После выхода из Одессы и 17-суточного перехода через океан, мы, наконец, бросили якорь вблизи берегов Кубы. Правда, берега не было видно даже в судовой бинокль, а когда мы будем швартоваться, чтобы отдать груз, не знал никто, даже капитан.
Через пару дней подошел катер с агентом, который объяснил, что разгрузка будет в море, на подходящую к борту баржу. Мы привыкли ко всяким раскладам, поэтому известие никого не удивило. Удивляться начали значительно позже. А пока, все занялись обычными судовыми делами, ремонтом, покраской судна и другими работами. Но все с нетерпением ждали вечера и ночи, когда можно с удовольствием порыбачить на «люстру».
Члены экипажа не стоящие вахты и работающие только днем – команда боцмана и ремонтная бригада – рыбачили зачастую до рассвета. Здесь в большом почете были электрики, которые готовили люстры, а так как разрешение на их использование получали только через электромеханика, т.е. меня, то вся электрогруппа пользовалась особым вниманием.
Как только темнело, за борт на тросе опускались 2-3 «люстры», а иногда и больше, состоящие из нескольких мощных ламп. Все желающие, захватив «самодуры», «драчки», спиннинги, удочки пристраивались у борта вблизи «люстр». Вся плавающая живность южных тропических широт оказалась на редкость любопытной, и собиралась на свет целыми толпами, а здесь уж ее ловили, как кто мог.
Самый варварский способ ловли - это ловля на «драчку» - леску, на конце которой было штук по 10 мощных крючков, прикрепленных на расстоянии 10-15 см друг от друга. Опускаешь это орудие метра на два в воду и ждешь когда соберется побольше любопытных, пожелавших узнать что это сверкает, а затем «драчку» дергаешь вверх. Все, что зацепилось за крючки, вытаскивается на палубу, где идет сортировка – если непонятное – за борт – если знаем, что за живность – на камбуз. Ловили рыбу, змей, осьминогов и многого, чего и не знали. Но особенно трудно было подсечь кальмаров. Наблюдать за этими «торпедами» сверху, когда они, используя реактивную силу, проносятся в разных направлениях исчезая, а затем неожиданно появляясь в свете люстры – одно удовольствие. Но попадались на «драчку» и они. Их выбрасывали на палубу, но старались быстро не подходить и не трогать: они сразу же начинали «выстреливать» «чернилами», которые не просто было смыть. Как-то один кальмар, когда его выбрасывали на палубу, еще в воздухе ухитрился «выстрелить» и попасть в переборку. Так эта клякса, не поддавалась ни каким растворам! Мы ее оставили до прихода в Союз и показывали нашим женам и ребятам, которые с открытыми ртами слушали рассказы о необычных рыбалках, коралловых островах, о гигантской черепахе, которую мы хотели выловить.
А было так: идем домой; все в приподнятом настроении, даже фильм «Кавказская пленница», «Операция Ы» единогласно решили пересмотреть в «-надцатый» раз, учитывая что многие заявили, «что стали забывать слова» из различных эпизодов. Вдруг, сразу после полдника по «спикеру» раздается тревожный голос штурмана, несущего вахту на мостике:
- Капитана на мостик! Капитана на мостик! Прямо по курсу неизвестный объект!
Все, разумеется, выскочили из кают, заняв поудобнее места для наблюдения. Да, действительно, впереди что-то виднелось, черное и непонятное. По размеру прикинули, что это может быть перевернутая лодка. Таких мы встречали в океане неоднократно . Сбавили ход и почти вплотную приблизились к «предмету». Каково же было наше удивление, когда все явно увидели огромнейшую черепаху, с черным, как смола, панцирем! Она спокойно плыла с нами по курсу, шевеля здоровенными лапами, поднимая огромную голову, величиной с бочку.
Разумеется сразу предложения: завести кран, подвести сеть, вытащить ее на палубу, а затем опустить в бассейн. Но отказались от затеи сразу: в наш бассейн она даже вертикально бы не втиснулась! А диаметр ее был не меньше 3-4 метров! Подивившись такому чуду, мы дали ход, оставив это произведение природы в своей родной стихии. Наука говорит, что таких черепах в природе не существует. А что же мы тогда видели?!
