(рассказ #4)
Вступление
Май стремительно близился к концу. Все в Уэст-Джордане чувствовали, что скоро наступит лето и весенняя раскованность незаметно сменится ощущением полной свободы действий.
В квартире Зоуи обосновалась приятная прохлада. Гудел вентилятор. Пахло жареной курицей. Было слышно, как суетилась на кухне мама, готовящая ужин. Нарушить возникшее умиротворение не получалось даже гремящей за стеной клубной музыке. Соседи отрывались на полную катушку.
Ленивое солнце неторопливо катилось к горизонту. В форточку зелёной ветвью старого-старого дерева постучал ветер. Сидящая за письменным столиком девушка посмотрела в окно. В итоге она, не увидев того, что могло бы хоть как-то её заинтересовать, уткнулась обратно в роман, подаренный Райаном. Ознакомившаяся за свои восемнадцать лет с великим множеством самых разнообразных произведений Зоуи полностью погрузилась в чтение. Она даже забыла про обожаемый ею кофе. Кружка с давно остывшим бодрящим напитком печально ютилась на краю пыльной тумбочки.
Мистический детектив, леденящие душу истории которого объединяли исключительно главные герои, серьёзно увлёк воображение молодой особы, чьё напряжённое выражение лица и сурово сведённые к переносице брови свидетельствовали о том, что в данную минуту автор руками внеочередного монстра в человеческом обличии жестоко расправляется с второстепенным персонажем.
Но вот перевёрнута последняя страница. Все негодяи повержены. Счастливая Зоуи, отказавшаяся от законной порции курятины, напрочь вымотана шестью часами практически непрерывного чтения. Протерев глаза, она поднимается с жёсткого стула и, размяв затекшее тело, падает на неказистый, но очень удобный диванчик. Сладко зевнув, главный книголюб чудаковатого семейства Оуэнов, с довольной улыбкой уставившийся в потолок, закладывает руки за голову.
«Спать хочется… Но книга всё-таки классная, ничего не скажешь, — подумала пребывающая в состоянии лёгкой эйфории девушка. — Референс в сторону викторианской Англии мне приглянулся, несмотря на то, что я истории, имеющие пусть даже и незначительное отношение к стимпанку, не очень-то люблю. А ещё слог местами несколько тяжеловат… Однако это всё ерунда. Интересно, а продолжение есть? Надо потом будет спросить у Райана. Впрочем, не маленькая уже, сама найду, если есть, конечно, что искать. Хм… А забавно было бы, если бы вместо тех двух копов, разруливающих все дела, оказались мамонтёнок и мой бестолковый дядюшка».
Постепенно мысли Зоуи, пытающейся тщательно переварить прочитанное, начали путаться. Слиплись веки. Сон овладел сознанием девушки.
Небо заплыло тучами. Жаркий весенний день смыло проливным дождём. Наступил вечер. Сумерки окутали город…
***
Небо заплыло тучами. Жаркий весенний день смыло проливным дождём. Наступил вечер. Сумерки окутали город.
Крупные капли барабанили по стеклу. За окном рокотал гром и ослепительно ярко сверкали злые молнии, разрезающие воздух, пахнущий озоном, подобно острым копьям. В затемнённой тяжёлыми гардинами комнате мирно спала молодая леди, облачённая в длинное коричнево-бордовое платье, отделанное кружевом. Ровное дыхание и лёгкая улыбка говорили о том, что она видит хорошие сны. Её красивые волосы, густые, слегка вьющиеся, были разметаны по подушке. Одна рука свисала с кованого диванчика, позволяя тонким пальцам касаться пола.
Но неожиданно покой нашей незнакомки вероломно нарушила пожилая дама. Исполинских размеров рукава шикарного туалета, принадлежащего этой особе, не застревали в дверных проёмах только по странному стечению обстоятельств. Расплывшаяся в самодовольной ухмылке женщина, на ходу пересчитывающая деньги, подошла к девушке. Сегодня у миссис Оуэн был настоящий праздник. Деятельность гадалки наконец-то принесла достойные плоды. Женщине удалось облапошить суеверную дурнушку на кругленькую сумму. Радостно поцеловав купюры, «великая предсказательница из Гринбрайера» тут же сплюнула в сторону и с отвращением посмотрела на дорогие, но грязные бумажки, побывавшие в руках не одной сотни людей. Спешно спрятав кровно заработанные в белый кружевной передник, обильно украшенный вышивкой, дама, так и не успевшая научиться хорошим манерам за свою долгую жизнь, бесцеремонно принялась тормошить спящую:
— Поднимайся, Зоуи!
— Нет, — наотрез отказалась та и перевернулась на другой бок, чтобы уткнуться веснушчатым носиком в спинку своего ложа.
— Поднимайся немедленно, ужинать пора!
— Мадам, окажите мне честь, извольте оставить меня в покое…
— Вы только посмотрите на неё! — возмутилась гадалка.
— Бабушка…
— Что "бабушка"? Что значит "бабушка"? Невежливо указывать женщине на возраст, особенно если ей перевалило за шестьдесят. Зоуи, проснись! Скоро приедет Райан, а ты помятая, как ненужный документ, покоящийся на дне мусорной корзины!
— Райан? — вдруг встрепенулась девушка, но не встала. — Ах да, точно… Я и запамятовала, что наш дорогой мистер Бродзиц грозился нанести нам визит.
— Что-то ты совсем зачиталась, подруга, — скептично скрестила руки на груди миссис Оуэн. — Книги — вещь, бесспорно, полезная, особенно зимой, когда дико холодно и нет никакой возможности из-за погодных условий приобрести дров, однако, дорогуша, меру следует знать во всём. Ладно, одевайся, приводи свои шикарные лохмы в порядок, я жду тебя внизу.
Закончив свою речь, бабушка, шурша пышными юбками, удалилась.
***
В очаровательной столовой, оклеенной бежевыми обоями с затейливыми узорами, сидели четверо: хозяйка дома — миссис Оуэн, её внучка, весёлый и при этом сказочно бестолковый молодой человек, приходящийся «великой предсказательнице из Гринбрайера» сыном, а также обладатель живописных бачек, добродушный доктор Бродзиц — друг семьи.
Зоуи со скучающим видом рассматривала синие блюдца, украшающие стены. Иногда она переводила туманный взор на морщинистые мандарины, тесно прижимающиеся друг к дружке в неудобной для них миске. Принимать участие в беседе, инициатором коей являлся, конечно же, неугомонный дядюшка, у девушки не было никакого желания.
— Ты сегодня какая-то невыспавшаяся, — обратился к племяннице Эрик.
— Что? — рассеянно спросила та и тупо уставилась на синий полицейский мундир родственника.
