ТРАДИЦИОННАЯ КУЛЬТУРА КУБАНСКОГО КАЗАЧЕСТВА И ЧУДО.
О НАВОДНЕНИИ В СТАНИЦЕ БАКИНСКОЙ КУБАНСКОЙ ОБЛАСТИ В 1866 ГОДУ И О ПОЖЕРТВОВАНИИ ИМПЕРАТРИЦЕЙ МАРИЕЙ АЛЕКСАНДРОВНОЙ ИКОНЫ ДВУНАДЕСЯТЫХ ПРАЗДНИКОВ ЖИТЕЛЯМ СТАНИЦЫ ЧЕРЕЗ ДВА ГОДА ПОСЛЕ ЭТОГО СОБЫТИЯ:
В июле 1856 года Главнокомандующий отдельным Кавказским корпусом был назначен князь Александр Иванович Барятинский (1815-1879), в августе он был утвержден в должности Кавказского наместника, а через три года – пленен неуловимый Шамиль и усмирен весь Восточный Кавказ.
В это же время, в результате усмирения ряда других племен, живших между реками Лабою и Белою, окончилась война и в Западной части Кавказа, это произошло после того, как в 1860 году командующим войсками на Кавказской линии и в Черномории был назначен отважный русский генерал Николай Иванович Евдокимов (1804-1873), который, руководя действиями Адагумского, Даховского и Пшехского отрядов, прорубавших просеки и уничтожавших непокорные аулы, к весне 1863 года овладел значительной территорией, на которой было водворено до 4 тыс. казачьих семей в 24 новых станицах.
В течении лета 1863 года генерал Евдокимов перенес передовую линию на реки Пшеха и Курджипс, что вынудило племя абадзехов окончательно сложить оружие. Стесненные в узком пространстве между крутыми склонами Главного Кавказского хребта и Черным морем, Абхазией и течением реки Пшады, племена убыхов, джигетов и шапсугов вынуждены были подчиниться требованиям русского генерала, а 21 мая 1864 года пять русских колонн соединились в урочище Кбааде, что и привело к окончанию длительной и кровопролитной войны на Кавказе [1].
После окончания войны долина Псекупса стала заселяться казаками Псекупского полка. В ряду казачьих станиц, осевших на месте сожженных абадзехских аулов, самой нижней оказалась станица Бакинская, образованная на месте аула Ашугабль, славившегося лесными промыслами. В этом месте Псекупс становился уже судоходным, и потому абадзехи производили в этом месте сплав леса к самой Кубани, для продажи его казакам.
Надо сказать, что водворение казаков в этих местах сопровождалось повальными болезнями, неурожаями пшеницы, нападениями хищников и наводнениями, не считая других невзгод, затруднявших и без того непростую жизнь русских переселенцев. Станица Бакинская располагалась на горе, с востока ее окружал лес, а с запада, севера и юга омывали река Псекупс и речка Бакинка. Берега этих рек имели здесь не менее шести саженей отвесной высоты над обычным уровнем летних вод. Станичники в основном занимались земледелием и вывозом леса, имелись и табачные плантации. Климат в станице был влажным, и жители ее нередко страдали от разлива рек, приводивших к частым наводнениям [2].
Особенность горных наводнений состоит в том, что они происходят как раз в ту пору, когда в других местностях и климатических зонах реки находятся на низком уровне и замерзают. Из таких наводнений самое гибельное и памятное произошло здесь в начале декабря 1866 года, всего через три года после заселения станицы. Поскольку из всех станиц Бакинская оказалась самой низовой, именно здесь наводнение и произвело наибольшие опустошения.
