через подключение к смартфону по bluetooth, я имел доступ только к файлам в телефоне, но никак не мог соединиться так с интернетом и использовать базу данных интеллигентных очков. Возможно, Каролу бы удалось провернуть что-то такое, но у меня нет хорошо развитых хакерских умений.
Невольно я заметил, что транс начинает меня немного покидать, а стеклянный купол в голове – истончаться. Может, только всматривание в руны и странный остров вызывает такие изменения сознания? А, может, необычная атмосфера в комнате для чтения вызывает такие последствия? Стараясь не вдаваться в исследование этого вопроса слишком глубоко, я подошел к столу, нащупал сигнальную кнопку и нажал ее.
Без сомнения, pan Krzysztof поможет мне найти несколько работ по рунам. Опустившись на стул, я стал приводить стол в порядок: пододвинул „Medicinae plantarum” ближе к себе, не глядя в блокнот перелистнул страницы на то место, где записи касались практики, очечник и очки положил рядом – прятать их не было смысла, ведь если я почти все время просидел в них, и никто, к сожалению, не пришел сюда, чтоб либо попросить меня их убрать, либо вообще меня выгнать, то никто в них не рассмотрел потенциальной угрозы. Я сидел, уставясь в манускрипт, и жалел, что у меня нет наручных часов – в этом месте время тянулось согласно особенным, собственным, правилам, к которым я еще не привык.
Наконец, спустя неопределенное количество времени, бесшумно раскрыв стеклянную дверь, мое унылое одиночество и тяжело переносимое нетерпение нарушил библиотекарь.
-Вы, надо сказать, заработались,- улыбнулся pan Wielicki. – Задержались тут почти на сорок минут.
-Да,- протянул я, искренне удивленный,- никогда бы не подумал, что прошло уже почти четыре часа.
Мужчина закивал и хотел уже было вернуть книгу в коробку, но я быстро добавил:
-А не могли бы вы найти мне что-нибудь о германской письменности? О рунах, точнее говоря. И не могли бы вы подсказать, который час.
-Без пятнадцать тринадцать,- ответил он, привычным жестом взглянув на часы на запястье. – Вам нужно на сейчас или на завтра?
Нетерпение не давало мне усидеть, хотелось встать и найти нужную книгу, хотелось понять, что за знаки покрывают пергамент, хотелось, наконец, понять, почему эти символы и контур острова вызывают жажду задать тот неосознанный вопрос. Он был для меня такой же загадкой, как и до этого, но теперь безрассудно желалась туманная и неизвестная истина.
-На сегодня, если это возможно. И как можно быстрее,- бестактно подчеркнул я.
Если библиотекарь и был задет этим, то не подал виду, а, быть может, это я просто не заметил из-за очередного круговорота мыслей.
-Я постараюсь найти. Это может занять некоторое время.
-В таком случае, могу ли я отсюда выйти и воспользоваться интернетом?
-Да, разумеется. Через наш компьютер или?...- задал pan Wielicki привычный вопрос, но я не дал ему докончить.
-С вашего, библиотечного. Могу я оставить здесь мои вещи?
-Да-да,- пробормотал он, забирая манускрипт. – Только „Medicinae plantarum” я обязан вернуть в книгохранилище. Если вам не нужны вещи из сейфа, то можете спуститься на партер и пройти влево по коридору, там есть компьютерный зал.
Я быстро спустился по легко скрипящей деревянной лестнице и направился по указанному маршруту. Просторный компьютерный зал был не только комнатой с компьютерами. Помещение было разделено на три части: в центре полукругом расставлены были красные кожаные кресла и диваны с низкими кофейными столиками; несколько посетителей библиотеки, приняв удобные позы, читали книги и журналы; с одной стороны уголок чтения отделяли ряды книжных полок, а с другой – столы с компьютерами. Все компьютеры были свободны, очереди к скучающей библиотекарь не было, поэтому я, быстро активировав карту и пропустив мимо ушей стандартную фразу, что времени на пользование интернетом у меня час, ввел номер Karty do Kultury и вбил в поисковую строку одно лишь слово – “runes”.
Люблю читать англоязычную Википедию. С одной стороны язык подучивается сам собой и не дается забыться, с другой – эта версия сама полная и дает максимум информации.
Быстро пробежав глазами по статье, я не узнал полезной информации. Руны, или как они назывались в прото-норвежском языке, “runo” – это буквы в алфавите, извечтном как рунический, и который использовался во множестве германских языков до принятия латиницы. Хотя для некоторых специальных целей рунами писали и после этого. Самые ранние записи рунами датируются сто пятидесятым годом нашей эры. Начертание букв после принятия христианства приняло форму латинских знаков. И уже от семисотого до тысяча сотого годов в Европе писали только латиницей. До начала двадцатого века руны использовались в сельской Швеции в целях декоративных и в рунических календарях.