— Вялая ты какая-то, говорю. Наверное, ночи напролёт, не щадя живота своего, читала романы. А у меня сегодня, между прочим, друзья-однополчане, времени свободного вагон целый был. Именно поэтому я тоже долго читал!
— Пять минут картинки рассматривал? — беззлобно усмехнулся доктор Бродзиц, поглощающий десерт. — Что ж, похвальное достижение. Быть может, однажды и буквы удостоятся твоего внимания.
— Райан, эскулап ты эдакий, не подкалывай меня, я…
— Ты — неиссякаемый источник неприятностей. А ещё дурак, каких свет не видывал, — недовольно фыркнула миссис Оуэн.
— Почему это я дурак, каких свет не видывал?! — возмутился молодой человек. — Зачем обзываетесь-то, а?
— Я не обзываюсь, я напоминаю.
— Мама, мама… Мама, я не дурак! Мир не прав! Я ведь совершенно не виноват в том, что решил стать стражем правопорядка, поймите вы это наконец! К несчастью, род моей теперешней деятельности совершенно несовместим с веществами, дурманящими разум. И вообще, я уже целых четыре года полицейский. Как вы такая злопамятная до сих пор живёте? Не боитесь по себе людей судить? Ай, ладно, пусть эти вопросы останутся риторическими. К тому же я не знал, что ваш дар без галлюциногенов не работает, что без них духи совершенно не желают вступать с вами в диалог, что…
— Всё ты прекрасно знал, — холодно прервала поток бурного красноречия женщина и, добив бутылку вина, закурила длинную сигарету.
— Вы слишком строги, — рассмеялся Эрик. — А ещё у вас очень резко меняется настроение. Буквально десять минут назад вы сияли.
— За десять минут землетрясение может во всех смыслах перевернуть мир с ног на голову, — философски заметила гадалка, чувствующая внутри тепло горьковатого сигаретного дыма. — За десять минут, — продолжила она несколько отстранённым голосом, — профессиональный убийца может ложкой проковырять в твоей тушке дырку. За десять минут может случиться вообще всё, что угодно. Например, может измениться в худшую сторону моё настроение…
— Последняя фраза бьёт вышеперечисленные доводы, — продолжал шутить сын.
— Меня гложет тревога, гложет какое-то дурное предчувствие, — сказала женщина таким тоном, будто бы сама удивилась озвученной мысли. — Мне кажется, будто бы в скором времени случится нечто пренеприятнейшее. И это нечто пренеприятнейшее, к великому сожалению, нет никакой возможности предотвратить. Меня не утешают даже деньги, которые я столь ловко вытянула из этой глупой Мери-Джейн. Я по ладони рассказала о ней всё. Вернее не по ладони, а по лицу. Очевидно, что с такой физиономией её преследуют неудачи в личной жизни…
— Бабушка, и тебе не стыдно? — нахмурилась Зоуи.
— Ни капельки, — с уверенностью заявила гадалка, — я, можно сказать, психолог. За каких-то сорок фунтов я подарила этой особе надежду на счастливое будущее. И вообще, у меня долги. А твоя мать так невовремя уехала на пару недель из города лечить расшатанные работой нервы! И у кого, спрашивается, мне теперь занимать деньги? У Эрика? Но ведь он и есть источник моих долгов! Из-за него я стала заложницей этого дома! Из-за него я теперь и кухарка, и посудомойка, и уборщица! Так что нет, мне не стыдно. Моя совесть чиста!
— Она чиста, потому что тебе решительно нечего пачкать, — хмуро буркнула внучка, вызвав улыбку у доктора.
— Кажется, вы заразили дурным расположением духа Зоуи, — снисходительно заметил мистер Бродзиц и привычным жестом поправил пенсне в золотой оправе.
— Как знать, — беспечно пожала плечами порой до крайности эксцентричная миссис Оуэн. — Проклятый сон…
— Какой ещё сон? — весело поинтересовался Эрик.
— Ужасный сон. Я вам никогда не рассказывала, но лет надцать назад я жила в далёком от наших мест Ричвуде и дружила там с одной бездетной семьей. Бетси, милая Бетси… Она так мечтала о малыше… Кхм. Так о чём я? Да, точно! Однажды я увидела чудесный сон. Представляете, сидит моя Бетси под деревом, а дерево плотно усыпано хурмой, такой яркой и крупной. Бетси вся в лучах света, лицо, как у Мадонны, а на руках ребенок месяцев пяти. Не поверите, но вскоре она, Бетси, забеременела. Беременность проходила спокойно, без осложнений…
— Я пока что ничего ужасного не наблюдаю, — беззаботно встрял сын, изо всех сил скрывающий взявшееся из ниоткуда напряжение.
— Беременность проходила спокойно, без осложнений, вот только… Вот только спустя некоторое время ко мне в гости заглянул муж Бетси и сказал, что бедняжка умерла. Её последними словами были «Я ничего не вижу». Умерла она, кстати, на пятом месяце беременности… в начале ноября. В это время в Ричвуде как раз поспевает хурма…
Воцарилось молчание. Гнетущую тишину нарушила продолжившая говорить миссис Оуэн:
— И вот недавно мне снова приснился этот «красивый кошмар» с Бетси в главной роли. Я ведь видела его в первый и последний раз чёрт знает сколько лет назад. Странно, правда?
Мрачная Зоуи сказала, что сны — это ерунда и игра нашего воображения. «А ещё я не верю в дурные предзнаменования», — важно добавила она. Бабушка, докурившая сигарету, лишь загадочно улыбнулась в ответ. Встав из-за стола, девушка заявила, что хочет спать, извинилась и ушла в свою комнату.
1.
Каким люди привыкли видеть типичного героя? Наверное, типичный герой — это высокий и сильный молодой парень привлекательной наружности, обладающий волевым подбородком, благородными чертами лица и глубоким пронзительным взором, в котором определённо что-то есть.
Пожалуй, под вышеизложенные критерии с лёгкостью мог бы подойти Эдвард Хестер — кузнец, появившийся в Гринбрайере примерно с год назад. Кареглазый Гефест, на короткий срок покинувший рабочее место, стоял возле продуктовой лавки. Он, угрюмый и задумчивый, с видом человека, готового в любой момент совершить подвиг ради спасения мира или попавшей в беду леди, нетерпеливо бродил из стороны в сторону и не обращал никакого внимания на загадочные вздохи дефилирующих мимо дам и сердитые физиономии ревнивых кавалеров. Блондин часто доставал из кармана раритетные часы на цепочке и обеспокоенно поглядывал на циферблат, но ход времени не ускорялся. Соседский мальчишка, посланный им домой, чтобы узнать у любимой жены, не нужно ли купить чего-то к столу, не спешил возвращаться.
— Четверть часа прошла. Я бы уже сам успел сто раз сбегать… — сердито проворчал мужчина. — Надо было ему вместо двух шиллингов пару пинков для скорости дать! Всё, если он не появится через пять минут, я иду домой!
