Первые дни в Пномпене. Мы снимает кондоминиум через дорогу от аэропорта. Здание аэровокзала кажется мне родным и близким. Далеко от него я отлучаться не собираюсь.
Все наши соседи кхмеры. Я не знаю их обычаев и нравов и, попросту, боюсь. Прежде чем выйти на улицу, я облачаюсь в длинные штаны, просторную рубашку, надеваю очки и шляпу. Пристегиваю к поясу сумку с паспортом, деньгами и страховкой. Открываю входную дверь и выскальзываю под палящее солнце. Грохочущая напротив дома стройка замирает. Прекращают жужжать болгарки, сновать вверх-вниз ведра с песком и цементом. Умолкают перфораторы, замирает смех и щебет женщин. Все занятые на стройке люди бросают работу и с улыбкой глазеют на вышедшую из дому иностранку. Я стремительно иду к мусорным бакам, киваю головой налево и направо, держу на лице судорожную улыбку, швыряю в бак кульки с мусором. Из- под мусорника выскальзывает потревоженная крыса. Я забываю о приличиях, визжу на всю стройку и, сломя голову, несусь домой. Кхмеры ржут-падают, а я едва успокаиваю выпрыгивающее из горла сердце.
Хозяйка нашей квартира молодая, лет двадцати семи кхмерка. Она предупреждает, что через три месяца у нее свадьба, и, мы должны будем на неделю выселиться, так как она должна будет показать свои апартаменты родственникам жениха. По кхмерским традициям женщина приводит мужа к себе в дом и родные ее будущего мужа должны удостовериться, что невеста не какая-то там нищебродка!
Какая красивая белоснежная процессия! – восторженно восклицаю я. – А где же невеста с женихом?!
- Это не свадьба, это похороны, - улыбается наш кхмерский приятель.
Кхмеры очень жизнерадостный и покладистый народ.
- Вот кайд оф зе фиш? Какая это рыба?- спрашиваю я у официанта
= Вот кайнд оф се фис! – кивает и соглашается со мной официант.
- Вич оф зе фиш?- с нетерпением тычу пальчиком в картинку.
Кхмер с огромным интересом рассматривает фото блюда и радостно восклицает
- Фис! Се фис!
Вспоминаю, что азиаты не выговаривают шипящих.
- Вот из зе нейм ? Зе нэйм оф фиш?
Кхмер расцветает в улыбке и радостно ответствует
- Нейм! Се нэйм!
Подобное согласие с моим мнением кхмеры выражают постоянно.
- Вич оф зе бас?!- истерично вопрошаю и мечусь по автобусной станции.
- Вич оф се баасс! – радуются кхмеры!
- Ви лукинг фор апартмент! – сообщаю я портье.
- Ви лукинг, - кивает кхмер.
- Мы ищем комнату, - говорю я по-русски
- О! Мы ищЕм!- с готовностью переходит на русский кампучиец.
Спустя три месяца жизни в Пне, мы переезжаем в центр города. Наш новый дом расположен на очень оживленной улочке. Четырех-пяти этажные здания высятся друг против друга. И, отраженные стенами домов гулкие звуки, прыгают из окон в окна и не дают забыться ни на минуту.
Напротив нашего дома уже неделю справляют похороны. Торжество начинается в шесть часов утра и заканчивается в девять вечера. На улицу выносят мощные колонки, священник берет в руки микрофон и начинает читать мантры. Стекла в окнах дребежжат, друг друга услышать невозможно. На проезжей части улицы возведены праздничные, белые с черными бантами шатры. Громогласные молитвы прерываются три-четыре раза в день, только тогда, когда очередная партия гостей присаживается вкушать пищу. Мы дома почти не бываем. После работы снуем из кафе в кафешку, торчим до ночи у бассейна. Спустя неделю я приветливо интересуюсь .
- Скажите, а когда закончатся Ваши прекрасные похороны?
- Когда кто-нибудь из семьи женится!- Радостно ответствует получивший в Европе образование сосед. Но, не беспокойтесь, мадам. Это случится довольно быстро, у нас очень много родственников.
К нам приехала подруга из Украины. Дама рослая, корпулентная, особа достойная внимания со всех ракурсов. Завидев ее, кхмеры остолбеневают, глазеют и, подняв вверх большие пальцы рук, с придыханием произносят: « Лэйди!»
В отличие от нее, меня кхмеры стабильно называют мадам. После отъезда нашей «большой белой богини», я обнаруживаю, что дежурящие у нашего дома извозчики избалованы совершенно, и что стоимость проезда за время пребывания Иванки в Королевстве выросла вдвое.
Сажусь в тук-тук. Оглашаю сразу.
- Ту дола, ту Риверсайд. Ай эм нот э лэйди, ай эм мадам!
Кхмерская жена Кирилла умеет писать. По нескольку часов в день она сидит за столом и, прикусив кончик языка, рисует завитушки кхмерских буков.
- Боже! Как красиво! – Восклицаю я.- А что здесь написано? Прочитай.
- Не, не могу, - довольно лыбится кхмерочка. - Я же только писать умею.
Весь воскресный день кхмеры развлекаются тем, что тычутся байками в бамбер нашей машины. Срабатывает сигнализация. Задумка их проста и незамысловата, они хотят, чтобы мы переставили машину на стоянку, а извозчики будут беспрепятственно продавать освободившееся у дороги место. Целый день муж, то и дело, выбегает из квартиры на улицу и проверяет все ли в порядке с автомобилем. В определенный момент он выходит из себя и устраивает скандал. Целая толпа кхмеров мгновенно собирается посмотреть на орущего на улице иностранца. Надо признать, что кампучийцы почти никогда не повышают тона, и, почти не скандалят на людях. К размахивающему руками, возмущенному Юре подходит менеджер из соседнего отеля и с укоризной произносит.
- Как Вы можете себя так вести? Вы же белый человек! На Вас смотрят кхмеры.
Наш знакомый, камбоджийский экспат, женился на деревенской кхмерке. Однажды, прибегает его женушка домой. Тычет мужу в руки какую-то завернутую в тряпку мерзость и аж светится от счастья.
- Что за дрянь ты домой притащила?! - Отшатывается от куска окровавленного, поросшего шерстью куска мяса, наш приятель.
А она ему удивленно.
- Как?! Ты что не узнаешь? Это же член черной собаки! Ты не знаешь, что порошок из высушенного в тени песьего хрена от всех болезней помогает?! И от живота, и от сглаза, и от опрелостей!
В общем, повесила она эту гадость сушиться у него в кабинете. И бывает, что задумается этот наш камбоджийский экспат о судьбах родины, о большом, о вечном. Начнет хмуриться, переживать, заснует по комнате из угла у угол, а тут его, подвешенным к потолку собачьим членом, по лбу хрясь! Сразу все дурные мысли из башки и вылетают.