Об этом страшном и трагическом событии сохранились не только архивные документы, но и обширная, наполненная красочными описаниями статья, опубликованная в местной газете Кубанские войсковые ведомости за 21 декабря 1868 года (№ 50). К сожалению, автор статьи пожелал остаться неизвестным, подписавшись псевдонимом «Переселенец», однако, с наибольшей вероятностью, можно предположить, что им был сам Иван Диомидович Попко (1819-1893), историк, генерал Кубанского казачьего войска, в то время еще только полковник и командир Псекупского полка (1864-1871), о чем красноречиво свидетельствует тот факт, что в его собственном отчете от 12 декабря 1868 года за № 6565, и в указанной статье, слово в слово повторяется один и тот же факт, на котором автор заостряет особенное внимание, а именно - победоносный переход через реку Псекупс в 1863 году в районе ст. Бакинской Августейшего главнокомандующего.
В наше время исследованием данной темы занимался старший научный сотрудник Государственного научно-творческого учреждения Краснодарского края «Кубанский казачий хор» Михаил Васильевич Семенцов, научный редактор и составитель сборника «Дикаревские чтения (13). Итоги фольклорно-этнографических исследований этнических культур Северного Кавказа за 2006 год» (Краснодар. 2007), а также других сборников этого цикла. В упомянутом сборнике был опубликован весьма обширный труд Михаила Семенцова «Историко-экологические аспекты хозяйственного освоения Кубани казачеством в XIX – начале XX вв.», наполненный богатым фактографическим материалом, в котором дается подробная характеристика экологической обстановки на Кубани в указанный период. В частности, здесь же упоминается и о зимнем наводнении 1866 года в ст. Бакинской, происшедшем из-за разлива реки Псекупс а также «о происходившем в то время в станичной церкви молебствии, при начале которого вода пошла на убыль» [3].
Настоящий труд представляет собой попытку языком документальных свидетельств напомнить о событии, имевшем место в ст. Бакинской 150 лет назад, а также о пожертвовании в 1868 году представителем Царской Фамилии, императрицей Марией Александровной, иконы Двунадесятых Праздников в ту самую церковь, в которой пострадавший от наводнения народ молил Бога об избавлении от тяжкой напасти. Результатом же этого царского дара явилось образование славной традиции в ст. Бакинской, что также внесло немалый вклад в многоцветье традиционной культуры Кубанского казачества, но об этом пойдет речь ниже…
Итак, стихийному бедствию в ст. Бакинской предшествовали бури и дожди, пришедшие с моря и продолжавшиеся непрерывно в течение целой недели. С наступлением декабря все горные реки в округе вышли из берегов. Особенно бурным при этом было разлитие Псекупса. При станице Ключевой, лежавшей на границе между предгорьями и нагорным краем, река представляла бушующее озеро, более версты в поперечнике. Ниже, при станицах Саратовской и Бакинской, где крутые берега реки имеют не менее шести сажен отвесной высоты над обыкновенным уровнем летних вод, оба прибрежья во многих местах были полностью залиты водой. Двадцать дворов в ст. Бакинской, ближайших к речному руслу, подверглись наводнению, но жители успели спастись, дома уцелели, пострадали лишь печи – они были разрушены; сено же и хозяйственные постройки унесло водой. Внизу от станицы, по обоим берегам реки располагались зимовники, в которых находились более зажиточные хозяева с «худобой» и запасами сена. Несмотря на то, что вода в Псекупсе быстро прибывала, они не тревожились, так как не могли и предположить, что она может преодолеть столь высокие берега. Однако же в ночь на 4 декабря наводнение, достигнув небывалого уровня, хлынуло на зимовники, и вода с оглушительным ревом устремилось на поля. Тогда жители поняли, что единственное их спасение заключается в бегстве, подальше от тех ужасных берегов, еще недавно казавшихся безопасными. Однако вскоре все видимое пространство стало исчезать во мраке ночи и запоздавшие хуторяне, оставив свое добро на произвол судьбы, стали искать спасение на крышах сараев, на деревьях и на стогах сена. В этих убежищах им удалось отсидеться, так как наивысший наплыв половодья продолжался не более 4-х часов пополуночи. Затем вода пошла на убыль с такой же быстротой, с какой перед этим наступала [4].