Однако напрасно ворчал мистер Хестер на ребёнка. Парнишка давно добрался до места назначения.
***
Монеты, звенящие в кармане, превратили Льюиса в метеор. Со скоростью револьверной пули счастливый ребёнок влетел в дом кузнеца и… оцепенел, сраженный развернувшейся перед ним картиной. Коленки побелевшего мальчика подогнулись, ноги сделались не то ватными, не то деревянными, и без того огромные глаза стали размером с синие блюдца, украшающие столовую уже знакомой нам гадалки.
Миссис Хестер, красивая и мёртвая, лежала на полу. Широко распахнутым безжизненным стеклом она смотрела в потолок. Одна рука женщины была откинута, другая прижата к животу. Кожа бездыханной соседки, холодная и бледная, походила на пыльный мрамор.
Плакать не хотелось. Льюис, хоть и прослыл в семье впечатлительной натурой, не считал себя трусом. Вот только страх уже сделал своё чёрное дело и опутал тонкими нитями душу, пока что не запятнанную гадкими делишками. Маленькое детское сердечко, на мгновение переставшее биться, охватило отчаяние. Оно вырывалось из груди, как птица из клетки. Казалось, ещё чуть-чуть – и ему удастся сломать ребра, играющие роль решётки. У мальчишки кружилась голова, а кровь шумела в ушах подобно морскому прибою. В один миг мир утратил чёткие очертания, но ребёнок, в глазах которого уже всё потемнело, не потерял сознание, так как неожиданно ему в нос ударил горьковатый травяной запах мирта.
Стены внезапно ожили, покачнулись и загудели, глухо, громко: «Беги!»
Льюису показалось, что враждебно настроенный дом сейчас поглотит его, раздавит. Дикий ужас, столь стремительно овладевший юнцом, ускорил парнишку сильнее, чем два шиллинга, щедро подаренные кузнецом. Мальчик стремглав выскочил на улицу. Он мчался по тротуару, точно загнанная лань, не желающая сдаваться, не желающая умирать. Столкнувшись с кем-то возле собственного дома, ребёнок, наверное, не попросив прощения, продолжил бы свой путь, чтобы скорее всё рассказать кому-нибудь из родственников, однако цепкая женская рука остановила его. Эта цепкая женская рука принадлежала бабушке.
— Куда летишь, орёл? — недовольно спросила миссис Браун. — Чуть клюв об меня не сломал, птенец!
Внук, прослушавший остроумные замечания женщины, испуганно изрёк только одно:
— Она мертва!
Спустя неделю
Был тихий вечер. Об стекло бился глупый мотылёк, рвущийся на свободу.
Зоуи, по привычке задремавшая на любимом диване за чтением, беспокойно вертелась и хмурилась. Книга, до определённого момента мирно покоящаяся на тяжело вздымающейся груди, с шумом свалилась на пол, и девушка, чьё дыхание сбилось, а лоб взмок от холодного пота, очнулась. Приняв позу эмбриона, несчастная зажмурилась и закрыла лицо ладонями. Вот уже как три дня подряд ей снился один и тот же кошмар.
Мёртвая подруга, Элва Хестер, лежит в гробу в чёрном кружевном платье с высоким воротничком-стойкой. Шея женщины тщательно укутана дорогим шёлковым шарфиком. Бестолково снуют туда-сюда мрачные тени, шуршат, перешёптываются о чём-то. Серые силуэты родных и близких плачут, причитают, но не замечают, как медленно покойница приоткрывает пустые кукольные глаза. Девушка с ужасом осознаёт, что только она одна видит, как подруга приподнимается в деревянном ящике. Элва с неживой улыбкой на слишком правильном лице в упор смотрит на Зоуи и отрывисто шепчет синими губами:
— Шарф. Душно. Не могу дышать. Шарф. Сними его, он убивает меня. Душно! — вдруг срывается на зловещий потусторонний крик, полный отчаяния и мольбы, покойница и обхватывает худую шею длинными тонкими пальцами.
После этого загадочный сон внезапно прерывается, а перепуганная до полусмерти внучка гадалки просыпается и долго пытается успокоиться, найти утешение в чтении или ином занятии.
***
Зоуи спустилась в столовую. Яркий свет ударил в глаза осунувшейся девушки. Доктор Бродзиц, в котором проснулся не то профессиональный интерес, не то простое волнение, неодобрительно покачал головой. Эрик, коему сегодня воришка успел оставить на память о знакомстве фингал, с уверенностью мог сказать, что полученный им бланш не сравнится с глубокими синими тенями, нарисовавшимися на милом личике племянницы. Дядюшка тяжело вздохнул и отодвинул от себя тарелку с бифштексом. Аппетит куда-то пропал. Вероятно, молодого человека беспокоило то, что его язвительная родственница, чья кожа приняла нездоровый бледно-зелёный оттенок, стремительно превращалась из Василисы Премудрой в замкнутую царевну-лягушку.
Миссис Оуэн, которая ничуть не переживала за внучку, потому что с недавних пор начала пить для профилактики на ночь глядя горы успокоительного, внимательно ознакомившись с новой статьёй, старательно пытающейся убедить горожан в том, что несчастная Элва Хестер скончалась по «естественным причинам», а именно из-за проблемной беременности, отшвырнула газету в сторону и хмуро заметила:
— Да, видимо, не зря Бетси снова дала мне о себе знать. Что ж, проблемная беременность — явление, к несчастью, обыденное в наши дни. Бедняжка Элва. Хм… Куда подевалась моя табакерка? Эрик, сын мой, ты хочешь лишить несчастную старушку-мать последней возможности умереть счастливо и быстро?
— Клянусь честью, я ничего не брал!
— Чушь, — твёрдо изрекла раздражённая Зоуи, пытающаяся заставить себя съесть хотя бы маленький кусочек мяса.
— Но ведь я действительно не виноват! — воскликнул дядюшка. — По крайней мере на сей раз точно…
— Я не про это. Ви не была беременна. Я уверена в том, что ваш мистер… Как его?
— Мистер Берч, — подсказал доктор Бродзиц.
— Да, точно. Спасибо. Так вот, я твёрдо уверена в том, что ваш мистер Берч допустил врачебную ошибку. И вообще, мне совершенно не понятно, как человек может служить одновременно и Фемиде, и Гигиее. Этот следователь, который ещё и врач, задержался и прибыл на место происшествия спустя час! Возмутительно! Делать нужно что-то одно, и делать хорошо! Думаю, мистер Берч отлично справился бы с обязанностями не путаться под ногами.
— Кстати, вы слышали, что мать покойной успела перед погребением буквально в последний момент взять из гроба на память о дочери лоскут? — поинтересовался Эрик. — Говорят, будто бы, когда она пришла домой и решила постирать ткань, вода в корыте стала красной, а на лоскуте появилось пятно, которое не отмывалось ни при каких условиях.
