Хвост ящерицы. Часть 2. Гл. 7-13

Хвост ящерицы.Тайны русского Кёнигсберга. Ч.2.Гл.7-13

В соавторстве с Виктором Хорошулиным


Глава 7. «Грустно тебе нести меня?»

Стремительно темнело, тьма наползала на землю, словно заполняющая рану кровь. Но никто не обращал внимания ни на сумерки, ни на пронизывающий ветер... У Данзаса перехватило дыхание, сердце отчаянно стучало где-то в горле и в висках, руки не слушались... Если бы не причитания извозчика, он бы тоже упал в снег... Секундант Дантеса помогал своему товарищу, впрочем, тот не требовал такого пристального внимания и особого ухода, поскольку кровотечение из руки быстро остановили...
А вот с поэтом дела обстояли совсем худо... С большим трудом его удалось погрузить в сани. А затем Александра Сергеевича, истекавшего кровью, обессилевшего и получившего переохлаждение тела, в течение часа полусидя везли от места дуэли до его квартиры на набережной Мойки. Раненый поэт изредка стонал, иногда вскрикивал. Он испытывал жгучую боль в животе, говорил отрывистыми фразами, его тошнило, а обмороки довольно часто следовали один за другим. Платье его насквозь пропиталось кровью.
Только одна мысль доминировала в голове Данзаса: скорее к врачу! О том, сумеет ли тот помочь, Константин Карлович сейчас не думал...  Вдруг он услышал тихий голос поэта:
 - Кажется, это серьёзно. Послушай меня: если доктор Арендт найдет мою рану смертельной, ты мне это обязательно скажи. Меня не испугаешь. Мне такая жизнь не мила...
- Полно те, Саша, рано ещё нам прощаться... Ты, главное, держись...
- Только Наталье... - тяжело дыша, произнёс поэт, - ничего пока не говори... Не пугай её...
Уже в полной темноте подъехали к дому. Вызвали камердинера. Старый, поседевший «дядька» Никита Козлов, знавший Александра с юных лет, не сдерживая слёз, взял его на руки.
- Грустно тебе нести меня? — спросил Пушкин, почувствовав, наконец, искреннее к себе сочувствие.
Никита бережно понёс его через переднюю в кабинет, располагавшийся на первом этаже. Александра Сергеевича уложили на диван, расстегнули сюртук и убедились, насколько он плох...
Наталья Николаевна в шесть часов вечера сидела в своей комнате с сестрой Александрой. Был накрыт стол, все ждали главу семейства. Никто не предчувствовал беду... Около семи дверь в комнату распахнулась. Данзас буквально ворвался в помещение:
- Прошу меня извинить, Наталья Николаевна, и вы, Александра Николаевна... Спешу сообщить неприятную весть - ваш супруг Александр Сергеевич нынче дрался на дуэли и... был легко ранен. Это мне поручил передать вам сам Саша...
Жена поэта по выражению лица Данзаса поняла, что случилось нечто страшное и непоправимое.
- Где он?
- У себя в кабинете...
Наталья побледнела и бросилась в коридор.
Увидев супругу, Пушкин начал успокаивать её. Он сказал, что ранен в ногу, но рана не опасна. А также просил не заходить к нему, пока не разденется и не приведёт себя в порядок.
Её впустили только тогда, когда его вымыли и одели в чистое белье. Увидев жену, Пушкин сказал:
- Как я рад, что вновь тебя вижу и могу обнять. Что бы ни случилось, ты ни в чем не виновата и не должна упрекать себя, моя милая!
Данзас, между тем, бросился на поиски хирурга. Это стоило больших усилий, особенно в вечернем Петербурге. Метаясь по улицам города, он совершенно случайно наткнулся на профессора Шольца, который был акушером. Сбивчиво и эмоционально секундант рассказал доктору о ранении Пушкина. Тот согласился осмотреть Александра Сергеевича и вскоре приехал к нему вместе с хирургом Задлером.
Примерно в семь часов, сразу после первой перевязки, прибыли срочно приглашенные лейб-медик Арендт и домашний доктор семьи Пушкиных Спасский. Но никто из врачей не предложил поэту операцию и не попытался сам взять в руки нож. Ближе к ночи появились врачи Саломон, Буяльский, Андреевский. Однако именно Николай Фёдорович Арендт, как наиболее авторитетный среди них, руководил лечением. К его мнению прислушивались все.
- Скажите мне откровенно, - с надеждой в голосе, обратился к нему Пушкин, - каково мое положение?
- Должен вам сказать, сударь, что ваша рана очень опасна, и на выздоровление ваше я почти не имею надежды, - правдиво ответил тот.
Пушкин кивком головы поблагодарил Арендта, и попросил не сообщать об этом жене. К заявлению врача о безнадёжности своего положения он отнесся с невозмутимым спокойствием.
Уезжая после первого посещения раненого Пушкина, Арендт сказал провожавшему его Данзасу:
- Штука скверная, он умрёт.
После отъезда доктора, Пушкин послал за священником, исповедовался и причастился.
- Хоть умру по-христиански, - сказал он слабым голосом.
Поздним вечером Пушкин позвал к себе Данзаса, остался с ним наедине и продиктовал тому все свои неучтённые долги, на которые не было векселей и заёмных писем.
Для Александра Сергеевича настали мучительные часы тяжелейших физических и душевных страданий. Однако, он держался мужественно. Несмотря на сильные боли, поэт старался подавить в себе стоны, не кричать, беспокоился о судьбе Данзаса. Лейб-медика Арендта, перед его уходом, Пушкин просил заступиться за своего секунданта перед царём. Данзасу же сказал:
      - Прими в подарок перстень-талисман, друг мой... Тот, что с бирюзой... И, если я умру... не мстите Дантесу...
Тихо тикали часы: «смерть – идёт», «смерть – идёт»... Иногда поэт проваливался в небытие, и было не понятно: сон ли это? Горели свечи. Прислуга не спала. Никто не спал...
Боли постепенно усиливались, живот Пушкина вздулся, и ему казалось, что он превратился в огнедышащий вулкан, который вот-вот взорвётся, и выплеснет наружу огненную лаву расплавленного свинца... Лицо больного покрылось холодным потом... Дежурящие у постели поэта врачи отмечали бледность кожи, слабость пульса и его чрезмерную частоту. Наложенная повязка довольно интенсивно промокала кровью, по этой причине её несколько раз меняли. Пушкин постоянно просил пить, и его поили с чайной ложечки холодной лавровишневой водой.
Наступила глубокая ночь, но сон не шёл к Александру Сергеевичу. Он лежал тихо, хотя терпеть боли уже не было сил... В один из таких моментов, испытывая жестокую тоску и потеряв всякую надежду, он проявил слабость и решил свести счёты с жизнью, чтобы не мучиться самому и не беспокоить напрасно других. В три часа ночи Александр Сергеевич тихо подозвал находящегося в кабинете и бодрствовавшего слугу.
- Илья, - тихим, но твёрдым голосом произнёс поэт. - Открой ящик письменного стола... И подай мне пистолет...
- Барин, как же так?.. - пролепетал веснушчатый парень, но не осмелился ослушаться. Тем не менее, он тотчас разбудил Данзаса, задремавшего у окна в вольтеровском кресле. Тот подскочил к Александру Сергеевичу и решительно отобрал оружие, которое Пушкин уже успел спрятать под одеяло...
- Не глупи, Саша. Всё ещё образуется. Не бери грех на душу...
Под утро страдания сделались вовсе невыносимыми. Лицо поэта изменилось, взгляд стал пронзительным и каким-то «диким», глаза, казалось, были готовы выскочить из орбит, всё тело покрылось холодным потом, кожа была бледна, «как полотно». Врачи в бессилии разводили руками... Пушкин с трудом сдерживался, чтобы не закричать.
- Долго ли мне так мучиться? Скоро ли конец? – стонал он.
С утра, 28 января в дом на Мойке стали съезжаться взволнованные друзья Пушкина: поэт Жуковский, Тургенев, супруги Вяземские, Виельгорский, Плетнёв.
 Александр Сергеевич, между тем, решил попрощаться с близкими. Он попросил к себе жену, детей и свояченицу Александру Николаевну. Наталья Николаевна с воплем горести бросилась к страдающему супругу. На глазах у присутствующих появились слёзы. Полусонных закутанных в одеяла малышей приносили к нему. Александр Сергеевич не мог говорить и прощался только взглядом и жестом руки. Он молча благословлял детей и движением руки отсылал их от себя. Затем пришел черёд попрощаться с друзьями — Жуковским, Тургеневым, Вяземским, Карамзиной, Виельгорским…
За окном зарождался новый день. Был он морозным и бодрым, ветер бил в стёкла, словно тоже спешил проститься с великим поэтом.
Жуковский молча наблюдал за раненым другом. Рука его судорожно сжимала носовой платок, который он непрестанно подносил к лицу.
Около полудня по просьбе Арендта привезли капли с опием.
- Должно облегчить боли, - сказал лейб-медик и доктор медицины.
Действительно, после них Александру Сергеевичу сразу стало лучше, было заметно, что интенсивность боли значительно уменьшилась. Раненый стал более активным, он повеселел, согрелись его руки. Врачи с удовлетворением отметили, что у поэта отошли газы и произошло самостоятельное свободное мочеиспускание.
Тогда-то у врачей и появилась слабая надежда… Арендт приказал вместо холодных компрессов класть на живот раненого «мягчительные» припарки, а Пушкин сам помогал ухаживающим накладывать и снимать их. Он никого не упрекал, не жаловался, но благодарил окружающих за каждый пустяк.
- Вот и хорошо... вот и прекрасно... — часто приговаривал он, когда ему давали питьё или кусочки льда, поправляли постель или подушку.
Днём 28 января новость о ранении горячо любимого народом поэта знала вся столица. Потоки людей начали стекаться на набережную Мойки, к дому Пушкиных с раннего утра. Передняя и зала в квартире Александра Сергеевича вскоре наполнились близкими и совершенно незнакомыми ему людьми. Все были крайне взволнованы ранением поэта и искренне переживали за него. Несмотря на мороз и пронизывающий ветер, плотная толпа людей загораживала всё пространство на улице перед домом поэта. К крыльцу было невозможно протиснуться. В вестибюле начали вывешивать сочинённые Жуковским записки – «скорбные листы» – о состоянии здоровья больного. Сам Пушкин беспрестанно интересовался, кто из друзей и знакомых пришёл к нему в дом. Но впустить всех в кабинет, где умирал поэт, было невозможно. Приглашали, конечно, самых близких, но и их было слишком много.
- Что Пушкин? Легче ли ему? - постоянно слышались голоса с улицы. – Он поправится? Есть ли надежда?..
Государь, наследник, великая княгиня Елена Павловна постоянно посылали узнавать о здоровье Пушкина.
Какой-то старичок в передней, облачённый в меховую шубу,  с удивлением сказал:
-  Господи, боже мой! Я помню, как умирал фельдмаршал, но такого не было!
Пушкину стало легче, и весть об этом моментально распространилась по округе.
- Он повеселел!
- Болезнь принимает более благоприятный оборот! Сами доктора перестали отвергать надежду на выздоровление!
Около двух часов пополудни в доме появился потрясенный случившимся доктор Владимир Иванович Даль, который приехал в Санкт-Петербург по делам службы из Оренбурга и только что узнал о ранении Пушкина.
Александр Сергеевич подал Далю руку и откровенно сказал:
- Плохо, брат... Но я борюсь… И в этот тяжёлый для меня час, я очень рад видеть возле себя старых и верных друзей, - тихо говорил он пересохшими и потрескавшимися губами. – Помнишь, как бесконечно тянулся для нас в детстве каждый год? Когда тебе безмерно долго семь лет и никак не исполняется осьми, чтобы начать совсем другую жизнь, с учителями вместо нянь… А чем ближе старость, тем быстрее осыпаются листочки календаря. Моргнул — понедельник, еще моргнул — опять январь… В молодости обычно кажется, что все наши просчеты и ошибки поправимы, ведь жизнь такая длинная… Но приходит момент, когда понимаешь, что она кончилась и ничего исправить уже нельзя…, - эта длинная фраза далась ему с невероятным трудом.
К шести часам вечера 28 января у больного появилась лихорадка. Участился пульс, а живот вновь вздуло.
- Пиявки! - принял решение Даль. - Немедленно пошлите за пиявками!
Для борьбы с развивающимся воспалением Даль и Спасский поставили на живот раненому 25 пиявок. Пушкин помогал докторам, как мог, сам ловил рукой и припускал себе пиявки. После их применения жар уменьшился. Кожа покрылась испариной, а пульс стал реже и мягче. Живот заметно «спал». Все вздохнули с облегчением. Появилась ещё одна минута надежды… 
- Как состояние раненого? - выкрикнул кто-то из толпы.
- Легче, - тут же послышался ответ. - Даст бог, справится!
А в толпе возле крыльца стояли два ничем не приметных господина.
- Глядишь, так и выкарабкается, - шепнул один другому.
- Надо принимать меры, - тихо ответил тот. - На, держи, - он протянул своему товарищу свёрток. - Тут одеяло. Но оно непростое... Сделай так, чтобы эта вещь оказалась в ногах у Пушкина.
- Как же я к нему попаду?
- Прикинься посланцем его императорского величества... Тебе разве впервой, играть подобные роли? Давай, поживее, иначе барон будет крайне недоволен...
- Хорошо, только я сначала переоденусь... У меня есть форма кавалергарда...
Через полчаса в кабинете Пушкина появился кавалергард от государя, он укрыл ноги поэта небольшим одеялом, заявив, что это - подарок его величества, освящённый самим митрополитом Филаретом (72).
С этого часа самочувствие раненого вновь резко ухудшилось.
Ближе к ночи лицо поэта разительно изменилось, черты его заострились (73). Появился мучительный оскал зубов, губы судорожно подёргивались даже при кратковременном забытье. Дыхание стало частым и отрывистым, а пульс был едва заметен.
У поэта появилось мучительное чувство тоски.
- Скоро ли это кончится? Ах, какая тоска! Сердце изнывает… — жаловался он Владимиру Ивановичу Далю.
 Утром 29 января состояние стало критическим, общее изнеможение взяло над больным верх… Консилиум врачей в составе Арендта, Спасского, Андреевского и Даля единогласно сошелся во мнении, что скоро начнется агония и Пушкин проживёт не больше двух часов.
Около двух часов пополудни Александру Сергеевичу захотелось морошки. Он с нетерпением ждал, когда её принесут, и попросил жену покормить его из своих рук. Поэт съел 2—3 ягодки и с наслаждением выпил несколько ложечек сока, подаваемых женой.
- Ах, как это хорошо! - прошептал он ей.
 Наталья Николаевна опустилась на колени у изголовья умирающего мужа и приникла к нему лицом, а он гладил её ласково по голове и тихо, едва слышно, шептал слова любви и утешения. Безмятежное спокойствие разлилось по его лицу.
Наталья Николаевна вышла из кабинета, вся искрящаяся надеждой, и сказала, обращаясь к окружающим:
- Вот увидите: он будет жив!
А через некоторое время, уже в отсутствие супруги поэта, началась агония. Пушкин потухающим взором обвел шкафы своей библиотеки и, имея в виду своих самых лучших и верных друзей - книги, прошептал:
- Прощайте, прощайте...
Спасский и Даль исполнили последнюю просьбу умирающего, чуть повернув его на бок и слегка приподняв изголовье. Александр Сергеевич вдруг широко открыл глаза, лицо его прояснилось. Последними словами поэта были:
- Жизнь кончена... Тяжело дышать, давит...
Отрывистое частое дыхание сменилось на медленное, тихое, протяжное, и вот уже слабый, едва заметный, последний вздох. Дыхание остановилось.
Без четвери три 29 января 1837 года была зафиксирована смерть великого поэта и гражданина. Закрыл глаза умершему доктор Андреевский.

