В тот же год, когда заболел мой отец, и когда я закончил второй класс, нас отправили отдыхать в пионерский лагерь. Помню, толпились, долго проходили медкомиссию.
Лагерь находился в соседней деревне – Красовке. Там было красиво – вокруг сосновый бор, необыкновенный запах сосновой смолы. Нас поселили кубриком целым отрядом, человек 20-25 Помню, в первый же день купались под струями фонтанов.
Воспитатели не особо были строги с нами. Было очень много интересного – и зарница, и поиск сладкого дерева. Помню, я участвовал в конкурсе костюмов. Из меня сделали чертёнка, шапочка с рожками, бахрома на ногах. И самое эффектное – расписали лицо коричневой краской. Я занял 3-е место и мне вручили приз – маленькую птичку-погремушку. Я был очень счастлив. Потом Бердников Саша из нашего отряда просил подарить ему эту птичку, т.к. у него была маленькая грудная сестрёнка. Но мне было очень жаль приза, я не отдал, Саша был года на два старше меня и не обиделся.
Впрочем, где-то через неделю мальчики и девочки посчитали, что в лагере становится скучно и начали разъезжаться. Я остался до конца, ну и не пожалел – самое интересное всё происходило во второй половине нашего потока.
А ещё интересно, что тогда впервые в жизни у меня появилась девочка. Вечером у нас были танцы. Кажется, её звали Наташа. Плохо помню, как она выглядела, она сама меня выбрала. У меня был красивый свитерок, я надевал его, мы брались за руки и шли на танцы. Кажется, танцевали. Впрочем, вряд ли я тогда умел это делать. Помню, когда я вернулся, то рассказал об этом девочкам моего класса, что и были моими соседями по улице. Помню, им это совсем не понравилось, и они стали по-всякому искажать её фамилию.
Мама приезжала меня проведывать, привозила вишни, конфеты. Забирала меня из лагеря на некоторое время, и привозила на речку, на турбазу. Так называлось место в лесу, где протекала наша любимая речка – Савала. Пляжик был песчаный, песок для этого специально привозили. А на берегу росли огромные дубы, расположенные редко, негусто, и от этого место казалось ещё более красивым.
Сама речка была невероятно чистой и прозрачной, вода чистая, словно в колодце. Наша речка впадала в Хопёр, а Хопёр признавался самой чистой рекой Европы по данным ЮНЕСКО. Потому что только в Хопре выжил древний зверёк – выхухоль, живя на земле более миллиона лет, он может жить только в абсолютно чистой воде.
Ну и кроме того, в речке цвели белые лилии и жёлтые кувшинки, создавая какую-то неповторимую красоту. Иногда парни плавали за лилиями для своих девушек. Из стебля, отламывая определённым образом, получались как бы две прерывистые верёвочки, и лилия вешалась на грудь девушки, отчего она, и как красивая, становилась просто ослепительной.
Там раньше действительно была построена турбаза, но потом домики были заброшены.
Место настолько красивое, что и теперь, если случится бывать в Листопадовке летом, мы обязательно приезжаем на турбазу. Более великолепного купания я больше не встречал в своей жизни. Вода прохладная, бодрящая даже в середине лета, родниковой чистоты, я думаю её можно пить.
Лагерь мне запомнился, но как и всё хорошее, пролетел быстро…
Было и другое место на речке Савале, где мы любили купаться – у моста. Если ехать по трассе Воронеж-Саратов из нашего села в Красовку, то, спустившись с горы, попадаешь сразу на мост. Мы приезжали обычно на велосипедах. Сама по себе речка Савала небольшая, но в районе моста она довольно широкая – более 20 метров, и глубина в середине – не менее 10м. Вода очень быстрая, и сперва казалось, что переплыть её очень трудно.
