КИНОПОВЕСТЬ "ВСЕ ОНИ СОЛДАТЫ..."
59.
РАННЕЕ УТРО СЛЕДУЮЩЕГО ДНЯ В ИМЕНИИ ВЕЛЕСОВА.
... совсем раннее утро...
Наш главный герой, полковник Велесов, и его сестра в той же комнате, в том самом уютном будуаре Людмилы Всеволодовны, в котором мы только вчера видели её с Любой Мещариновой.
И, как и вчера, всё тот же попугай снова является невольным свидетелем встречи двоих, но нынешним утром он не на воле, а наблюдает за людьми из своей большой и красивой клетки.
Герои сидят обнявшись на любимом диванчике хозяйки будуара.
Ярослав, идеально выбритый, с мокрыми после купания волосами, в домашних мягких туфлях, брюках от своей военной формы и в белоснежной, распахнутой на груди, рубахе обнимает сестру за плечи, слегка прижимая её к себе.
Сегодня он такой, каким мы не видели его ещё никогда.
Он в состоянии полной открытости души, в той, так редко достающейся ему роли, действительно счастливого, покойного и всем довольного человека, которая так желанна каждому из нас.
Людмила, безукоризненно причёсанная, сияющая и свежая, в прелестном утреннем платьице, обнимает брата за талию обеими руками.
Она подняла к нему лицо и не может отвести взора от любимых черт.
Велесов:
-- Не подозревал даже, насколько соскучился по тебе и дому … Сейчас только это ощутил. Давно не был так счастлив, как в этот приезд.
Растроганная Магошева целует брата в щёку.
Он, улыбнувшись, возвращает поцелуй и продолжает:
-- Вот не удержался и, как в детстве, примчался, чтобы первым пожелать тебе доброго утра, ангел мой!
Людмила прижалась щекой к его плечу:
-- Знаешь, почему-то я эту последнюю нашу разлуку пережила тяжелее, чем всегда. Казалось, не было тебя целую вечность. Так рада приезду!
Вздохнув, продолжает:
-- Но ведь опять долго не пробудешь, признавайся. Через пару дней и умчишься?
Велесов виновато опускает глаза и, разомкнув объятья, поднимается с дивана:
-- Ты права. Но это от меня не зависит, ты же знаешь.
Он прошёлся по комнате и задержался у клетки с попугаем.
Человек и птица некоторое время внимательно смотрят друг на друга.
Потом, повернувшись к сестре, Ярослав спросил со смехом:
-- А что ты своего орла в клетке сегодня утром держишь? Выпустить?
-- Да, выпусти, пусть полетает.
Ярослав обратился к попугаю:
-- Мальчик хороший? Хороший наш Петруша? Он гулять пойдёт? Пойдёт?
-- Хороший! Петруша хороший! Гулять птичка пойдёт! Пойдёт! -- согласился Петруша, закивал головой, наглядно демонстрируя согласие с князем, и пошёл к нему на руку, которую тот подставил попугаю в клетке.
Но, стоило птице оказаться на воле, за пределами своего домика, как она сразу слетела с руки Ярослава и уселась на спинку дивана поближе к Магошевой, плечом к её плечу, хитро поглядывая оттуда на обманутого Велесова.
Ярослав, откинув назад голову, расхохотался от всей души:
-- Каков злодей! Никогда не забудет продемонстрировать мне, кто для него в доме главный, и что я здесь в последнее время только редкий гость!
Обиженный словами Ярослава, попугай авторитетно заявил в ответ:
-- Петруша хороший! Хороший Петруша!
Это оправдание птицы было встречено дружным смехом брата и сестры.
Отсмеявшись, Ярослав обратился к Людмиле:
-- Как вы тут без меня?
-- У нас всё хорошо. Не беспокойся.
-- А как Любаша? Что учителя говорят?
