Борьба поколений

    
Мы все любим  Родину, место где родились, жили, взрослели, расширяя вокруг себя пространство и почти никто не задумывался сказать: - что люблю время в котором живу, удивляюсь и поражаюсь ему, переживаю за него и хочу счастливых в нём перемен.

Если спросить у каждого из нас, в какое время хотели бы вы жить? – романтик выбрал бы время рыцарских подвигов, прекрасных дам и галантных мужчин. Реалист, не задумываясь, назвал настоящее время – созидания, взрыв научной мысли и поиска неземных цивилизаций, а вот прагматику пришлось бы долго чесать затылок, чтобы определиться в каком времени ему выгодно вкладывать свои капиталы.
А Валерий Павлович, сидя в кресле думал,  «как настроиться на волну сына, и изнутри определить, что он хочет, и в каком времени живёт?».
 В стране кипели политические страсти. Равнодушных не было.
Опять сражались силы света и тьмы и кто из них теперь -  Ормузда, а кто стрела Аримана? - поди, разберись.

Наверное, и в семнадцатом году интеллигенция тоже задавала этот вопрос. - А мы с женой получили удар под дых от любимого сына. Придя, домой после выпускного вечера, наш единственный сын Вадик достал аттестат зрелости из кармана, положил на стол и  сказал;
 - Пусть он вам душу греет. - Там одни пятёрки. Он мне не пригодится.
 - Как не пригодится? - тебе пора  нести документы в приёмную комиссию, - с возмущением сказала Лидия.
 - Это ваш аттестат, вы мне все десять лет тандычали, что надо хорошо учиться, нужно получить хорошее образование, надо жить достойно, нужно быть не хуже других.
 - На-до-е-ло! - Всё надо-ело!
 - Надо, нужно в печёнке сидят. Мне ничего не надо и ничего не нужно.
 - Я завтра уезжаю в Братск с Коляном. Билеты уже куплены. Собраться не долго.
 - Как уезжаешь? - Не советуясь с родителями, уезжаешь неведома куда. Что забыл в Братске, ты хоть знаешь где он находится? – с раздражением говорил Валерий Павлович.
- Знаю, если билеты купил. Потом, смягчившись, добавил – мамочка, папа я уже взрослый, мне через два месяца будет 18 лет, так что из-за малолетства меня с поезда не ссадят. У Коляна там дядька живёт. Он сейчас в отпуске, приехал с кучей денег, счастливый и довольный.  Отслужил армию и там остался, обещал нас взять в свою бригаду. Я хочу сам себе строить жизнь, а не жить по шаблону, как принято – дедсад, школа, институт, диссертация и работа. Мне это не интересно. Я хочу настоящей жизни.

- Вы, а также Дед, что видели в жизни? Работа, работа и ничего боле. Я вас редко видел. Спасибо бабушке, она мною занималась. Хотите вы того или нет, если вы даже меня посадите под замок, я всё равно сбегу. Давайте не будем ссориться.
- Ну, что ж сынок, ты свой выбор сделал, мы будем помогать, как сможем. Дверь в твой дом всегда открыта. Будем ждать тебя с «большими деньгами», - с иронией говорил Валерий Павлович.
- Только время сейчас сложное, как бы второй Октябрьской революции не произошло. Будь осторожен, не лезь в пекло, подумай несколько раз.
      
Через неделю они получили телеграмму,
- « Доехал хорошо не переживайте ваш сын Вадим». И наступила томящая тишина. Только через полгода пришло первое письмо с обратным адресом п/я № 5161 и всё. С таким обратным адресом приходили письма с фронта. Вадим сообщил, что его призвали в армию и он служит в Казахстане.
 - Ну, вот мы и воспитали сыночка, - с разочарованием произнёс Валерий Павлович.
 - А Лидия несколько раз перечитывала его письмо и обливаясь слезами, произнесла, - что мы не так делали, почему он такой безответственный, равнодушный, что ему не хватало? Говорит, что мы ему мало внимание уделяли, а как мы жили? С детства работали. Жили достойно, безумно любили его. Дед, как котёнка носил его в зубах. Вся наша жизнь вертелась вокруг него. А он бежал, как из ненавистного дома. Я понимаю его порыв и присущий в молодости романтизм, но у него бег от самого себя. Вот что страшно.
    