Но это потому что мы были ещё маленькие, только научились плавать. А когда стали постарше, появилась другая страсть – мы стали прыгать с моста в речку. Высота там – где-то под 10 метров. Было страшно отрывать руки от перил. Но потом уже легче – летишь солдатиком, руки прижаты, главное, падать абсолютно вертикально, иначе можно ушибиться об воду. И входишь резко в прохладную жёсткую воду, вызывая брызги и воздушные пузыри, погружаешься глубоко, в самую пучину, и потом скорей-скорей начинаешь болтать руками и ногами, чтобы быстрее вынырнуть. И как пробка выскакиваешь на поверхность, стараешься отдышаться, и уже с гордым и уверенным видом плывёшь к берегу – ты смог!
А вот наш Борька, который всегда хотел быть военным, командиром, да и стал потом, поступив в военное училище в танковые войска в Узбекистане в г.Чирчик. Борька, который воевал потом в Афганистане, получил орден Красной Звезды, Так вот он так и не смог прыгнуть. Я об этом не помнил, узнал из разговора с ним, уже будучи 50-летним.
И уж совсем невероятным был наш четвёртый дружок, который примкнул к нашей компании позже – Трунов Валера. Он был тонкий, узколицый, немного похожий на певца Укупника, юркий, как рыба. Так вот, он рискнул прыгать головой – и у него получалось. Как он не разбивался – оставалось загадкой. Из нас никто не рискнул повторить такой трюк.
А иногда мы уходили от моста на тарзанку. По дороге можно было увидеть семейство ужей – они выползали греться на солнышко, иногда можно было увидеть сразу до 30 штук. Обычно мы их не трогали, просто обходили стороной. И ещё в том районе можно было увидеть подгрызанные деревья – там водились бобры.
Помню даже такой год, когда они построили свою плотину через речку, из деревьев, впрочем, быстрое течение кажется всё-таки снесло её в конце концов.
Приходили на тарзанку – это такая верёвка, привязанная к дереву на берегу реки. На другой конец была привязана палка. Брались за концы палки, раскачивались, пролетали над водой, и тут уже кто на что горазд! Удачным считалось войти в воду головой или совершить какой-нибудь интересный кульбит. Тут важна была ловкость, умение владеть своим телом.
А ещё это место было интересно тем, что там мы ловили раков. И опять Валера в этом деле был самым ловким и опытным. Надевали на правую руку тонкую перчатку, ныряли на дно, открывали глаза без всякой маски и видели, как раки ползут потихонечку по дну, прячутся в норы. Нужно было осторожно брать рака за спинку, чтобы он не ухватил клешнями – очень больно, вытащить из воды и бросить на берег. Раки потом трепыхались в траве, водили клешнями; - набиралось их много – крупных и не очень.
Бралось откуда-то ведро, разжигали костёр и варили прямо в речной воде. Раки из сырых превращались в красных, очень красивых. Ели с большим аппетитом, прямо горячих, обжигались, было очень вкусно.
В нашей речке водилось много живности. Рассказывали, что сом доил корову. Их пригоняли на водопой, было жарко, и коровы заходили по брюхо. И тут сом тихо подплывал и сосал молоко. Пастух вечером пригонял коров, а у одной хозяйки молока-то и нет. Сразу не могли ничего понять, а потом выследили. Рыбаки захотели его поймать, приготовили сети, гарпун. Но в самый решающий момент сом перевернул лодку и ушёл. Думаю, он был килограммов на 50.
Помню, отец ловил много разной рыбы из Савалы – и окуней, и щук, и колючих ёршиков – из них получалась необыкновенно вкусная уха! А однажды он наловил и принёс угрей. Они были какие-то чёрные, гибкие, как змеи, у них было красное мясо. Помню, мама их распотрошила, обваляла в муке, посолила и стала жарить, а они попрыгали с сковородки – такие живучие!
С моста мы тоже рыбачили. Надо было делать длинную леску, стояли у перил, свешивались наружу, держали удочки. Глубину делали метров до трёх. И всё равно вода была такая прозрачная, что было видно, как к червяку подплывала стайка окуней, один из них брал наживу, и подсекали, и выдёргивали ещё прохладного, колючего, и быстро спешили поднять на мост, чтоб не сорвался.