— Похоже на дурной знак… — задумчиво произнесла гадалка. — Думаю, что скоро снова случится что-то из ряда вон выходящее.
— Перестаньте! — рассердилась девушка. — Я, как человек, присутствовавший на похоронах, могу вас заверить в том, что ничего подобного не было! Миссис Гаррисон из гроба не брала никаких лоскутков.
— Ой, голуба, да что ты могла видеть? — отмахнулась бабушка. — Ты ведь каждые пять минут падала в обмороки. Бедный Райан истратил на тебя весь нашатырный спирт и, думаю, лишился годового запаса ваты.
— Мама, — одарил женщину многозначительным взглядом сын. — Зоуи, милая, если ты сомневаешься в компетентности мистера Берча, я ради тебя навещу его и попытаюсь всё хорошенько разузнать. Договорились?
Племянница утвердительно кивнула.
— Эскулап, — обратился к другу молодой человек, — окажи-ка мне услугу. Я завтра должен уехать, у меня секретное заданьице наметилось, груз государственной важности буду охранять, больше, увы, сказать ничего не имею права. Так вот, пожалуйста, поживи, пока меня не будет, с моими домашними. Понимаю, что тебе неудобно добираться до работы от нас. Но послушай, я вернусь буквально через два дня, а если повезёт, то вообще на следующие же сутки буду обременять вас своим присутствием. Я не просто так прошу тебя, Райан. Видишь ли, старик, мама себя не очень хорошо в последнее время чувствует.
— Правда? — удивилась вечно здоровая и бодрая миссис Оуэн, но поняв, что Эрик опасается не за неё, а за племянницу, принялась с жаром жаловаться на все болезни, про которые когда-либо слышала.
Доктор, который прекрасно понимал, что ему на самом деле нужно присмотреть за больной девушкой, согласился выполнить просьбу.
2.
Наступила ночь. Город, покорившись ей, стих. Осиротели улицы. Темнота укрыла Гринбрайер небесным покрывалом, усыпанным мириадами ярких звёзд, и зажгла в окнах домов жёлтые огоньки.
Зоуи долго не хотела засыпать, потому что боялась. Наконец она всё-таки решила выпить снотворное. Противное лекарство, полученное от доктора Бродзица, подействовало быстро. Густая пелена застлала глаза, надёжно спрятала царство Морфея, отправив его на задворки подсознания, и впервые за несколько дней девушка почувствовала себя в полной безопасности.
Однако барьер, скрывающий сны, вскоре рухнул, разбился на тысячи осколков. Окутанный шлейфом тяжёлого миртового благоухания фосфорно-зелёный силуэт, бесшумно ступая по чёрным обломкам, оставшимся от выстроенной медикаментами стены, практически вплотную подобрался к Зоуи и остановился. В пустых глазах не читалась мысль. В них застыла цель, подкрепляемая злобой и разочарованием.
— Элва… — сдавленно шепнула девушка.
— Не прячься, — угрожающе нахмурилась женщина и схватилась за голову хрупкими изящными руками. Зоуи не успела ничего сообразить. Миниатюрная фигурка, дико улыбнувшись, резко свернула себе шею.
Подруга умершей моментально избавилась от оков сна. Она, одолеваемая диким страхом и чувством щекочущей расшатанные нервы тревоги, вскочила на ноги, втянула носом воздух и на короткое мгновение замерла. У неё возникло странное ощущение того, что весь кислород в крошечной спаленке поглотил необычный сложный аромат. Пахло не то душистой хвоей, не то зелёным чаем, не то эвкалиптом.
— Мирт, — догадалась Зоуи, которой в какой-то момент показалось, что ей вырвали бронхи и заменили их назойливым деревцем с тёмными кожистыми листами. — Она любила мирт.
В самом тёмном углу зашевелились потревоженные лунным светом тени деревьев, зашуршал зелёными кронами ветер. С пыльной тумбочки упал давно забытый семьёй Оуэнов канделябр. Дом шумно вздохнул. Девушка, которая уже совершенно не понимала, спит она или находится в реальности, вздрогнула и, резко сорвавшись с места, выбежала из комнаты, с оглушительным грохотом сбросившей гобелены, тяготящие стены с причудливой лепниной.
«Бред. Бред! Нужно умыться… Нужно умыться, вода снимает стресс, а потом обязательно снова выпить снотворное, иначе я сойду с ума», — подумала Зоуи, пытающаяся привести мысли в порядок, и подошла к бесконечно длинной винтовой лестнице.
И как только под её босыми ногами скрипнули ступеньки, она уловила чутким слухом слова сквозняка:
— Не прячься.
Старинные портреты родственников в чудных костюмах и нарядных платьях хмуро посмотрели на юного потомка, неодобрительно покачали головами и свалились вниз вместе с богатыми резными рамами. Девушка не выдержала и закричала, чтобы её оставили в покое, а затем помчалась на первый этаж в ванную. Она бежала, поднимая топот, и за ней по пятам следовал запах мирта.
Спрятавшись в ванной, внучка гадалки, неровно дыша, открыла кран, подставила под него руки и тут же отпрянула. Вместо воды лилась свежая кровь. В голове всплыли пересказанные дядей городские сплетни и причитания бабушки о дурных знаках. Зоуи с нескрываем ужасом и отвращением взглянула на красные ладони. В отчаянии она хотела вытереть испачканные руки о ночную рубашку, но, к счастью, вовремя вспомнила про полотенца. Однако странная кровь прикипела к пальцам намертво и от неё совсем не получилось избавиться. Тогда девушка попробовала закрыть проклятый кран. Увы, все попытки оказались тщетны. Солёный поток упорно не останавливался. Мисс Оуэн, белая как снег, не помня себя от страха, попятилась назад и прошла сквозь призрачную фигуру из собственного сна. Окаменевшему сердцу стало нестерпимо холодно. Вжавшись в возникшую за спиной стену, обессилевшая Зоуи медленно сползла вниз и совершенно безразличным голосом спросила:
— Что тебе нужно, Элва?
Призрак, опустившись на колени, на всякий случай ледяной рукой прикрыл рот подруги.
— Меня убили! Я его уничтожу, слышишь? Как он был безутешен возле моего гроба, как он заботился о моём бездыханном теле! Негодяй! Он лишил меня жизни, он! Не верь ему, не смей ему верить! Ему удалось обмануть глупца-следователя, но знай, этот подлец специально укутал мою шею шёлком, я никогда не любила тот глупый шарф! Я не успокоюсь, пока он не будет наказан, пока он не будет страдать! — отчаянно шипела женщина. — Зоуи, милая, мне тяжело говорить, потому что я уже ничего не понимаю и совсем не могу думать! Я не хочу никому зла, но мне трудно себя контролировать, я чувствую, как внутри с каждым днём всё сильнее и сильнее прорастает зерно безумия и увеличивается в размерах жажда мести. Я ненавижу всех! Сделай что-нибудь и как можно скорее, молю тебя, иначе, боюсь, я уничтожу город!