-- Люба понемногу приживается. Наши педагоги высоко оценили способности девочки. Она щедро одарена Богами, но, как и следовало ожидать, не получила должных знаний. В институте не особенно старались её образовать, особенно в области естественных наук. Что там с её творческими способностями, с рисованием, музыкой, пока не скажу, учителя ещё не готовы к ответу, не успели, как следует, с Любашей поработать. Но в рукоделиях искусна, молодец!
Велесов, выслушав сестру, засмеялся:
-- Ну, достанется теперь малышке! Уж наши преподаватели вгрызутся в неё со всей своей беспощадностью! Одна только Славоява Свентоправовна чего стоит! Сколько Родовел тогда, ещё будучи малышом, от неё поплакал!
-- Зато сегодня её любит и уважает. А Любаша знает, что ей нелегко придётся с учёбой, но, говорит, готова к трудностям, в институт бежать от нас, кажется, не собирается, хотя я оставила эту дверь для неё отворённой. А о Славояве Свентоправовне ты напрасно так! Она составила довольно щадящий график работы для девочки на ближайший месяц. Я его смотрела, Люба справится.
-- Хорошо. А что с … другими … занятиями?
-- Полагаю, преждевременно о них и думать. Но понемногу … посвящаю. А программу физического развития готовлю сама, потом согласую её с нашими наставниками. Надеюсь, ты будешь доволен. Но в этот твой приезд о ней говорить ещё рано, я так считаю.
-- А, коли рано, так и не станем. Родовел что? Как их отношения с Любой? А то вчера вечером только расцеловал вас всех и сразу спать отправился. Ни о чём и не поговорили. Слишком поздно и через чур усталым прибыл.
-- Скучает сын без тебя. Если сам так редко приезжаешь, позволь хоть ему почаще навещать тебя в Петербурге. А занимается он блестяще. Педагоги его успехами довольны. За непоседливость и острый язык ругают вот только. Но мне, признаться, нравится в нём это. С Любашей у них, мне кажется, начинают складываться хорошие отношения. Он покровительствует Любе, хоть и держит дистанцию.
-- Не ревнует?
-- Ну, разве, совсем немного. Но сам себе в том отчёта не отдаёт. Это пройдёт скоро, я думаю.
-- Надеюсь. А о его более частых приездах в Петербург… Ты же знаешь..., как хочу быть рядом постоянно… Но! Все мои страхи... тебе тоже хорошо известны… Мы с тобой это ещё обсудим сегодня вечером. Обещаю. Но не сейчас. Хорошо?
Людмила задумчиво посмотрела на брата и вдруг заговорила мечтательно и совершенно о другом, о том, что было далеко от проблем семейных:
-- Хорошо, Ярослав. Слушай, ты, как всегда, сейчас, пока дети спят, будешь заниматься… Может сначала фехтованием? Со мной, а не с наставником?
Велесов предложение принял с радостью:
-- С удовольствием! Тряхнём стариной! Помнишь, в детстве, в основном, вдвоём и фехтовали. А сейчас почему-то и не в каждый мой приезд в поединке сходимся. Переодевайся! Посмотрим, в какой ты сегодня форме! Жду на нашем месте!
Ярослав опять засмеялся смехом совершенно счастливого человека, чмокнул по-мальчишески сестру в щёку и быстро покинул будуар.
…Через некоторое время мы наблюдаем брата с сестрой, уже переодевшимися для фехтования, на лужайке недалеко от дома. Они увлечённо обмениваются ударами, кажется, даже не подозревая, что являются сейчас объектом пристального наблюдения двух блестящих глаз...
… Зритель переместился и оказался снова в той самой гостиной Велесова, в которой Людмила Всеволодовна Магошева встречала у себя в гостях Троянова и семью Родина.
Этим совсем ещё ранним утром горничная здесь пока не побывала, поэтому шторы плотно задёрнуты, в помещении густые семерки. В полумраке слегка обозначены силуэты лимонных, апельсиновых деревьев, растопыренные листья ананасов, невнятные очертания бананового "дерева"...
Птичьего щебета не слышно : пернатые, пользуясь темнотой, ещё спят.
