Прошло почти два месяца рутинной и интересной, непростой и, в то же время, привычной, необычной и очень необходимой для всех нас работы, пока мы, наконец, с Олей вспомнили о том, что совсем недалеко отсюда, от места нынешней дислокации земкаравана, живет наш общий друг Вовка Миронов, а попросту «Мирончик» со своей семьей, женой и маленькой дочкой. Живут, поживают в каких-то пятидесяти километрах от шлюза, практически на территории следующего гидроузла, расположенного ниже по течению Дона. Да и работать Володька за это время вышел на берег, заработав плавательный стаж, а перевели его групповым инженером-механиком по флоту все в той же организации, где мы с ним когда-то начинали молодыми выпускниками своего знаменитого на весь Союз речного училища. Да, были годы восьмидесятые, да вышли все и не виделись мы Вовкиной семьей лет семь-восемь, а за этот период через год после появления на свет нашего Никитки они родили свою Машеньку, которую мы еще и не знаем. Друзья, называется со школьной, а точнее, училищной, скамьи, а уже так давно не встречались…
- Слушай, Ольгунчик, а давай к Миронам съездим, хоть, повидаемся, совсем же близко стоим. У Вовки машина есть, позвоним, заберет и на место вернет через пару дней, - предложил однажды вечером я своей жене.
- А как ты ему позвонишь? – заинтересовавшись моим предложением, спросила Оля, вспомнив, наверно, наши молодые, а ее студенческие годы.
- А Николаевский шлюз и Константиновский, где они живут, одному техучастку принадлежат и между ними телефонная связь прямая есть. Завтра утром на связь со своими пойду и от начальника вахты позвоню. Как раз Вакула в дневную будет стоять, разрешит, – успокоил ее я.
Так утром и сделали, когда я отправился на телефонную связь со своей базой, переговорил и попросил начальника вахты позвонить на соседний гидроузел.
- А там кто у тебя? – спросил он.
- Вообще-то, я лет пятнадцать назад там жил и начинал карьеру речника и там остался у меня друг с семьей. Он тоже дноуглубитель и живет там до сих пор.
- А кто? – не унимался Вакула.
- Да Вовка Миронов, ты его не знаешь, он сейчас групповой механик, а раньше на землесосах с Васягиным работал механиком, - методично пояснял я.
- Да знаю я его, у нас здесь недалеко в прошлую навигацию «шестисотка» копала, он приезжал в командировку, когда у них что-то сломалось.
- Ну вот, видишь, даже, знаешь, круг замкнулся, давай, звони. Этот самый групповой мой давнишний училищный друг и не виделись мы с ним с девяносто третьего года, понял, - резюмировал я наш разговор…
Вовка, услышав знакомый голос, сильно обрадовался, что мы так близко находимся к ним и пообещал через три дня приехать на машине за нами и забрать в гости на выходные.
Три солнечных дня жаркого июльского времени пролетели незаметно, я постарался выполнить самые тяжелые и ответственные работы, что бы сильно не беспокоиться, хотя, на своих помощников мне можно было смело положиться, проверено временем и работой. Димка в полной мере вошел в свою, когда-то еще накатанную, дноуглубительную колею и грамотно выполнял палубные работы старшего помощника, приведя в порядок все механизмы и лебедки после зимнего судоремонта и полуторагодовалого отстоя без движения. И это притом, что человек не работал по речной специальности около десяти лет, все больше рыбой промышлял и водкой запивал.
- Ладно, мужики, мы съездим к другу в Константиновск на пару дней. Без меня не натворите чего, что бы потом не было мучительно больно за бесцельно проведенное навигационное время, - доложил я своим помощникам, больше для личного успокоения, чем для нравоучения, собрав их в рубке перед отъездом, - если что, через шлюз выходите на их гидроузел и меня найдут.
- Езжай, командир, спокойно, не маленькие. Убедился, наверное, за два месяца. Отдыхай, все будет путем, - спокойно ответили почти в голос механик и старпом, успокоив меня.
Такие слова я и желал услышать от подчиненных, как бальзам на сердце, что можно иногда себе позволить уехать в гости, находясь в чужой акватории и с такой работой.
- В крайнем случае, остановите машину и подождете, время еще есть, нас не торопят.
- Да езжай ты уже, Леонидыч, все путем, - почти криком повторил старпом.
А и вправду, что я беспокоился, они оба мужики старше меня, опытнее, что я так нервничал. И со спокойной душой собрал свое семейство, мы пошли через шлюз к машине друга, которая стояла у ворот гидроузла…
- Привет, сколько зим, сколько лет, - расплывшись в добродушной, почти не изменившейся юной улыбке, проворковала Оля, жена друга, обнимая по очереди меня, мою Олю и Никитку, который был с нами один, - проходите, здесь вы у нас еще не были. Последний раз мы встречались в квартире двухкомнатной, а теперь вот у нас хоромы.
