Сколько это может продолжаться? Вечные избиения меня Гейлом. Измены с его стороны. Если в восемнадцать лет я думала, что выхожу замуж по любви к нему, то сейчас ее и в помине нет. Лишь ненависть, движущая им, и моя слепая любовь. Не понимаю, как я могла полюбить такого человека, да еще и выйти замуж за него. Узнав я раньше его истинное лицо, каков он в душе, ушла бы еще на церемонии, сказала бы «нет», даже может, ударила бы. Но теперь он держит меня в узде. Умеет подчинять своей воли. Если уйду, он непременно найдет, заберет все деньги и, скорее всего, убьет. Этот человек ничего не прощает. С ним игры плохи.
Появляется и он собственной персоной, носком ноги толкнув в мою спину, рычит:
- Давай проваливай из дома.
Не могу смотреть ему в глаза после всего, что он сделал вчера. Есть много воспоминаний, но не хочу затрагивать прошлое.
Наскоро привожу себя в порядок. Глаза уже менее красные, но также опухшие от слез. Синяки на шее и ногах скрываю серой водолазкой и черными джинсами.
- Чтоб к вечеру была дома, не потерплю опозданий, – кричит Гейл перед тем, как захлопывается входная дверь.
Яркое солнце слепит глаза.
Дети весело играются возле пруда. Девочки бегают за мальчиками, и наоборот. На улице стоит смех детей. Уголки губ сами поднимаются верх, но тут же опускаются. Хорошо быть ребенком, не зная о проблемах, просто жить и улыбаться.
- Почему вы грустите? – спрашивает девочка лет восьми.
Эх, если бы ты знала! Но я не могу ей этого рассказать, пусть наслаждается полноценным детством, которое у меня отняли.
Она выжидающе переминается с ноги на ногу, заглядывая в мои глаза, пока пытаюсь придумать, что ей ответить. Не дождавшись моих слов, она подбегает к своей маме, маленькими ручонками тянется к ней, а та наклоняется, малышка что-то ей говорит, а мать кивает. И через две минуты прибегает обратно с чем-то в руках.
- Вот держите, – она протягивает свои ручонки ко мне.
В ее ладошке различаю деревянную фигурку птички.
- Ее сделал мой папа, и когда мне становится грустно, то смотрю на нее и вспоминаю только хорошее.
Бережно беру фигурку в свои руки, перевожу взгляд с птички на девочку, и шепчу ей:
- Спасибо.
Девочка заметно улыбается, и я улыбаюсь в ответ.
- Красиво. Значит твой папа мастер?
- Был, – девочка на секунду грустнеет, но потом вновь улыбается той же улыбкой.
– Но мама говорит, что он в хорошем месте. Правда?
- Конечно, правда.
Я и не собиралась лгать, я на самом деле так думаю. Это значит - девочка настолько мне доверилась, что подарила мне ее любимую фигурку и рассказала про смерть отца. Мне бы ее силу воли, желание жить.
- А как тебя зовут?
- Китнисс.
- А я Вилл.
Искренне улыбаюсь. Славная девочка, думаю, мы с ней подружимся.
- Вилл, нам пора домой, - кричит ей мама.
- Пока, Китнисс.
Девочка весело подбегает к маме, обнимает ее, и взявшись за руки уходят из парка.
- Пока.
Деревянную фигурку кладу в карман джинс. Надо поспешить и так опоздала на работу.
***
- Опоздание, – лицо начальника переполняет гневом. Слюни из его рта так и летят в стороны, что мне приходится закрываться ладонью. – Вечером останешься работать сверхурочно.
- Но я не могу… - начинаю я, но он грубо меня перебивает:
- Сегодня. Вечером.
И уходит к себе.
Да он издевается! Представляю реакцию Гейла. Сразу мотаю головой, пытаясь отогнать дурные мысли. Не хочу об этом думать, не сейчас. Вспоминаю подарок Вилл и достаю его из кармана.
Это птичка, с расправленными крыльями, готовая улететь. Можно подумать орел, но нет, похоже на сойку. Или больше на пересмешника. Я в детстве их видела, когда была у бабушки, там у них полно птиц и животных.