…А поручик Дантес, счастливо избежавший гибели благодаря надетой под сюртук (по многоголосному утверждению современников) стальной кирасы, после дуэли был арестован, содержался в Петропавловской крепости и по решению военного суда «за вызов на дуэль и убийство на оной камер-юнкера Пушкина» был лишен чинов и разжалован в рядовые. Однако Николай I, как мог, смягчил приговор и выслал Геккерна-младшего из России, что было исполнено 19 марта 1837 года. Байка про "счастливую пуговицу", якобы спасшую жизнь убийцы Пушкина, оказалась несостоятельной: при осмотре его мундира ни одна пуговица не оказалась  повреждённой, хотя, при встрече с пулей, она должна была превратиться в нечто бесформенное.
Барон Геккерн-Дантес сделал во Франции неплохую карьеру, став в дальнейшем сенатором, мэром Сульца, кавалером ордена Почётного легиона. Он прожил очень долго и умер в возрасте 83 лет. Однако, воспоминания молодости и содеянное убийство всю жизнь не давали ему покоя. Одно лишь упоминание имени Пушкина вызывало на его лице судорогу. Старый зелёный мундир с красным воротником, правый рукав которого был изодран и хранил следы запекшейся крови, напоминал ему о трагическом происшествии молодости и совершённом жутком злодеянии. «Убийца Пушкина» - так иногда называли во французской печати его, известного в стране человека, сенатора, и эти слова жгли, терзали его душу. Волею судьбы уже в немолодом возрасте на одной из улочек Парижа он случайно встретился с Натальей Николаевной Пушкиной-Ланской, вторично вышедшей замуж. Они сразу узнали друг друга и оба пришли в неописуемое замешательство, но быстро овладели собой и проследовали мимо, не проронив ни слова.
Секундантом Дантеса был атташе французского посольства виконт Д’Аршиак. Сразу после дуэли он был срочно отправлен своим послом из России в Париж, якобы с депешей, и таким путем счастливо избежал ареста и суда.
Завели дело и на Александра Сергеевича Пушкина, но в решении военно-судной комиссии сказано: «Преступный поступок камер-юнкера Пушкина, подлежащего равному с Геккерном наказанию... по случаю его смерти предать забвению».
Учитывая заслуги Данзаса, суд ограничился двумя месяцами гауптвахты…


Глава 8. Первое задание новоиспечённого масона

Гроза надвигалась неспешно, но настойчиво. В этой её медлительности чувствовалась сила и неотвратимость. Обрывки тёмных туч вытеснила свинцовая громадина, занявшая полнеба и неумолимо поглощающая остатки небосвода. Ещё немного, и над всем городом нависнет жирная и зловещая тёмно-серая туша, без единого живого просвета. Где-то у горизонта уже сверкали зарницы. Казалось, что даже весёлый гуляка-ветер испуганно юркнул в свой домик и запер все двери на засов. Птицы умолки и обречённо глядели с ветвей деревьев…
- Красота-то какая! – улыбалась Наденька, разглядывая с балкона нависшее над городом грозовое небо. – Ох, как сейчас бабахнет и ливанёт!.. «Пусть сильнее грянет буря!»
Но стихия не спешила разразиться вспышками молний и раскатами грома, не торопилась пролить на улицы древнего города потоки тёплого летнего дождя. Она явно чего-то ждала…
В это время Матвей Хрусталёв вышел из дома, нервно сжимая в руках зонт. Его ждало важное дело. Нет, оно не было связано с редакционной работой, новая тема – калининградские мосты, пока находилась в стадии его творческого осмысления. А сейчас он должен был выехать к мотелю «Балтика», где ему назначил встречу важный калининградский масон.
Сегодня его должны принять в ложу.
Оделся Матвей по такому случаю соответствующим образом – летний костюм с галстуком, чёрные туфли, хотел ещё солнцезащитные очки захватить, но солнца в этот день что-то не было. А обычно летом он ходил в футболке, джинсах и кроссовках. Никаких журналистских приспособлений, типа диктофона, он решил с собой не брать.
Гроза терпеливо выдерживала тайм-аут. Самое скверное, если так и не разразится… Бывает, что туча повисит-повисит, да и уйдёт куда-то. Только чувство тяжести и тревоги так и останется на душе, лишив покоя на длительное время…
В автомобиле «Вольво» его ждал мужчина, один из тех, кто беседовал с ним три недели назад – седовласый человек с короткой причёской. Он пригласил Матвея сесть на заднее сидение.
- Прошу вас, наденьте на глаза повязку, – произнёс масон, прежде чем тронуться в путь. – Пока вы не приняты в ложу, вам незачем знать, где она расположена. Вы, конечно, можете попытаться подсмотреть, но я думаю, что не станете этого делать. Тем более, я полагаю, - с лёгкой улыбкой добавил он, - что сегодня вас примут в братство, после чего секретов и запретов для вас станет значительно меньше.
- Если так положено, - ответил Матвей, – то я надену повязку и подглядывать не буду… Хотя, - усмехнулся он, - чертовски хочется…
Журналист честно закрыл глаза чёрным шёлковым платком и весь мир для него погрузился во тьму. Зато значительно обострились слух и обоняние…
Ехали примерно полчаса. Остановились в незнакомом, насколько мог понять Матвей, месте. Остро пахло цветами и свежескошенной травой... Похоже, коттеджный посёлок… Человек, который привёз Хрусталёва, взял его за руку и куда-то повёл…. Под ногами шуршал гравий… Скрипнула калитка. По звону цепи журналист догадался, что двор охраняет собака. И, возможно, не одна. Поднялись на крыльцо.
- Итак, вы прибыли в ложу «Под тремя коронами». Представь нам, брат, нашего гостя, - услышал Матвей чей-то незнакомый голос.
- Это - Матвей Хрусталёв, популярный калининградский журналист. Сегодня он будет представлен ложе, и мы примем решение о принятии его в наше братство.
- Хвала Создателю, - послышался ответ. – Я думаю, что наша ложа пополнится достойным членом. Давайте руку, - обратился он к Матвею. – Дальше поведу вас я. Внимательно слушайтесь моих советов и выполняйте все указания…. Ритуал посвящения в масоны не меняется уже несколько столетий… Вы не передумали? Готовы ли следовать за мной?
- Готов. Ведите меня, мой будущий брат. Я выполню любое ваше требование.
Внутренне Матвей приготовился к малоприятным неожиданностям.
- Тогда пойдёмте. Платок с глаз пока не снимайте…
По шороху одежды Матвей предположил, что его новый проводник одет в какой-то балахон или мантию. Они прошли через вестибюль, Матвей насчитал четыре шага…
- Осторожно, тут ступеньки…
Они начали спускаться вниз… Двадцать две ступени… Проводник, между тем, спокойно объяснял Матвею:
- Ложа, уважаемый Матвей, это место, где братья-масоны собираются для совместной работы над «диким камнем своей души». 
- Я слышал об этом, - ответил Матвей. – «Дикий камень» - это грубые, необработанные наросты на каменном изваянии нравственности…
- Совершенно верно, иначе говоря, это – хаос. Нравственный хаос. И его необходимо преобразовать в куб - идеальную «обработанную мораль». Что нам для этого понадобится? Во-первых, чертёжная доска, как символ целенаправленной работы по этому переустройству. Во-вторых, молоток, отсекающий всё лишнее… Его мы называем символом совести. Какие ещё символы вам известны?
- Чаще всего в масонской символике мне встречался циркуль…
- Совершенно верно, циркуль, раскрытый на шестьдесят градусов,  - это главный символ высшего разума. Он олицетворяет довольство своим местом под Солнцем, иначе говоря, своей долей в этом мире… Строительный мастерок, как инструмент для сглаживания неровностей кладки – это знак Мастера. Он олицетворяет уважение и строгость к себе, а также понимание и снисходительность к чужим слабостям и ошибкам.
- Ещё я видел череп с костями, - продолжил беседу Матвей. – Не подскажете, что олицетворяет он?
- Охотно, Матвей. Среди масонских символов можно встретить также и ветвь акации. Она означает бессмертие. А гроб, череп и кости – это презрение к смерти… А сейчас я должен оставить вас…
Они вошли в какое-то замкнутое помещение. Это журналист понял, уловив эхо от голоса проводника. Было похоже, что он находится в большом зале…
- Ждите, - объявил проводник и вышел.
Матвей провёл в таинственном зале с завязанными глазами минут десять-пятнадцать. Он даже начал немного нервничать. Но, вот раздался стук в дверь, и чей-то низкий голос велел ему снять повязку. Хрусталёв увидел, что он действительно находится в обширном зале, и стоит на полу, разрисованном чёрно-белыми клетками. «Словно шахматная доска», - подумал журналист. Вероятно, они символизировали чёрные и белые полосы в жизни человека.
На чёрном, блестящем столе горела свеча, вставленная в человеческий череп. Рядом со столом находился большой гроб, стоящий на табуретах, и наполненный костями. «Человеческие?!» - мелькнула тревожная мысль. На столе, на освещённом свечой участке лежала раскрытая Библия, а на ней - циркуль и угольник, очень похоже, что золотые.
Едва Матвей огляделся, дверь открылась, и в зал вошёл человек в кожаном фартуке.
- Я – ритор, - объявил он. – Я обязан объяснить вам сокровенный смысл всего увиденного...
На это ушло ещё минут пятнадцать.
Затем Хрусталёву опять завязали глаза, и повели дальше по коридору, попутно заводя в разные комнаты.
В одной комнате с него сняли пиджак и левую туфлю, велели засучить брючину на левой ноге выше колена. В другой комнате ему пришлось встать обнажённым коленом на ковёр, а правую руку возложить на открытое Евангелие. К груди Матвея поднесли открытый циркуль и потребовали принести клятву.
- Клянусь священным Евангелием хранить молчание о Ложе, даже если мне будет угрожать смерть! – торжественно произнёс журналист.
Потом его снова повели по длинному коридору, громко постукивая молотками по стенам. Звуки гулким эхом отскакивали от сводов. Вскоре они зашли в новое помещение, где сняли повязку с глаз Матвея. Его ослепили ярко вспыхнувшие огни фейерверка. Хрусталёву снова предложили опуститься на колено, и снова к его груди был приставлен открытый циркуль… И опять он клялся…
Наконец, человек, назвавшийся Мастером, облачённый во всё голубое: фартук с тремя нашитыми золотыми розетками, с золотым мастерком на шёлковой ленточке, продетой в петлицу рубашки, и в шляпе с белым пером трижды ударил молотком из белой кости по головке циркуля и произнёс фразу, означающую конец церемонии: 
- Во имя Великого Строителя мира, в силу данной мне власти и достоинства моего; по согласию всех присутствующих здесь и по всему земному шару рассеянных братьев, я принимаю вас в свободные каменщики-ученики.
После чего Хрусталёву поднесли чашу, наполненную, по всей видимости, кровью. Возможно, даже человеческой! «А может, это томатный сок?» Но, нет, по вкусу это была настоящая кровь! Матвея едва не вырвало – еле сдержался.
- Споёмте же, братья, нашу священную песню, – провозгласил Мастер.
Люди, окружавшие Матвея, взялись за руки и запели:

Нет Ничего Невозможного!
Нет Ничего Невозможного!
Нет Ничего Невозможного!
Так проповедовал Всевышний!
Таково его слово!..