Простояв так с неделю на якоре и не разгрузив ни грамма нефти, все приуныли. Вскоре, правда, пришла баржа водоизмещением на 3-4 тонны, мы ее залили и она ушла. На следующий день та же процедура – и тишина на несколько дней. Здесь же подсчитали, что таким темпом разгрузки простоим не меньше месяца.
Чувствуя, что экипаж заскучал, капитан решил всех взбодрить и сделать что-то вроде экскурсии. По карте высмотрели, что в милях 30, в океане, находятся какие-то острова, обозначенные пунктиром. Так обычно обозначаются коралловые острова и, снявшись с якоря, мы малым ходом туда и пошли.
Не доходя до них пару миль, стали в дрейф.Спустили мотоботы – сформировали по всем правилам команды, назначили старших, надели спасательные пояса, расписались в журналах по ТБ, «прокрутили» двигатели мотоботов и - вперед!
Погода – жара, штиль, марево, островов не видно, идем по карте.
Наконец, из марева выплыли какие-то серые силуэты и обозначились контуры берега. Вскоре мотобот начал мягко во что-то врезаться, а когда стали с него спрыгивать в воду, то поняли, что это кораллы. Каких только расцветок там не было! Но мы, обрадовавшись концу путешествия, ломая эти кораллы, стали выбираться на твердый берег.
Первый мотобот причалил раньше и стал впереди, метрах в 50-ти. Все стали по берегу добираться до него т.к. там находилось оборудование для ныряния и морской охоты: акваланг, маски, гарпуны. Разглядывая дно и любуясь морскими звездами, которых на мелководье было предостаточно, я изрядно отстал от всей группы. Берег делал полукруг, поэтому, чтобы быстрее догнать основную группу, я решил по хорде сократить расстояние. Прихватив по пути плавающую отполированную волнами палку, я не раздумывая, вошел в небольшие серые заросли. Как вскоре оказалось, зарослями это и не назовешь. Стволы и ветки каких-то деревьев были покрыты налетом соли (или каких-то минералов) и напоминали обледеневшие российские кустарники.
Пройдя между ними несколько метров, я вдруг, заметил, что с каждым шагом начинаю проваливаться в песок. Однако, это меня не насторожило, т.к. бег и ходьба по песчаным анапским пляжам была знакома с детства. Но то, что это далеко не Анапа, я скоро убедился. Правая нога, которая была первой на шаге, провалилась выше колена, а левую уже просто не смог вытащить: так и застрял – ни назад, ни вперед. С ужасом почувствовал, что с каждым дерганьем меня все больше тянет вниз, а в песке «торчу» уже чуть ли не по пояс! Не отдавая себе отчета, я заорал что есть мочи в ту сторону, где должны быть наши, но сразу же понял, что услышать меня при работающих двигателях мотоботов и шумом океанских волн – просто невозможно! И афоризм: «Спасение утопающих - дело рук самих утопающих!» стал как никогда актуален. Вот тогда организм и включил «систему выживания». В голове пронеслась вся информация, связанная с подобными случаями. Словно в кинофильме я отчетливо увидел, как поступали люди в подобных ситуациях. Еще в детстве я читал Бажова, где он описал, как поступил мальчик, попав в трясину и что помогло ему спастись. Кажется, ему помогла палка. Как утопающий «хватается за соломинку», так и я ухватился за палку, которую подобрал ранее на берегу (удивляешься, как от мелких случайностей многое может зависеть – даже жизнь!).
Подтянув ее поближе, я на нее навалился, моля Бога, чтобы выдержала и не сломалась, и уже лежа, разбросав на песке руки для увеличения площади опоры – стал дергать то правую, то левую ногу. Но не тут-то было! Ноги даже не шевельнулись, словно их забетонировали. Мысли лихорадочно работали, чтобы найти выход из создавшегося положения. У Наполеона есть выказывание «что зачастую ошибка приводит к победе», а для меня «небрежность, которая спасла жизнь»!