Пересмешники - удивительные певчие птички – что бы ты ни спел, повторят все в точности. Долгое, сложное и громкое пение многоголосого пересмешника, который подражает также голосам и звукам других животных, а также искусственным шумам, можно слышать целый день до ночи. Оперение спины серое, тёмные крылья с белыми полосами, длинный чёрный хвост с белыми внешними перьями. Тонкий, чёрный клюв слегка изогнут вниз. Таким мне и запомнился пересмешник.
Я часто выходила на улицу и пела. Птицы разом замолкали и вслушивались в мой голос. Закончив петь, они наперебой воспроизводили песню.
Раньше я пела только себе, никто не слышал, как я пою.
Пока я вспоминала прошлое, коллега выхватил из моих рук фигурку.
- Что это у нас, Эвердин? – злобно усмехается он, вертя фигурку между пальцами. – Надо? А ты отними!
Как в детском саду, ей богу!
Но не успевает он сделать и двух шагов, как врезается в директора. А точнее в Пита Мелларка. Мой коллега поднимает голову вверх, руки его трясутся, он мило извиняется и хочет улизнуть, но Мелларк хватает его за загривок, словно котенка.
- Что это у тебя в руках, - голос Пита грубый. Во взгляде холодный металл. Само воплощение властного директора.
- Ничего, - лепечет парень. Пит хватает руки, выворачивает, что парень издает стон боли, заставляя ладони раскрыться.
- Я не потерплю воровства в компании, пусть даже ты и незначительную вещь взял. Можешь идти.
Парень быстро исчезает из поля видимости.
Пит рассматривает фигурку у себя на ладони, поворачивая ее под другим углом, сжимает ее в кулаке и обращает на меня внимание. Взгляд его заметно теплеет, становиться светлым и добрым. Твердым шагом направляется ко мне, также смотря мне в глаза, даря мягкую улыбку. От одной его улыбки на щеках выступает румянец. Мысленно проклинаю себя.
«Мелларк не твой типаж, такая как ты никому не нужна и притом еще замужняя женщина»
- Это твое, - бархатистый с легкой хрипотцой голос, не тот металлический и холодный.
- Спасибо, – тяну ладонь к деревянной игрушке и на секунду, а может и дольше, наши пальцы соприкасаются. Меня бьет легкий ток от прикосновения, а лицо моментально приобретает пунцовый оттенок. Ни один мужчина не заставлял меня чувствовать симпатию, да и смущаться при этом. Только Пит смог.
- До скорой встречи.
Поправляя воротник рубашки, он разворачивается на пятках и уходит к лифту. Смотрю ему в спину, он поворачивается, останавливая свой взгляд на моих глазах. Он бы так и продолжал смотреть, если бы дверцы лифта не оборвали наш контакт.
Спокойно выдыхаю, судорожно сжимая в ладони фигурку, и начинаю приходить в себя, спрашивая мысленно: "Какого черта сейчас было?"
Остальной рабочий день проходит однообразно: слушать проблемы клиентов, разбираться с кучей бумаг и слушать крики начальника. Последний клиент был особенным, к чему и день стал паршивым.
Во время консультирования, он сжал мое бедро, и от неожиданности я пролила горячий чай ему на брюки. Клиент, выругавшись, ушел, начальник, к сожалению все видел и попросил, то есть велел зайти к нему в кабинет. Но я никак не ожидала такое действия от своего начальника.
- Снимай одежду.
От такого заявления я просто опешила. Что он себе возомнил?
- Простите, мистер Болл, что?
- Либо сейчас я тебя жестоко оттрахаю, и ты остаешься на своем рабочем месте, либо увольняю к чертовой матери, и не получишь ни цента.
Некоторые коллеги пытались затащить меня в подсобку, дабы удовлетворить сексуальные потребности. И вот начальник надеется, что я лягу перед ним, раздвинув ноги. Пусть мечтает дальше, старый импотент.
Я долго терпела избалованных клиентов, их назойливость, самолюбие.
Мистер Болл кладет свои жирные руки на мою грудь, не вытерпев такого отношения к себе, отталкиваю его от себя и с размаху бью пощечину. С гордо поднятой головой удаляюсь из кабинета:
- Ждите завтра заявление об увольнении.