Ни Лидия, ни Валерий Павлович не могли смириться с тем, что их сын победитель математической олимпиады имел прямую дорогу в Бауманское училище, сам растоптал своё будущее.
  - Я не соглашусь с вами, - сказал Дед,  Пал Палыч.  Его с появлением внука стали называть Дедом и он гордился новой должностью.
  - Когда, как не в восемнадцать лет совершать такие поступки. Вы кого из него хотите сделать - пенсионера? Правильно сделал, что сбежал от вас. Ему интересен другой мир, а он многолик и разноцветен и пока сам не переберёшь весь калейдоскоп, не найдёшь смысл жизни. Вот он и оторвался от вас в его поиске. Вы ему Бауманский приготовили, а он может быть писателем хочет стать, а потом напишет про свои университеты. Как вам это?

 - Вы же понимаете, что это  самый бесшабашный возраст, - продолжал говорить Дед. - Я себя вспоминаю в 15 лет. Сел на коня и помчался в отряд Буденного. Доехал до Ейска, а там встретил Гришку, старшего брата. Он в первую войну с Корниловым воевал, вот и в гражданскую к нему присоединился. Так вот он мне и говорит, - неизвестно, чем эта заварушка закончится, а ты свою жизнь испортишь. Мал ещё воевать. Приставил ко мне двух казаков и они проводили меня до Новочеркасска, а оттуда я уж сам в хутор вернулся. 
 - Дед, да знаем мы всё про тебя и как ты в коммуне жил, коммунизм строил и как на тракторе в колхоз  прибыл и всех баб перепугал, - с любовью говорил Валерий Павлович.
 - Ну, вот видите, не сломился и рабочую профессию получил и на рабфаке учился, и сельскохозяйственный институт закончил и даже высшую партийную школу. А Гришка с беляками сначала в Крым уехал, а потом на корабле в Болгарию. Там его след и пропал.
 - Вадька весь в меня, смелый, решительный, бесшабашный. Многого достигнет, не то, что вы, - с улыбкой говорил Дед.
   Вадька не хочет вашу биографию повторять – дедсад, школа, институт, диссертация, доктор наук. Где в этом героизм, пафос? Пфу! Скучище. Что в жизни видели? В институт поступили, там и остались на всю оставшуюся жизнь. Тоже ещё, пример для подражания. Гордится сыном надо, а вы слёзы  друг другу вытираете, оплакиваете не знаю чего. Пфу! Интеллигенция однорукая.

- Дед, прекрати паясничать. У самого душа разрывается, сросся с Вадиком в дуэт, а в одиночку петь не получается. Лучше помолчи, - нервно сказал Валерий Павлович.
- Ладно, ладно – он ещё прославит фамилию Краснокутских.
 - Нет, нам достаточно твоей славы, а ты задавал когда-нибудь вопрос матери, как ей доставались твои ордена и медали. Мать икону в амбаре прятала и бегала туда молиться каждый день за каждого. Кто в гражданскую войну погиб, кто во вторую Отечественную. Всех потеряла, ты единственный остался.
 - Да, много времени прошло. Никому не удаётся уберечь себя от его напористого течения времени. Вы, учёные, сказали бы, когда научитесь управлять им?
    - Хорошо бы научиться притормаживать его, чтобы мне удалось увидеть внука настоящим мужиком с сыном в правой руке и дочуркой, в левой. Тогда и умереть можно. У каждого своё время должно быть и каждый пусть сам управляет им, как хочет.

- Пал Палыч,  соглашусь с вами, что у каждого должно быть своё время. Это время разбрасывать камни и время их собирать. Но можно их так разбросать, что  собирать будут наши потомки. Вот чего бойся. Вот наш Вадим, уже взрослый парень, солдатом стал, а тоски по дому нет. Иначе бы поинтересовался, как мы поживаем. Ни одного письма не получили, неужели его не интересует, как мы живём и живы ли вообще?  Я собираюсь командиру части письмо написать, от него может быть, подробнее узнаем о нашем сокровище.
 - Лида, не думай, что мне легко. В каких я только переделах не был за свою жизнь, но всегда с матерью перед сном разговаривал. А однажды, когда мы уже фашистов домой гнали, командир велел всем рыть окопы для себя. Вот я сижу в окопе, а тут юнкера стаей летят на нас, и слышу голос матери, - Паша, Пашка – беги скорее, быстрее, быстрее. И я так чётко услышал её голос и пулей вылетел из окопа, прыгнул в старую воронку, и меня тут же засыпало землёй, так как в мой окоп попала бомба. Вот так! Хотите верьте, хотите нет.
   

