Если когда-либо и стоит задуматься о жизни после смерти – то именно сейчас...
Камера, где его содержали, размещалась в высокой башне. Башня, в свою очередь, находилась на краю Города и была одной из древнейших построек в мире: по самым скромным подсчетам ей насчитывалось уже более 3000 лет. Говорят, что эта башня является миниатюрной копией древних огромных строений, которые когда-то стояли на крайних точках материка. Правда, сейчас упоминания о них остались только в священных книгах, которые давным-давно никто не читает.
Понятно, почему главнокомандующий Монеро посадил его именно сюда. Весьма умный ход – жителям Города показывают, что воплощение зла содержится в якобы волшебной башне. И разумеется, зло не сбежит оттуда - ведь башня защищена богами.
Он усмехнулся. Глупость и суеверие горожан всегда забавляли его. Разумеется, его сдержат в башне древние боги! Не кандалы, надежно приковавшие его руки к стене, а именно боги! Глупые суеверные горожане.
Впрочем, сокрушаться над их глупостью он будет недолго – казнь была назначена на утро.
Страха не было. Его удалось подавить с помощью молитв. Они многократно повторял про себя все молитвы, какие знал - и со временем страх ушел. Он умрет - это несомненно. Но ведь и боги рано или поздно умирают? Да и после смерти его ждет лучшая доля - божество воздаст ему по заслугам. Одна эмоция мешала ему обрести полное спокойствие - сожаление. Ему было ужасно жаль уходить из этого мира сейчас. Ведь так много всего осталось неузнанным, непродуманным, неосмотренным.
Послышались шаги. Видимо, время пришло.
Через пару мгновений тяжелая металлическая дверь открылась и в нее вошел главнокомандующий. За ним в камеру вбежало шестеро солдат, четверо из которых тут же взяли заключенного на мушку.
*Неужели Монеро боится меня? Это было бы забавно. Впрочем, он наверняка знает о моих возможностях. Монеро все сделал по уму. Как всегда.*
Заключенный улыбнулся.
Улыбка не осталась незамеченной.
- Раздевайся! – скомандовал Монеро после того, как солдаты сняли с преступника кандалы.
- Что?
*Он погонит меня голым через весь город? Зимой??*
- Я сказал, раздевайся!
Выдержка заключенного едва не покинула его. Стало страшно. Нужно успокоиться...
Солдаты подошли к заключенному и начали его раздевать. Он не сопротивлялся. Он просто стоял с закрытыми глазами и едва шевелил губами.
* Меня хотят унизить. Хотят показать всем: "это жалкое существо не следует бояться! Пусть он и сделал невозможное, посмотрите, что можно сделать с ним!"
- И обувь тоже, – услышал он голос Монеро.
Выходить из здания было страшно. Ветер обжигал, а кожа пристывала к камню. Уже через пару шагов ноги были разодраны и позади оставался кровавый след. Боль была ужасной, слезы замерзали на ветру. Не зная, что делать, он продолжал молиться. Через какое-то время стало чуть-чуть легче. Ноги перестали ощущаться и шаги уже не вызывали такого дикого приступа боли. Вниз лучше не смотреть.
У него мелькнула мысль, что преступника вряд ли доведут до места казни – от обморожения он умрет гораздо раньше. Каждое движение давалось очень тяжело и отзывалось ломотой в суставах.
Монеро тоже следил за состоянием преступника: как только стало понятно, что заключенный практически не может идти, к нему приставили помощь. Два солдата взяли несчастного под руки.
Унижение достигло своего пика. Монеро просто уничтожил образ великого злодея и воплощения зла. "Вот, посмотрите на него! Этот жалкий раб и есть ваш великий убийца!" Горожане же смотрели на это полумертвое существо с жалостью. Все-таки ни один человек не заслуживает такой ужасной смерти!
Прошла целая вечность, когда процессия добралась до места казни. Казнить его должны были по-старомодному, через обезглавливание. Снова мистицизм – многие не верили, что яды или электрические стулья были способны убить такого преступника. Обвинения зачитывать не стали – его и так все знали. Преступника поставили на колени, велели положить голову на плаху. Еще пара мгновений и все будет кончено. Он в последний раз поднял взгляд на толпу и обомлел: там, вдалеке, стояла она. От удивления он приподнялся, с его губ готов был сорваться крик...
Но ему не суждено было исполнить задуманное. Палач ударил.