Действительно, когда после часа езды по приятной южной гладкой асфальтированной дороге, машина добралась до знакомого мне города, но совсем незнакомой улицы с домами из красного кирпича и хоромами, к которым подвез нас Вовка, мы с женой переглянулись и поняли, что друзья зря время не теряли, приобретя и машину, и дом, и родив дочку…
- Дом купили на деньги, вырученные от квартиры, и часть батя дал после смерти мамы и продажи там, в Нижнем, всего их жилья, - пояснил друг, когда мы вместе обходили хоромы по кругу.
Правда, здесь и мы преуспели, тогда в девяносто третьем у нас только Илья был, а теперь и Никитка есть, мы тоже зря время не теряли и в квартире уже жили двухкомнатной, за что тоже спасибо родителям Оли...
- Молодцы, хозяйством обзавелись, - заглядывая в курятник, констатировал я, огород хороший. А орешина-то какая! Весь дом накрывает от солнышка.
- Да, хороша, ничего не скажешь, - хлопая ладонью по мощному стволу грецкого ореха, раскинувшего ветви в виде зонта над крышей дома, ответил Вовка, - орехов осенью по три мешка собираем, если успеваем.
- А что, с такой охраной еще и помогают убирать? – искренне удивилась Оля, показывая на мощного красавца водолаза, сидящего в вольере и любопытно поглядывающего на гостей.
- Да он же, гад, и помогает, - вздохнул хозяин дома, - он же по ограде гуляет свободно. Так вот начинается ветер, орехи падают, а мы на работе днем. Он их щелкает своими здоровыми зубами и выедает внутренности, да так чисто, что приходим с работы, а кругом на бетоне одна скорлупа. Страсть, как орехи Любит. Да, Бося? - уже повернувшись к собаке, спросил он.
А пес в ответ кивал мохнатой светлой головой, как-будто что-то понимал…
- Действительно, при такой комплекции на босса и похож, - резюмировал я, когда мы уже входили в дом…
Вечер прошел в замечательной обстановке, друзья ни капли не изменились за прошедшие восемь лет нелегких лихих девяностых, потрепавших нервы «государевым людям» в виде нас, бюджетников, поломав бизнесы, судьбы, семьи, вычеркнув из реестра страны большие организации и крепкие предприятия, знаменитые колхозы и богатые совхозы, мощные заводы и фабрики. Разве, что морщинки на лицах друзей, такие же, как и у нас да сединца в волосах, а Вовка еще больше полысел. Было, ох, было, да что осталось…
А мы сидели за богато накрытым гостеприимным столом на просторной светлой кухне и непринужденно смеялись, вспоминая давние восьмидесятые с их, Мироновых, студенческой свадьбой и сожженными Олиными сапогами на печи, нашу свадьбу и неугомонного Илюху в новогоднюю ночь девяносто третьего года. Ох, как много-много чего смешного и интересного из нашей молодой веселой жизни можно было вспомнить. Вечер незаметно и плавно перетек в прохладную и темную ночь, навеваемую ветерком в раскрытое окошко и приятно шелестевшую большими зелеными листьями высокого орехового дерева…
В субботнее утро мы все вместе собрались проехаться по улицам города и еще повспоминать наши молодежные путешествия зимы восемьдесят седьмого, доехали до центра и того дома, где есть квартира. Та самая квартира, в которой через натянутую простыню на веревке жили друзья, вчерашние курсанты, а один с молодой женой из украинского поселка с одноименным названием Константиновка. Как здорово, когда память, эта назойливая муха, не дающая покоя и эта красивая завитушка в голове, которая, все-таки, все помнит и помогает возвращаться в те далекие-предалекие времена, когда нам всем было по двадцать с небольшим лет от роду…
- Как здорово, что мы съездили к друзьям, и увиделись, Машеньку их увидели и Никитку показали, повспоминали житие, здорово, - тихо прошептала мне Оля, когда мы вернулись через три дня на земснаряд и легли спать в своей комнате каюты, - как знать, когда еще увидимся, живя всего за двести километров друг от друга.
Я в знак благодарности нежно поцеловал ее в губки и ничего не ответил, даже, не зная почему. А, ведь, действительно, когда еще свидимся…
Никто из нас в ту тихую летнюю ночь и не мог предположить, что ее слова окажутся какими-то пророческими, ведь, она их, наших самых близких друзей, больше так и не увидит, никогда…