Окна открыты настежь. Шум проезжающих автомобилей тонет в дрожащем воздухе, в небе черными росчерками мелькают ласточки. Я слышу, как от жары потрескивают стволы деревьев, высаженных перед самым домом.
«Ласточка, ласточка... Долетела до самого солнца…» *
Юноша зелёный, точно умирающая весна, сидит в кресле передо мной (нас разделяет только застеленный страницами договора стол) и что-то говорит. Я разглядываю его, почти не слушая сбивчивую речь.
- …она обещала мне, а потом передумала. Сказала, что только если в мае выпадет снег. Ведь вы же можете?..
«Она тебе обещала. Главное – что пообещаешь мне ты!»
- Конечно. Договор перед вами. Подпишете, и будет вам снег!
Он пробегает глазами текст, цепляясь взглядом за исписанные сонетами поля - точь-в-точь как на старинном завещании.
Стараюсь улыбаться невинно, не показывая клыков. Пусть юноша не тревожится.
- Ну что, вы ознакомились с текстом договора?
Он кивает, довольный, точно кошка, съевшая воробья.
«А мелкий шрифт? - милая улыбка играет на моих губах. – А сонеты?»
- Ставьте подпись, где галочка, - указываю ему на пустую строчку рядом с чёрной птицей.
С каким-то особенным усердием он выводит свое имя – будто давно ничего не писал.
- Аванс, - сверкаю глазами.
Он набирает что-то в телефоне, и мой отзывается приветливым звоном смс.
Аванс маловат.
- Больше ничего нет, - он картинно выворачивает один карман, но ко второму не прикасается. – Если только через месяц... Но май кончится. Вы же не можете продлить май?
- Конечно нет, - вздыхаю. - Снег будет.
Юноша благодарит меня. И уходит.
Снег. В мае.
Уж куда проще дожди по четвергам.
Перечитываю сообщение банка, считаю скупые нули и понимаю, что денег, переведенных юнцом, не хватит на то, чтобы посетить HAARP и поколдовать над погодой.
Но есть и более простые способы.
«Будем искать не птицу грозы Сенака, а птицу зимы, задремавшую в глухих лесах, на далеких беломшанниках.
Там мхи, болота и брусника».
На кухне дрожит старый холодильник. Достаю из вечных снегов морозилки прошлогодние ягоды.
Обычно мои губы утром чёрные, а вечером красные от выпитой за день крови. Теперь они будут алеть от мякоти этой брусники, и лес меня услышит и выполнит мою просьбу.
***
Беломшанники встречают меня стройностью корабельных сосен, тишиной и прохладой еще не проснувшегося леса.
Рассыпаю бруснику. Красными бусинами она падает на седоватую зелень мхов.
Ветер доносит до меня вязкий запах болота, скользкий и темный.
Замечаю под некоторыми соснами снег.
«Прозрачный простор беломшанников. Не иначе как здесь угнездилась зима».
- О лес, услышь меня! – запрокидываю голову и начинаю петь.
Высоко, почти задевая верхушки сосен, плывет тяжелое белое облако.
- Птица зимы!
Лес, прежде окутанный тишиной, наполняется звуками: скрипят стволы деревьев, ломаются ветки, вспыхивают птичьи крики, липкий ветер дует с болот. Очертания далекой дороги, протянувшейся вдоль леса, начинают бугриться и коробиться, точно море.
Черное чудище медленно ползет меж высоких сосен, сминая мхи.
Я смотрю на него, а затем – на белое облако.
Чудище взмывает в небо, и комьями земли рассыпается его шкура.
«Ласточка! Ласточка!»
Подобное огромному коршуну, чудище вцепляется в облако – и пропадает.
Песня моя иссекает.
Падают с неба белые перья, холодные, невесомые. С каждым мгновением их становится все больше.
- Вот тебе май, вот тебе снег.
На моих губах играет хищная улыбка.
«Где ты, славный юноша, невнимательно читавший договор?»
О, мы еще встретимся.
Ведь даже у медленно умирающей весны, должно быть, кровь красна, как брусника.
___________
* см. стихотворение Жана Сенака "Сон".