 - Потом я рассказал матери об этом, мы сопоставили время, число и она сказала, что всегда молилась по утрам и перед сном, а в тот день сильно душа болела и она пошла молиться в полдень, и представила эту картину и закричала с такой силой, что собака во дворе залаяла и Митька внук прибежал. Вот вам и время, мои дорогие доктора наук. Хлеб государственный проедаете, а это объяснить не можете, - с улыбкой сказал Дед.
 - Вы не забывайте в какое время мы сейчас живём, - продолжал разговор Дед. Это не наше буйное революционное и не ваше голодное детство. Видик рос в хорошее время - в достатке и любви. Ни в чём ему не отказывали, что хотел – имел. Дома им восхищались, талант выращивали, в школе учителя его возвели в ранг гения. Он привык быть всегда на первом плане, вот и решил испытать себя. Поражаюсь и удивляюсь его поступку, - молодец. А не пишет, значит нечего писать. Хорошо, что в армию его взяли, там из него настоящего мужика сделают. Жизнь то настоящая не в родительском доме, где поймут, обласкают и сопли вытрут. А там жестокая правда, и не судите его. Ему там не сладко.
 - Я тоже так думаю, -  вмешался в разговор Валерий Павлович. Наше послевоенное поколение рассуждало, что у нас война детство отобрало, до пятидесятых годов голодали, из-за куска хлеба дрались, поэтому своих детей баловали и недорослями воспитали. Вот и результат.
- Какой ещё результат? – с возмущением сказал Дед. - Что вы знаете о нём? За один только этот поступок его уважать надо. Воспитание – хорошее дело, но это внешняя оболочка для социума. А характер, - это гены. Они своё возьмут, а Вадька у нас ответственный, трудолюбивый, честный, не терпящий ложь. Его трудно сломить, унизить. Не переживайте дорогие родители. У вашего Вадьки крутые гены, всё у него будет нормально.
 
- Да Дед, из твоих уст, мёд бы пить! – с сарказмом сказал Валерий Павлович.
- А  за Вадима  я спокоен, - продолжил разговор Дед. Знаете, что вам скажу, если вглядеться во времена наших предков, то сомневаюсь, что захочется там остановить мгновение и сказать – вот самое счастливое время. Всю жизнь был конфликт отцов и детей. Отпустите его от себя в свободное плавание, и вам самим будет легче. Так уж природа нас создала, наградив нас только интеллектом.
  И вдруг Деду пришла гениальная мысль и он тут же её озвучил.
 - Завтра  пойду в военкомат и узнаю на каком куске земли Казахстана есть п/я 5161 и съезжу к Вадьке и всё разузнаю.
- Вы хотите повторить путь «Отца солдата» из кинофильма? – спросила Лидия.
- А почему бы нет. Мне жить то осталось два понедельника, могу и не дождаться его возращения, а зная, что он у нас из путешественников, то точно не дождусь.
- Да, второй Миклуха Маклай, - с иронией сказала Лидия. Пал Палыч, ради Бога выбросите всё из  головы, что вы сейчас сказали. Вам ещё жить да жить.
                * * *
- Прошло ещё два года ожидания и переживаний и вдруг телеграмма от сына – «Буду  поездом №35 встречать не надо». Лидия дрожащими руками расписалась за телеграмму и села на пуфик около двери. Ну, вот скоро явление народу будет представлено. Дед как чувствовал, что не дождётся, когда собирался ехать к Вадиму в армию. Уже прошло два месяца, как его не нет. «Старшее поколение ушло тихо», - думала Лидия, не придавая больших хлопот близким. Жили и шли по жизни с чувством собственного достоинства, уважая людей, и они платили им тем же.
- Это было уникальное поколение, родившееся на изломе мощного государства. Они пережили три войны, революцию, массовый голод, коллективизацию, сталинские репрессии, хрущёвский волюнтаризм и брежневскую стабильность. Они наелись только к концу 50-х годов, не сломились и не ожесточились, сохранив в себе сострадание к людям, тёплым словом и своими действиями помогали убогим. Они не приспосабливались, а просто жили в тех условиях, наивно думая, что всё, что они имели, им дала советская власть. Они умели быть счастливыми и это главное.
 