Дело в том, что обут я был в наши морские, выдававшиеся всем членам экипажа, ботинки, или, как мы их называли – «гавы». Они были сделаны на совесть: хорошо прошитые, на толстой подошве, кожаные. Их использовали во время швартовок зимой или при чистке трюмов. Собираясь на острова, все их обули, т.к. знали, что берег здесь может быть непредсказуемым. Наиболее аккуратные, или те, кто готовился «капитально», их не торопясь зашнуровали, а другие, как я, в спешке в них впрыгнули, не заботясь об эстетике.
Вот это меня и спасло! Мои не зашнурованные «гавы»!
Подергав несколько раз по очереди ноги, я понял, что с башмаками мне их не вытащить. Поэтому, вытянув стопу в «носочек», как делают гимнасты, я начал вытаскивать из не зашнурованного «гава» (хвала небрежности!) правую ногу. С трудом ее вытащив, и распластавшись, сколько можно на песке, используя тот же прием, вырвал наконец и левую. А «гавы» мои, в последний момент, какая-то сила просто стащила с ног!
Прижавшись к песку, расставив ноги и руки, и извиваясь как крокодил, я пополз к месту моего «старта».
Убедившись, что почва твердая, я с облегчением перевел дух, собираясь осмыслить случившееся. Однако до размышлений дело не дошло.
То, что я увидел, оглянувшись назад, заставило сердце уйти не только «в пятки», но и выскочить через них в песок. Метрах в трех-четырех, в упор, глядя на меня, медленно двигалось что-то страшное! Толстые как у лошади ноги покрытые чешуей с огромными когтями, которые погружались в песок, с мордой продолговато-тупой, также в чешуе, большими глазами до половины прикрытыми створками – оно двигалось прямо ко мне, проявляя явную заинтересованность.
- Крокодил! – была первая вернувшаяся ко мне мысль, а с ней и целый набор слайдов, показывающих результаты встреч с такими красавцами. Вдруг, оно остановилось и стало медленно увеличиваться в размерах, поднимая туловище на ногах все выше и выше! Когда оно поднялось вверх - не меньше метра! – я увидел и брюхо так же в чешуе, только синее с серыми полосами, с хвостом, метра три, как у ящерицы. Я замер, боясь шевельнуться.
Поднявшись на четырех лапах, чудище подалось вперед всем корпусом, как собака по стойке «фас», качнулось вперед, приоткрыло чуток пасть и как будто плюнуло в мою сторону. Я отпрянул назад, свалившись на спину. Но то, что я принял за плевок, до меня не долетело, а это оказался язык или жало, не меньше метра, которое вылетев изо рта, остановилось, едва не достав груди. Язык или жало, сразу же раздвоилось на конце и начало медленно делать круговые движения, а два раздвоенных язычка быстро вращались в разные стороны, то скрещиваясь, то сжимаясь в «кулачок». Началось, как я уже догадался позже, «тестирование» - вероятно на предмет съедобности объекта, тем более, что время приближалось к обеду.
К счастью, мое сердце вновь заскочило в пятки, а затем и на свое место. Я же, сделав какой-то невообразимый кульбит, рванул как у О. Генри: … «опережая звук собственного визга» и быстрее тварей из «Юрского периода», к морю: по кораллам, по камням, морским звездам, ракушкам, разбив и порезав ноги в нескольких местах. «Гавы» остались как трофей у моего «знакомого»! Все же, оглянувшись на всякий случай, я отчетливо увидел штуки три, поднявшиеся на лапах выше кустарников головы, которые с сожалением наблюдали (после обработки информации с «добром» на обед), как что-то съестное прямо из-под носа так шустро от них удрало.
Подбежав к мотоботу, я попытался криком и жестами, показывая на торчавшие из кустарника морды, привлечь внимание наших, но это оказалось бесполезно.