Исторически рунический алфавит – это разновидность древнеитальянских записей, только слегка измененный. До сих пор непонятно, какой именно древнеитальянский язык дал начало рунам – рэцкий, венецианский, этрусский или древнелатинский. Эта информация для меня была почти полностью лишена практического значения. Я хочу рашифровать эти палочки, зигзаги и крючочки, а не вдаваться в восхитительные дедуктивные процессы в целях обнаружить, как руны появились. Когда я хочу приготовить яичницу, мне не нужно задаваться вопросом, каким образом курица яйцо сделала – оно уже у меня в холодильнике.
Процесс передачи этого вида записи также не известен. Старейшие надписи найдены в Дании и в северной Германии, а не рядом с Италией. «Западно-германская» гипотеза предлагает переход рунического алфавита через немецко-эльбскую группу языков, в то время как «готическая» гипотеза предполагает передачу через захват германцами восточных земель. Это тоже не имеет для меня применения. Ясно же, что рунами писали викинги и скандинавы, хотя латинское происхождение рун заставляет о многом задуматься. Получается, если эта теория верна, то латиница дала начало рунам, которые, в свою очередь, заменились латиницей. Да уж, человеческая природа изменчива не меньше, чем «сердце красавиц».
Самое большое количество рунических надписей, существующих сейчас, это рунические камни, чаще всего обнаруживаемые в Швеции и написанные в эпоху викингов на древней версии futhark’a, такое официальное название алфавита. Средневековые руны часто находят на небольших предметах, прежде всего на деревянных палочках. Наибольшая концентрация записей в руническом алфавите, более шестиста пятидесяти принадлежит надписям Bryggena и находят их в Бергене. Количество надписей на более современном futhark’e составляет около триста пятидесяти, из которых двести шестьдесят – найдены на территории Скандинавии. О чем я и говорил: эти записи, из книги, наверняка родом с севера – то ли из Дании, то ли со Швеции. Только вопрос: откуда они вообще появились на древнем пергаменте, на котором позже какой-то незвестный польский автор решил написать медицинский трактат? Книга выглядит так, будто была создана в шестнадцатом веке, да и стилистика и язык об этом говорят. Как тогда руны попали на пергамент, если до этого подобные записи находили на камнях, деревянных палочках, а позже, гораздо позже, - на незначительных вещицах в декоративных целях?
Дальшее прочтение статьи, казалось, поглотило те некоторые капли света, которыми можно было осветить себе дорогу, чтоб понять, куда двигаться. Оказалось, что в восемнадцатом веке проснулся интерес к руническому алфавиту у скандинавских националистов эпохи романтизма, они начали писать в стиле Gothicismus, а так же и у немецких оккультистов девятнадцатого века. Ну а в двадцатом веке и вовсе появилось направление в жанре фэнтези, использующее руны – как тут не вспомнить роман Толкиена «Хоббит», в котором он на основе этих символов создал собственный алфавит. Руны с ровно большим интересом с мистическим значением использовали и нацисты в своем немецком неоязычестве. Особенно восхищался руническим символизмом и его эзотерическим смыслом Генрих Гиммлер, до такой степени, что руны появлялись даже в знаках отличия Schutzstaffel, парамилитаристской организации, им лично возглавляемой. Karl Maria Willigut, отыгравший значительную роль в фашистском символизме, даже считается автором SS-Ehrenring, представляющий собой так называемые «руны Willigut’a».
Это дало пищу для размышлений в двух направлениях. Во-первых, когда этими знаками стали пользоваться в эпоху бумаги, „Medicinae plantarum” уже существовала около чытерех сотен лет, поэтому глупо надеяться, что какой-то нацистский фанатик вдруг решил вписать пару-тройку символов в старую книгу. Нет, если брать во внимание факт, что рукопись является палимпсестом и что была написана дважды и что неизвестный алхимик насобирал нужное количество пергамента из разных книг, то бесцветные руны на полуистлевшей бумаге вполне возможно могут быть еще старее. Тогда кто и зачем их начертил вообще? С какой целью? И, во-вторых, мистическое значение futhark’a можно смело отмести – это люди либо в силу незнания, либо надеясь на помощь с неба – или с ада – приписывают желаемое значение тому, что не понимают или тому, чему хотят, чтоб связывало их с божественной – или с демонической – силой. Гитлеровцы хотели оправдать себя тем, что являются лучше, поэтому и проводили всяческие ритуалы – пущая важность и таинственность придает любому предприятию силы и значения.