***
Вот уже два с половиной часа я сижу в парке на лавочке и ковыряю ногой сухую землю. Девочку Вилл не вижу, скорее всего, гуляет с друзьями или сидит дома.
Дом.
Рано или поздно придется вернуться домой, к Гейлу. Не сейчас, когда немного приду в себя, ведь мне еще надо сказать насчет увольнения. Или лучше промолчать? Да, думаю ему не следует этого знать, пусть думает, что работаю, а я сама найду другую работу, пусть даже не престижную.
- Еще раз привет, – рядом на скамейку присаживается Пит. Сейчас не скажешь, что этот человек - крупный бизнесмен, директор сети компаний «Mellark&Important».
- Здравствуйте.
Он выглядит достаточно просто. Красный с круглым вырезом на шее джемпер и черные немного мятые местами джинсы. Пепельные волосы взлохмачены, будто вихрь побывал. Голубые глаза всматриваются в мое лицо, ища причину моего беспокойства, которую скрываю улыбкой, но выходит не успешно, раз он ее все-таки видит.
- Что произошло?
Его лицо излучает беспокойство, хотя голос тверд, ни разу не дрогнул.
- Ничего, – не могу же я рассказать ему про свою никчемную жизнь. Толком друг друга не знаем, раскрывать душу перед ним не собираюсь, хоть и парень вселяет спокойствие и надежность. Доверие. Только я не могу быть уверена, что он не уйдет, как все остальные из моей жизни, поэтому не буду торопиться, мне самой нужно время.
Уже почти стемнело, солнце ушло за горизонт, оставляя красные блики на небе, луна взошла полным месяцем в противоположной стороне.
- Хорошо. Можно я провожу тебя? – его искренняя улыбка позволяет моим щекам покраснеть.
- Нет, я сама дойду, - он хочет возразить, однако взглядом провожает мою удаляющуюся фигуру из парка, не успев ничего сказать.
Ближе к дому замечаю Гейла в окне. Становится страшно от дальнейших его действий. Гейл, сердитый, выходит, ничего не сказав, мертвой хваткой берет за руку и тащит к дому. Не сопротивляюсь, позволяю ему владеть моим телом, конечно, если оно хоть немного принадлежит мне.
Ни капли нежности, одна грубость. Быстрые толчки, рычание Гейла в спальне, и его потное тело, прижимающиеся к моему. Молю, чтоб поскорее это закончилось. Рука Гейла грубо сжимает левую грудь, между пальцами перекатывая сосок.
Молчу. Больно, но терплю, не покажу слабость перед ним. После нескольких толчков, Гейл кончает мне на живот, поднимается и скрывается за дверью в ванной.
Лежу на кровати, униженная голая, не шевелюсь, с остекленелыми глазами смотрю на узоры на потолке, хотя не вникаю в их замысловатый узор. Через открытое окно холодный ветер врывается в спальню и ласкает голую кожу.
Гейл, одетый, выходит из ванной, кидает взгляд на мое распростертое тело, промолчав, выходит в коридор. Через минуты три слышу хлопок входной двери. Ночью его опять не будет.
Сонное молчание накрывает город, и признаков жизни не слышно, будто все вымерли. И я хотела бы умереть, но слаба, будто уже умерла. Мысль о самоубийстве такая сладкая и отрешенная одновременно.
Я уничтоженная морально. Оторвана от жизни - абстрактная.
***
- Китнисс, ты хоть знаешь который час?
На самом деле ей плевать на время. Энни рада встречи, я это вижу, только показывает свое притворное недовольство.
- Поэтому я к тебе и пришла. Гейл дома не ночует, ему неоткуда знать, где я.
- А ты рискуешь попасться так однажды, – смеется она.
Она единственная, кто знает мои проблемы, еще с детства. Добрая, веселая и скромная. Этим она и отличается от меня.
Живет она вместе с женихом. Они обручились через год после нашей с Гейлом свадьбы, в девятнадцать лет, весной. Только у них настоящая любовь, ни капли притворства. Нас заставили обстоятельства: я, как дура, думала, что по любви, а Гейл из-за высокооплачиваемой работы, в которой следом после свадьбы прогорел, но нашел другую, не менее престижную, и оплачивается не плохо.