В течение последующих двух часов Матвея просвещали. Ему объяснили, что означают символы на масонских коврах, как читать и понимать тайную символику на картинах, изделиях и письменах. Его научили, как пожимать руку незнакомцу, с целью выявления своего брата-масона.
Наконец, принесли свёрток, развернули его и провозгласили:
- Прими, брат наш, белый кожаный фартук как знак новопосвящённого…
Ему вручили и фартук, и серебряную неполированную лопаточку-мастерок, и белые мужские рукавицы, а также белые женские рукавицы («для вашей дражайшей супруги»).
Когда Матвей вышел из штаб-квартиры ложи «Под тремя коронами», на улице шёл проливной дождь. Один из братьев-масонов любезно предложил подвезти его на Ленинский проспект. Когда выезжали на Московский проспект, Матвей уже представлял местоположение «масонского логова».
- Следующее наше собрание состоится через месяц, - пояснил ему новоявленный брат. – Но, Мастер может вызвать вас и раньше, если у него появится для вас поручение. Старайтесь браться за любые дела и выполнять их быстро и качественно, - добавил он. – Тогда вы недолго продержитесь в Учениках, а перейдёте на степень выше, в Подмастерья. А там уж – путь в Мастера!
Во рту Хрусталёва до сих пор ощущался солоноватый привкус человеческой крови. Стараясь его хоть чем-то перебить, Матвей попросил высадить его на Московском проспекте возле торгового комплекса. Он зашёл в ближайшее кафе и заказал двести граммов коньяку. В течение трёх минут журналист полоскал себе рот и глотку. Наконец, покончив с этим, он почувствовал облегчение. «Ну что ж, дружище… Поздравляю тебя. Теперь ты – масон!»
До дома он добирался под ливнем, впрочем, не таким уж сильным, пешком. «А дальше что?» - задал он себе вопрос. И тут же ответил: «Работать в ложе. Выполнять задания Мастера. Стремиться ввысь…»
Но этого казалось мало. Надо было заводить знакомства в ложе, больше общаться с «братьями» и выведывать разные секреты. Сможет ли он, абсолютно новый в ложе человек, добраться до тех знаний, которые вызывают у него определённый интерес?..  Сможет.
- О, боже! Ты весь вымок! И надо было тебе тащиться куда-то в такой ливень?
- Дела, мать, дела…
- Снимай всё с себя, лезь в душ!..
- Айн момент, дорогая…
- Опять коньячком баловался? Что, Вадима встретил? Ну, я ему задам!
- Причём здесь Вадим? Не видел я его…
- А с какой радости коньяк пил?
- Промок… Продрог… Чтобы не заболеть… Больше не повторится, любимая!

Вечером следующего дня Матвей ни минутку забежал в кафе – чертовски хотелось чего-то холодненького после рабочего дня. Сегодня он долго торчал в редакции: обсуждался новый план работ. В основном, полемика возникла по вопросам включения в газету рекламы. Не секрет, что она даёт изданию хорошие деньги, но людям её избыток не всегда нравится. Необходимо было найти «золотую середину», чтобы и реклама присутствовала, и читателя она не отпугивала…
В кафе, словно по чьему-то заказу, звучала набившая уже оскомину песня про «праздник в преисподней».
Матвей заказал себе квас, присел за столик и стал писать СМСку жене, сообщая ей, что он закончил работать, и находится в пути домой…
И тут началось! В кафе влетели четверо молодчиков с озверевшими лицами, тут же три столика взмыли вверх от ударов ног, зазвенела посуда… Один из бандитов выхватил нож и подскочил к бармену.
- Деньги на стол! Живо, мешок с дерьмом!
Посетители, а их было не меньше десятка, притихли. Кто знает, что на уме у налётчиков, если в руках бейсбольные биты?
- Деньги и драгоценности давай! – начали обирать посетителей остальные.
Кто-то из отдыхавших оказался не робкого десятка, и попытался отбиться от негодяев. Началась потасовка. Матвей не смог себя сдержать и бросился в самую её гущу. Навыки морпеха, отличная физическая подготовка, а он дома даже грыз семечки, подвязывая к запястью пудовую гирю, дали о себе знать – через несколько секунд трое из нападавших уже валялись на полу...
Когда подъехала полиция, они не стали разбираться, кто прав – кто виноват. Всех положили лицом вниз, затем погрузили в машину и виновных, и защищавшихся.
- В отделении разберёмся, - сказал опер в форме капитана. – Тут ещё превышение необходимой самообороны – у одного из нападавших серьёзный перелом челюсти и черепно-мозговая травма, опасная для жизни... Возможно, придётся заводить уголовное дело…
Когда прибыли в отделение, и задержанных стали заводить из машины внутрь помещения, а точнее в «обезьянник», Матвей вышел деловито, отряхнулся и громко произнёс:
- Здравствуйте, ребята! Как служба? – и полез здороваться со стоящими у подъезда полицейскими. Здоровался он по-масонски, так, как его научили вчера. К его удивлению, все служители правопорядка ответили на приветствие, пожав ему руку.
- Здравствуй-здравствуй, что-то ты больно весел…
- Привет, братишка, тебя-то каким ветром сюда занесло?
- Э, дружок, - окликнул его сержант. – Тебе тоже в камеру. Это же ты отправил в глубокий нокаут молодого человека…
- Так уж получилось, – развёл руками Матвей. – Извините, господа, - повернулся он к стоящим полицейским, - похоже, что я арестован…
И ещё один факт чрезвычайно удивил Матвея – стоящий с краю лейтенант ответил на его приветствие масонским рукопожатием!
Задержанных поместили в «обезьянник». Один из молодчиков попытался «качать права», и немедленно  схлопотал дубинкой по почкам. Парень, оказавший сопротивление бандитам в кафе, тоже был здесь. Он морщился от боли и постоянно потирал руку. Возможно, она была сломана ударом биты. На некоторых наиболее буйных надели наручники…
- Начальник, угости сигаретой!
- Водички дайте, уроды!..
Прошло минут десять… Теснота и духота в камере дали о себе знать. На лбу выступила испарина…
- Хрусталёв! – вдруг раздался голос. – На выход!
Открылась дверь, Матвей вышел наружу. К нему подошёл тот самый лейтенант, что пожал ему руку по-масонски.
- На, - протянул он документы Хрусталёву. – Ты свободен. Иди домой и ни о чём не беспокойся, брат…
На указательном пальце полицейского сверкнул перстень с черепом и костями.
- Спасибо, брат, - у журналиста что-то кольнуло внутри. – Там, среди задержанных – парень, он ни в чём не виноват… Защищался. Похоже, у него сломана рука… Прояви милосердие.
- Хорошо, брат!
Через полчаса Матвей был уже дома.
Впечатление от происшедшего было значительным. Во-первых, наглядно подтвердилась информация Иванушкина о том, что народ «сходит с ума». Хулиганы и раньше досаждали жителям города, но вот так, среди бела дня атаковать кафе вместе с посетителями! Такое не могло присниться даже в кошмарном сне! И во-вторых… Масоны живут в городе, работают даже в полиции… И помогают друг другу, свято блюдя масонский Устав! Это говорит о многом…
- Что-то случилось? – Наденька почувствовала неладное в поведении мужа. – Садись ужинать…
- Нет, всё в порядке… А почему ты спросила, любимая?
- Какой-то ты не такой сегодня… Произошло что-нибудь?
- Да нет же, нет. Успокойся. Как наша малютка? Хорошо себя ведёт?
- Растёт помаленьку, всем интересуется. Пытается что-то мне рассказать...
Разговор о ребёнке отмёл в сторону все сомнения и подозрения.
На другой день, собираясь в редакцию, Матвей услышал призывный звук телефона. Ещё не было семи. Кто бы это мог звонить?
- Здравствуйте, Матвей, – услышал он чужой голос.
- Здравствуйте, - ответил журналист. – Чем могу служить?
- Это тебя беспокоят из ложи, брат… Мастер хотел бы с тобой увидеться и поговорить…
«Вот оно, первое испытание!» - подумал Хрусталёв.
- Я к вашим услугам… Где и когда? Или мне подъехать к вам?
- Нет, завтра он будет ждать тебя в сквере возле областной Администрации в шесть часов утра. Не опаздывай, брат…

Мастером оказался грузный, абсолютно лысый человек с резной тростью в руке. Он носил тёмные солнцезащитные очки и курил дорогую сигару. В это раннее утро он был единственным прогуливающимся по скверу.
- Здравствуй, брат! – поприветствовал он Матвея, едва тот вошёл в тень каштанов. – Ничего, что в такую рань? Я предпочитаю начинать работу с восходом солнца…
Они по-масонски пожали друг другу руки.
- Я тоже люблю раннее утро, - ответил Матвей.
- Тогда перейдём сразу к делу. – Мастер взял журналиста под локоть и повёл его по узенькой дорожке меж кустов с шиповником. – Ты мне нужен как искусный журналист, любящий острые, злободневные темы…
- Требуется заказная статья?
- Ты угадал, брат. Сегодня же ты получишь задание от редактора…
- Интересно, на какую тему?
- Как обычно, Кёнигсберг и Калининград, – улыбнулся Мастер. – Только раньше ты соединял эти два понятия, лепил из них единое, двуликое целое, а теперь должен… как бы противопоставить одно другому… Немецкий Кёнигсберг и русский Калининград… Что лучше? Что красивее? Что безопаснее и удобнее для проживания?..
Матвей задумался.
- Но зачем?
- Так надо... Население должно задуматься. Раз уж город возродился, восстал из руин, и в нём отреставрировано множество зданий, в том числе его сердце - Кафедральный собор, значит, древний Кёнигсберг, хоть и страшно пострадал во время войны, да и после – тоже, но он жив, не правда ли?
- Разумеется…
- Многим жителям, оказывается, более мил именно старый немецкий город, а не современный русский… Поэтому у нас и возрождаются прежние названия – Альтштадт, Кнайпхоф, Закхайм, Юдиттен… пусть пока только на вывесках в кафе, но всё-таки… Вот и обыграй эту тему…
- А на чём сделать основной акцент?
- На безопасности… Пусть население подумает, возможны ли были в Кёнигсберге… в мирное время… техногенные катаклизмы и энергетический апокалипсис?
- А у нас это разве возможно? – Матвею показалось, что Мастер что-то скрывает.
- Кто знает, брат, кто знает… Так я могу рассчитывать на твоё… лёгкое перо?
- Разумеется. Но согласится ли ответственный секретарь?
- Он сам тебе сегодня даст такое задание.
- Так Евсеев – наш брат? – удивился Матвей.
- Нет. Он – нет… Но там, - Мастер с мягкой улыбкой ткнул пальцем вверх, в кроны деревьев, - там есть наши братья…