Но тут же вспомнилось то странное чувство, будто сознание оторвали от тела, а само тело жило только благодаря мышечной памяти и привычкам. Вспомнилось то, с каким отрешением и одновременно надеждой, ожиданием я всматривался в золотистые паутинки очертания потерянного в морской бескрайности острова. Почему я просто не сижу сейчас в читальной комнате и не работаю над практикой? Почему я сижу и изучаю непонятно что?
Почему я, несмотря на то, что понимаю опасность, погружаюсь в нее все сильнее? Потому, что какой-то незаданный, неперешедший из подсознания вопрос руководит мной. Казалось, он сидел там все время, постоянно подавляемый психикой, - а теперь он перенял бразды правления, теперь это огромный несуществующий в действительности, реальном мире, вопросительный знак указывает мне, что делать.
Я это понял только сейчас, когда, отвернувшись от монитора из-за разболевшихся глаз, заметил pana Wielickiego. Он шел ко мне, слегка улыбаясь.
-Panie Marcinie,- сказал он,- я нашел две книги, которые вас, надеюсь, заинтересуют. Увы, их нельзя забрать домой, зато вы можете изучить их в комнате для чтения.
-Спасибо вам большое,- обрадовался я, хотя радоваться совсем не должен был,- я вам очень признателен. Извините меня за мою грубость. Не знаю, что на меня нашло. Я...
-Не переживайте,- подмигнул он мне, когда мы стали вновь подниматься по лестнице. – Каждый исследователь, находящийся на тропе какого-нибудь открытия, перестает обращать внимание на некоторые вещи. Это нормально – мозг переключается на то, что важно в этот момент, особенно когда все усилия нужно потратить на раскрытие тайны. Это человеческая природа, которую мы пытаемся изменить. Люди не доброжелательны по своей натуре – доброжелательность не помогала в давние времена выживать. Тогда нужно было получить больше еды, скопить больше ресурсов – и глядишь, может, переживешь очередной ледниковый период...
-Но люди начали жить вместе. Стадом проще...
-Да, но это – когда все хорошо. Стоит только пшенице не дать урожая, стоит только реке выйти из берегов, стоит тольно дождям лить целыми днями – и наступает голод, а там и до каннибализма недалеко. В подобные моменты человечество показывает свое истинное лицо, природа открывает занавес, и все вдруг с ужасом понимают, что человек – такое же животное, как и другие. Как раз поэтому люди придумывают правила – этику, кодексы чести и иже с ними. Так мы стараемся обмануть древние инстинкты, так мы регламентируем, по каким законам нам нужно жить, чтобы они не просыпались. Но это не всегда срабатывает.
-У вас очень пессимистичный взгляд на мир,- не удержался я. – И отчего вы подумали, что я раскрываю какую-то тайну?- добавил я, усаживаясь за стол. Библиотекарь как раз поставил на столешницу манускрипт рядом с двумя новыми среднетолстыми томами, „Pismo runiczne” и “Discovering The Mysteries of The Runes”.
-Нет, скорее реалистичный. Понимание откуда мы взялись и какие первичные инструкции заложены в основе нашего поведения помогает разобраться с собственными недостатками и двигаться в направлении того, где хочешь оказаться – как в моральном, так и в жизненном плане. Ну а ближе к вашему вопросу – вы появились в библиотеке по заданию из университета, читаете книгу, написанную по-латински. Если вам вдруг понадобились источники о рунах, то ясно, что вы нашли что-то интересное.
Видно в ответ на мое удивленное лицо, библиотекарь приоткрыл дверь, намереваясь оставить меня одного в дрожащем от работающего кондицонера красном пространстве, добавив:
-Я не знал, следует ли мне давать вам книгу на английском языке, но поскольку вы читали английскую Википедию, то я посчитал, что не буду вам даже об этом упоминать,- закрыл он дверь.
Отряхнувшись от разговора, я рискнул снова посмотреть на руны, срисованные в блокнот, ожидая, что опять меня захлестнет волна странного небытия, как бы немого отрешения. Но ничего не было. Это удивило и заинтересовало, даже испугало неожиданно сильнее. Может, это все – просто сон или... Нет, нужно перестать об этом думать.
