- Оставайся на месте, внучка. – Николай Харитонович поднялся по ступенькам и высунул голову наверх, осторожно выглянув из землянки. Застыв на месте, он внимательно огляделся по сторонам, пытаясь понять, нет ли опасности поблизости, и около минуты стоял, прислушиваясь, а затем приглушенно выдохнул и призывно махнул рукой. – Кажется, все чисто, идем.
На улице уже совсем стемнело – за то время, пока они прятались в укрытии, на землю уже успела опуститься долгая зимняя ночь. Тучи рассеялись, ветер притих, и теперь небеса, словно решето, были сплошь усеяны яркими точками звезд. От снега в лесу было достаточно светло, и белый снежный покров красиво отблескивал в свете полной луны, которая отбрасывала от деревьев искаженные увеличенные тени, похожие на каких-то огромных сказочных великанов. Вокруг стояла тишина и непоколебимое спокойствие, как будто несколько часов назад здесь ничего и не произошло, и не было никаких солдат, никакой погони и перестрелки в лесу. Лес замер, как будто в ожидании чего-то страшного, и это глухое безмолвие напоминало Саше затишье перед бурей.
Дед с внучкой находились в глубине лесного массива, там, где обитали лишь дикие звери, да и тех сейчас поблизости не наблюдалось.
Саша последовала за дедом, и тот, пропуская ее вперед, запер входную дверь, а затем тщательно закидал проход сосновыми ветками и сухим хворостом.
- Идем. – Чуть прихрамывая, он направлялся в ту сторону, откуда они пришли.
Дедушка с внучкой старались ступать как можно осторожнее, но это было невозможно – скрип снега под подошвами сапог выдавал их присутствие, и этот хруст казался поистине громким среди лесной тишины.
Они захватили с собой большой наплечный мешок, в который дед кинул охотничий нож, бутылку воды, а также стерильные бинты и некоторые лекарства, которыми успел запастись, когда две недели назад покинул свой дом и перебрался жить в землянку. Это должно было пригодиться им, чтобы оказать первую помощь Володьке, в том случае, если он все-таки окажется жив. Саша мысленно молила Бога о том, чтобы таксист был просто ранен, и они успели его спасти. А что, если солдаты добили его, а то и вовсе забрали в плен, и сейчас он терпит страшные пытки? Кажется, воспаленное воображение Саши разыгралось не на шутку, рисуя в ее мозгу пугающие картины, да это было и не удивительно, после всех событий, что она пережила. А вот дед держался молодцом – он не паниковал, лишь молча и уверенно ковылял вперед по сугробам, изредка опираясь руками о промерзшие стволы деревьев. Иногда он останавливался, чтобы прислушаться, а один раз даже вскинул ружье в сторону насторожившего его звука, но к счастью, это была лишь птица, испуганно упорхнувшая с ближайшей ветки. Конечно, Николай Харитонович понимал, что его старая двустволка – слабая защита против вооруженных солдат, это было равносильно, что идти с тонким прутиком против стаи волков, но все же это было лучше, чем ничего. Несмотря на кажущееся внешнее спокойствие, старик превратился в сплошной комок нервов, казалось, зрение и слух обострились, и он полностью сосредоточился на наблюдении за окружающей обстановкой.
Саша ни на шаг не отступала от деда, постоянно оглядываясь по сторонам. Она боялась даже подумать о том, что они в любой момент могут наткнуться на военных. Пока «Церберовцы» не заминировали лес, им нужно было найти Володьку, если, конечно, он был еще жив, вернуться в дом за Шерханом, а затем успеть скрыться в подземном проходе, о котором говорил дед. Только бы этот лабиринт не засыпало землей, ведь это был их единственный путь к спасению. Интересно, сколько сейчас времени, и как долго они просидели в укрытии? Вряд ли солдаты успокоятся и перестанут их искать, особенно после того, что произошло. Лаврухин, скорее всего, уже давно очнулся и поднял тревогу, так что сейчас военные могут бродить по лесу с собаками в поисках исчезнувших беглецов.