Сейчас Финник в отъезде. Поэтому Энни одна дома. Финник ни разу Энни не изменял, нес святую любовь, даже, когда девушки готовы были броситься к нему в койку, он с благоговением смотрел только на Энни, не замечая окружающий мир. Гейл никогда не был любящим мужем – трахался с кем попало, выпивал часто, в невменяемом алкогольном состоянии домогался до меня.
- Как там Финник?
- О, у него новая работа совместно с Питом Мелларком.
- Что? С мистером Мелларком?
- Так ты знаешь его? – она лукаво улыбается. – Они вместе разрабатывают проект, да еще подружились. Несколько раз бывал у нас в гостях. Финник рассказывал ему про тебя.
Если до этого я ее мало слушала, то теперь вся во внимании. Обещаю, что при встрече обниму Финника, сильно, чтоб кости трещали.
- Пит заинтересовался тобой, сказал, что хотел бы встретиться. Мне кажется, ты ему понравилась, а когда увидит, то вообще влюбится.
- Сильно сомневаюсь.
Мы с ним уже встречались, и по нему не скажешь, что я ему нравлюсь, просто пыль в глаза пустил, хотел произвести на меня впечатление.
- А вот зря. Он довольно симпатичный, вы могли бы попробовать построить отношения, таким образом ты сбежишь от Гейла, а Пит - от одиночества. У тебя в жизни могла бы появится настоящая любовь, как у Ромео с Джульеттой. Жили бы вы долго и счастливо, а вскоре появились бы дети.
Меня передернуло от слова «дети». Никогда раньше не задумывалась об этом. Я считаю, что слишком рано, даже в свои двадцать пять лет. Не могу представить себя в роли матери, это слишком сложно для меня. В слух, конечно, не говорю, а то начнется лекция на тему «как хорошо иметь детей». Энни давно мечтает о ребенке, но у них с Финником ничего не получается. Не то Финник бесплоден, не то Энни. Однако она не унывает, муж рядом и это главное.
- Да, только в пьесе "Ромео и Джульетта" героиня "умерла". А когда Ромео поверил, то покончил с собой. Джульетта, очнувшись, увидела это, и, взяв его кинжал, убила себя, лишь бы быть рядом с любимым.
- Трагичный конец. Но я верю, что у тебя будет счастливая жизнь, надо немного подождать.
- Я устала ждать. Надеяться. И верить в лучшее. Я приняла такой мир, каков он есть. Я стала реалистом.
- Нет, ты стала пессимистом.
Встает с дивана и направляется на кухню, Энни бросает напоследок:
- Комната вторая слева - твоя.
Понимаю, что неправильно поступила с ней, но ничего с собой поделать не могу, таков я человек, ужасный. Могу ляпнуть, не подумав. Ведь ей тоже нелегко приходится, в отличие от меня она не показывает чувства на публику, улыбается так, что забываешь про все заботы и проблемы.
Перед сном, пальцами вожу по деревянному пересмешнику, улыбаюсь, вспомнив девочку, подарившую мне его, свою жизнь, до появления в ней Гейла. Она было светлой, не запятнанной темными моментами.
А потом в мою жизнь вошел Гейл. Все произошло так быстро, что я не успела осознать до конца. Казалось любовь, слишком хорошее начало, чтоб дать мне поверить в происходящее. Его умелые ласки, поцелуи, улыбки в мою сторону. Но я и не подозревала, что скрывается за этими улыбками и нежными ласками.
Мой муж - темная душа, пропитанная злостью, одержимая властью, мысли которого вертятся вокруг богатства. Черствое сердце, ни грамма жалости. Холодный взгляд хищника, преследующий свою жертву. А жертва – это я.
Боюсь повторно влюбляться, быть вновь брошенной, ненужной.
Мелларк до сих пор еще является моим главным начальником. Зато завтра уже смогу смело вычеркнуть его из своей жизни, подпишу заявление об увольнении, и наши пути на этом разойдутся.
Но если быть честной, он меня заинтриговал. Как мужчина, а не генеральный директор. Только у нас с ним ничего не выйдет, я это знаю. Разные судьбы, разные пути.
Я не хочу попасться еще и в твою ловушку Мелларк. В этот раз я не поведусь.