Воспользовавшись тем, что нахожусь в нормальном состоянии, я решил забросить ненужное изучение угловатых знаков и переключился на задание практики. Раскрыл рукопись на тридцатой странице, ведь в изучении трактата с точки зрения алхимии я добрался только до нее. Не знаю, сколько времени я выписывал в блокнот непонятные фразы, наверняка очень мало, но таинственное ощущение снова хваталось за мое мышление холодными скользкими щупальцами, погружая меня в полусон-полуявь. Теперь блеклые высохшие руны сами бросались мне в глаза – их не нужно было высматривать с лупой, как вчера. Нет, они не становились ярче, не выпригивали со своих многовековых позиций, но особое состояние повышенного внимания выхватывало символы с особенной легкостью и делало их более заметными.
Усилием воли я заставил себя отложить карандаш, закрыть блокнот и, отодвинувшись немного от стола, откинуться на стуле. Медитативно, я уставился на лампочку камеры, смотрел на нее не мигая какое-то время. Но руки сами потянулись за книгой. Глаза сами принялись читать.
Польская книга в некоторых деталях повторяла статью из Википедии. Оказалось также, что иногда руны относят также к письменным системам, используемыми турецкими народами, например, орхоньский алфавит, а также венграми, роваш. Вот тоже мне неожиданность, используют их тоже в магических обрядах, а само старонордическое слово *run переводится как «тайна». Согласно нордическим верованиям, руны подарил людям бог Один и учил их также Reg, которого по-другому называют Heimdallem. Старейшая руническая запись датируется вторым веком и многочисленные предметы с рунами, такие как мечи, наконечники стрел, гребни, заколки, таблички находят в Vimose и Illemose на острове Fionia и Ovre Stabu в Норвегии. В Польше старейшей находкой является наконечник копья конца третьего века, найденный в Rozwadowie nad Sanem, а запись звучит KRLUS. Еще в тысяча восемьсот пятьдесят восьмом году найден наконечник с подобной надписью в Волыни. Обе надписи очень коротки и труднопереводимы.
До шестисот пятидесятого года использовался futhark старший, названный так от первых шести рун и содержащий двадцать четыре знака. Позже рунический алфавит стал отличаться. Так, например, в Норвегии и Шотландии futhark состоял из шестнадцати или девятнадцати символов, в то время как в Англии развился алфавит futhоrk с двадцатью четырьмя, двадцатью восьмью и даже тридцать одним знаком. Изменение в названии связано с изменением четвертой рунической буквы. Этими алфавитами записывались германские языки, хотя найдено несколько записей и латиницы. Ними перестали пользоваться около тысячного года, только в Скандинавии он оставался в употреблении.
Эта новость была одной из самых полезных. Скорее всего, эти символы попали каким-то невообразимым образом именно с тех северных стран, что, вполне возможно, означает, что и остров нужно искать там же.
К рунам, кроме их фонетического значения, приписывалось также значение дополнительное, словное. Например, руна th значила в futhark’у „thurisaz” – “великан”. Согласно преемникам New Age, руны – это символы, действующие по принципу «облучения форм». Каждый символ призывает тонкие энергии с мира духов и космоса. Другие считают, что руны имеют влияние на подсознание, активируют их психические силы, скрытые за порогом подсознания. Однако, это никаким образом не было подтверждено наукой. Подобная ситуация описана в «Cyklu demonicznym», в котором руны используются для защиты от так называемых существ бездны, теней, выходящих из ночи.
То, что каждая руна имеет собственное значение, кроме того, что образовывает с другими рунами слова, заставило меня растеряться. Как же я расшифрую эти надписи, если теперь они могут значить сотни вещей. Нет, это бесполезно. Стоит заняться настоящим делом и перестать отвлекаться на чушь. Я скорее поверю в новый конец света в эдаком две тысячи двадцатом, чем хоть на секунду задумаюсь о магическом смысле угловатых зигзагов и крючочков.
А не это ли со мной происходит? «Влияние на подсознание», «активация психических сил»... Нет, я просто начинаю сходить с ума в этой обстановке. Еще секунда, и я поверю в телекинез, телепортацию и загробные миры.
Я со злостью захлопнул книгу и хотел уже было бросить ее в мусорную корзину, которую под столом заметил только сейчас, но вместо этого я пододвинулся на стуле почти вплотную к столу, отложил «Руническую письменность» на край стола. Раскрыв трактат на первой странице, я вооружился увеличительным стелом и стал перерисовывать символы заново. Здесь их было девять. В немногих угадывались очертания латинских букв, разве что только деформированных, сильно вытянутых и угловатых, будто выложены они были из тонких веточек кустарника. Но дело было, разумеется, в другом – форма объяснялась тем, что руны вырезали в дереве или камне, поэтому закругленных или слишком сложных знаков просто нельзя добиться. Первые три символа располагались на довольно значительном расстоянии друг от друга, поэтому я предположил, что в этом случае они имеют значение сами в себе и не образуют слова.