В результате жертвами катастрофы стали 4 человека, не успевшие уйти или укрыться от наводнения [5].
В это время, с того места, где находилась станичная церковь, послышался ранний благовест, - то приходской пастырь, священник Константин Четыркин вместе с прихожанами возносил коленопреклоненные молитвы, обращенные к Творцу и Спасителю нашему, Господу Иисусу Христу. Известно также, что в тот день праздновался день Святой Великомученицы Варвары.
Люди, спасавшиеся в зимовниках на крышах строений и ежеминутно ожидавшие смерти от подступающих волн, достигавших их последнего убежища, единогласно заявили потом, что в тот самый час, когда послышался благовест, возраставшая с шумом и пеною вода, остановилась, успокоилась и, через несколько минут, с удвоенным ревом устремилась обратно к своему ложу [6].
Наводнение причинило чувствительный ущерб хозяйству первопоселенцев: им было поглощено 300 голов домашнего крупного и мелкого скота, около 200 штук домашней птицы, истреблено значительное количество запасов хлеба и сена, разрушена до основания мельница и вымыты с корнем только что разведенные виноградники. Всех имущественных потерь, понесенных бакинцами, исчислено было на сумму 6000 рублей. Но потери эти были ничтожны в сравнении с тем, что могла натворить разбушевавшаяся стихия, преодолев преграды, поставленные ей самою природой.
Правительство не замедлило оказать помощь пострадавшим. Когда же Императрица Мария Александровна узнала о бывшем в декабре 1866 года в станице Бакинской гибельном наводнении, «а равно и о происходившем в то время в станичной церкви молебствии, при начале которого вода быстро начала убывать», то она, «желая, чтобы в станице сохранилось вящее воспоминание о таковой милости Божьей и о спасительном действии общей молитвы Господу, Августейше соизволила пожертвовать в означенную станичную церковь икону Двунадесяти Великих Праздников» [7].
12 октября 1868 года священный дар благочестивой монархини прибыл в атаманскую канцелярию, откуда был препровожден в ст. Ключевую, к командиру Псекупского полка, полковнику Ивану Диомидовичу Попко [8].
14 октября икона прибыла в ст. Ключевую, где ее принял под расписку полковой казначей Филатов. В связи с этим полковник И.Д. Попко направил начальнику ст. Бакинской письмо, датированное 20 октября 1868 года (5535), в котором сообщал об этом событии и просил «для принятия и доставления в станицу означенной иконы, выслать в полковое правление одного из судей и старосту станичной церкви».
Далее в письме говорилось: «Затем, не оставьте объявить станичному обществу о таковом Всемилостивейшем даре и распорядитесь открыть подписку в станице на сооружение киота достойного Августейшего дара, и на сделание к нему надписи, которая бы увековечила для внуков и правнуков память о Всемилостивейшем пожертвовании и о самом событии, обратившем на себя Высочайшее Ея Императорского Величества внимание… она, по мнению моему, должна быть вырезана на медной доске, что могут исполнить надлежащим образом станичные художники. Заказ этот я могу сделать в Санкт-Петербурге и в самом непродолжительном времени. На киот и на надпись, полагаю, потребуется рублей до 150».
Для принятия Августейше пожертвованной иконы в Бакинскую станичную церковь были отправлены: станичный судья урядник Колотий и церковный староста, казак Дробот [9].
28 ноября 1868 года икона прибыла в церковь ст. Бакинской. Там она была встречена приходским священником о. Константином Четыркиным, «в грозную минуту молившемся об избавлении от потопа, а ныне, в светлой ризе, вышедшем далеко за станицу со всем станичным населением навстречу грядущей святыне. Сотни рук простирались к Святой иконе, казавшейся ниспосланной свыше, и не прежде она была внесена в храм Божий, как только по обхождении с молитвенным пением всех больших улиц станицы. Это радостное явление стало небесным утешением для всех переселенцев, после испытаний и скорбей, пережитых ими во время наводнения. И радость их была безмерна» [10].