Дед с внучкой брели достаточно долго, и Саша быстро запыхалась. Она уже начинала опасаться, что они не смогут найти покинутую «Ниву» Володьки, а то и вовсе рискуют заблудиться в ночном лесу. Ноги казались какими-то деревянными, пальцы начинали замерзать. Что уж говорить о руках – их она практически не чувствовала, несмотря на толстые перчатки грубой вязки с мехом внутри. Кожа на лице стала какой-то слишком чувствительной – она болела и чесалась. Похоже, Саша заработала обморожение, еще бы – после купания в ледяной воде, а затем похода по лесу в мокрой одежде, последствия этого всего еще могут вылиться во что-нибудь похуже, чем обмороженная кожа. Девушка помнила, что нельзя ни в коем случае прикасаться, а тем более чесать пораженные холодом участки лица – так она рисковала вообще содрать кожу, которая сейчас была тонка, суха и натянута, словно папиросная бумага, поэтому приходилось терпеть зуд.
- Дедушка, мы правильно идем? – Осторожно спросила Саша, на что Николай Харитонович только кивнул, не оборачиваясь:
- Если не ошибаюсь, то мы почти пришли. – Одной рукой старик поправил шапку, сильнее натянув ее на морщинистый лоб.
Было удивительно, как он так хорошо ориентируется в дебрях – вокруг виднелся лишь однообразный пейзаж – высокие сосны и приземистые кустарники, укрытые тяжелыми снежными шапками. Саше постоянно казалось, что кто-то прячется среди заснеженных зарослей, наблюдая за ними и выжидая удобный момент для нападения. Один раз ей даже почудилось, будто среди деревьев мелькнула чья-то темная фигура, но к счастью, это была лишь игра ее воспаленного воображения.
Сколько они еще блуждали в чаще леса – пять минут, а может, все полчаса, девушка не знала. Обессиленный организм требовал передышки, но она все равно старалась не отставать от деда. Саша брела, словно механический робот - уставшие ноги гнали ее вперед.
Вскоре впереди замаячило что-то большое и бесформенное, стоявшее под деревом, и подойдя ближе, Саша с дедом разглядели очертания покинутого автомобиля Володьки. «Нива» стояла на том же месте, неподвижно покосившись в сугробе. Столкновение со стволом огромной сосны сильно деформировало кузов автомобиля, и за то время, пока они прятались в землянке, машину уже успело сильно запорошить снегом.
- Володя! – Невольно вскрикнула девушка, но Николай Харитонович дернул ее за руку и прижал палец к губам.
- Тише. Здесь может быть засада. – Дед огляделся по сторонам, но к великому облегчению, не увидел поблизости ничего подозрительного.
Саша торопливо приблизилась к машине, увидев, что стекла «Нивы» разлетелись на куски от сильного удара, лишь кое-где из рамы торчали острые осколки. Внутри автомобиля было темно, но все же девушка разглядела очертания тела несчастного таксиста, неподвижно скорчившееся на переднем сиденье.
- Дедуль, я ничего не вижу, дай мне фонарик. - Саша дернула дверцу машины на себя, но она не поддавалась. Тогда девушка попыталась просунуть руку в окошко, намереваясь открыть ее изнутри, но осколки стекол, словно опасная бритва, тут же рассекли рукав ватной фуфайки, и Саша отдернула руку.
- Держи. – Дед протянул девушке фонарик. – Мда-да, похоже, дела плохи. – Озадаченно хмыкнул он, обходя машину с другой стороны.
- Сейчас посмотрим. – Саша включила фонарь и с опаской направила свет в салон автомобиля. Она боялась увидеть там что-то страшное и уже мысленно приготовилась к самому худшему. Руки девушки дрожали, и из-за этого луч света прыгал по салону, вырвав из темноты безжизненное лицо Володьки.
В следующую секунду Саша невольно отпрянула и едва не вскрикнула от ужаса. Лицо мужчины было спокойным и умиротворенным, как будто он просто спал, но цвет кожи был мертвенно-бледным, даже слегка синюшным, лишь на лбу виднелась кровавая ссадина, образовавшаяся по всей видимости, от удара головой о руль при столкновении с деревом. Глаза мужчины были закрыты, а губы крепко сжаты, но когда взгляд Саши скользнул ниже, она увидела его окровавленную шею. На рукаве куртки со стороны левого плеча виднелось пулевое отверстие, вокруг которого расплывалось алое пятно. Шапка слетела с головы мужчины, и валялась где-то у него под ногами, а брови и редкие волосы, обрамляющие плешь, уже начинали покрываться инеем.
- Ну, что там? – Спросил дед, пытаясь с другой стороны заглянуть в салон покореженного автомобиля.
- Не может быть! - Саша будто не слышала его. Она заплакала от отчаяния, понимая, что им уже не спасти Володьку – таксист был мертв.