И только несчастная миссис Хестер хотела убрать пальцы от лица подруги, как вдруг послышались шаги. Девушку искал мистер Бродзиц.
— Кто это? — всё-таки освободило Зоуи привидение.
— Мой друг, доктор.
— Доктор? Как удачно. Мне нужно с ним поговорить!
***
Зоуи возникла из ниоткуда. От неожиданности мистер Бродзиц чуть было не выронил керосиновую лампу.
— Вы меня напугали, — облегчённо улыбнулся молодой человек, совсем не заметивший липкой красной жидкости на ладонях девушки. — Всё в порядке? Миссис Оуэн услышала подозрительный шум в вашей спальне. Не обнаружив вас на месте, она разбудила меня и попросила поискать вас.
— Со мной всё хорошо, не беспокойтесь, — отстранённо изрекла Зоуи, после чего не менее отстранённо спросила: — А где же сама миссис Оуэн?
— Миссис Оуэн осталась дожидаться вас в вашей спальне, разумеется. Кстати, там жуткий погром.
— Неужели? — с наигранным удивлением поинтересовалась девушка и насмешливо посетовала: — Какой кошмар.
Доктор, вдруг ставший предельно серьёзным, подозрительно прищурился. Внимательно и строго взглянув на подругу, он увидел, что Зоуи нет и на него потусторонним туманом смотрит абсолютно чужой человек. Смотрит безразлично, как на пустое место.
— А ещё почему-то все картины из семейной галереи упали и, скорее всего, одновременно, — нахмурился мистер Бродзиц. — Странно, правда?
— Странно, — согласилась девушка, а затем расплылась в едкой усмешке: — Что, увидел?
— Кто ты? — попятился назад нахмурившийся парень, ощутивший запах мирта.
— Я? Я Зоуи. Райан, ты что, забыл меня? — на симпатичном лице возник дружелюбный оскал. — Какой пассаж, — глухо рассмеялась «знакомая незнакомка» и вплотную приблизилась к молодому человеку. Нарисовав на бледном лице доктора окровавленным пальцем улыбку, она выдохнула в губы играющего желваками мистера Бродзица: — Ты слишком мрачный. Впрочем, я не шут и явилась сюда не веселить тебя. Мне нужно, чтобы ты эксгумировал тело Элвы Хестер. Моё тело. Это всё, чего я хочу от тебя. Прощай!
Помещение озарилось ядовито-зелёным сиянием. Время замерло. Все часы в доме остановились, их стрелки сковала неведомая сила.
В спальне Зоуи окаменела с канделябром в морщинистой руке миссис Оуэн. Беспорядок в комнате внучки вдруг пропал. Стены подняли с пола гобелены.
Доктор, успевший поймать потерявшую сознание подругу за секунду до падения, застыл на лестнице серой статуей. Портреты предков взмыли вверх и вернулись на законные места. Фосфорный свет смыл кровь с кожи девушки, стёр «улыбку» с растерянной физиономии мистера Бродзица.
В ванной не осталось ни единого намёка на пребывание призрака, и дом затаился, умолк, притворившись мёртвым…
3.
Солнечные лучи проникли в дом, и призрачные чары, испугавшись петушиного крика, знаменующего начало нового дня, рассеялись. Наступило утро, но мрак не покинул владений миссис Оуэн. Странная серость, угрюмая, пыльная, навевающая дикую тоску и вгоняющая в депрессию, обосновалась во всех комнатах.
Гадалка, которая ни разу в жизни не сталкивалась со сверхъестественными явлениями, совершенно не понимала, что происходит. Она беспокойно сновала по залу из угла в угол, беспрестанно поправляла причёску и растерянно говорила сама себе:
— Никогда здесь не было так чисто! Никогда! Мистика какая-то, да и только! Боже, как хорошо, что я заложница этого «дворца» и что мне приходится быть здесь и кухаркой, и посудомойкой, и уборщицей! А работай тут прислуга… У-у-у! Какие слухи поползли бы по городу… Какие слухи! У меня ведь и без того несколько подмоченная репутация…
Зоуи, белая кожа коей сливалась с цветом тонкой ночной рубашки, сначала поджала искусанные в кровь губы, а затем, стукнув ладонью по тумбочке, вдруг нервно выкрикнула:
— Бабушка! Успокойся уже!
Женщина, растерянно уставившись на внучку, тихо опустилась в кресло и перестала причитать. Девушка, расположившаяся на стульчике напротив доктора, пребывающего в шоковом состоянии, трясущимися руками, покрытыми шершавыми мурашками, старательно отсчитывала в изящную фарфоровую чашку капли валерьяны.
— Сейчас вы выпьете микстуру, и вам сразу станет значительно легче, — обратилась к молодому человеку дрожащая не то от могильного холода, воцарившегося в здании, не то от пережитого ужаса Зоуи.
Мистер Бродзиц, чьё сердце в последний раз билось так сильно при первом вскрытии, совсем не слышал подругу. Он бесцельно гипнотизировал обои с незатейливыми цветочками, бредил безумной мыслью, прочно засевшей в мозгу, озвучивал вслух разрозненные обрывки воспоминаний:
— Призрак… Это был призрак! Это был… Но ведь призраков не существует! Призраков нет! Это глупые выдумки! Выдумки… Однако я же видел! Я же видел собственными глазами!.. — и молодой человек, у которого не переставало дёргаться веко, резко попытался вскочить на ноги, но тут же был усажен обратно.
— Видел, видел, конечно, видел, — как можно заботливее постаралась произнести девушка, но её голос предательски дрогнул, и она замолчала. Мисс Оуэн тяжело вздохнула и на минуту устало прикрыла глаза, чтобы привести в порядок мрачные думы, путающиеся от катастрофического недостатка сна. Медленно сосчитав до десяти, Зоуи вернулась из темноты. Зачем-то оглядев знакомую до мельчайших деталей комнату, она перевела ничего не выражающий взор на плохо соображающего друга.
— Высокий ты всё-таки, Райан… — с бесцветной интонацией произнесла внучка испуганной гадалки, нервно теребящей кружевной платок. Тупо посмотрев на чашку, она крепче обвила фарфор тонкими пальцами, а затем залпом выпила лекарство. Вылив весь пузырёк оставшейся валерьяны в графин с водой, девушка всучила сосуд молодому человеку и, нахмурив брови, повелительно вымолвила: — Пей. То есть… Пейте, мистер Бродзиц.