Все ныряли, а вынырнув, что-то рассказывали и опять скрывались под водой. Шла дружная охота на лангустов. Едва я залетел в воду, как вдруг передо мной вынырнул 3-й помощник капитана Володя Понайотов, в маске и с огромным лангустом в руках, которого он держал за бока спиной к себе. С криком:
- Где тебя носит? Держи! - Он вложил лангуста мне в руки, но уже брюхом ко мне. Я его автоматически схватил и едва не лишился носа: лангуст изогнул свой хвост, острый на концах как бритва. Я максимально отклонился назад, вытянув вперед руки – хвост в миллиметрах просвистел рядом с носом – еще бы чуть-чуть - и носа нет! Так, на вытянутых руках с откинутой назад головой и извивающимся лангустом, я добрел до мотобота и забросил его через борт. Снова вынырнул Володя. Сорвав с себя маску для ныряния, вручил ее мне:
- Ныряй скорее, там, в камнях еще лангуст! Смотри за усами, они торчат из-под камней – хватай за них и тащи!
Я погрузился – и точно – увидел, что между камней торчат розовые не менее метра усы. Ухватившись за оба, я начал что есть силы тащить, но в воде это не так просто, поэтому, когда я сильно дернул, один ус отломался и с ним я так и всплыл. Забросил его в мотобот и собирался еще нырнуть, как раздались крики:
- Акулы, акулы!
Я погрузился и увидел что метрах в 10-15 от нашей группы, два силуэта, которые, описывая круги, медленно к нам приближались. Конечно, надо было срываться, выскакивать на берег или в мотобот. Но почему-то никто не запаниковал. Снова последовала чья-то команда:
- Ребята, окружай камни - там акуленок плавает, давай поймаем!
Все снова нырнули, и хотя за спинами двигались тени акул стали окружать камни, среди которых метался маленький акуленок, примерно сантиметров 40-50. Как удалось этого акуленка отловить, я так и не понял. Говорят, что матрос снял майку и поймал его словно сачком. Забросив его в мотобот, наконец, вспомнили про акул! А акулы все ближе и ближе! Я уже стал различать плавники и как можно быстрее двинулся к берегу. Другие тоже выскочили, кто куда: кто на берег, кто в мотобот.
О том, какие это страшные и непредсказуемые твари, ставящие в тупик всех, кто с ними общался, теоретически знали все. Однако, экипажу нашего танкера пришлось с ними еще встречаться неоднократно. Как нам удалось поймать акулу в Красном море, я уже писал, но был еще один случай, к которому возвращаться не особенно хочется.
Идем Мадагаскарским проливом, в самой его середине. Справа – Мадагаскар, слева - Африка Отмечаем вечером день рождения кого-то из машинистов. Скромно посидели, выпили пару бутылок водки на пятерых, поскучали за родными и близкими, что-то спели и разошлись по каютам. На следующий день, как всегда, утром развод. Определяем срочные работы, намечаем планы и т.п. Но моего старшего электрика Вани все нет и нет. Посылаю ребят узнать, где он пропал. В каюте нет, прошли по всему судну – тоже нет, заглянули в кладовые, мастерские – нигде! Пришлось доложить стармеху. Силами только машинной команды, чтобы не поднимать паники, обследовали все закоулки – Вани нет! Доложили капитану. Объявили аврал. Уже весь экипаж, даже те, кто отдыхал после вахты, включились в поиски. Но безрезультатно. Опрос экипажа показал, что видели его на корме, часа в 4 утра, когда менялись вахты. Капитан дал команду возвращаться по курсу назад, а всем стать у бортов и наблюдать за морем. Море – полный штиль, не было даже ряби, словно идем по озеру. Кто имел бинокли, заняли посты на верхнем мостике и мачтах, остальные по обе стороны бортов. Часа три мы непрестанно вглядывались в слепящее от солнца море, пока с мачты впередсмотрящий закричал не своим голосом:
- Вижу! Вижу! – и стал показывать направление, чуть правее от основного курса по правому борту.