- А что будет с нами? Мы оказались в том же положение, как и наши предки. Выживем ли мы в этом, настоящем? От отдельных личностей зависят судьбы людей. Тревожно. Но когда же у нас появится лидер со знаком плюс?
Она подошла к стене, где висела  семейная фотография. «Вадику здесь семь лет» - подумала она, а свекрови осталось жить всего три года, а Деду одиннадцать. Безжалостное время не щадит никого, ни доброго или злого, ни праведного  или заблудившегося. Все перемалывает и отправляет не бытие. Пока живы родители, они наша крыша и защита, а когда их нет, наша очередь брать эстафету прикрытия.
      
И хотя Вадим не велел их встречать, Лидия с Валерием Павловичем  вызвали такси и прибыли на вокзал. Они стояли в начале перрона, внимательно вглядывались в толпу. Уже перрон опустел, а они всё ждали его. Озабоченные происходящим, раздавленные морально они молча ехали домой, надеясь, что просмотрели сына и он дома.
- Нам нужно было зайти на вокзал и посмотреть расписание следующего поезда этого направления, - сказала Лидия.
- Зачем? - не вижу смысла.
- А ты знаешь, какое направление поезда № 35?
- Братск-Москва.
- Как? Что он там делал?
  У Лидии защемило сердце. Тревога подступала к  лёгким, она хватала  воздух,  задерживая его в себе.
 Они молча разошлись по комнатам. Валерий Павлович взял книгу, пролистал и бросил на стол. Встал и пошёл в кухню. Лидия с отрешённым видом лежала на диване. Квартиру посетила тягостная тишина.
 И вот через пять часов он предстал перед ними. Они вмиг всё забыли. Лидия засуетилась на кухне, а Валерий Павлович вёл с сыном мужской разговор о том о сём. Перед ним сидел мало знакомый человек. Он вытянулся, раздался в плечах, но выглядел уставшим с провалившимися вглубь карими глазами. «Да, не сладок был у него хлеб», – подумал отец. Одет по-современному – в джинсах, пуловере, кожаной куртке.
 -  «Откуда деньги на такой прикид?» – подумал Валерий Павлович.
 За столом Лидия спросила, - ну что сынок, открывай карты, с чем приехал – с козырями или как?
 - Вадим опустил голову и вдруг приободрился и спросил, - а где Дед?
 - Спасибо, что вспомнил, - сказал отец. Мы два месяца назад отправили тебе на ящик телеграмму. От тебя ни привета, ни ответа. За всё время твоего пребывания в армии мы получили от командира благодарственное письмо, за хорошее твоё воспитание. Всё. Вадим взял графин с вином, налил полный фужер и залпом выпил, потом наполнил фужер минеральной водой и отпил половину.  Вздохнул и произнёс, - простите, если можете. Давайте помянем Деда. Он ели сдерживал слёзы, а Лидия их уже вытирала.
 - Ты к нам насовсем или только проездом? – сглаживая состоявшееся положение, - спросил Валерий Павлович.
 - Ещё не решил, хотя вру. - Только Москва, только она родная! Никуда! – сказал Вадим и снова налил стакан вина. Лидия тяжело вздохнула и спросила, - ты давно этим баловаться стал? Да? - 
 - Нет, после того как побывал в плену.
- Ты был в Авганистане? – спросил отец. 
- Нет! – Резко ответил он.
- Если уж сказал «а», то говори  «б», - рассказывай.
 - Нечего рассказывать. Война есть война. С Дедом бы поговорил, а вы сидите в тепле, нежитесь в мягком кресле, и пороха не нюхали. О чём с вами разговаривать?
- Спасибо сын за откровенность. - Что-то ты не договариваешь?
 - Ну, ладно мам, не обижайся.
 - «Зачем я только завёл этот разговор» - думал Вадим. Вино в голову стукнуло. Мать теперь не отстанет от меня. Я же не могу им всё рассказать, она с ума сойдёт, не поймёт. Вляпался я здорово, пятьсот раз пожалел, что не послушался родителей. Сволочь этот дядька Каляна, даже своего племянника не пожалел.
Вадим налил в стакан минеральной воды, выпил залпом и закашлялся. Встал из-за стола и вышел в кухню. Голову обхватил железный обруч, глаза слезились, нейроны беспорядочно теснились в голове, стараясь вычленить самые острые моменты его жизни. Он не мог сосредоточиться. Каждый его шаг по жизни начиная с лесоповала до Москвы сплошные колдобины, бугры и кошмары.
      