Из рапорта командира Псекупского полка И.Д. Попко от 12 декабря 1868 г. исполняющему должность наказного атамана Кубанского казачьего войска генерал-лейтенанту Своеву становится известным, что жители станицы Бакинской «с чувствами благоговейной верноподданнической признательности приняли святую икону Двунадесяти Великих Праздников, Августейше пожертвованную Ея Императорским Величеством в станичную церковь для вящего сохранения в станице памяти как о спасительном действии общей молитвы, так и о милости Божьей, проявившихся при чрезвычайном наводнении, постигшем станицу в 1866 году…». Далее в рапорте обращено внимание на то, что «этот самый день в настоящем месяце был избран обществом для торжественного празднования в станице, в присутствии командира и других офицеров полка священного дара Ея Величества благодарственным молебствием, парадом и крестным ходом, с предношением Августейше пожертвованной иконы. Причем станичное общество в приговоре своем тогда же постановленном, выразило одушевляющие его чувства благоговейной верноподданнической признательности и вместе единодушное желание, дабы ежегодно, в 4-й день декабря, по совершении в станичной церкви благодарственного Господу Богу молебствия о здравии и спасении Августейшего Царствующего Дома, был совершаем крестный ход в станице, с предношением вышеупомянутой святой иконы.
Глубоко разделяя, как чувства, так и желание, выраженное в приговоре общества станицы Бакинской, и, представляя приговор этот на благоусмотрение Вашего Превосходительства, беру смелость испрашивать дальнейшего представления его по команде на Всемилостливейшее Ея Императорского Величества воззрение, если Ваше Превосходительство соблаговолите признать это уместным.
Испрашиваю также сношения с Преосвященным [епископом] Кавказским (на тот момент им являлся Феофилакт (Губин) (1862-1872) о преподании разрешения и благословения на установление ежегодного крестного хода в станице Бакинской в 4-й день декабря от местной приходской церкви к р. Псекупсу с предношением Августейше пожертвованной иконы и с освящением воды в Псекупсе по чину православной церкви.
При этом не могу пройти молчанием, что Его Императорское Высочество, на Августейший Главнокомандующий (т.е. Наместник Кавказский, Великий Князь Михаил Николаевич (1832-1909), близ того места, где ныне поселена станица Бакинская, где казаки желают совершать крестный ход с водоосвящением, имел в 1863 году победоносный переход через реку Псекупс с боевым отрядом, нанесшим поражение скопищу абадзехов, принадлежащее к числу последних славных дел, завершивших покорение Западного Кавказа. У казаков живет память об этом деле, и она не умрет, коль скоро будет связана с парадною молитвою на тех же берегах реки Псекупса. А открытая молитва с процессией, подобной вышеозначенной, вообще в духе русских православных людей [11].
К вышесказанному остается добавить, что упомянутый в рапорте станичный приговор подписали: приходской священник Константин Четыркин, начальник станицы сотник Агапов, судья урядник Колотий, за судью урядник Молчанов, отставные урядники (9 человек), отставные казаки (34 человека), внутренне-служащие урядники (15 человек), военно-служащие урядники (3 человека), казаки (19 человек), малолетки (34 человека) и хорунжий Головин, а также: хорунжий Лысенко, сотники – Санин, Нерсесов, Лысенко, есаул Цымлянцев, войсковой старшина Камянский, командир полка – полковник Попко [12].
7 февраля 1869 года из канцелярии Наказного атамана Кубанского казачьего войска пришло сообщение № 364 на имя командира Псекупского полка, в котором сообщалось: «По поводу представления мною на разрешение Его Императорского Высочества Главнокомандующего Кавказской армиею рапорта Вашего ко мне от 12 декабря прошедшего 1868 года № 6565 и приговора дителей Бакинской станицы с выражением верноподданнических чувств по случаю Всемилостивейшего пожертвования Ея Императорским Величеством иконы для церкви той станицы, а равно желания означенных жителей испросить разрешение об учреждении ежегодно 4 декабря крестного хода, Начальник штаба Кавказского военного округа от 16 числа истекшего января № 54 уведомил меня, что к совершению такового крестного хода, со стороны Его Высочества препятствий не встречается.