- Стоп машина! – по инерции стали приближаться к какому-то черному предмету, замеченному вахтенным. И чем ближе подходили, тем отчетливей был виден предмет, который махал руками и радостно смеялся. Радостно кричали и мы, дружно скандируя:
- Ваня! Ваня!
Но вскоре замерли, боясь шевельнуться даже на судне. Поблизости, и бок о бок с Ваней, плыли штук двадцать акул самых разных размеров! Некоторые отплывали, ныряли, делали вокруг Вани круги, не проявляя при этом не малейшей суеты и агрессии. Казалось, они рады такому необычному пловцу, и готовы даже оказать нам помощь, передав его нам «из рук в руки». В полнейшей тишине капитан сделал циркуляцию и мы медленно стали спускать шлюпку, в которую сели боцман и четверо крепких матросов, одев предварительно спасательные жилеты. Ване жилет сбросили сразу же и он за него уверенно держался. Подойдя вплотную, матросы подхватили его под руки и стали вытаскивать на шлюпку. И здесь случилось то, что предположить не мог даже сам Всевышний. Когда казалось, что все прошло хорошо, одна из сопровождающих акул, вдруг ударила по воде хвостом, взвилась над водой и в самый последний момент (одна нога Вани уже была в шлюпке), как нам показалось, куснула его за другую ногу. Все свалились на дно шлюпки, а два матроса стали лупить веслами по подплывающим акулам, которые, неожиданно так возбудились, что мы на судне стали уже побаиваться и за ребят. Наконец, акул оттеснили и стали осматривать Ваню. Но доктор, который тоже был в шлюпке, медленно выпрямился и по его виду мы поняли, что здесь что-то не так. Все надеялись, что Ваня отделается легким испугом , но произошло нечто еще худшее – доктор сказал что он… умер! При осмотре, уже на судне, врач обнаружил, что на ноге, за которую как нам казалось, его схватила акула, был лишь небольшой кровоподтек. А умер он от разрыва сердца…
Вероятно, многочасовое плавание в окружении акул, ощущение, что в любое мгновение тебя могут слопать, дало сбой в нервной системе. И даже незначительный удар в ногу сломал защитный механизм организма.
Предположений, почему акулы Ваню не трогали, было предостаточно. Большинство поддержало версию, что акулам не нравилась, что от Вани несло перегаром.
Значит, акулы не любят алкоголь?
Советов, что делать при встрече с акулами, хоть отбавляй! Во всем мире проводились практические эксперименты, которые давали все время разные результаты. Акулы были непредсказуемы: одних они съедали сразу, на других не обращали никакого внимания, третьим разрешали на себе кататься. Но, маловероятно, чтобы экспериментаторы когда ни будь нырнули к акулам «приняв для храбрости».
Возможно, это и есть универсальный метод как подружиться или отпугнуть акул? Но кто рискнет первым дыхнуть перегаром акуле в морду и зафиксировать результат? Поэтому влияние алкоголя на акул останется долго, может навсегда, белым пятном в науке, изучающей поведение акул.
Мы месяца три плавали с покойником на судне, хорошо, что в то время мало было суеверных. По приходу в Новороссийск весь экипаж писал объяснительные, комиссии давали экспертные заключения, как надо было спасать и т.п. Но поскольку аналогов такого случая никто не вспомнил, то каждую рекомендацию восприняли с сомнением и оговорками.
С этим акуленком у нас еще были неудобства, так как встал вопрос, что с ним вообще делать? И где его держать на судне? Решили забросить в судовой бассейн, где мы едва ли не каждый день плавали, но из-за него почти никто не купался до самого Союза. Когда до прихода в Новороссийск осталось дней 10, его выловили и, соблюдая всю технологию по изготовлению чучел, забальзамировали.
По приходу в Новороссийск, от имени экипажа танкера «Пхеньян», акуленка подарили музею. Он и сейчас там находится, разглядываемый не одной тысячей посетителей. А мне почему-то жаль тех двух акул, которые еще долго искали своего малыша.