Глава 9. Город сошёл с ума

Ах, эта редакционная суматоха! Работает кондиционер, нагнетая прохладный воздух, слегка шелестят компьютеры, иногда принтер выдаёт лист-другой с напечатанным текстом, тихие разговоры, сигаретный дым из коридора…
В окна светит солнце, за ними золотится цветущая липа. Пчёлы, вьющиеся вокруг её душистых цветов, то и дело подлетают к окну, и, не будь форточки закрыты, уже вовсю гудели бы в помещении.
Вот Света Кузнецова просматривает свои заметки, внося последние правки в текст… Внешне она выглядит нежной и хрупкой, белой и пушистой, как котёнок, но не обманитесь! Любого политика или магната она способна с милой улыбкой на лице поставить на место… Вот Сергей Соловьёв собирается в дорогу, упаковывает в сумку кинокамеру, диктофон, проверяет документы… Этот худощавый парень готов добиваться успеха любой ценой: хоть силой, хоть упорством, хоть хитростью. Его практически невозможно сломить или уничтожить. Он иногда может притвориться «мёртвым», но никогда не «умрёт»… В рекламном отдела опять суета, раздражённые разговоры по телефону… А там, в другом конце зала, сидит Наденька. Последнее время она выполняет свою работу дома, лишь изредка, на полчаса-час, наведываясь в редакцию…
     - Зайди, Матвей, – ответственный секретарь «Башни Врангеля», Анатолий Иванович Евсеев пригласил корреспондента в свой кабинет. В эдакую жару он повязал на свою потную багровую шею галстук, и теперь выглядел как сорвавшийся с реи висельник…
- Что угодно, шеф? Материал по мостам ещё не готов. И скоро не ждите… Предстоит много поездок…
- Успокойся, Матвей, это не к спеху… Тут нам наши спонсоры и благодетели из министерства культуры подбросили новую тему…
- По профилю нашей газеты?
- По профилю. Только, c несколько неожиданным уклоном…
- Интересно, с каким же?
- А вот, представь себе… - ответственный секретарь снял очки и устремил взгляд ввысь, в потолок. – Если однажды Калининград вновь станет Кёнигсбергом… Немецким. Хорошо это будет или плохо?
- Что-то я не пойму… Зачем это? Ерунда какая-то…
- Тут ничего не надо понимать. Это - такая фантазия. Как бы в таком случае изменился Калининград? Стал бы он лучше или хуже?
Матвей задумался.
- Мы можем сами сделать свой город лучше. Без немецкого содействия… И красивее, и удобнее, и… величественнее…
- Ты так думаешь? Вот и напиши об этом…
- Но зачем? Вы так и не ответили на мой вопрос!
- Это пожелание из очень высоких кабинетов. Просьба тех людей, кому небезразлична судьба издания, которые не раз оказывали нам помощь и намерены оказывать её впредь… А что тебя смущает? Пусть и читатели поразмышляют вместе с нами… Только напиши ненавязчиво… Словно, человек задумался, размечтался… Ты понимаешь меня?.. Что молчишь?
- Так, пытаюсь осмыслить ситуацию. Пожалуй, я назову эту статью – «Размышления коренного калининградца»… Как вы находите?
- А что? Неплохо… Ну, давай, думай, пиши… Надеемся на тебя!
- В какие сроки следует уложиться?
- Чем раньше, тем лучше. Завтра сможешь?
- Да я…
- Ну, тогда – послезавтра! – хлопнул ладонью по столу Евсеев.

«Макушка лета» в Янтарном крае выдалась очень похожей на июль в Крыму. Купальный сезон был в самом разгаре. Перегруженные электрички и автобусы едва справлялись с потоками пассажиров, желающих добраться до тёплого моря. Автомобильные дороги пестрели множеством машин, спешащих в том же направлении. Используя довольно свободный рабочий график, Матвею удалось пару раз свозить свою семью на песчаный берег ласкового Балтийского моря. Кроме того, год обещал быть урожайным. Загорелые и довольные дачники возвращались домой с вёдрами, полными сладких ягод и разнообразных овощей.
Работу над статьёй «Размышления коренного калининградца» Хрусталёв завершил, но перед тем, как показать её Тонику Диванычу, получил сообщение из ложи: «Просим прислать материал в ложу для нашего ознакомления перед сдачей в редакцию». Матвей так и поступил. Вскоре статья вернулась с небольшой поправкой. Мастер хорошо отозвался о работе Хрусталёва, но предписывал сделать небольшое добавление в один из абзацев: «Калининград сильно зависит от ряда факторов, способных потрясти спокойную жизнь горожан. Вспомните блэкаут августа 2013 года, который мог бы неоднократно повториться, поскольку причины его возникновения не были устранены. Но сбои в электроснабжении – далеко на самое худшее, что может ожидать беспечного калининградца. Одно потрясение обязательно вызовет за собой другое, с ещё более ужасными последствиями…» Далее шло перечисление техногенных и природных катаклизмов и утверждение, что подобные беды никогда не могли бы случиться в немецком городе (и при германском правительстве). «Что это, запугивание или страшное пророчество? - подумал Матвей, вчитываясь в строки. – И как на это отреагируют наши читатели? Не слишком ли мы перегнём палку?»
Ему очень не хотелось делать сомнительную вставку, он считал, что этим, скорее всего, обманет читателя, а не предупредит его о возможном бедствии. Получается, что Калининград более уязвим, чем Кёнигсберг? И именно потому, что он российский, а не немецкий? Но после подобного заявления должен быть представлен всесторонний анализ множества узких специалистов, а не… Ах, да… это же всего-навсего размышления… ни к чему не обязывающие, но ужасно интересные.
Ладно, он внесёт изменения в текст. Дальше пусть решает ответственный секретарь. А вообще, статейка получилась на удивление симпатичной. Наденька его тоже просмотрела и никакой критики не высказала. Лишь в одном месте носик сморщила.
На днях звонил Вадим. Он выпросил себе отпуск и собирался отдохнуть в пансионате в Светлогорске.
- Ты жениться не надумал? – спросил его Матвей.
- Да всё некогда, -  шутливо отмахнулся тот. – Только и мыслей – о каком-нибудь сенсационном сюжете… А помечтать о более высоком не хватает времени. В Светлогорске тоже множество исторических мест, здесь когда-то отдыхало всё высшее командование Рейха… Поэтому у меня в планах – раскрыть какую-нибудь историческую тайну… А ты – жениться… Да, кстати, с праздником тебя! Сегодня же, если не ошибаюсь, День ВМФ?
- Спасибо, Вадим. Да, сегодня гуляем…
- А ты когда планируешь пойти в отпуск?
- Наверное, в сентябре…
К моменту выхода статьи «Размышления коренного калининградца» не заметить изменений в прежде размеренной повседневной жизни города было уже невозможно. Сводки новостей пестрили случаями жестоких разборок между автолюбителями на перекрёстках, хулиганскими выходками байкеров и рокеров, ссорами в магазинах и драками на рынках, актами вандализма на местных кладбищах… Нетерпимость и необъяснимая агрессивность внезапно охватила калининградцев, но причина этого странного явления не «плавала на поверхности», её надо было найти, однако никто не искал. А в народе говорили: «жара виновата»…
Горожане встретили статью популярного журналиста по-разному. Как обычно, кто-то восхищался, кто-то ругал. Но равнодушным она не оставила никого. Казалось, в пчелиный улей было брошен увесистый камень. Письма, в основном, возмущённые, не заставили себя ждать. «Уж не хотите ли вы отдать Калининград немцам?» - задавали вопрос одни. «По-вашему, лучшее, что сделали наши строители и архитекторы в Калининграде, так это - отреставрировали немецкое старьё?» - не находили себе места от возмущения другие. «Вы правы. Калининград – это, прежде всего, Кёнигсберг. И всё лучшее, что есть в русском городе – это - немецкое наследие!»  - безапелляционно заявляли третьи…

И вот наступил август - самый загадочный, мудрый и щедрый месяц лета…

Здравствуй, август величавый,
Здравствуй, барин-господин…
А в твоих волосьях-травах
Уж прибавилось седин!
В бороде твоей сверкают
Злато зёрен, жемчуг рос,
Солнышко лицо ласкает,
Подрумянивая нос…