Двумя пальцами приподняв «флажок» у окна, она с усилием открыла примерзшую дверцу автомобиля и судорожно тормошила неподвижное тело Маханькова, не в силах поверить, что он мертв.
- Володя! Очнись, пожалуйста! Я прошу тебя, очнись! – Внезапно прикоснувшись к окоченевшей от холода руке мужчины, Саша с удивлением заметила, что кожа была еще чуть теплой, а на запястье прощупывалось слабоватое биение пульса. Неужели, он жив?! – Эй! Володя! – Она трясла его за плечи, но мужчина не реагировал.
Саша уже отчаялась, как вдруг в следующую секунду слабоватый стон сорвался с губ Маханькова, а его глаза, подернутые мутной пеленой, задрожали и слегка приоткрылись, щурясь от падающего прямо на лицо белого света фонаря.
- Слава Богу! – Громко вскрикнула Саша и чуть не подпрыгнула от радости, но тут же осеклась и приглушенно позвала. – Дедушка, он очнулся! Слышишь? Быстрее, сюда!
- Ты серьезно? – Дед раскрыл дверцу со стороны пассажирского сиденья и, кряхтя, пролез в салон автомобиля.
- П-п-помоги-и-ите… - Чуть слышно простонал Володька и попытался пошевелиться, но в следующий момент его бледное лицо, которое казалось еще бледнее в тусклом свете фонаря, исказила болезненная гримаса. – Больно… Я… я не могу встать…
Мужчина потерял много крови и от этого совсем обессилел, но все же он был жив, а значит, оставалась маленькая надежда на то, что они успеют его спасти.
– Лежи смирно и не двигайся, сынок. Я должен осмотреть твои раны. – Успокаивающе произнес Николай Харитонович. – Ну-ка, свети сюда, внучка. – Дед стащил рукавицы, и его натруженные крепкие пальцы осторожно расстегнули ворот куртки раненого таксиста.
Как оказалось, Володька был ранен в плечо и потерял много крови, а другая пуля задела его шею, но к счастью, прошла по касательной, лишь чиркнув по коже. Радовало одно – мужчина жив, а значит, плечевая артерия не была задета, иначе он бы умер в считанные секунды.
- Ему нужна срочная медицинская помощь, иначе долго он не протянет. – Констатировал дед. Он закопался в своем рюкзаке, и через несколько секунд извлек оттуда острый охотничий нож. Одним уверенным движением он разрезал куртку, а затем и рукав свитера Маханькова, обнажив рану на плече. Это было, мягко говоря, зрелищем не для слабонервных – раневой канал выглядел как дыра с рваными краями, начиненная кровавым фаршем с осколками костей внутри, с какими-то белыми и синими прожилками, по всей видимости, плечевая кость была раздроблена, и пуля застряла в ней.
- Эх, кажется, дела плохи… - Озадаченно покачал головой Николай Харитонович. – Я, конечно, могу попытаться извлечь пулю, но сначала нам нужно доставить его в укрытие. Хорошо, что сейчас холодно – это хоть немного притупляет его боль. А пока мы наложим на рану давящую повязку – он и так потерял много крови.
- Пить… - Володька едва слышно пошевелил серыми потрескавшимися губами.
- Сейчас, сейчас... – Засуетилась Саша, доставая из наплечного мешка пластиковую бутылку с водой. Поднеся емкость к губам мужчины, она наклонила ее, поддерживая его голову, чтобы немного жидкости просочилось в горло.
Таксист сделал жадный глоток, и обессиленно откинулся обратно, снова потеряв сознание. Пока дед ловкими уверенными движениями перебинтовывал раны, мужчина находился в "отключке".
- Что делать, дедушка? Как мы протащим его в укрытие? Он ведь не может самостоятельно передвигаться. – В отчаянии вздохнула Саша.
Николай Харитонович замолчал, раздумывая о чем-то своем, затем произнес:
- В кладовке в доме есть старые деревянные сани. Я пойду за ними и заодно заберу Шарика. Оставайся на месте, внучка, ты должна быть с ним и наблюдать за его состоянием. Пока мы не можем ничем ему помочь. Если он будет жаловаться на сильную боль, хотя бы дай ему выпить обезболивающее, оно лежит в рюкзаке. Сама залезь в машину и спрячься на тот случай, чтобы тебя не обнаружили военные. Я постараюсь вернуться как можно скорее. Если меня вдруг не будет через час, ты должна уходить! Найди укрытие, и не мешкая, иди через тоннель – он выведет тебя за пределы деревни.