Мы же вернулись на свое судно, предварительно загрузившись кораллами, ракушками, звездами (одна мною лично пойманная, заформалиненная, засушенная, но потерявшая свой красный цвет, пылится на полочке в серванте).
С кораллами, чтобы они приобрели белый цвет, пришлось повозиться. Дня два их надо держать в хлорке, а затем сильной струей воды вымывать до белого цвета.
То, что со мной приключилось на острове, когда я рассказывал ребятам, встречало скрытое недоверие. А ведь это было! Но то, что на этих коралловых рифах встречаются неожиданности, нашло свое подтверждение.
Когда разгрузка уже подходила к концу, на бот прибыл кубинский агент. В беседе с ним капитан рассказал, что мы, дабы не заскучать, ездили к коралловым островам. Услышав это, агент встревожился и поинтересовался, все ли обошлось благополучно. Оказывается, на побережье знают об этих островах, но никто на них не ездит, и пользуются они дурной славой. Да и называются они убедительно: «Острова смерти» или «Драконовые острова». Ничего себе! Думаю, что не зря – проверил на своей шкуре.
Посмотрев, по приходу домой, кое-какую литературу, я определил, что это могли быть огромные вараны. Возможно, что с одним из многочисленных видов, мне и «посчастливилось» встретиться. В книгах говориться, что эти твари с удовольствием жрут и людей.
С лангустами тоже повозились. Когда собрались их варить, то оказалось, что в самую большую судовую кастрюлю даже одного вместить не удается. Пришлось обломать у них лапы и усы и варить по отдельности. Мясо в точности как у хороших креветок, потом мы несколько дней с удовольствием их поедали.
После Кубы мы ушли в Канаду, а вот когда возвращались в Союз, вдруг попали в самый эпицентр шторма. Нам дали разрешение обойти его южнее, но мы не успели. Шторм догнал нас, хорошо еще, что мы шли с ним по курсу и обрушил на нас всю свою мощь. Судить о том какая это сила, можно хотя бы по такому эпизоду. Я поднял в 3:20 ночи на вахту механика и ушел в машину. Ждем его, ждем – механика нет.
- Наверное, опять заснул – решили в машине и послали вахтенного. Через минуту он с верхней платформы машет, чтобы мы поднялись. Когда пришли к каюте 3-го, то увидели, что он стоит возле своей двери и рассказывает о том, что случилось. Как только он поднялся с постели и подошел к зеркалу, как вдруг удар сильнейшей волны выбил круглый иллюминатор вместе со стеклом, который влетел к нему в постель, размолотив кровать в том месте, где была подушка. Всё решили секунды. Дверь заклинило и он выбирался через нижний аварийный лаз, из которой уже лилась морская вода.
Дня два нас еще поболтало и мы, на удивление, почти без потерь вырвались из эпицентра шторма.
Самый страшный шторм, в который мы попали и который не забудется всю жизнь – это рейс в Исландию. Я только начал работать электромехаником, это был мой второй рейс на танкере «Гродно» (водоизмещение 10 тыс. тонн, судно типа «Казбек»). Нам эти суда достались по ленд-лизу и предназначались на один два рейса. Но они оказались настолько живучими и мореходными, что все суда этой серии (10 штук) успешно плавали и 70-е годы. Уходя из Новороссийска, опытные моряки с тревогой посчитали, что Бискайский залив будем проходить в середине февраля. А что такое Бискай в феврале, знали все моряки - кто по рассказам, кто сам проверил. Проскочив Гибралтар, уже настраивались на неприятности, но всем на удивление Бискай был спокоен, не торопясь, перекатывая огромные волны.
Шли суток двое и даже шуточки стали отпускать:
- Тоже мне, Бискай!