Зоуи поднялась со своего места, подошла к окну, прикоснулась к ледяному стеклу… Какая отвратительная весна. Почему вдруг она стала так похожа на осень? Почему вдруг солнце превратилось в тусклый холодный блин? Ведь недавно было тепло и явственно ощущалось приближение долгожданного лета. До чего же мерзко на душе! Несчастной юной леди казалось, что из неё высосали все эмоции. Она чувствовала себя не человеком, а пустым сосудом, в котором до сих пор зачем-то теплилась жизнь… маленькая, бесполезная жизнь.
«Человек. Это звучит гордо. Н-да уж… Гордо! — и девушка едко оскалилась. — Глупый и абсолютно бессильный кусок плоти, возомнивший себя царём природы, вот и всё, вот и весь человек! Так, ладно, это потом. Значит, я права, и смерть Элвы случилась далеко не по естественным причинам. Кошмар какой-то… Хочу проснуться. Но она мне ни за что на свете не позволит, не отпустит! Не отпустит, пока не добьётся своего, конечно. Чёрт… Чёрт! Нужно срочно что-то предпринять. Думай! Думай же! Так. Спокойно. Выдохнули. Хорошо. Кто убивался у её гроба, вызывая подозрения чрезмерной заботой о покойнице? Нет, плохая зацепка. Над телом бедняжки рыдали все родные и близкие, а к их числу принадлежу и я. Ладно. Тогда кто обманул мистера Берча, этого глупца? Не знаю. Я ничего, я вообще ничего не знаю! А ведь мистер Берч — немаловажное звено! Стоп. Вспомнила. Шарф. Почему она упомянула шарф? Да и в прошлых снах она говорила, что ей душно, что… Должно быть, это какая-то особая деталь. Вот только пазл упорно не складывается. Нужно дождаться Эрика. В призраков он не верит, но шарф… Слишком незначительная мелочь. Определённо, она является зацепкой или даже ключом к разгадке тайны!»
4.
Одолеваемый ознобом мистер Берч сидел в мягком кресле родного кабинета и трясся от страха. Ему казалось, что он медленно, но верно превращается в параноика. В некогда любимом доме в последнее время творилась сводящая с ума чертовщина.
С газетного столика с оглушительным грохотом, наверное, уже в тысячный раз за мучительно долгий день свалился на пол металлический кувшин с витой ручкой. Сосуд потерял крышку, распахнул тёмную пасть и выплюнул на пол кроваво-красную жидкость. Лужа начала не спеша разрастаться. Она всё ближе и ближе подползала к провинциальному стражу правопорядка. Мужчина, сердце которого ёкнуло и пропустило удар, в ужасе округлил маленькие чёрные глазки и поджал под себя пухлые ноги. Достав из жилетного кармашка платок, чтобы вытереть взмокший от волнения лоб, он подумал: «Там ведь была вода! Я её сам наливал!»
Старая дверь недобро скрипнула ржавыми петлями. Запах мирта, взявшийся из ниоткуда, вцепился в глотку. В пыльную комнату, заваленную скучными книгами с неинтересными картинками, бесшумной кошачьей поступью вошла пятилетняя дочка. Бедный следователь ощутил, как его моментально облепили холодные скользкие мурашки, а реденькие волосы на голове встали дыбом. В мозгу стучащего зубами мистера Берча тупо, словно птица в клетке, билась одна-единственная отчаянная мысль: «В ней снова пробудилась эта мистическая сущность! Мне конец!»
Белокурая девочка, окутанная зеленоватым сиянием, смотрела на отца незнакомыми недетскими глазами. Сжав кулаки, она проткнула острыми ноготками тоненькую кожу и гневно зашептала потрескавшимися губами:
— Папочка, как ты мог? Нельзя ошибаться! Нельзя так ошибаться! Думал, что если я мертва, то мне всё равно? Нет! Папочка, признай, наконец, свою вину!
Тихий голос одержимого ребёнка был похож на сквозняк. Прохладный поток пропитанных ненавистью слов сливался с воздухом в единое целое, оседал внутри назойливыми воспоминаниями и чужими суждениями, душил безмерным чувством вины, заставлял испытывать невыносимые страдания.
Сжавшись в жалкий комок и закрыв голову руками, мистер Берч, собиравшийся громко закричать, тихо заплакал. Глотая солёные слёзы, он исступленно повторял:
— Я виноват, я виноват… Я!
Старая дверь недобро скрипнула ржавыми петлями. Запах мирта, взявшийся из ниоткуда, исчез так же быстро, как и появился. Пыльную комнату, заваленную скучными книгами с неинтересными картинками, незаметно для ушедшего в себя следователя покинула пятилетняя дочка. Оказавшись за пределами кабинета, маленькая Эмбер, совершенно не помнящая, как ушла из зала и оказалась здесь, вдруг ощутила неприятное покалывание в ладонях.
— Извини. Я не хотела делать тебе больно, — услышал виноватый дискант озадаченно моргающий ребёнок. Смешно нахмурив белёсые брови, малышка, дующая на щиплющие ранки, строго спросила:
— Ты снова обижала папу?
— Да, — лаконично ответил пустой коридор и обиженно смолк.
***
В спасительной тени густо опутанной ярко-зелёным плющом веранды пытались отдыхать Эрик и Зоуи. Молодые люди, явно желающие побеседовать по душам, никак не могли найти общий язык. Разговор не шёл. Шум мешал расслабиться. За деревянным заборчиком веселилась вечно бодрая детвора, в соседнем доме активно ссорились поддерживаемые жалобным воем пса новобрачные, на крыше забитого садовым инвентарём сарайчика счастливо ворковали голуби, довольные размеренной птичьей жизнью.
— Погода чудит… — буркнула мисс Оуэн, пробующая возобновить определённо не клеящийся диалог, уже в который раз прерываемый громко спорящей супружеской парой. — В городе, как мне казалось, прочно обосновалось подобие осени. Я уже решила, что лето либо не придёт совсем, либо будет холодным. Но вот вернулся ты, и вдруг снова стало тепло. Наверное, даже слишком тепло, — несколько печально изрекла плохо переносящая жару Зоуи и поставила на круглый деревянный столик стеклянную банку, предназначенную для рыжих лилий, усыпанных тёмно-коричневыми веснушками. Опустив букет в прозрачную воду, девушка, чтобы занять отчего-то дрожащие руки, поправила покоящиеся на отливе глиняные горшки с пёстрыми цветами, полила фиолетовые метёлочки люпинов, открыла ставни.
Расположившийся в кресле-качалке Эрик то расстегивал, то обратно застёгивал ворот белой рубашки и молчал, сверля испытывающим взором что-то скрывающую племянницу. «За эти несколько дней она повзрослела…» — подумал он. Мисс Оуэн беспрестанно отводила взгляд, поскольку хотела, но не осмеливалась выйти на по-настоящему откровенный разговор и приподнять завесу своей безумной тайны.