Затем, сделав вместе с сим, сношение с епископом Кавказским и Екатеринодарским о надлежащем с его стороны разрешении на учреждение означенного крестного хода, уведомляю Ваше Высокоблагородие обо всем этом для сведения» [13].
Но перед нами всего лишь сухой, официальный отчет, а вот описание этого же события уже не с точки зрения офицера и командира полка, а с высоты полета любящей христианской души: 4 декабря 1868 года в станицу Бакинскую прибыли «священнослужители соседней станицы Саратовской, ученики полковой школы и командир полка с офицерами. Местная третья Бакинская сотня снарядилась с раннего утра и вышла в строй к параду. К ней пристроилась станичная школа со своим значком. Жители станицы, от старого до малого, наполнили церковь и все пространство, обнесенное церковной оградой. По совершению соборне Божественной литургии, Августейше дарованная икона была вынесена из церкви с хоругвями и святынями, и был совершен крестный ход, по окончании которого, перед боевым строем, перед лицом учащегося поколения и многочисленного народа, совершено было молебствие с возглашением многолетия Их Императорских Величеств и всему Царствующему Дому. Затем все предстоявшие строевые чины, старики, дети и казачки, приложились к святой иконе с миропомазанием, благословляя в своих сердцах Августейшую виновницу станичного праздника, любвеобильную матерь Отечества. Торжество завершилось поздравлением и теплым словом, сказанным командиром полка поочередно к народу, к строю и к школьному юношеству. Отовсюду слышался один и тот же задушевный отклик – громкое, восторженное «Ура!». Командир вошел в ряды детей и еще раз обратился к ним со словами: «Вы будете жить, детки, после нас, когда уж нас не будет на свете; так вам-то пуще наказываю, чтоб крепко помнили и в век не позабыли, что вот этот честной образ, в золоченой оправе, пред которым мы все теперь молились, соизволила прислать в станицу Государыня Царица Мария Александровна. Завсегда молитесь за неё Богу». – «Будем помнить, будем молиться!», - дружно и радостно отзывались звонкие голоса будущих казаков Государевых. И ещё раз общее «Ура!» огласило станицу. А в окрестной горной природе стояла безмятежная тишина, и Псекупс едва приметно мелькал в глубине долины, как будто это была и не та река, которая в нынешний день, два года назад, натворила столько бед в станице и принесла столько слез с хищною своей волною.
После внесения св. иконы в церковь была отслужена панихида за упокой усопших в этот день станичников, и затем все присутствовавшие при молитве перешли к соборной станичной избе. Здесь, после обычного хлеба-соли, по заранее состоявшемуся решению, был написан общественный приговор, в котором осчастливленные Высокомонаршим даром казаки станицы Бакинской, служащие и неслужащие, и сиденочные малолетки, выразили одушевляющие их чувства благоговейной верноподданнической признательности, и вместе искреннее желание достойно выполнить завещанную им волю обожаемой Монархини, чтобы пожертвование Ея Величества вяще утвердило в них и в их потомстве христианское памятование о милости Божьей и святую веру в промысел Божий, спасающий молящихся в православном единении, для чего постановили испросить благословения епархиального Преосвященного, дабы ежегодно, в 4-й день декабря, по совершении в станичной церкви благодарственного Господу Богу молебствия о здравии и спасении Августейшего Царствующего Дома, был совершаем крестный ход к реке Псекупсу, с предношением Августейше пожертвованной иконы и с освящением воды в Псекупсе по чину православной церкви. «И желаем мы, - сказано в заключении приговора, - желаем все и от всей силы, настоящий, радостно-признательных чувств наших, выразить и засвидетельствовать, что икону сию мы приемлем как священное благословение нам и детям нашим для продолжения непоколебимо доблестной службы Престолу и Отечеству на указанном нам новом посту в предгориях Северо-Западного Кавказа, где отцы наши и старшие из нас проливали кровь в боях, тут мы потщимся пролить пот мирного и честного труда, дабы новозаселенный и неустроенный край не замедлил достигнуть предназначенного ему благоустройства, и мы были бы точными исполнителями державной воли Государя Императора, чтобы в горах Западного Кавказа утвердилось русское христианское население».