Стихи калининградского поэта вновь пришли Матвею в голову, едва он вышел на улицу. Да, лето перешагнуло за невидимую черту… Вроде, ничего не произошло, а всё-таки… Август…
По дороге домой с Хрусталёвым случилось неприятное происшествие. На Ленинском проспекте возле памятника «Родина-мать» он стал свидетелем аварии. Сначала журналист услышал визг тормозов, громкий удар и звон бьющегося стекла, в след за этим раздались испуганные крики людей… Повернувшись на эти страшные звуки, он увидел, что на оживлённом перекрестке легковушка «въехала» в микроавтобус. Светофоры на таком опасном участке отчего-то были выключены. Несколько мгновений Матвей, как зачарованный, смотрел на помятые автомобили. Вот из покорёженной иномарки вывалился первый раненый. Парень, всё лицо которого было в крови, стоял на коленях и громко матерясь, прижимал ко лбу грязную окровавленную тряпку. Рядом, под его ногами, растекалась лужица рвотных масс. Тут же суетился другой молодой человек, беспорядочно размахивая руками и пытаясь что-то сказать или чем-то помочь первому. Таких смачных и заковыристых ругательств Матвей прежде никогда не слышал. Зачарованный трёхэтажными оборотами речи он даже оступился, сходя с бордюра на проезжую часть, и чуть не упал… К счастью, кто-то из пассажиров микроавтобуса, представившись врачом, тотчас стал накладывать пострадавшему повязку. Он осторожно убрал его руку с тряпкой со лба, и Матвей увидел неровную кровоточащую рану длиной около десяти сантиметров… Ни сотрудников ГИБДД, ни машин «скорой помощи» Хрусталёв не дождался и пошел дальше…
Матвей перешёл дорогу, тоже отпустив по поводу случившегося инцидента пару-тройку «специфических» выражений великого русского языка. Но дома его ждали очередные неприятности.
- Матвей, - кинулась к нему обычно спокойная Наденька. – Беда!
- Что случилось, родная?
- В доме нет воды и света! Дозвониться в управляющую компанию невозможно! У Лизы высокая температура! Хотела вызвать «скорую», - линия перегружена! Это какой-то кошмар!
- Успокойся, дорогая! Перебои всегда случаются. Потом всё быстро налаживается…
- Прибегали соседи. У всех – одна и та же проблема. Весь дом обесточен… Сидим без газа, воды и электричества…
- Соседи? У нас на втором этаже живёт женщина-педиатр! Надо к ней обратиться! – нашёл выход Матвей.
- Да, без света мы проживём, а вот Лизоньку надо лечить!
- Я сейчас, – крикнул Матвей и выбежал в коридор.
Ему повезло. Нина Павловна, врач-педиатр, не отказала в помощи, поднялась, осмотрела малышку, выписала лекарства. Хрусталёв помчался в аптеку, а заодно – в хозяйственный прикупить свечей. Но магазины не работали. Дежурная аптека, правда, отпускала медикаменты, но, как выразилась провизор: «на свой страх и риск...», потому что кассовые аппараты были выключены. Только молодому отцу эти трудности были нипочём, главное – купить лекарства. А свечи он приобрёл в церковной лавке, где кассовых аппаратов отродясь не было.
Город был взбудоражен. Оказалось, что невозможно связаться не только со «скорой помощью», но с полицией и пожарными, не говоря уже о коммунальщиках. Мобильная связь, правда, ещё кое-где действовала – базовые станции снабжались источниками аварийного питания. В окнах домов света не было, хотя уже надвигались сумерки. Троллейбусы, трамваи и электрички встали. И так – по всему городу, по всей области. По улицам шли испуганные и раздражённые люди, повсюду слышались их голоса – встревоженные, вопрошающие и возмущённые. А из проезжающих автомобилей лилась музыка – песня «Праздник в преисподней», как зловещий гимн всему этому безобразию…
Наконец, наступила ночь. Елизавета, приняв необходимое лекарство, спокойно заснула. А для молодых супругов настала беспокойная пора. За окнами то и дело слышались крики и визг, возгласы о помощи, угрозы, вой автомобильных сигнализаций… Казалось, город обезумел. Допустим, перебои с электричеством, с газом и прочими услугами населению – всё это случалось и ранее… Но теперь население отказывалось воспринимать такие события, как временные трудности, которые легко преодолимы. Народ словно «с цепи сорвался»… Люди словно долго чего-то ждали и вот, наконец, поучив сигнал, бросились во «все тяжкие»… Стоя у окна, Матвей видел, как вдоль Ленинского проспекта бегут люди… Куда они спешат и зачем – никому не известно. Вот запылала машина, припаркованная у обочины. Вот мотоциклист, выехав на тротуар, врезался в группу пешеходов…. Бесконечные крики, жалобы, проклятия, угрозы…
Всю эту беспокойную ночь Матвей ждал, что всё изменится. Вот-вот загорятся уличные фонари и лампочки в квартирах, засветится экран телевизора… Стихнет шум за окнами и всё постепенно наладится…
Внизу раздался звон бьющегося стекла. «Похоже, витрина магазина на первом этаже», - мелькнула мысль у Матвея.
- Что там? – встрепенулась Наденька.
- Думаю, грабят магазин, - медленно произнёс муж, - вслушиваясь в доносящиеся с улицы звуки.
- Боже, - простонала жена, - что вообще происходит? И когда всё это закончится?..
- Не знаю…
- Вот ты недавно написал про апокалипсис в городе… Неужели это он и есть?
- Да нет, что ты... То были просто мои выдумки… А это – так, обычные беспорядки, – успокоил он супругу. - Во Франции сейчас уже горели бы тысячи машин…
- Беспорядки… - сокрушённо ответила Наденька. – Но причины?.. Чем они вызваны?
С улицы послышалась стрельба.
- Матвей, - прошептала Наденька, прижимаясь к мужу. – Завтра на работу не ходи…
- Не пойду, милая. Созвонюсь, разведаю обстановку и мы решим, что делать дальше…
- Отчего-то мне кажется, что это надолго…
- Не бойся, родная, это скоро закончится… Правительство обязательно примет меры…
С улицы вновь послышалась стрельба… Было похоже, что начали грабить следующий магазин. От этого на душе сделалась ещё тревожней.
- Как там Лиза? – спросил Матвей.
- Жар спал, - тихо ответила Наденька. – Даст бог, поправится…
- Помогите!!! Убивают!!! – закричали под их окнами.
Матвей резко выпрямился.
- Даже не думай, – шепнула мужу Наденька, крепко обнимая его. – Что там творится,  сам чёрт не разберёт. Убьют и фамилии не спросят…
- Чёрт-те-что, - нервно пробормотал Матвей. – Куда смотрит полиция? Организовали бы патрули, пригласили добровольцев…
- Так они сами и беспредельничают, – ответила Наденька. – Или ты думаешь, что все полицейские – типа Иванушкина, Коли и Володи?
- А я всё думаю, что вот, кончится ночь, наступит утро… И всё будет как прежде…
Грохнул взрыв такой силы, что стены дома дрогнули, а стёкла едва не вылетели из рам.
- Боже мой, - заплакала Наденька. – Что это, война?
- Не бойся, – Матвей обнял жену. – Просто… народ сошёл с ума.
- Но он образумится?
- Хочется в это верить…
Наступившее утро надежд не оправдало. Когда начало светать, Наденька забылась во сне, Матвей тоже немного вздремнул. Когда же проснулся, то увидел, что солнышко уже поднялось достаточно высоко. Он тут же подошёл к окну… То, что открылось взору, привело его в ужас… На тротуарах, да и на проезжей части, среди битого стекла, раскуроченных кассовых аппаратов, обломков какой-то мебели и обрывков материи лежали тела людей. Журналист был уверен, что это не пьяницы, отдыхающие с «бодуна», а трупы. Изредка проезжали машины. Было похоже, что люди начали покидать город…
В раскрытую форточку врывался запах гари.
Вот над одним из лежащих тел склонился мужчина в белой футболке и синем трико. Он деловито снял с трупа часы, обшарил карманы… Перешёл к другому телу. Но тут из подворотни появились его конкуренты. Завязалась драка. Дрались жестоко и со знанием дела. Мародёра долго «месили» ногами, пока он не затих. Затем обшарили и его карманы.
«Люди-люди, - подумал Матвей. – В кого вы превратились всего за одну ночь?..»
Было около восьми часов утра.
- Я схожу в магазин…. Заодно и посмотрю, что там творится… - сказал он проснувшейся супруге.
- Не ходи, Матвей. Боюсь, в округе уже всё разграблено. Ты же слышал, что творилось ночью?
- Надюша, Лизоньке нужно молоко, детское питание… Да и нам необходимо хоть что-то перекусить. Я постараюсь раздобыть еду. Я быстро!
Заперев дверь, он пробежал по ступенькам полутёмного подъезда и оказался на улице. Сразу бросилось в глаза – улица пустынна. Обычно в это время жизнь уже кипит – люди спешат на работу. Тем более, сегодня – вторник. Но город словно вымер. Мародёры и грабители легли спать, а простые горожане опасались выходить на улицу. Опасались – и правильно делали.
На детской площадке, возле песочницы сидел странный мужичок в грязной телогрейке и целился в Матвея из пистолета.
- Эй, дядя! Опусти ствол! – крикнул ему журналист.
- Парень, ты сколько раз умирал? – спросил тот, уставившись на Хрусталёва безумными остекленевшими глазами. - Хочешь отправиться со мной на праздник в преисподнюю?
- Нет, дядя, сам туда вали…
- Х-хорошо, - кивнул головой ненормальный. Затем приставил ствол к своему виску и нажал на спуск. Грохнул выстрел. Красные брызги обляпали детскую песочницу.
Матвей тут же выхватил телефон.
- Что случилось? – Наденька была крайне обеспокоена. – Я слышала выстрел….
- Всё нормально, – ответил Матвей. – Тут один клиент психушки застрелился. Я сейчас сбегаю в парочку магазинов и тут же – назад…
- Не ходил бы ты… - Наденька еле сдерживала рыдания.
Как и предполагали Наденька с Матвеем, все магазины в округе были разграблены. Стёкла выбиты, двери взломаны. Но они отнюдь не пустовали. Внутри каждого находилось по двое полицейских. Они охраняли полупустые магазины от дальнейшего грабежа.
«Бог ты мой, - дивился Матвей. – Кто бы мог подумать?..»
Он было сунулся в один, продуктовый. Навстречу ему выглянул ствол автомата.
- Назад, - скомандовал сержант полиции. – Объект охраняется.
- Брат, мне бы детского питания или молока, дочка голодная… - попытался объяснить Матвей. – У меня деньги, я заплачу!
- Тамбовский волк тебе брат, – ответил автоматчик. – Сказано – нельзя, значит нельзя! Вали отсюда, пока не пристрелили!
- Быстро же вы превратились в волков, – заметил Матвей, отходя от магазина. – А может, и вовсе не были людьми…
В другом магазине ему повезло больше.
- У меня самого маленький ребёнок, – заметил охранник из полиции. – Заходи, бери всё, что нужно, только не наглей, – он осмотрелся. – Надеюсь, за ночь ничего не испортилось, и молоко не успело прокиснуть… Денег не надо…
Матвей собрал в пакет с прилавков то, что ему требовалось для Светочки, плюс каких-то консервов и кружок колбасы, сунул пару бутылок минералки и буханку хлеба. Над прилавками кружили жирные мухи, поскольку некоторые мясные изделия уже начали издавать неприятный запах.
- Спасибо, брат.
- Дай бог нам всем справиться с этой напастью, – послышалось в ответ.
«Это точно», - подумал журналист, шагая домой. Он заметил, что трупов на улицах гораздо больше, чем он ожидал увидеть. Не один-два, а не менее десятка. Но их никто не убирал. Скоро на жаре они станут разлагаться, вот тогда начнётся весёлая жизнь… Впрочем, должно же, наконец, всё наладиться! Не может это продолжаться бесконечно!
- Ты пришёл! Живой! – Наденька бросилась мужу на шею.
- Да, вот, принёс… Только ничего нельзя сохранить без холодильника… Много не брал, всё равно, пропадёт…
- Как там, на улице?
- Страшно, Наденька. Люди озверели. По-моему, это какой-то массовый психоз… Пока не разрядился мобильник, надо созвониться с нашими друзьями, - Матвей потянулся за телефоном. – Узнать, как дела в редакции… Может кто-то мне скажет, что же все-таки случилось? Теперь нам всем надо думать, как спасаться, как выживать…
Но телефон зазвонил сам.
- Здравствуй, брат, - Матвей узнал голос Мастера. – На послезавтра, в связи с экстренной ситуацией объявлено собрание ложи. За тобой подъедет наш брат. Мы в силах исправить положение в городе и оказать помощь страждущим. А тебя, брат, я хочу поздравить. На собрании принято решение возвести тебя в очередную степень – Подмастерье.
- За какие такие заслуги? – еле выдавил из себя Матвей.
- За исключительно полезную работу в Братстве, – ответил масон.


Глава 10. На улицах умирающего города

Несмотря на бурные протесты Наденьки, Матвей, вооружившись своим журналистским оборудованием, включающем фотоаппарат и диктофон, отправился собирать материал для «злободневного репортажа». «Это моя работа, - объяснял он жене, трепещущей от страха, - пойми, я должен запечатлеть сегодняшнее состояние города, показать, в кого превратились обычные жители… Возможно, отыщу что-нибудь ценное…» «Тебя всё на подвиги тянет, а о нас ты подумал? – всхлипывала в ответ Наденька. – Не дай бог, с тобой что-нибудь произойдёт, как нам тогда быть?» «Ничего со мной не случится, - отвечал журналист. – Я только туда, и сразу обратно!» «Куда «туда», куда «обратно»? Тебе даже из подъезда не дадут выйти!»
Всё-таки, удержать отчаянного супруга Наденька не смогла. «Я скоро…» - только и услышала она из-за двери.
Шёл пятый час пополудни. Во дворе по-прежнему было пустынно. Труп застрелившегося утром психопата продолжал лежать в песочнице, по нему уже деловито расхаживали вороны. Посиневшая рука торчала из-за цветастого бордюра, словно ветка засохшего дерева. Матвей достал фотоаппарат и огляделся. Напуганные жители боязливо выглядывали из окон, кое-кто вышел на балкон.
Впрочем, справа мелькнула тень. Кто-то, кроме него, тоже вышел из дому попытать счастья на улице. Вот только с добрыми или злыми намерениями, - непонятно.
У выхода со двора ему бросилась в глаза машина – новенькая иномарка. Утром она выглядела абсолютно целой, а сейчас была буквально выпотрошена и превратилась в «еврохлам»: выломан капот и двери, разбиты стёкла и фары, вытащен аккумулятор, вывернуты лампы. Покрышки колёс были чем-то изрезаны. Вместо аудиосистемы висели обрывки проводов. В салоне тоже кто-то изрядно потрудился: бардачок пустовал, а с кресел были сняты даже чехлы. Возле правого колеса иномарки подсыхала лужица крови. Было похоже, что тут разыгралась настоящая трагедия…
Вот ещё двое помятых мужчин с несвежими лицами направились в сторону Ленинского проспекта. Торопливо и настороженно.
Матвей продолжил осмотр по дворам. Он прошёл к следующему дому, такой же пятиэтажке, как и его, затем свернул влево. И тут услышал истошный крик.
Кричала маленькая девочка, и он рванулся на зов о помощи.
- Спасите! Помогите! Мама!
В её голосе явно слышался ужас. «Где?..» - Матвей огляделся. Двор был пуст. Наконец, он сообразил, что крик доносится из окна дома, на первом этаже. Вот оглушительно хлопнула оконная рама. Журналист метнулся туда. Вот и раскрытое окно. Изнутри помещения доносится шум и приглушенные стоны. Похоже, ребёнку заткнули рот. На подоконнике сидел и ухмылялся здоровенный парень в изодранной майке и с синяком под глазом.
- Немедленно отпустите ребёнка! – крикнул Матвей, приближаясь к окну.
- А если нет, то что будет?.. – парень криво улыбнулся, обнажая щербатый рот.
Из его ушей торчали наушники. Но даже с ними было легко различить песню, которую тот слушал – «Праздник в преисподней».
- А будет вот, что! – журналист подпрыгнул, ухватился правой рукой за стояк рамы и, изогнувшись, врезал левой ногой в подбородок противнику. Взмахнув руками, тот грохнулся  на пол. Матвей следом за ним прыгнул в комнату. От того, что он там увидел, волосы на его голове встали дыбом! Два окровавленных трупа, видимо, хозяев квартиры, лежали тут же, на ковре. В углу двое мужчин рвали платье на девочке, лет семи, которая уже хрипела – один из негодяев придушил малышку, прижав широкой пятернёй её лицо.
Бывший морпех почувствовал в себе звериную силу и мощь – проснулись армейские навыки. Быстрый бросок в сторону истязателей, два мощнейших удара в челюсть – и вот уже оба лежат, без дыхания. «Слишком лёгкая смерть» - с досадой подумал Матвей.
- Как ты? – он взял на руки ребёнка. – Как тебя зовут? Не бойся, теперь тебя никто не обидит.
- Г-галя… - выдавила из себя спасённая. Её душили рыдания, она никак не могла прийти в себя после потрясения…
- Успокойся, Галочка, мы должны уйти отсюда…
Её родителям уже не помочь – оба мертвы. Ковёр был пропитан их кровью и «чавкал» под ногами. Тот парень, который сидел на подоконнике, пришёл в себя и попытался встать, одновременно шаря по своим карманам. Видимо, в одном из них хранилось оружие. Матвей не стал дожидаться, пока его враг вытащит пистолет, и отправил его в глубокий нокаут ударом ноги в висок. Затем сделал шаг и наступил поверженному бандиту на кадык.
- Успокойся, малышка. Скажи, тебе есть куда пойти? Есть у вас близкие люди, друзья?
- Д-да…
- Кто они? Где живут?.. Мы сейчас пойдём к ним, и ты будешь в безопасности.
- Там, - девочка показала на потолок... Тётя Люба….
- На втором этаже?
- Нет, на четвёртом…
Поднявшись на четвёртый этаж, и с трудом докричавшись до хозяев, Матвей передал Галю немолодой женщине с заплаканными глазами, объяснив ей ситуацию.
- Боже мой... Саша, - обратилась она к мужу, стоящему у неё за спиной и сжимающему в руках топорик. – К Халыгиным залезли в окно! Всех убили!.. Вот, молодой человек сумел спасти Галочку …
- Я слышал, – тяжело дыша, ответил мужчина лет пятидесяти, лысоватый и с заметным брюшком. – Развелось падали, повыползали из всех щелей!.. Ты останешься с нами, Галочка?
- Да…
Убедившись, что девочка попала в руки добрых людей, Матвей спустился вниз и вышел во двор. На душе было гадко и муторно. Сразу расхотелось что-либо снимать и записывать. Вместо мирной журналистской деятельности, ему пришлось убивать. Пусть даже ради спасения ребёнка… Эх, хорошо бы сейчас дёрнуть стаканчик водочки!.. Бросив прощальный взгляд на раскрытое окно первого этажа, где разыгралась страшная трагедия, Матвей отправился дальше, в сторону улицы Барнаульской. Солнце уже клонилось к западу. Тихий летний вечер, прежде дарящий горожанам приятные минуты отдыха, сейчас тяготил, настораживал и пугал. Неприятный запах, от которого никак не избавиться, кучи мусора под ногами, разбитые стекла окон, покорёженные автомобили… «Действительно, словно война…» - подумал журналист. Горе кругом, несчастье, смерть…
Он повернул было назад, но его взгляд остановился на маленькой неподвижной фигурке… Матвей пригляделся… Точно, ребёнок! Кто же его выпустил одного в такую пору? Он быстрыми шагами подошёл к малышу, взглянул на него внимательнее. Маскообразное лицо пятилетнего мальчугана не выражало никаких эмоций, а взгляд, казалось, не останавливался на предметах, а был направлен сквозь них…
 Вообще, Матвей засомневался, а нормален ли малыш?
- Как тебя зовут, дружок? – спросил журналист, присаживаясь на корточки перед странным мальчиком. – Почему ты не дома? Можешь назвать мне свой адрес?
Вместо ответа тот вытянул вперёд руку. Матвей принял маленькую ладошку и почувствовал, что его куда-то влекут.
- Как тебя зовут, мальчик? У тебя есть папа и мама? – снова спросил Матвей.
Тот молчал. Но шёл куда-то довольно уверенно, и вёл за собой журналиста.
- Ну-ну, и куда мы идём? – поинтересовался Матвей, подстраиваясь под шаги маленьких ножек.
Мальчик в ответ что-то промычал. Вскоре Матвей понял, что они идут к следующему дому.
- Ты здесь живёшь? Вот и хорошо, ступай домой, родители, верно, тебя ищут…
Но ребёнок не выпускал руку Матвея. Он вцепился маленькой ладошкой в его указательный палец и тащил журналиста за собой. На какое-то время Хрусталёву стало не по себе. Слишком уж странным показался ему малыш, каким-то… слишком непохожим на обычных детей…
Они вошли в подъезд и остановились перед дверью на первом этаже.
- Это точно твоя квартира? – спросил Матвей.
Мальчик несильно стукнул кулачком в дверь. Матвей нажал на кнопку звонка.
Щёлкнул замок, дверь отворилась.
- Вот, примите малыша…, - начал Матвей.
- Кого ты привёл к нам, маленький принц? – спросил стоящий у порога здоровенный детина в одних трусах. Из глубины жилища доносилась всё та же назойливая песня…
- Я не ошибся? Мальчик здесь живёт? – спросил Хрусталёв.
- Ты не ошибся, - последовал ответ, и тут же здоровяк ткнул чем-то в лицо Матвея. Электрошокер разрядил в шею журналиста мощный заряд, лишив его чувств. Хрусталёв, потеряв сознание, рухнул прямо на порог.
- Костян, Горбоносый! – скомандовал здоровяк. – Тащите этого кабана в подвал! Живо, бакланы!.. Молодец, маленький людоед! – с довольным видом пробормотал детина, глядя на мальчика, побредшего, склонив голову набок, в угол комнаты. – Без добычи не приходишь!