Над ароматным чаем клубилась душистая дымка, обжигающая ледяные от волнения пальцы. Став спиной к дяде, девушка нарочно неторопливо принялась разливать по чашкам красно-коричневый напиток.
— Зоуи, — неуверенно начал молодой человек. — Зоуи, посмотри на меня. Что стряслось?
Обернувшись, племянница, спешно натянув на бледное лицо неестественную улыбку, как можно бодрее произнесла:
— Всё нормально!
— Точно? — недоверчиво прищурился Эрик и, скептично хмыкнув, скрестил руки на груди.
— Точно, — максимально убедительно, будто бы стараясь обмануть саму себя, произнесла Зоуи. — Всё нормально, — еле слышно повторила она, после чего вдруг смертельно побледнела и поджала губы. Протянув родственнику его чашку, девушка присела на плетеный табурет и тяжело задумалась.
— Я задержался на два дня, а у вас уже успело случиться нечто из ряда вон выходящее! — вдруг вспылил Эрик. — Почему Райан с самой задумчивой из всех возможных физиономий безвылазно торчит на работе? Почему мама не ругается на меня? В чём, чёрт возьми, дело?!
— Не кричи, — тихо попросила племянница, понурив голову.
Парень собирался что-то возразить, но, заметив в толстой косе восемнадцатилетней мисс Оуэн несколько седых волосков, моментально прикрыл рот.
— Эрик, у меня есть секрет, которым я с тобой сейчас поделиться не могу.
— Почему? — будто бы спокойно спросил дядя, тоскливо глядя на Зоуи.
— Из-за отсутствия улик, — и девушка горько усмехнулась. — Но, быть может, однажды я, если сумею подобрать нужные слова, всё объясню… Эрик, послушай, тебе будет очень сложно меня понять, но Элва умерла далеко не своей смертью, я знаю. Мне нужно, чтобы ты допросил мистера Берча. Да, он следователь, но им была допущена ошибка, я в данном факте не сомневаюсь. Видишь ли, совершенно недавно меня осенило, я вспомнила одну вещь. Элва никогда не носила шарфы, считала, что они ей не к лицу. Однако мистер Хестер с пеной у рта доказывал свекрови на могиле совершенно обратное, понимаешь?! Тебе, наверное, подобного рода зацепка кажется глупой, если хочешь, то «женской», вот только Элва была для меня не простой знакомой, а хорошей подругой. Думаю…
— Я тебя понял. Завтра же побеседую с мистером Берчем. Обещаю, — резко поднялся с места молодой человек и, нарочито громко поставив чашку на столик, в самом мрачном расположении духа удалился в дом.
— Спасибо, — шепнула вслед готовая расплакаться Зоуи.
«Нет, за эти несколько дней она не повзрослела. Она состарилась. А это разные вещи».
***
Был погожий безоблачный день. Эрик, окружённый надгробными плитами и вытесанными из камня крестами, не знал, куда деться от ярких лучей, выедающих глаза. Обеспокоенный молодой человек, изредка бросая недовольный и несколько брезгливый взор на мирно покоящийся в гробу труп Элвы Хестер, бродил из стороны в сторону и то сердито ворчал, то громко и с чувством кричал на мистера Берча, прячущегося дома. Переживающий за душевное равновесие племянницы дядя изобильно приправлял свою пламенную речь сочиняемыми на ходу ругательными словами и вычурными словесными оборотами.
— Трус! Паршивый трус, напрасно переводящий кислород! — доказывал кому-то парень. — Пустое место! Жалкая песчинка, умудрившаяся испортить мне настроение на целый год! Страшно ему, понимаете ли… Страшно! Хм… Натворил дел и в кусты! Да свинья он после этого, а не следователь! Ничтожество, появившееся на свет, для того чтобы докучать своим существованием окружающим, вот он кто! Выбрал довольно опасную профессию, зная, что боится мертвецов. Идиот! А ведь ещё врачебной практикой занимается!..
Двое могильщиков, расположившихся чуть поодаль, стояли, облокотившись на лопаты, и курили с непроницаемым (отчасти скучающим) видом. Лениво щурясь от солнца, они слушали беснующегося полицейского и иногда посмеивались между собой.
— Лихо он песочит нашего мистера Берча, — не без уважения заметил коренастый Рой, поглаживая густую чёрную бородку.
— И правильно! Дурак твой мистер Берч, — зачем-то ляпнул долговязый Гарри, после чего бросил папиросу и притоптал её тяжёлыми грязными сапожищами.
— А я против, что ли? — флегматично изрёк собеседник и равнодушно вскинул густые брови на лоб. — Я подписываюсь под каждым словом этого славного парня, потому что он молодец. Ему б книжки сочинять.
— Ты ведь читать не умеешь, — усмехнулся Гарри, поправляя кудрявый чуб.
— Я не умею лишь потому, что бурду всякую нынче печатают! Пусть напишет. Ради такого случая я уж как-нибудь научусь в буквах разбираться.
Продолжающий возмущаться молодой человек, завидев на горизонте высокую фигуру мистера Бродзица, замолчал, чем несказанно удивил гробовщиков, уже потерявших надежду хотя бы минуту побыть в тишине.
— День добрый, — устало поздоровался с присутствующими пребывающий не в самом лучшем состоянии доктор. Поправив сползшее на нос пенсне, он сухо изрёк: — Можно приступать к осмотру?
— Бесспорно, — недовольно покачивая головой, нахмурился Эрик, глядя на красные от бессонницы белки друга. — Ты как?
— Отлично. Вчерашний день потратил на моральную подготовку к сегодняшнему, — безразлично ответил парень, моментально погрузившийся в изучение тела покойницы.
— М-м, вот оно что… Тебе бы отдохнуть не мешало, старина. Поганенько себя чувствуешь, наверное.
— А ты чего здесь ругался, кстати? — ради поддержания диалога поинтересовался сосредоточенно хмурящийся доктор, пропустивший мимо ушей последнюю реплику топчущегося рядом товарища.
— Как мне не ругаться, если этот мистер Берч — круглый дурак?! — воскликнул Эрик, коему «наступили на больной мозоль». — Райан, да его убить мало! Он заявил мне, что не знает, как умерла Элва, потому что не осмотрел её труп! «Я опоздал на час, а когда всё-таки пришёл, то тело, которое, по словам свидетеля (соседского мальчишки), должно было находиться на первом этаже, муж перенёс на второй. Я начал отчитывать новоиспечённого вдовца за его самоуправство, но он убивался столь сильно, что моё сердце не выдержало и дрогнуло. Я на всё плюнул и записал, будто бы девушка скончалась по естественным причинам!» Представляешь?! А ещё этот кретин, зря занимающий место на и без того перенаселённой тупицами планете, наотрез отказался исправлять собственные просчёты, решив благоразумно свалить расхлёбывание заваренной им каши на меня! Ссылался на свою болезнь и старательно прикрывался дочерью, негодяй. Девочка сказала, что если её папа, коего пугает невидимка (чушь, конечно, несусветная, но я говорю, как оно есть!), боится, то на кладбище со мной может сходить она. Каково?