После этого усердные бакинцы, при участии командира и офицеров полка предприняли для Августейше пожертвованной иконы, как они выражаются, «для дорогого благословения Матушки Царицы», - сооружение приличного киота по рисунку, составленному помощником войскового архитектора В.А. Филипповым. К киоту приготовлялась на бронзовой, вызолоченной доске, надпись следующего содержания: «В лето от Р.Х. тысяча восемьсот шестьдесят шестое, а от поселения Псекупского полка третие, месяца декабря, с 3 на 4 число, в полуночную пору, станица Бакинская была постигнута наводнением, исшедшим из реки Псекупс и потопившим часть домов в станице, а в юрте оной – прибрежные зимовники жителей. Застигнутые здесь люди, всякого пола и возраста, искали спасения на кровлях строений и вершинах дерев; но вода ежеминутно прибывала, возвышаясь и грозила поглотить спасавшихся в последнем убежище. В сей скорбный час, среди мрака ночи, рева бури и смятения пенящихся волн, послышался погибающим ранний благовест от станичной церкви, где приходской пастырь, с собравшеюся паствою, вознес теплое, коленопреклоненное моление Господу сил. И в самый тот молитвенный час, когда люди, спасавшиеся в зимовниках на крышах строений и ежеминутно ожидающие смерти от подступающих волн, достигавших их последнего убежища, единогласно заявили потом, что в тот самый час, когда послышался благовест, возраставшая с шумом и пеною вода, остановилась, успокоилась, и, через несколько минут, с удвоенным ревом, устремилась обратно к своему ложу».
«По всеподданнейшем доведении до сведения Государыни Императрицы Марии Александровны о сем гибельном наводнении, равно и о происходившем в станичной церкви молебствии, Ея Императорское Величество Августейше соизволила пожертвовать в означенную церковь сию икону Двунадесяти Праздников, дабы вяще сохранилось в станице воспоминание о явленной милости Божьей и о спасительном действии общей молитвы Господу».
«Да исполнится в нас и в потомках наших завет священного и драгоценного дара сего, и да будет, по завету отцов наших первая наша молитва о Благочестивейшем, Богом хранимом Государе Императоре Александре Николаевиче и благочестивейшей Государыне Императрице Марии Александровне, об Августейшем Атамане нашем Государе Наследнике Цесаревиче и Великом Князе Александре Александровиче, и всем Царствующем Доме» [14].
Так в ст. Бакинской Кубанской области возникла еще одна благочестивая народная традиция, закрепляющая в памяти людей чудесное спасительное событие, происшедшее вскоре после окончания длительной и жестокой войны на Кавказе. Несомненно, все традиции подобного рода отражают как в зеркале не только тончайшие черты русского национального характера, но и его глубинную, онтологическую сущность. Кроме того невольно обращает на себя внимание и тот факт, что такие чудесные явления, выходящие за рамки узкого материалистического понимания современной науки, являлись одним из важнейших аспектов, оказывающих серьёзное влияние на формирование традиционной культуры Кубанского казачества, да и не только казачества, но и всего русского народа в целом. При этом чудеса могли быть как истинные, то есть несущие на себе печать Святого Духа, так и ложными, - исходящими от врага рода человеческого. И если одни способствовали духовному просветлению и просвещению человека, исцелению его от тяжких недугов и укреплению монархической государственности, то иные вырождались в нелепые, бессмысленные, а порой и вредные суеверия, парализующие волю человека, прежде всего на делание добра, укрепляющие и лелеющие его гордыню и толкающие человека на разрушение православной государственности.