Он сам пошёл в военкомат, написал заявление, чтобы его призвали в армию, надеясь, что там будет дисциплина, порядок и он избавится от кошмара, где оказался. Уехать домой не мог, все заработанные деньги отбирал бригадир, дядька Коляна, которому нужны были рабы, а армия может оказаться  палочкой выручалочкой», - подумал он. А оказалась она скопищем необузданных малограмотных мужиков с животным инстинктом. Постоянно перед его глазами стояла последняя картина, когда его жестоко избивали деды. И даже когда комиссовали, не было покоя. Не хочется вспоминать этот ужас. Я выполнил всё, что требовали, доставил посылку по адресу. На аванс купил приличную одежду, получил остаток денег, переоделся в туалете, бросив там своё тряпьё.
- «Они и здесь могут меня найти, если захотят. Как курьер, я им не нужен, а вот убить могут», - подумал он. Я был белой вороной среди этих уродов. Таких, как я выкорчевывают.  Я им сказал, что это первое и последнее их задание. Теперь надо начинать новую жизнь, но как. Он вернулся в гостиную и с улыбкой сел за стол, сказав:
 
- Ну, ладно, как-нибудь расскажу о себе, сейчас настроения нет.
 - Вы же знаете, что мне хвалиться нечем, каяться не перед кем.  Не верующий, не судим, холост, пол мужской, характер отвратительный. Всё, больше нечего сказать.
- Что вас ещё интересует?
- Что-то разговор не получается, - сказала Лидия. - Ты бы лучше рассказал нам о планах на будущее? Учиться собираешься?
- Нет, я остаюсь с теми же убеждениями, что и три года назад.
- Пять лет жизни тратить ради чего? Какой то тупой работы? Что мне даст эта работа. Сейчас у нас страна другая. Люди бизнес делают, кооперативы организовывают, а я теорему Тейлора должен  зубрить, по-вашему. Нет, уж, спасибо! Если вам мой диплом нужен, в переходе куплю.
- Я решил жить для себя, а не как Дед, который  говорил, что жить надо для будущего поколения. Вот я его будущее поколение. И что Дед дал этому поколению.
 
 - Не смей говорить так о Деде, - возмутился Валерий Павлович. - Он всю жизнь трудился с самого детства до глубокой старости. Его поколение войну прошло, страну восстановило, промышленность создало, а вы птенцы ещё палец о палец не стукнули, а судите их.
- Всё я знаю, поэтому и хочу жить не по-дедовски. Вот ваше поколение гордится, что спутник в космос  отправили, Гагарин землю облетел. Всё на небо смотрите, а что на земле творится, не видите, с возмущением говорил Вадим. Амбиции свои в жизнь воплощаете. А реки все отравили, рыба передохла.
- Вспомните, когда последний раз видели в магазине осётра, стерлядь, белугу или хотя бы корюшку? Я видел их только на картинке.  Все уж  забыли, что такие рыбы когда-то были. В реку зайти невозможно. Всё испоганили, рукотворцы …
 - А воздух какой? - дышать нечем. Заводы коптят. Отходы от них терриконами возвышаются над землёй. Вода всюду бесконтрольно льётся в квартирах и по улице. Хорошие наследие нам Деды оставили.
   - Радуемся! Спасибо им!
 
- С кого нам брать пример? Может быть с тех, которые не могут укротить амбиции. Создали машину, катайтесь. Нет, им нужна машина длиннее,  мощнее, быстрее. Появились самолёты винтовые, так нет, им сверхзвуковые нужны. А нефть, газ, руда – что, бесконечны? Землю не жалко, всю мусором завалили, теперь к Юпитеру ручки потянули, его решили испоганить. Только это и умеете. Многие тысячелетия человек приспосабливался к природе, жил рядом с ней, вы же стали её эксплуатировать.
      - Не эксплуатировать, а сохранять.  - Природа не храм, а мастерская, где человек в ней работник, - заявила Лидия.
      - Ха-ха-ха! Природе мастерская не нужна. - Она сама себе и  Бог, и Царь.
      - А вот пользуются  этой мастерской   нахлебники и бездари.
   