Но мы всё же замечаем некий движущийся силуэт у окна...
Кто-то слегка отодвигает штору, и упавший узкий сноп света даёт нам возможность рассмотреть Любовь Александровну Мещаринову, которая, затаив дыхание, что-то самозабвенно высматривает там, на улице, перед домом.
Что? Мы, любопытствуя, выглядываем в окно из-за её плеча, но видим всего лишь занятие фехтованием Велесова и Магошевой.
Возможно, для специалиста, оно и представляет интерес, но для простого непосвящённого зрителя это только обмен ударами клинков.
Барышня же увлечена зрелищем настолько, что не услышала не только звука открываемой двери, но и лёгких быстрых шагов за своей спиной. Она вздрогнула только тогда, когда на её плечо легла чья-то рука.
Испугавшись, девушка отпустила штору.
Темнота опять заполнила вместе со всей гостиной и этот угол помещения.
И в этой чёрной, после яркого света улицы, темноте было настолько страшно и тихо, что стали слышны громкие удары сердца Любаши и её испуганное дыхание.
Неожиданно, а поэтому от страха и неузнаваемо-страшно, раздался громкий шёпот непонятно то ли мужского, то ли женского голоса:
-- Любовь Александровна! Что Вы … так испугались? Это же я!
И чья-то рука вновь слегка сдвинула штору…
И мы увидели улыбающееся лицо Родовела Ярославовича Велесова и повёрнутую у нему головку Любаши с расширившимися от страха зрачками в голубом окаймлении радужек глаз.
-- Простите! Я совсем не хотел напугать Вас! Отсюда просто лучше всего видно!
Люба ничего не ответила. Страх только начал отпускать её сердечко.
Подросток продолжил объяснения:
-- Когда папенька приезжает, он каждое утро, очень рано, занимается на этой лужайке у дома. Сначала с наставником бесконтактным боем или русской борьбой, а потом с кем-нибудь фехтованием. А я смотрю.
Он приостановился, правдиво посмотрел в глаза девушки и стал оправдываться:
-- Не потому что занятия тайна. Просто хочется побольше его видеть. Хоть вот так вот. А, если спущусь к нему туда, отправит назад спать или уроками заниматься. Ещё и отчитает, что подхватился так рано.
Испугавшись воцарившегося вновь молчания, чтобы перебить его, Любочка от растерянности ляпнула первое, что пришло ей в голову:
-- А подглядывать некрасиво!
Юный князь, уже не боясь быть услышанным кем-то, непосвящённым в его страшную тайну, рассмеялся в полный голос.
Он совсем не обиделся и правильно понял причину сказанного, но не ответить колкостью не сумел:
-- Да что Вы говорите! А Вы, мадемуазель, простите, что здесь сейчас делали? Вместо горничной шторы раздвигали? Помочь ей хотели? Так в столь ранний час наши горничные спят ещё, смею Вас уверить.
Любочка сначала испугалась, но, встретившись с добрым, умным, понимающим взглядом молодого Велесова, в котором не было ничего похожего на упрёк, насмешку или подозрительность, тихонько призналась:
-- И я тоже хотела его пораньше увидеть. Проснулась, вышла в коридор, а он идёт куда-то переодетым для фехтования … и со шпагой. Я … и … подсмотрела, куда… Но туда, к ним, пойти не посмела…
-- Так дайте же, наконец, и мне взглянуть! Пожалуйста, не жадничайте!
Молодой князь, вытянув шею, заглядывает через плечо девушки:
-- А-а-а … он сейчас с тётушкой фехтует. Вы владеете шпагой?
-- Нет…
-- Ничего страшного. Давайте смотреть вместе. Я стану Вам объяснять, что там происходит. Всё равно Вас ведь тоже учить фехтованию станут. А смотреть, если не понимаешь, не интересно, право…
Молодые люди тихонько засмеялись, и, прижавшись друг к другу головами, уставились в окно, немного подальше отодвинув штору.
