Дом, как оказалось, принадлежал Грине, точнее, его матери. И пока он растапливал баню, я разглядывала семейный альбом. Мать была археологом, и альбом пестрел фотоснимками раскопок, находок, грязных, измученных, но радостных археологов. Особенно хороша была фотография, на которой вся группа склонилась над вырытой ямой, а какой-то шутник подбежал и щелкнул их сзади.
- Удачный ракурс, - весело сказала я подошедшему Грине.
Тот почему-то насупился и промолчал. Так же молча отобрал у меня альбом, сунул в руки какие-то полотенце, и, наконец, изрек:
- Баня готова.
- Спасибо, - растерянно пробормотала я.
Неужели опять какую-нибудь глупость сморозила?! Чего это он так надулся, интересно?
Притихнув, я последовала за Гриней, на всякий случай почтительно сохраняя дистанцию, однако, дистанция почему-то не захотела сохраняться, и на самом пороге я впечаталась носом в широкую Гришину спину и громко ойкнула от неожиданности.
- Ты чего? - перепуганно спросила я.
- Тебе надо переодеться, - ответил он скорее даже себе, чем мне, отодвинул меня и с мрачной решимостью двинулся вглубь комнаты.
Н-да, видок у меня был такой зловещий, словно он собрался переодеть меня как минимум в смирительную рубашку. Ой, мама, а ведь я тут совсем одна, один на один с ним, а вдруг он маньяк какой-нибудь. А что, очень даже может быть! Маньяки, они ведь такие, никогда не знаешь, чего от них ожидать: с виду тихие, интеллигентные, отличные семьянины, и вдруг - бац!!!
Тут некстати вспомнилось, как в детстве мама послала меня в магазин за яйцами. Весело помахивая битоном, в котором эти самые яйца и лежали, я зашла в подъезд, взлетела на один пролет и вдруг, услышав дикий топот за спиной, обернулась и нос к носу столкнулась с каким-то мужиком. С возгласом "Какая прелесть!" он полез ко мне под юбку. Я выступила с ответной речью, которая свелась к "Ой, мамочки!", и с перепугу двинула ему яйцами. Он несколько смутился, развернулся и побежал прочь, кстати, очень вовремя, иначе я перебила бы все яйца.
Я насупилась: ну, это мы еще посмотрим, кто кого! Благо опыт борьбы с яйцами у меня есть! А пока надо косить под дурочку. Поэтому льстивым до слащавости голоском я промяукала:
- Гришенька, может быть, тебе помочь?
- Чем, интересно? - хмыкнул он в ответ, ковыряясь в шкафу.
Я смущенно потупилась. Ну не говорить же ему, в самом деле, что я подозреваю наличие в нем маниакальных наклонностей и поэтому валяю дуру. Хотя, почему бы, собственно, и нет?! Бить его же собственным оружием - внезапностью! ГЕНИАЛЬНО! Поэтому, опустив глазки долу и нежно зарумянившись, я произнесла как можно беспечнее:
- Гриша, а ты, случаем, не маньяк?
Гриша застыл в скрюченном положении, я напряглась: если он меня убьет, то именно сейчас. Невыносимо медленно, как в кино, кадр за кадром, Гриша начал разворачиваться. Я судорожно схватилась за спинку тяжелого деревянного стула с целью защищать свою жизнь до последнего...