- Нет! – Испуганно воскликнула Саша. - Я не могу отпустить тебя одного! Давай лучше я сбегаю в дом, это будет гораздо быстрее. – Предложила она.
- Ты не знаешь дороги и можешь заблудиться в лесу. - Дед был непреклонен. – Полезай в машину! Живо! – Скомандовал он и легонько, но настойчиво подтолкнул внучку в спину.
- Но дедушка… Я только нашла тебя, и не хочу снова потерять! Я пойду с тобой!
- Со мной ничего не случится, обещаю, я просто предупредил тебя, так, на всякий случай… – Внезапно дед крепко обнял внучку, а она, всхлипывая, словно маленькая девочка, зарылась носом в его насквозь пропахшую дымом от костра, фуфайку.
- Прошу тебя, дедушка, будь осторожен. Я люблю тебя! – Прошептала девушка.
- И я тебя люблю, моя дорогая. – Как-то грустно улыбнулся дед. Он понимал, что очень рискует, возвращаясь в собственный дом и оставляя Сашу одну, но другого выхода у него не было. Если они пойдут вдвоем, то рискуют быть замеченными солдатами, а так хотя бы был шанс, что внучка останется невредимой. - Ну-ну, чего ты? – Николай Харитонович ободряюще усмехнулся и похлопал внучку по плечу. - Полезай! И сиди тихо, как мышь. Я скоро вернусь. – Развернувшись спиной, он зашагал прочь.
Заднее сиденье «Нивы» было усыпано осколками стекол, но окно сзади было почти целым по сравнению с другими, если не считать небольшой сквозной дыры размером с пятак, от которой во все стороны разбегались зигзагообразные трещины. Смотря в эту щель, Саша с тоской в сердце наблюдала за удаляющейся спиной Николая Харитоновича. Как только его темная фигура растворилась среди деревьев, девушка закрыла лицо руками и, не в силах сдерживаться, беззвучно зарыдала. Она даже не могла предположить, каким кошмаром обернется ее поездка в Вайда-губу.
В машине стояла тишина, Володька неподвижно лежал на водительском сиденье, наверно, сейчас он пребывал где-то далеко, за гранью сознания. Только бы он не умер! При одной мысли о том, что несчастный таксист, возможно, уже отлетает в мир иной, и сейчас она находится в машине с покойником, у Саши мурашки поползли по коже.
- Володя… - Девушка нерешительно потормошила его за плечо, и он отозвался тихим стоном.
- Не надо… Не убивайте… - Похоже, у него начались галлюцинации, но к счастью, таксист был еще жив.
- Володя, это я, Саша. Все хорошо. Я с тобой. – Успокаивающе заговорила девушка, одновременно утешая и несчастного таксиста, и себя саму. – Скоро мы доберемся до укрытия, а потом пойдем в больницу. Там тебя «залатают», и ты поправишься. Потерпи еще немного, только дедушка вернется. – Казалось, она разговаривает сама с собой – возможно, мужчина ее не слышал, но все же таким образом, девушка немного подбадривала себя, а это было лучше, чем сидеть в тишине.
- Холодно… Очень холодно… - Простонал Маханьков.
За окном неожиданно поднялся ветер, он насквозь продувал разбитую машину, да и мороз не щадил несчастных людей, сидящих внутри.
- Сейчас. – Замерзшими пальцами расстегивая фуфайку, Саша сняла ее с себя, оставшись в двух теплых свитерах, а затем накинула верхнюю одежду на плечи Володьки. – Вот, это немного согреет тебя.
- Спасибо… - Чуть слышно произнес Володька, выдавив из себя жалкое подобие улыбки. Мужчина уже не чувствовал боли, ничего, кроме холода, сковывающего ледяными пальцами его обессиленное от потери крови тело. – Я умираю? – В его голосе слышалась тоскливая безысходность.
- Нет-нет, что ты? – Торопливо поспешила утешить его Саша, хотя она и сама понимала, что таксисту оставалось жить совсем немного. Без срочной медицинской помощи он долго не протянет, слишком много крови он потерял. – Все будет хорошо, вот увидишь. – Саша огромным усилием воли сглотнула ком, подступивший к горлу. – Скоро мы будем в больнице. – Голос девушки дрожал, в нем послышались нотки фальши. Наверно, из нее не получится хорошего утешителя, да и обманывать умирающего – во благо ли эта ложь?