Крайняя слева руна состояла из трех элементов: прямой вертикальной линии, от которой исходила горизонтальная волнистая линия, как палочка в букве F, а третья линия, равная по длине предыдущей, начиналась чуть ниже от места соединения двух предудыщих и под углом направлялась в низ. Средняя руна представляла собой R, только голова у нее была не полукругом, а треугольником. Последняя руна, нарисованная посредине строки, была во многом похожа на предыдущую, только не имела наклонной линии, как у R.
Остальные шесть рун располагались под ними и явно образовывали единое слово, поскольку нарисованы были без отступов.
Неосознанно, рука потянулась за книгой. Я хотел найти в ней описание рун, их название и значение. На первой же странице после оглавления “Discovering The Mysteries of The Runes” меня обрадовала. На целом листе была там напечатана таблица, поясняющая буквенные эквиваленты рун в английском алфавите и их произношение. Оказалось, что первыми тремя рунами были Ansuz, Raido и Thurisaz, как раз тот самый великан. Они соответствовали латинским буквам A, R и буквосочетанию th. Такого слова в английском языке уж точно нет, поэтому моя догадка насчет того, что они не образуют вместе слова была верной. Пролистав книгу, я нашел, какой смысл принимает каждый символ, если расположен он одиночно.
Ansuz, происходит от “As” – «бог-предок», скорее всего имеется в виду Один. Открывающее тайну послание, взгляд в будущее, общение. Кроме того, древние приписывали этому символу более метафизические понятия – «сигналы, вдохновение, речь, сила слов и давания названий, благословление, принятие совета». В гаданиях на рунах этот знак истолковывают как «хорошее здоровье, гармонию, правду, мудрость», но и «непонимание, верование лжи, использование другими», истолковывая это тем, что Один – могущественный, но двуликий бог, у которого всегда есть список дел, которые нужно обсудить и с которыми разобраться.
Главное значение raido – это повозка или колесница. Скандинавы считали, что этот образ означает путешествие, как в смысле физическом, так и в переносном. Причем путешествие это может быть всякое – поездка, отдых, переезд, изменение, перемена места или обстановки. Менее популярные, но правдивые значения – это «видение более широкой перспективы; осознание правильного выбора и решение следовать ему, несмотря на то, что несправедливость, неправдивость, смерть может стать последствием».
Смысл thurisaz’a созвучен его главной концепции «великана». Thurisaz – это направленная сила разрушения и атаки, конфликта, направление к переменам, что приписывали богу Thorr’у, Тору – грому.
Только что это может значить вместе? Открытие тайны послания и взгляд в будущее, ровно как вдохновение и мудрость неплохо сочетаются с путешествием, которое может быть реальным путешествием, как и аллюзией на жизнь. То есть мы смотрим вперед, открываем тайны, и это значит жизнь. И правда, она кончается смертью; но вот как сюда приписать разрушение и конфликт, если они формально идут уже после смерти?
И тут я рассмеялся. Засмеялся над самим собой. Никогда бы я не подумал, что я стал бы погружаться в метафизическую паранормальную чушь. Это просто не имеет ни малейшего смысла. Эта книга – о гадании на рунах. Авторы подобных произведений делают то же, что и проделали фашисты – приписывают нужные им значения непонятным им вещам. Руны – такой же алфавит, что и все остальные. Никто латинице или кириллице не дает завуалированные туманные эпитеты, не открывает книгу и не начинает предсказывать судьбу по Sienkiewiczu, Konopnickiej, Prustowi или Достоевскому с Толстым. Никто не творит подобного с египетскими или японскими иероглифами. Глупость происходящего меня удивляла, а еще больше меня удивляло то, что я так просто делаю несвойственные мне вещи. И чем это объяснить? Интересом?
Я перевел взгляд с потолка, в который смеялся, на блокнот и последние шесть символов.
Uruz, naudiz, dagaz, ehwaz, ansuz, thurisaz.
Вместе они образовывали вполне обычное, хотя и не совсем правильное в лингвистическом плане, слово “undeath” – «не смерть».
Что это может значить? Нужно убрать смерть во всех значениях, где она упоминается? А если это пояснение, что кто-то не умрет, то почему выбрал именно такую последовательность рун? А если отбросить у raido толкование, связанное со смертью, то получится красивое описание жизни, за которой следует конфликт, после которого наступят перемены – то есть не будет смерти.
Я засмеялся снова, понимая, что нужно уйти отсюда как можно быстрее, пока вовсе рассудка не лишусь. Гадание на рунах – вон что удумал.
Следующие главы: http://www.proza.ru/2016/08/05/1589