Матвей очнулся спустя минут десять и тут же ощутил себя лежащим на цементном полу со связанными за спиной руками. Ощущение боли прошло, но мышцы шеи нестерпимо горели. Чем это его? Ах, да, электрошокером. Как же он так подставился?.. Не ожидал. Привёл ребёнка домой, ничего предосудительного в таком поступке не было... Это - если речь идёт о нормальных людях. А тут, видимо, крысиное гнездо... если не хуже. Он попытался ослабить узлы верёвки... Бесполезно. Затянуто крепко. Попробовал вывести связанные сзади кисти рук под собой вперед тела. Не получилось… Пожалуй, в течение пары часиков и можно придумать что-то иное, но кто ему даст это время?..   
Помещение слабо освещалось двумя свечками, стоящими, предположительно, на тумбочке... А вообще, как понял Матвей, находился он в подвале. Откуда-то тянуло холодным воздухом, неподалёку пискнула крыса...
Справа кто-то прокашлялся. Матвей повернул голову в ту сторону, но, несмотря на огонь свечей, различить, кто лежит на полу неподалёку от него, он не смог. Возможно, ещё один такой же пленник.
- Эй, кто тут? - окликнул журналист товарища по несчастью.
- Спаси мя, Господе Иисусе... - различил чей-то шёпот Матвей.
- Эй, как тебя?..
- Да святится имя твое, да прийде царствие твое... во веки веков, аминь.....
- Рано ещё молиться, надо думать, что делать! - громко заявил морпех.
- Молиться, сын мой, никогда не рано и никогда не поздно... Молитва есть пища для души, без которой оная умирает от духовного голода.
- Ты кто, священник?
- Да, сын мой. Отец Леонид, служу в Храме Святого Апостола Андрея Первозванного, что на улице Комсомольской, да простит мне Господь упоминание святого места  и бесовское название улицы...
- Ты, батюшка, насчёт бесов поосторожнее... Как попал сюда?
- Как-как... Возвращался после службы, увидел одинокого отрока, ребёночка совсем, сердце и воспылало жалостью... Решил отвести домой, времена-то какие... Вот он и привёл меня к душегубам... Спаси меня, Господи и сохрани... 
- Я тоже попался на этот крючок...
- И ты молись, сынок... Бог даст, смерть наша не будет страшной и лютой... Убьют безболезненно и не заставят долго мучиться...
- О чём ты говоришь, батюшка! Мы ещё повоюем! Мне бы развязать руки, я тут такое устрою!
- Похвальное желание, сын мой... Бог тебе поможет...
- Бог... Что ты знаешь о Боге, поп...
- Знаю лишь одно: надо молиться и он не оставит нас, сын мой...
- Некогда молиться, нужно действовать! Нож бы раздобыть, или кусок стекла...
- Нож есть, сын мой, только маленький он. Им только перья очинять... Поэтому его не заметили, когда обыскивали... Им не зарежешь никого, даже если очень сильно захочешь... К тому же - грех это...
- А бельевую верёвку он перережет?
- Запросто...
- Где же он? - радостно воскликнул Матвей.
- У меня в кармане брюк... Я не могу его достать, руки крепко связаны. Разве что ты сумеешь засунуть руку мне в карман...
- Отлично, батюшка! Поворачивайся ко мне своим карманом, а я попробую!
Кряхтя, священник повалился на бок и постарался приблизить своё грузное тело к журналисту, помогая ногами. Тот, в свою очередь, тоже повернулся так, чтобы руки "смотрели" в сторону товарища по несчастью, и пополз к нему. Вскоре они соприкоснулись друг с другом.
- Вот и хорошо... Как зовут тебя, юноша? – запыхтел поп в самое ухо Хрусталёву.
- Матвей...
- О-о, знаменитое имя! А где и кем трудишься, сын мой?
- Журналист. Пишу статейки в газету "Башня Врангеля"!
- Знаю-знаю... Сия газета нам ведома... Богохульства не допускает, много интересного пишет о славном сем граде... Это - нога. Повыше, сын мой... Там карман. Ой!..
- Что случилось, батюшка?
- Щекотно, сын мой. Не обращай внимания, пощупай немного выше...
- Чёрт, не могу, надо положение изменить... Руки ведь не резиновые...
- Ты уж постарайся, сын мой, а я тебе в помощь молитву прочту, хочешь? Слово Божье, оно и воду сушит, и пламя тушит...
- Давай, батюшка... Только не за упокой...
- «Господи, да не яростию Твоею обличиши мене, ниже гневом Твоим накажеши мене, - быстро затараторил священник. -  Яко стрелы Твоя унзоша во мне, и утвердил еси на мне руку Твою...»
- Это что за молитва?
- Псалом, сын мой. Из святого Евангелия... Должен помочь...
- Ну, с Богом...
- «...Несть исцеления в плоти моей от лица гнева Твоего, несть мира в костех моих от лица грех моих. Яко беззакония моя превзыдоша главу мою, яко бремя тяжкое отяготеша на мне. Возсмердеша и согниша раны моя от лица безумия моего. Пострадах и слякохся до конца, весь день сетуя хождах. Яко лядвия моя наполнишася поруганий, и несть исцеления в плоти моей. Озлоблен бых и смирихся до зела, рыках от воздыхания сердца моего...»
- Давай-давай, отец! - молитва, как подумал Матвей, действительно помогала. Ему удалось засунуть руку в карман брюк священника. Осталось только нащупать нож.
- Даю, сын мой! «...Господи, пред Тобою все желание мое и воздыхание мое от Тебе не утаися. Сердце мое смятеся, остави мя сила моя, и свет очию моею, и той несть со мною. Друзи мои и искреннии мои прямо мне приближишася и сташа. И ближнии мои отдалече мене сташа; и нуждахуся ищущии душу мою, и ищущии злая мне, глаголаху суетная, и льстивным весь день поучахуся. Аз же, яко глух, не слышах, и яко нем, не отверзаяй уст своих. И бых, яко человек не слышан, и не имый во устех своих обличения...»
- Нашёл! - воскликнул Матвей. Двумя пальцами он ухватил ножичек и вытянул его из кармана священника. Теперь оставалось удержать его руками, выдвинуть лезвие и перерезать верёвки. Журналист сел, тяжело дыша, раздвинул, превозмогая боль, свои кисти, так, чтобы удобно было действовать пальцами обеих рук...
- «...Яко на Тя, Господи, уповах, Ты услышиши, Господи, Боже мой! Яко рех, да не когда порадуютмися врази мои, и внегда подвижатися ногам моим, на мя велеречеваша. Яко аз на раны готов, и болезнь моя предо мною есть выну. Яко беззаконие мое аз возвещу, и попекуся о гресе моем. Врази же мои живут, и укрепишася паче мене, и умножишася ненавидящии мя без правды. Воздающии ми злая возблагая, оболгаху мя, зане гонях благостыню. Не остави мене, Господи Боже мой, не отступи от мене. Вонми в помощь мою, Господи спасения моего!» (74).
- Ну, батюшка, знатный ты псалом прочитал! Не зря, видно, вас в семинариях обучали!..
- Получилось, сын мой?
- Ещё как получилось! Сейчас лезвие вытащу... Ножичек и впрямь канцелярский!
- Спаси и сохрани нас, господи... Не отдай на растерзание упырям бессердечным, мерзким каннибалам....
- О каких каннибалах ты бормочешь, батюшка? - поинтересовался Матвей, сосредоточенно водя лезвием ножа по волокнам крепкой бельевой верёвки.
- Как о каких? А к кому мы, по-твоему попали? Они же человечину едят!
- С чего ты взял? - у Матвея, как показалось, зашевелились волосы на голове, хотя они давно уже были слипшиеся от пота и пыли.
- Видел... Меня сначала втолкнули на кухню, а потом уж оглушили... Но то, что я там увидел..., позволь, сын мой, дальше не рассказывать...
- И не надо...  Только что же получается: они и нас могут скушать?
- Наверное, могут…
- Подавятся! Я, батюшка, верёвки перерезал. Теперь не они нас, а мы их будем рвать зубами... Ты готов?
- Освободи и мои руки, Матвеюшка. Уж я тебе тогда помогу!..


