Высоко в горах над морем, на склоне горы стоял древний православный храм. До автомобильной трассы пять километров по извилистой серпантинной дороге: фуры и автобусы с такой вышины кажутся букашками. И ближайшая горная деревенька – пять километров за хребтом. Так и получалось, что все прохожие и проезжие останавливались, любовались пейзажем, фотографировали храм, а вот прихожан и захожан в него заглядывало мало.
Службы совершали вдвоем – старец Серафим да послушник Никодим.
Весной все тропки в горах превращаются в ручейки, дороги – в реки, а то и в водопады. Ни проехать, ни пройти, только вертолетом долететь, но и тому негде пристроиться на скальном склоне. Да и незачем летать было лететь туда вертолетчикам. Еще в феврале Никодим добрался до горной деревни, купил мешок фасоли да мешок муки – что еще нужно подвижникам на время поста? Нужна тишина, а ею старец да послушник были обеспечены.
Вот только к празднику Светлого Христова Воскресения, когда дороги обычно высыхали и становились проходимыми, ждали молитвенники дорогих гостей.
Ах, если бы знали об этом тучи! Словно кольца на пальцы нанизывались они на острые горные пики и отроги. Вот уже пришло время Великой Субботы, а на перевале не прекрашались то дождь, то снег.
Никодим спешил из просфорной в храм с подносом куличей. Занес, отдышался, стряхнул мокрые холодные хлопья.
– Ах да куличики, – улыбнулся старец, – Румяные, красивые, а сколько радости принесут гостям.
– Какие гости, отче! – обиженно проворчал послушник. – На перевале метель третий день не перестает.
– Это ничего, Никодим. Завтра погода обязательно наладится. Сам же знаешь, что на Пасху солнце всегда играет.
– Сам знаю, что это дурацкое суеверие, не согласующееся с прогнозом погоды! – рассердился Никодим. – Какое солнце? Или оно на всей планете должно играть? Я и в интернете карту циклонов смотрел. Куда циклоны девать?
– Не сердись, Никодимушка, – смутился старец. Послушник был образованный, вуз с аспирантурой закончил, а тот всю жизнь провел в молитве в горах.
– Да и не на чем у нас играть, – ехидно продолжил послушник, –крест купольный позолоченный с осени во дворе стоит. Вот если губернатор с владыкой полетят вертолетом в райцентр на Пасху да к нам на праздник заглянут – они у нас на нервах поиграют.
И правда, храм восстанавливался из разрухи, и купол, подаренный спонсорами, который месяц ждал своей судьбы возле паперти. С превеликим трудом взобрался в горы камаз, доставивший его. По-хорошему, дальше его нужно было поднимать краном, но крану в тех местах точно не пройти. Зимою с помощью солдат из соседней воинской части соорудили каркас и смонтировали на нем золотые листы. Только крест поднять так и не удалось.
К счастью, в епархии об этом не знали: сотовый телефон в монастыре ловил сигнал плохо и постоянно разряжался. А отец Серафим – совсем блажен стал к старости, словно и забыл про него.
Никодим снова отправился в просфорную, но гнев не покидал его.
«Все на мне! Все на мне! – внутренне возмущался он. – И дрова. И просфоры. И куличи. И облачения стирать. Старец и рад бы, да разве его трясущимся рукам что доверишь! А тут еще крест. И правда, что за Пасха, а храм без креста!»
Никодим вышел во двор, и взял позолоченный металл в руки, словно примериваясь. Потом решительным шагом двинулся к хозблоку и вскоре вернулся оттуда, держа в руках бухту с намотанным канатом.
«Все сам! Все сам!» – ворчал он, обвязывая крест и даже не успев прочесть молитву на начало всякого доброго дела.
Поднять крест на звонницу оказалось делом несложным. Но как двигаться дальше? Никодим обвязался веревкой, закрепив крест у себя на стене.
Шаг. Еще шаг вверх. Это ничего, что мелкий снежок моросит. Было бы солнце – оно бы слепило. Эх, чудак отец Серафим, выдумал, что солнце играет!
Никодим принялся отвязывать крест, еще более путаясь в веревках. Ему удалось вставить основание в паз и даже как-то закрепить его, как вдруг…
Камни, снег, небо, купол, все завертелось. Что думает человек в тот миг, когда он осознает, что падает с огромной высоты?
«Господь мой и Бог мой!» – только и успел Никодим выкрикнуть слова апостола Фомы.
Когда-то в прежней жизни, уже обратившись ко Христу, он любил повторять слова одного верующего профессора: «Чудо не противоречит обычно законам физики. Оно противоречит теории вероятностей». И правда, какова вероятность того, что веревка сама собой сплетется в крепкий узел и сможет удержать вес взрослого человека…
Никодим не думал об этом. Он не помнил, как спустился назад к звоннице, как сам не свой шел по лестнице. Прошел в алтарь, где старец начинал пасхальную заутреню, надел стихарь. И только когда они на два голоса вместе затянули «Воскресение Христово видевше», какая-то невыразимая ясность настала в душе Никодима.
День Пасхи выдался туманным и хмурым, все так же моросил снег. После литургии, к полудню в горный храм пробрались деревенские мальчишки, которые за обе щеки уплетали куличи, прихлебывая горячим чаем. Старец и послушник с умилением смотрели на этих гостей и не произносили ни слова.
Как вдруг предательски запиликал сотовый телефон. Старец взглядом указал на него послушнику. Тот, едва увидев загоревшийся на экране номер, взволновался
– Христос воскресе! Благословите, владыко!
– Воистину воскресе! – послышался из трубки бодрый голос. – Молодцы, крест поставили. Мы сегодня с губернатором ехали по трассе, так он сияет и сквозь туман, будто маяк. Радость всем прохожим.
– Так как же… сияет… солнца же нет… – удивился Никодим. И тут же спохватился: угощение для высоких гостей приготовлено, а едят его мальчишки.
– Нет, заехать не сможем, молитвенно мы с вами, – продолжил владыка. – Дети у вас гостят? Замечательно. Ладно, Господь вас благословит. Передай трубку отцу Серафиму.
…Снова моросил дождь со снегом. Старец улыбался.
– Солнце, говоришь, на Пасху не играет? – пристально посмотрел он на Никодима.
Солнце играло, сияло в душе, согревая «внутреннего человека». Христос – Солнце Правды. Это Никодим осознал каждой клеточкой, и никому было этого не отнять.
Tags: Челябинские епархиальные ведомости