Сутки двигались мимо Англии, обходя ее с западной стороны. Ветер стал усиливаться, волны все выше и выше, но это стандартная рабочая атмосфера на которую никто не обращал внимания. А вот ночью меня, вдруг, стало катать по кровати в разные стороны, не помогло даже то, что обложился подушками со всех сторон. Вскочив с постели, я прильнул к иллюминатору. Увиденное повергло меня в какой-то животный неконтролируемый ужас. Это состояние мне уже пришлось однажды испытать. Смотрели вечером по ТВ матч первенства мира по футболу, СССР-Корея, в дружной компании, собравшись на 9-м этаже города Новороссийска. Вдруг, неизвестно с какой стороны, раздался непередаваемый все нарастающий гул, заполнивший, кажется, каждую клеточку организма. Закачались стены, с серванта с грохотом полетела посуда, погас свет, посыпалась штукатурка. Я первым рванулся к окну и замер - пол неба над морем, светилось зловещим кроваво - желтым пульсирующим светом!
- Все! – подумал я - наверное, в районе Сочи бросили атомную бомбу!
Землетрясение в 6,5 балов случилось в Новороссийске впервые, нагнав на всех страха на всю жизнь. Природа периодически напоминает нам, «великим», кто на планете хозяин, а уцелеть, столкнувшись со стихией, удается редким счастливчикам, да и то, если очень повезет. Остается ждать и надеяться… Так и сейчас. Из кромешной тьмы, выхваченные прожекторами, друг за другом на нас стеной накатывались огромные черные волны, в которые зарывался наш танкер. Казалось, выплыть у нас нет никаких шансов. Но танкер, как подводная лодка, снова и снова показывался над водой, получая очередные многотонные удары. Судно, как живое, сопротивлялось, скрипело, стонало, изгибалось.
Ощущение - вот-вот разломится пополам. У меня в каюте с треском, словно рядом пальнули из пистолета, лопнул лобовой иллюминатор, покрывшись сетью трещин, как у авто с калеными стеклами. Мне его сменили только в ремонте, а я и не спешил, демонстрируя посетителям «романтику» морской жизни... Стало, мягко говоря, не по себе. Однако, я взял себя в руки, вспомнив, кстати, чей-то совет: «Мужественно переноси то, что изменить не можешь». Поэтому спустился в машину, пообщался с ребятами, несущими вахту, посмотрел ,как закреплено оборудование, все ли механизмы работают исправно. Вернувшись в каюту, я улегся поперек кровати, скрутившись калачиком, головой уперся в переборку, а ногами в ограждение. Застопорив себя в этом положении, рискуя сломать шею, с горем пополам задремал. Сквозь дремоту, утром почувствовал - что-то изменилось. Выскочил на палубу, глазам не поверил. Был полный штиль! Вблизи плавают льдины, вдали виден какой-то берег заваленный снегом и очертания города.
Рейкьявик!
Этот город уже два месяца был на слуху во всех уголках Земли – здесь на днях закончился матч на первенство мира по шахматам Спасский – Фишер. Зародилась надежда, а, вдруг, кого-либо из них встречу!
Зашел на мостик, где даже без бинокля виднелись белые горы: Гренландия. Но это было все далеко, а вот то, что мы увидели рядом, удивило даже самых бывалых. Леера на переходном мостике вода сбила и закрутила, чуть ли не в узлы, заливные горловины на палубе почти все срезаны, словно сваркой. Трап оторвало и выбросило на палубу. Когда пришвартовались к нам после досмотра стали приходить фотокорреспонденты газет и целые делегации, которые, осматривая результаты разгула стихии, были единодушны: такого погрома они не встречали ни на одном судне. Интересовались нашим самочувствием во время шторма. Но все держались весело и гордо, кто скажет, что надеялся на Бога или ему молился, и что…. «надо мужественно переносить то, что изменить не можешь».
Ни Спасского, ни Фишера увидеть не удалось, уехали за день до нашего прихода. Остались только полусорванные афиши, возле которых я подолгу с сожалением останавливался, представляя, на каком историческом событии мне едва не удалось побывать. Дальше были экскурсии по городу, в кинотеатр, по острову, к гейзерам, в наше Посольство, что являлось хоть маленькой компенсацией за пережитый страх и не сбывшиеся ожидания.