- Виталик… Нужно… позвонить Виталику… Он в Мурманске… Генеральное… разведывательное… управление… подполковник… Виталий Дегтярев… - Это было последнее, что прошептал Володька, прежде чем угасающее сознание вновь покинуло его, и он провалился в черную яму беспамятства.
- Володя! Только не умирай! Держись, слышишь? – Шептала Саша, в отчаянии тормоша его за плечо, но мужчина не реагировал.
Сколько времени прошло с тех пор, когда дедушка исчез в лесной чаще, она не знала. Саша уже в который раз пожалела, что отпустила его одного в этот опасный путь. Ей нельзя было этого делать, все-таки она должна была отправиться с ним! А что, если он наткнется на солдат?.. При одной мысли об этом волосы зашевелились на голове.
Саша обернулась. Прильнув одним глазом к дыре в стекле, девушка пыталась разглядеть окрестности, как будто это могло ускорить возвращение деда, но не видела ничего, кроме непоколебимо спокойных заснеженных сосен.
На улице вдруг снова повалил снег. Его крупные узорчатые хлопья, кружась под порывами ветра, залетали в разбитые окна машины. Саша совсем замерзла, в этом морозе ее едва ли могли спасти два теплых свитера, одетые один поверх другого. Зубы выбивали непроизвольную дробь, и девушка крепче обняла себя руками, скрутившись в калачик, словно кошка. Внезапно на нее навалилась смертельная усталость – сказывались бессонные ночи, проведенные в страхе перед неизвестностью, а также все те страшные события, которые приключились с ней за эту неделю, проведенную в маленьком поселке на краю севера. Согревая себя собственным дыханием, девушка почти уснула, как вдруг некий посторонний звук, доносящийся извне, заставил ее открыть глаза и прислушаться. Послышался скрип снега под чьими-то тяжелыми шагами. Неужели, дедушка вернулся? Саша поглядела в маленькую щелочку в заднем стекле, но не увидела ничего, кроме плотной белой пелены, а в следующую секунду испуганно прикрыла рот ладошкой, чтобы не закричать от ужаса.
- Они словно сквозь землю провалились! – Раздался чей-то низкий бас. - А Лещинин умнее, чем мы предполагали! – Раздраженно произнес обладатель голоса.
- Ты представляешь, что будет, если об этом узнает пресса?! Нас ждут огромные неприятности! - Этот ненавистный, знакомый до боли голос еще долго будет преследовать Сашу в ночных кошмарах. Этот голос она узнает везде, узнает из миллиона других, похожих мужских голосов. Это был ни кто иной, как следователь Роман Лаврухин. – Это конец, а я не намерен чалиться за решеткой всю оставшуюся жизнь! – Он был просто вне себя от ярости.
- Мы прочесали лес, и они не могли далеко уйти, а значит, прячутся где-то поблизости. – Произнес кто-то третий, невидимый Саше. Внезапно послышалось надрывное хрипение рации, а затем этот человек спросил. – Второй, это первый, как слышно? – В ответ ему послышался искаженный помехами ответ. – Вы еще осмотрели не все заброшенные дома? Значит, тщательно осмотрите каждую хижину! – Приказал солдат. – Они могут скрываться там. Все, отбой.
Голоса приближались, и предположительно, они находились где-то в десяти-двадцати метрах от машины. Саша бесшумно сползла вниз, прямо под сиденье, наткнувшись на валяющиеся там пластиковые бутылки, какие-то пакеты и остальной хлам. На полу валялись мелкие стекла, осколки были повсюду. Наткнувшись незащищенными ладонями на стекла, Саша скривилась от резкой боли и отдернула руку. Из пальцев потекла кровь, но Саше было уже наплевать на такую мелочь. Она напряженно сцепила зубы, закрыв глаза и лежа тихо, как мышь, лишь громкий стук ее сердца отдавался эхом где-то в висках. Вот сейчас военные подойдут ближе, решат еще раз проверить машину, обнаружат, что Володька жив, а затем найдут и ее саму!
Судя по разговорам солдат, они еще не успели столкнуться с дедом, но это лишь дело времени. Их усиленно искали, искал целый патруль!..
Призрачная надежда на спасение вдруг стала совершенно нереальной. Саше хотелось просто вжаться в пол, стать чем-то прозрачным, невидимым. Она, словно загнанный в угол зверь, находилась в ловушке, бессильна и безоружна перед беспощадными палачами.