Глава 11. Dum spiro - spero (75)

Освобождение рук продолжалось не более трёх минут, а показалось, что очень долго… Швырнув свои путы на пол, Матвей поднялся. Потянулся, сделал несколько упражнений руками, помассировал шею...
- Ты, видать, воин, Матвей?
- Бывший морской пехотинец.
- Это я сразу почувствовал... А говоришь, журналист... Журналистика - это всего лишь маска, овечья шкура... А по духу ты – воин!
- Пожалуй, и скоро все в этом убедятся...
- Но они вооружены, сын мой... Если у тебя ничего не получится, Матвей, главное - не называй им своего адреса. Они начнут требовать выкуп, скажут: «Назови адрес, мы придём и передадим от тебя письмо...» А на деле, если им откроют дверь, сам знаешь, что произойдёт дальше. У тебя семья есть, Матвеюшка?
- Жена и дочь. Живём тут рядом. Есть и родители, но они живут за городом... Только я ни с кем разговаривать не собираюсь, тем более, писать письма. Поможешь мне, отец? Подстрахуешь в случае чего?
- Руки мне освободи, сын мой. Наша святая церковь всегда была на стороне правды и справедливости. Со словом Божьим на устах мы неизменно побивали врагов наших, так было и будет во веки веков...
- Не очень ты похож на попа, батюшка... Рясы-то нет...
- В мирском одеянии, сын мой, по случаю жары. Военные, чай, тоже не всегда в форму одетые....
Две свечи горели, втиснутые в один стеклянный стакан, стоящий на добротной прикроватной тумбочке. Цементного пола свет почти не достигал. Матвей подвинул светильник к краю тумбочки и осмотрел лежащего на полу священника. Тот был одет в тёмного цвета рубаху и брюки. Журналист разглядел ещё лысину и окладистую бороду.
- Ты, батюшка, похож на Анатолия Вассермана... Знаешь такого? Эрудит на службе СМИ... - он наклонился, нащупал узлы верёвки и полоснул по ним ножом. - Да и возраст у вас одинаков... Тебе, как я погляжу, немногим больше шестидесяти?
- Не надо награждать меня чужими именами и достоинствами, сын мой, - ответил отец Леонид, с трудом поднимаясь. Кряхтя, он смахнул с себя пыль и грязь. - Попить бы...
Они посмотрели друг на друга. Внимательно, оценивающе...
- Шестьдесят шесть мне, Матвей. А ты, я вижу, совсем молод. И тридцати нет ещё...
Усы, чёрная, окладистая борода с заметными сединами, спокойный и задумчивый взгляд из-под густых бровей, умные глаза и тонкий рот... Однако глубокие морщины на лбу и вокруг темно-карих глаз свидетельствовали о том, что на его долю выпало немало тяжелых испытаний.   
- Как же занесло тебя сюда, батюшка?
- Отрок этот, бесовский сын... Тьфу, ты, прости Господи... Исчадие ада! А вообще я и сам тут недалече живу...
- А вот с водичкой придётся потерпеть... - Матвей подошёл к двери, дёрнул за ручку. - Заперто снаружи. Замок висит. Можно, конечно, попытаться его сбить, но лучше подождём хозяев... Посмотри, отец Леонид, есть ли в нашей келье что-нибудь тяжёлое...
- Да бес тут что разглядит, прости Господи... Вот, в углу батарея лежит. Меняли видать, когда-то, да так и бросили... - он подошёл, нагнулся и поднял с пола тяжеленное чугунное изделие. Подержал на весу, примерился...
- Силён ты, батюшка...
- Да, Бог силушкой не обидел... Сгодится снаряд, ежели что?
- Ещё как сгодится. Этой штукой можно стрелковое отделение остановить!
- А ты что себе возьмёшь, Матвеюшка?
- А у меня, батюшка, кулаки, что твоя батарея.
- Вот ладно-то... Остаётся только ждать супостата...
- Надеюсь, скоро заявятся. Свечи уже догорают...
Время шло, а за пленниками никто не спускался... Матвей и отец Леонид как-то сразу почувствовали симпатию друг к другу, ведь известно: общая беда сближает. Обоим захотелось поговорить по душам, узнать о своём товарище чуточку больше. Ведь обоим скоро предстоит бой не на жизнь, а на смерть...
Время шло... "Как там моя Наденька?" - с ужасом думал Матвей.

А жена журналиста не находила себе места. "Убили! - беззвучно кричала её душа. - Я так и знала, что случится беда!.. Что же делать?" Ей захотелось самой броситься на улицу, найти, обнять, принести домой бездыханное тело мужа... Или он ещё жив? Тогда его нужно скорее спасать! Она позвонила Вадиму и Иванушкину. Те, услышав об её опасениях, обещали скоро приехать... Господи, как хорошо, что есть друзья...

Свечи догорели и погасли. Узники темницы утонули в густом ночном мраке. Всё стихло, только попискивали мыши, да застенчиво звенели комары... Пленники сидели на полу, иногда шёпотом переговариваясь друг с другом. В маленькое слуховое окошко у самого потолка был виден кусочек звёздного неба…
- Расскажи о себе, Матвей, - попросил отец Леонид. - Страсть как хочется узнать, чем живёт сейчас наша молодёжь... Ведь раньше-то как было: при встрече человек приподнимал шляпу, а сейчас - достаёт из уха наушник. А в знак большого уважения – оба…
- Ну, слушайте, батюшка. Только я уже не просто «молодо-зелено», а молодёжь, нашедшая себя в этой жизни... Хотя… всегда стараюсь учиться у мудрых людей.
Давно это уже было... Словом, в одном из моих снов я неожиданно очутился на чужой планете… Никогда до этого о космосе даже не мечтал, а познания в астрономии были самые посредственные. В общем, я уснул и оказался невесть где... 
Правда, сначала как будто долго куда-то летел, словно спускался с парашютом, растворяясь в свежести и радости... Я любовался удивительно красивым пейзажем, который открывался мне с высоты полета, и сознание было в полном восторге от развернувшейся панорамы. И вот, наконец, касание земли… Я начал постепенно приходить в себя и ощущать своё тело... Наконец понял, что лежу, распластавшись на лугу, и даже отчётливо чувствую, как правая щека плотно прижата к прохладной траве. Интересно ещё и то, что одновременно я видел себя как бы со стороны - упавшим среди цветов на какой-то поляне с раскинутыми в стороны руками. Некоторое время я, то ли не мог, то ли просто боялся пошевелиться... Потом сел и осмотрелся. На стеблях сочных зелёных трав серебрились капельки росы, гордо покачивались высокие и яркие цветы... А сразу за лугом поднимался лес-великан, словно из древней саги! Лес - могучий, древний и загадочный!..
Через некоторое время ко мне подошли несколько человек. Они запомнились очень высоким ростом, крупными безволосыми головами, большими выразительными глазами и оливковым цветом кожи... Один из них удивлённо сказал своим спутникам: "Этого не может быть! - И потом обращаясь ко мне: - Ты как здесь оказался?" "Вот такой я по жизни любознательный, что вечно попадаю в какую-нибудь историю…" - постарался отшутиться я. "Раз так, то спрашивай, что ты хотел у нас узнать?"
Я уже тогда был в курсе, что правильно сформулированный вопрос, эффективнее хорошо поставленного удара, и начал усиленно придумывать что-нибудь умное...  Что-то гонять и прокручивать в мозгу, но вскоре с ужасом понял, что мне нечего у них спросить. В моей голове не оказалось ни одной толковой мысли... Тем временем, необычный собеседник просканировал своим пристальным взглядом мою черепную коробку, (в это время я почувствовал себя навозным червем по уровню развития) и сначала, похоже, улыбнулся, а потом отчего-то вдруг рассвирепел и закричал: "Отправьте этого дурака обратно! И пусть на все свои вопросы он ищет ответы там, откуда пришел!" Двое других гуманоидов схватили меня за руки и развернули спиной к первому. "Постойте, - заорал я, - скажите хотя бы, куда я попал?" "Это – вторая планета звезды Процион", - и после тех слов я получил мощнейший пинок пониже спины…
Проснулся я в своей кровати с неприятными ощущениями в задней части тела. За что себя хвалю, так это за то, что сразу же записал диковинное название на листок бумаги. Иначе потом ни за что бы ни вспомнил. Интернет в то время  был еще не у всех, и утром я направился в библиотеку, взял звездный атлас и стал искать по названию. Честно говоря, из простого любопытства, в успех я не верил... Но! Представь мою бурную реакцию в тихой библиотеке, когда я нахожу... Процио;н (; CMi / ; Canis Minoris / Альфа Малого Пса) — самая яркая звезда в созвездии Малого Пса и одна из ярчайших звёзд в ночном небе! До сих пор живу с ощущением, что я полный дуралей, но на любой вопрос, при желании, могу получить исчерпывающий ответ.
- Ха, - усмехнулся отец Леонид. - Шикарный сон. Я бы сказал, вещий! Это Господь тебя наставлял, учил уму-разуму... Радуйся, сын мой, не оставит он тебя в беде... Особенно, если веру христову сердцем примешь.
- А ты, батюшка? Расскажи, как стал священником... Похитители наши что-то не торопятся с визитом...
Отец Леонид поднялся с пола, сделал несколько наклонов, помассировал руки и начал свой рассказ:
- Я стал священником двадцать лет назад, в «лихие» девяностые… Мне тогда было уже за сорок… А до этого я, как и ты, сомневался и искал свой путь к Богу. Но теперь знаю точно: каждого человека Господь сам призывает в нужное время. Так случилось и со мной…
Еще в отрочестве, когда я жил в Смоленске, приснился мне сон, очень похожий на твой. Как будто иду я вниз по улице, ведущей к Успенскому Собору. На мне странная такая одежда типа широкого коричневого балахона, но меня это нисколько не удивляет, а даже радует, потому что я ощущаю себя монахом и страшно этому рад! Встречные тоже не обращают на меня особого внимания, как будто так и надо.  Настроение у меня такое приподнятое, что  я шагаю под горку и пою песню! Вдруг мне навстречу идут два немолодых человека, одетые во все чёрное (сейчас-то я знаю, что так одеваются монахи в схиме). Они останавливают меня и, поздоровавшись, спрашивают: "Кто ты такой?" А я гордо так им отвечаю: "Я - монах и иду по своим делам..."
Путники заулыбались и спокойно, по-доброму мне объясняют: " Посмотри на свою одежду, у тебя ведь обрезаны рукава и ворот…" Я осмотрелся,  и точно, почувствовал себя немного даже голым, рукавов не было, вместо ворота огромный вырез, в общем, какой-то сарафан на лямках! Стало очень неловко и стыдно. "Не расстраивайся, - сказал один из них. - Это говорит лишь о том, что ты  пока только хочешь стать монахом". "А что мне сделать, что бы стать им по-настоящему?"-  спросил я.
И вот мне был дан ответ, после которого все они растворились в воздухе:
"Ты должен познать изумрудный цвет и обрести изумрудное качество. Поэтому ступай в мир  и приобретай его. Если у тебя получится, мы сами тебя найдём и дадим новые одежды, уже настоящие!"
Сам понимаешь, что такие сны надолго запоминаются и интригуют потом своей недосказанностью. Слово "монах" меня тогда не заинтересовало, я таких людей видел только в советских фильмах, в тех нелицеприятных образах, в которых их нам преподносили, в общем, ничего хорошего. А вот «изумруд» запал в душу, и стал я постоянно задумываться об «изумрудном цвете и качестве». Но в те времена литературы на подобные темы не было, а людей, чтобы серьёзно побеседовать на данную тему, я тоже не встречал. Так и остались эти понятия для меня загадкой на долгие годы. Пока в 90-е годы одна женщина не объяснила, что у некоторых народов под «изумрудным качеством» подразумевается Любовь! И ты знаешь, я ей как-то сразу поверил. Но начались новые терзания: монахи-то сказали, что у меня это качество отсутствует... Как же его приобрести, коль ни пощупать, ни примерить нет возможности? Что это вообще такое? Конечно, потом перечитано на эту тему было много... И можно даже сказать, что в теории я преуспел, но лучше на душе от этого не становилось... Пока однажды не решил я посмотреть кино про Волшебника в стране Оз – аналог нашего Волшебника изумрудного города. Это был оригинал фильма 1939 года. Я его включил и начал внимательно смотреть. Добрая сказка, естественно, расслабляет, а параллельно с этим меня посетили воспоминания из далёкого детства:
...Сначала я увидел, как мальчик, лет восьми сидит за круглым столом, застеленным бордовой скатертью с бахромой (тогда у всех были такие огромные круглые столы) и пишет на тетрадном листке письмо:
"Дорогая редакция! Я ученик 2-го класса школы № 18 г. Смоленска. Мне очень нравится книга Волкова "Волшебник изумрудного города", пришлите мне, пожалуйста, её продолжение - "Урфин Джюс и его деревянные солдаты", так как в школьной библиотеке этой книжки нет и ни у кого из друзей тоже нет, а я очень хочу знать, что же было дальше в Волшебной стране и Изумрудном городе."
Родители безропотно отправили моё письмо, потому что я им уже надоел своим нытьем, во что бы то ни стало купить мне эту книгу. Отправили, наверно, в какую-то большую типографию, потому что пришёл ответ, но там было сказано: «Извини мальчик, мы книги не рассылаем, а только печатаем…» - и пожелали удачи...
Я чуть не всплакнул, вспомнив того лопоухого мальчугана, старательно пишущего письмо взрослым дядям! Но перетерпел, смотрю фильм дальше... А следом мне пришли на память курсы английского языка для взрослых, на которые я как-то похаживал. Там мне для самостоятельной работы тоже досталась сказка "The Wizard Of Oz" – это было второе интересное совпадение. А третье – на доме, который стоит рядом с моим, красуется большущая вывеска какой-то турфирмы - «Гудвин»!..
Продолжаю просмотр фильм дальше и вот первое откровение: "...главное правильно выбрать путь! Ты всё время должен идти по желтой кирпичной дорожке..." И второе, наверное, самое важное: "О величине вашего сердца судят не по силе вашей любви, а по тому  насколько люди любят вас!"
Священник с минуту помолчал… затем продолжил:
- Потом пару лет я работал при Храме. Однажды батюшка собрал нас, человек пять «трудников», и говорит: «Завтра едем в монастырь. Там с нами встретится игумен, и во время общения ему можно будет задать свои вопросы». Придумывая свой вопрос, я промучился весь вечер, перебрал сотню вариантов, но всё мне казалось «не то» и «не так». «Ну, и ладно… - подумал тогда я, - Будет день, будет и пища… Авось пронесёт». Поездка оказалась действительно интересной и полезной, мы многое узнали о внутренней жизни монастыря и быте братии. Настал черед вопросов. Я не ожидал, что их будут задавать по очереди, сначала наш батюшка, потом следующий... Дошла очередь до меня, и я, чтобы не опозориться выпалил: " Хочу построить Храм! С чего мне начать?"
Игумен посмотрел на меня оценивающим взглядом и сказал: "Храм строят не в бревнах, а в ребрах. Начни с себя сын мой".
После этого я и решил посветить свою жизнь служению Богу... Ты сам-то в Бога веруешь? – спросил священник у Матвея.
Тот пожал плечами:
- В трудные минуты моей жизни – да...
- Значит, «стержень» твоей Веры недостаточно прочен...
- А существует ли способ, чтобы её как-то… укрепить?
-  Бог уже предоставил тебе такую возможность. Когда в жизни наступает «чёрная» полоса, ты не спрашивай «за что?», а  думай – «для чего?» Каждый сам выбирает, на чью сторону ему встать: добра или зла, плоти или духа, Бога или дьявола… Верь в Спасителя, молись, и он не оставит тебя без поддержки и помощи.
- Я подумаю над этими словами, отче, - проговорил Матвей. – Однако, как говорится, «на Бога надейся, но сам не плошай…» Нам пора как-то выбираться отсюда...
- Тихо, сын мой, кажется, сюда идут!..
Матвей мгновенно вскочил. Священник потянулся за батареей.
Действительно, в подвал спускались, по крайней мере, двое. Они о чём-то оживлённо беседовали.
- Первого я беру на себя, - шепнул Матвей. - Второй - твой, батюшка!
Заскрежетал ключ в тяжёлом замке. Скрипнула открываемая дверь...