«Если избавление происходит не от Бога, человек теряет что-то духовное, а иногда он, получая исцеление, … приобретает другую, скрытую болезнь, более опасную, чем та, от которой он избавился. Поэтому следует всегда помнить слова Господа: «Если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною, ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради Меня, тот обретет ее. Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? Или какой выкуп даст человек за душу свою? Ибо придет Сын Человеческий во славе Отца своего… и тогда воздаст каждому по делам его (Мф. 16, 24-27)… Дело в том, что настоящее Божье чудо происходит тогда, когда душа человека готова его принять, готова поверить в Бога, пойти за ним. И тогда в помощь ей Господь посылает чудо – чудо избавления от опасности, помощи в трудной ситуации, и даже – исцеления [15].
В заключении хотелось бы сказать несколько слов о самом храме в ст. Бакинской. В 1876 году здесь было построено новое деревянное здание, на которое была затрачена сумма в количестве 17 тыс. рублей, из которых пять тысяч поступило из казны и 5 тыс. от войска. В храме по-прежнему служил священник Константин Четыркин, получавший жалование от войска 200 рублей 70 копеек в год, и псаломщик, которому платили 51 рубль 72 копейки в год.
В шести верстах от храма располагалась причтовая земля в размере 60 десятин. Для хлебопашества она была не совсем удобна (лесиста), а потому сдавалась в аренду за 400 рублей в год.
Священник жил в удобном церковном доме, а псаломщик снимал квартиру, выплачивая за нее по 30 рублей в год. При приходе имелась школа грамота (т.е. церковно-приходская школа), помещавшаяся в здании бывшей станичной школы [Справочник по Ставропольской епархии. Сост. священник Н.Т. Михайлов. Екатеринодар. 1910. С. 381].
В 1930 годы храм был закрыт и разрушен. В настоящее время в станице нет действующей церкви, но в душе все же теплиться огонек надежды на то, что со временем на этом чудесном месте когда-нибудь вновь зазолотятся купола и засверкают кресты нашей непобедимой святой Руси.
Примечания:
1. Энциклопедический словарь по истории Кубани с древнейших времен до октября 1917 года. Краснодар. 1997. С. 151-152.
2. Справочник по Ставропольской епархии. Составил священник Н.Т. Михайлов. Екатеринодар. 1910. С. 381.
3. Историко-экологические аспекты хозяйственного освоения Кубани казачеством в XIX – начале XX вв. // Дикаревские чтения (13). Итоги фольклорно-этнографических исследований этнических культур Северного Кавказа за 2006 год». Краснодар. 2007. С. 98.
4. Кубанские войсковые ведомости (далее КВВ). 21 декабря 1868 г. № 50.
5. Государственный архив Краснодарского края (далее ГАКК). Ф. 351. Оп. 1. Д. 348. Л. 3.
6. ГАКК. Ф. 351. Оп. 1. Д. 348. Л. 3-3-об.; КВВ. 21 дек. 1868. № 50.
7. ГАКК. Ф. 351. Оп. 1. Д. 348. Л. 1-1-об.
8. ГАКК. Ф. 351. Оп. 1. Д. 348. Л. 1-1-об., 6.
9. ГАКК. Ф. 351. Оп. 1. Д. 348. Л. 7, 12, 13.
10. ГАКК. Ф. 351. Оп. 1. Д. 348. Л. 14-14-об., КВВ. 21 дек. 1868. № 50.
11. ГАКК. Ф. 351. Оп. 1. Д. 348. Л. 16-17, КВВ. 21 дек. 1868. № 50.
12. ГАКК. Ф. 351. Оп. 1. Д. 348. Л. 19.
13. ГАКК. Ф. 351. Оп. 1. Д. 348. Л. 20-20-об.
14. КВВ. 21 дек. 1868. № 50.
15. Православные чудеса последнего времени. С-Петербург. 2003 г. С. 444-445.