…Зрители же, проследив за их взглядами, "спустились" на лужайку и ещё некоторое время понаблюдали за фехтующими Велесовым и Магошевой.
Неожиданно князь сделал Людмиле знак, что желает прервать не надолго бой, подошёл к немолодому, степенному, спортивного телосложения мужчине, наблюдавшему за их поединком, что-то недолго говорил ему, приблизив губы к уху, а потом вернулся к прерванному занятию, а мужчина ушёл в дом...
…Мы не стали смотреть дальше бой брата с сестрой, а, заинтригованные, последовали за посланным куда-то Велесовым человеком.
Тот же быстро шёл по коридорам большого барского дома и, открыв одну из дверей, оказался в той самой гостиной, где мы только что оставили Любашу с Родовелом.
Молодые люди, услыхав шум, уронили штору и притихли. Но мужчина успел их заметить, решительно подошёл, резко отдернул занавесь и с сказал довольно строго:
-- Ярослав Всеволодович велел, чтобы Вы оба, Родовел Ярославович и Любовь Александровна, немедленно спустились к нему.
…Снова оказавшись на полянке, мы видим, как к фехтующим Велесову и
Магошевой приближаются, опустив в унынии головы, Родовел и Люба в сопровождении идущего следом посланца.
Закончив очередной этап поединка и объявив счёт, Ярослав направился к остановившимся невдалеке молодым людям.
Он с трудом удерживает на лице строгое выражение, но глаза периодически выдают скрываемую улыбку.
Людмила скрыть сдерживаемого смеха не умеет, поэтому поворачивается к племяннику и воспитаннице спиной, надеясь, что те не заметят её вздрагивающих плеч.
Подойдя к сыну и Любаше, Велесов, из последних сил собрав на лице всю серьёзность и строгость, заявил:
-- Я долго мирился с твоими, Родовел, за мной подглядываниями из гостиной. Не один год. Молча ожидая, когда вырастешь и, наконец, подойдёшь и вызовешь меня на поединок...
Сын стоял, опустив низко голову и ничего не отвечая.
Помолчав, полковник продолжил:
-- Но ты все ни как не можешь отбросить мальчишеской, детской, трусости, а теперь вот ещё и создал коалицию по подсматриванию за отцом! Начал искать союзников!
Чтобы не засмеяться, сдержать рвущуюся улыбку, полковник опять замолчал. Собравшись силами, заговорил вновь:
-- Пора положить этому конец и наказать шпионов! Немедленно. Родовелу повелеваю отправиться к себе, переодеться для занятий фехтованием и явиться сюда. Будем биться, пока он не упадёт от усталости и запросит пощады! Нашей же барышне придётся отправиться в покои Людмилы Всеволодовны и там тоже переодеться для занятий фехтованием, а затем получить здесь у Людмилы, свой первый урок фехтования. Выполняйте, молодые люди!
Но, как ни странно, несмотря на суровый тон князя, никто не бросился выполнять приказ, а с воплями «Папенька! Спасибо! Я так этого всегда хотел!», «Благодарю! Это так здорово, Ярослав Всеволодович!» мальчик и девочка повисли с двух сторон на его шее и стали звонко чмокать полковника каждый в ближайшую для себя щёку.
Ярослав, крепко обняв их за талии, с лёгкостью закружил великовозрастных детей вокруг себя. Потом, остановившись, по-прежнему прижимая их к себе, тихонько сказал :
-- Спасибо, милые, что так меня любите. Простите, что из-за бесконечной занятости не уделяю вам должного внимания, что порой через чур холоден. Я вас люблю. Обоих. Помните об этом! А теперь идите, переодевайтесь. Позанимаемся и сегодня, и завтра вместе. И теперь всегда, когда стану приезжать домой или когда вы будете бывать у меня в Петербурге, будем вместе занимать по утрам фехтованием. Ну, бегите же!
Легонько оттолкнув от себя молодёжь, Ярослав смотрит вслед летящим в дом Любови и Родовелу и быстро идущей следом за ними Людмиле и смеётся.