— Кошмар… — задумчиво протянул с головой ушедший в работу мистер Бродзиц. — Послушай, — произнёс он и, посмотрев серьёзными глазами на друга, поправил указательным пальцем угольно-чёрный котелок, — кто так заботливо укутал шарфом нашу подопечную?
— Не знаю. Наверное, муж… А в чём, собственно, дело?
— Подругу нашей милой Зоуи убили.
— Вот так так!
— Да. Муж теперь, насколько я понимаю, основной подозреваемый?
— Разумеется! Я с ним, кстати, пересекался раза три. Тип он, по моему скромному мнению, ещё тот. «Пришлый», без роду без племени, так сказать, доверия никакого не вызывает. Соседи покойницы вообще поговаривали, будто бы этот подлец не гнушался избивать Элву.
— Даже так? Интересно… Что ж, в любом случае я, мой дорогой борец за справедливость, опираясь на предварительные данные, смело могу тебя заверить в том, что несчастную задушили. Смертью по естественным причинам тут и не пахнет.
— Ну да, тут пахнет совсем другим… — сморщился Эрик.
— Не юродствуй. Вероятно, убитой попросту сломали шею. Никакая нормальная женщина, даже доведённая до белого каления, на такое не способна. Расправившийся с жертвой негодяй обладает недюжинной физической силой.
— Я, как знаток местной прекрасной половины, в принципе, согласен с тобой. К слову, мистер Хестер довольно крепкий парень, если ты понимаешь, о чём я…
— Не будем спешить с выводами. Однако твою мысль я уловил и, вероятнее всего, ты, как ни прискорбно это признавать, абсолютно прав. Наверняка якобы убитый горем вдовец недаром получил с нашей лёгкой руки титул главного подозреваемого. Ужасно, если именно он лишил жизни девушку. Всадить близкому человеку кинжал в спину…
— Какой кинжал? Он ведь её задушил?!
— Я в переносном смысле. Кхм. В любом случае все подробности после вскрытия, которое обязательно расставит точки над «i». Морга у нас нет, но, думаю, директор школы не откажет нам в любезности и предоставит класс для более внимательного исследования тела. Я уже договори… — фразу закончить молодой человек не успел, поскольку заметил за старинным склепом, серым, мрачным и мохнатым от опутавшей стены зелени, блёклые очертания Элвы Хестер. Девушка, удовлетворённая результатами работы доктора, тихо кивнула головой, отступила на пару шагов назад и, обернувшись мутноватой изумрудной дымкой, вскоре растворилась. Максимально сильно зажмурившись, парень проморгался, снял пенсне и тщательно протёр стёкла полой клетчатого пиджака.
— Чего замолчал? Привидение увидел, что ли? — усмехнулся Эрик.
Водрузив «вторые глаза» на законное место, близорукий мистер Бродзиц мрачно улыбнулся и со снисходительной бархатистой прохладцей ответил:
— Нет никаких привидений. Привидения — это антинаучный бред параноиков. Валериану пить надо особенно нервным.
— И я всегда это знал! — важно и весело заметил полицейский, скрестив руки на груди.
Спустя много лет
Возле поросшего мхом надгробия, застенчиво прячущегося за миртовыми деревцами, одиноко стояла женщина лет шестидесяти и о чём-то размышляла. В руках она держала букет фиолетовых люпинов. Высеченные на мрачном камне слова ей были известны наизусть.
«Призрак из Гринбрайера — похороненная на этом месте Элва Хестер. Считалось, что её смерть в 18** году наступила по естественным причинам. Но вскоре подруге девушки явился дух несчастной и поведал ужасную правду. Выяснилось, что с Элвой расправился собственный муж, Эдвард. Вскрытие после эксгумации тела подтвердило версию умершей. Эдвард был признан виновным и заключен в тюрьму штата. Вскоре он скончался от инфекции. Это единственный известный случай, когда показания призрака помогли осудить убийцу».
— Глупые люди. Они упустили много нужного и при этом ухитрились добавить массу лишнего, — тихо изрекла загадочная дама и грустно улыбнулась. — Знаешь, наверное, мне не стоило тогда, спустя год после твоей кончины, рассказывать нашу странную историю. Удивительно, что в неё кто-то поверил.
Незнакомка опустилась на колени и, положив на могилу цветы, удалилась.
— Ни о чём не беспокойся, Зоуи, — прошептал в ответ мирт. — Ты поступила правильно…
***
Девушка нехотя открыла глаза и уставилась в темноту. Её разбудил оглушительный раскат грома.
На кухне горел ярко-жёлтый свет. Шипело масло. Эрик с помощью газовой плиты пытался "привести в чувство" замёрзшую в холодильнике курицу, приготовленную сестрой. Самолично сломанную микроволновку парень так и не починил.
«Какой интересный сон прервался. Надеюсь, что больше я никогда ничего подобного не увижу, ибо в последний раз мне было так страшно… никогда. Никогда мне не было так страшно! Обязательно потом проверю, не поседела ли я на самом деле. Да, нужно завтра же рассказать Таллии про этот кошмар, должна получиться неплохая мистическая история», — и заспанная Зоуи зябко поёжилась. С превеликим трудом нащупав телефон, покоящийся на стуле, расположенном рядом с диваном, она посмотрела время: «Ух ты, три часа ночи!»
Внезапно раздался звон металла и бьющейся посуды.
— Ау! Вот же ж… Ай-ай-ай! Как больно-то!
«Ох… До чего мне везёт с родственниками! И как он, такой ловкий, не умудрился сразу меня разбудить? Чего только припёрся, охламон?! Хотя, наверное, его законная жена снова вытурила за порог. Сто процентов снова отправила покупать какой-нибудь экзотический фрукт, который в столь поздний час достать как минимум нереально. Н-да, боюсь, что, если мой дражайший дядюшка вернётся в семейное гнездо, Таллия ему с превеликим удовольствием повыдёргивает все перья. Беременные такие непредсказуемые!»
— Решил оставить нас без ужина? — спросила с усмешкой племянница.
— Не без ужина, а без завтрака! И вообще, иди скорее сюда, у меня тут производственная травма, я руку обжёг! — и молодой человек жалобно заскулил от боли.
— Таллия не простит меня, если я верну ей искалеченного мужа, — вздохнула вскочившая на ноги девушка, пытающаяся на ходу встрять в тапочки. — Эрик, солнышко, у тебя скоро дочь родится, а ты так не бережёшь себя!