- Возомнили  себя Богами. Получили «лицензию» от него на уничтожение животных, потому что кому-то в шубке захотелось  повыпендриваться или заиметь сумочку из крокодила или поясок из кобры. Животный мир истребляете, а сами расплодились как мыши.
 -Держи нас Мать-Земля, пока мы ещё не всё высосали из тебя, -  эмоционально говорил Вадим.
- Сколько лет прошло от «Эврика» Архимеда, до «Яблока» Ньютона?
- Посчитали? А теперь посчитайте, сколько лет прошло от Ньютона до Гагарина. Всего лишь? Это нашему человечеству потребовалось 50000 лет, чтобы произошёл взрыв научной мысли. Для чего?
 - Чтобы, за каких-то 250 - 200 рукотворных лет  снова захлопнуться в чёрную дыру. - И весит мочало, начинай сначала.   Для меня это просто конец света. «Что было, то не будет вновь» - Пушкин говорил. Спасибо вам всем и учёным и не учёным, за приближение конца и наше «прекрасное» будущее, - эмоционально, нервно говорил он..
 
- Не, юродствуй, Вадим. - Ход истории не остановить и если это суждено, так оно и будет.
  - Отец, - с каких пор ты стал говорить языком Екклесиаста*.
 - Прибавь – «что пользы работающему от того, над чем он трудится? И  оглянулся я на все дела мои, которые сделали руки мои – и вот, всё - суета»
 - И ещё хочу добавить  от классика этого жанра, тебе должно  понравиться. 
 «Ибо кто знает, чтоб хорошо для человека в жизни, во все дни суетной жизни его, которые он проводит как тень? И кто скажет человеку, что будет после него под солнцем? »
* Екклесиаст – библейский проповедник царь Соломон.
- Ты всё сказал сынок? 

- Теперь послушайте меня. Ты вырос, изменился, стал самостоятельнее, умнее, в карман за словом не лезешь и с улыбкой презираешь отца вместе с его обветшалым упоением прогресса.
 - Я соглашусь с тобой, что нам потребовалось более пятидесяти тысяч лет для индустриального, гуманитарного и эволюционного  рывка. Мы вырвали из природы в течение ХХ века больше тайн, чем весь человеческий род в бессчётном беге веков. И считаю, что нам повезло, именно мы живем в это прекрасное время. Удивляюсь и поражаюсь ему, переживаю за него и хочу счастливых в нём перемен.
 - У нас совершенно другая жизнь, другая культура, общество, в конце концов.    
 - Если вспомнить всю историю человечества, то словам поэта Ф.И. Тютчева, - «В России история до Петра Великого - сплошная панихида, а после Петра – одно уголовное дело». Глубоко копать не будем в историю. А то, что мы получили от предков, надо преумножать, развивать и искать.
 
- Мам, остановись. Одни и те же слова повторяешь - надо, должны, преумножать, развивать. Твой устав КПСС топором не вырубишь. Я никому ничего не должен. Даже вам. Вам нужен был ребёнок, вы и родили. В чём я виноват? Я детей не хочу. Есть много желающих, пусть рожают. Побольше бы таких, как я, земле бы легче стало. И вы никому ничего не должны.
 - Ну, всё, хватит! – Договорились! - эмоционально ответила Лидия. У тебя одна каша в голове. Поживёшь в Москве, переосмыслишь . Я тебе пастель постелила в твоей комнате. Иди в душ.
               
                * * *
 - Что он испытал, что открыл для себя, что понял? – сам себе задавал вопрос  Валерий Павлович.
- «Он вернулся озлобленным, тяжело раненым зверьком, ещё долго его надо отогревать и лечить», - думала Лидия и сказала:
 - Мне кажется, что вместе с житейскими тайнами, он и сам для нас тайна. - Ведь река времени течёт независимо ни от чего. Тревожит только то, что он может оказаться в омуте этой реки, из которой нет возврата.
- С отцом никогда об этом не разговаривал, - может быть, и я  был для него тайной в то время?- говорил Валерий Павлович.  - К сожалению, человек не многому учится на опыте, так как каждая новая глупость, представляется ему в новом свете. А у времени свои законы. Бывает, что в десятилетие меньше событий, чем в годе, а то и дне;  и время проходит бесконечно медленно, скучно и бесцветно. В разных условиях оно протекает по-разному. Поживём, увидим.