- Куда он пошёл, Надя? - кричал в трубку Иванушкин.
- Он мне не сказал!.. - рыдала та. - Может, по проспекту прогуляться, а может - по двору...
- Не плачь ты так, не убивайся! Сейчас мы разделимся на группы и прочешем все закоулки!
- Не расстраивайся, Надь, - влез в разговор Вадим. - Найдём мы твоего мужа! Матвей - парень не промах, морпех! Может, уехал куда-нибудь далеко...
- На чём уехал?
- А я откуда знаю? Подвёз кто-нибудь... А телефон молчит - отключил, зарядку бережёт!
- Он бы позвони-и-и-и-ил...
- Ну-ну, успокойся....

- Так и есть, свеча погасла, - послышался глухой, дребезжащий голос. - Включай фонарик... Эй, подъём, лежебоки! Наши дяди проголодались!
Едва в дверном проёме мелькнул силуэт первого мужчины, Матвей кинулся к нему и, обхватив руками за шею, с силой потащил на себя, одновременно сделав поворот в сторону, и швыряя тело вошедшего прямиком в стену. В этот же момент отец Леонид, держа в руках тяжёлую батарею, ринулся в освободившийся проход навстречу второму гостю.
- Ну как? - тяжело дыша, спросил священник. - Мой впечатался в стену... Аминь, - он перекрестился.
- Мой тоже, - проверив пульс на сонной артерии жертвы, констатировал морпех.
- Куда сейчас?
- Я - наверх. Это крысиное гнездо должно быть уничтожено! Спасибо за помощь, батюшка...
- Э-э, нет, сын мой. Я пойду с тобой до конца... Тебе может понадобиться прикрытие...
- Да уж, само собой! Я хочу сейчас проведать наших изголодавшихся друзей, что живут во второй квартире... Если ты со мной, то не отставай. Как себя чувствуешь, батюшка? Может, подождёшь меня во дворе?
- Я же сказал тебе, Матвей, что обеспечу прикрытие! - подбоченился отец Леонид. - Вперёд, Аника-воин!
Они поднялись на первый этаж, подошли к квартире № 2. Матвей позвонил. Через некоторое время дверь отворилась, и на пороге возник тот самый мужик в трусах. Электрошокера в руках не было. Видимо, он ожидал увидеть своих дружков, поэтому на секунду остолбенел. Матвей тут же нанёс сильнейший удар туда, куда мужчину можно бить лишь в крайних случаях, и то если перед тобой - настоящий враг. Детина крякнул, глаза его тут же вылезли из орбит, он рухнул на колени. Тут морпех приложился ещё раз...
- Привели? Кого, попа или этого?.. - послышался из комнаты нетрезвый голос.
- Оба пришли, - ответил Матвей, прыгнул в помещение и начал «обработку» находящихся в нём людей по программе "блок-нырок-бросок", которым обучал его в годы службы мичман Григорьев, инструктор по рукопашному бою. Через несколько секунд четверо, находящихся в комнате людей лежали на полу. Двое хватали ртом воздух, держась за горло, третий выл, сжимая сломанную руку, а четвёртый вообще не подавал признаков жизни. Со стороны кухни на помощь пострадавшим ринулся ещё один отчаянный боец, да попал под тяжёлую длань служителя господа.
- Покойся с миром, - потирая кулак, пробормотал отец Леонид.
- Больше никого нет? - спросил Матвей, оглядывая квартиру. - Ага, вот мой телефон, - обрадовался он, забрал с подоконника свою "Нокию"  и тут же набрал номер Наденьки.
Отец Леонид зашёл в маленькую комнатку, где никого не было. Старые обои, мебельная секция советских времён, облезлый диван, батальон пустых бутылок, стоящих вдоль стен, словно солдаты на параде... Не было никого, кроме мальчика, поставляющего упырям жертвы на заклание. Он сидел на полу в самом углу, между его ног стояла миска, из которой малец вынул кость и начал сгрызать с неё мясо.
- Свят-свят... - перекрестился священник, глядя на ужасную трапезу. - Что же с тобой делать, дитя моё?.. - он надолго задумался. - Видно, придётся временно пристроить в наш храм...
Старые часы, мерно тикающие в мрачной тишине квартиры, ответили боем на его слова.
- Батюшка! - раздался радостный возглас Матвея. - Сейчас сюда приедут ребята из Ленинградского ОВД! Во главе с майором Иванушкиным! Повяжут этих... уродов...
- А этого, - священник кивнул на мальчика, - я заберу с собой. Господь не допустит, чтобы из него вырос волк... Мы все не допустим...
- Ох, а мне ещё с женой объясняться..., - вздохнул Матвей, словно не услышав реплики отца Леонида. - Идите, батюшка, откройте им дверь, а я прослежу, чтобы никто не удрал...
Он вернулся в комнату, где находилась четвёрка травмированных бандитов, добавил тем, кто начал проявлять признаки активности... Затем обратил внимание на компьютер, сиротливо приютившийся у окна. Взял пару листов возле принтера, внимательно посмотрел... Затем свернул их вчетверо и засунул в карман джинсов.
 В прихожей послышался топот ног. В комнату ворвался Иванушкин.
- Жив? - радостно воскликнул он и обнял журналиста. - А уж Надежда-то твоя тебя похоронила! Места себе не находит, бедная...
- Да, - виновато поморщился Матвей. - Так уж случилось...
- Ну, рассказывай, что тут произошло!..
- Познакомьтесь, отец Леонид... Товарищ по несчастью, - представил священника Матвей. - Он всё объяснит. А я не могу удержаться, чтобы не сделать фото-сессию... вот этих, братцев-кроликов, - кивнул он на поверженных врагов. - Сдаётся мне, что с кое-кем из них мы уже встречались...


Глава 12. Мелодия апокалипсиса

- Граждане, сохраняйте спокойствие! – такие призывы звучали четыре раза в сутки из громкоговорителя проезжавшей под окнами бронемашины. – Оставайтесь дома и не поддавайтесь на провокации! Ситуация находится под контролем президента России! Правительство  принимает все необходимые меры к восстановлению нормальной жизни в регионе! В ближайшее время будет организован подвоз питьевой воды, возобновлена подача в дома газа и подключено электричество! Из Санкт-Петербурга вышло несколько паромов с гуманитарной помощью!..
Аэропорт не работал, пограничные терминалы были закрыты, калининградский торговый порт также не мог функционировать без электропитания, работники доков принялись грабить корабли и склады. Похожая ситуация сложилась на железнодорожном вокзале. Предприятия встали, учреждения закрылись, магазины не работали, газеты не выходили. А сам город всё больше напоминал большую мусорную свалку…
В Калининграде было введено чрезвычайное положение. Улицы города патрулировали военнослужащие калининградского военного гарнизона. Но спокойнее от этого не стало. Напротив, появились слухи о том, что в Московском районе солдаты изнасиловали девушку, нанесли побои нескольким мужчинам, в Центральном районе устроили самосуд над грабителями и расстреляли их во дворе одного из жилых домов. В Ленинградском районе на спортивной площадке возле одной из школ военные повесили двух мародёров на турнике.
Силы Балтийского флота и его наземной группировки были приведены в повышенную боевую готовность. Со стороны Польши и Литвы участились провокации. Самолёты и корабли противника всё чаще нарушали воздушные и морские границы Российской Федерации.
Продукты в магазинах пришли в негодность, охранять их уже не имело смысла. Началась охота населения за сухарями и консервами. За банку тушёнки теперь вполне могли и убить.
Матвей пытался созвониться со своими друзьями. Все находились примерно в том же состоянии – недоумевали по поводу происшедшего, опасались за жизнь своих близких и пытались раздобыть хоть какой еды. Майор Иванушкин назвал положение дел «масштабным умопомешательством» и выразил уверенность, что оно было кем-то намеренно спровоцировано. «Позвоните профессору Винтеру, - напоследок сказал он. – Старик должен быть в курсе. Мне кажется, что население города попало под воздействие какого-то неизвестного психотропного оружия… Помните, ещё в июне я обратил ваше внимание на усилившуюся «ненормальность» в поведении горожан? Так это было только начало…»
Профессор Винтер (76)… Матвей и Наденька хорошо помнили аргентинского учёного, который в прошлом году активно помогал им устранять последствия экспериментов нацистской организации «Аненербе». «Со стариком надо немедленно связаться, - решил Матвей. – Пока зарядка аккумуляторов ноутбука и телефона ещё не кончилась».
Итак, шёл третий день «апокалипсиса».
Вчера Матвей съездил в ложу «Под тремя коронами». Его доставил туда и привёз обратно брат по масонству, который представился Антоном. Антон был Подмастерьем, страшно гордился своим положением и по всякому поводу и без оного напускал на себя пелену таинственности.
На собрании обсуждался вопрос, как сохранить себя и других братьев-масонов, а также их семьи, в безопасности. О возникшей кризисной ситуации говорили вскользь, мол, пришло лихо и скоро уйдёт. Но, некоторое время необходимо потерпеть, продержаться. Ни у кого не возникло никаких сомнений, что большой беды для города не случилось. Всё идёт своим чередом, заданным курсом, а беспорядки – явление временное.
Это сильно озадачило журналиста.
- Меня терзают некоторые сомнения… – признался Матвей Мастеру.
- Откройся мне, брат, - ответил тот.
- Я чувствую свою… косвенную вину, в том, что произошло… Ведь моя статья, вышедшая перед… катастрофой, практически предупреждала калининградцев о возможных событиях. Многие вправе подумать, что я предвидел их… Или каким-либо образом связан с виновниками случившегося…
 - Смею тебя заверить, брат, что мнения людей могут быть самыми разными и значительно отличаться от истины. Как говорится, на чужой роток не накинешь платок. В чём же твоя вина, брат? Ты написал замечательную статью, теперь люди будут прислушиваться в печатному слову вашей газеты. В своё время другие твои коллеги писали почти то же самое про наводнения в Хабаровском крае и в городе Крымск… Их тоже потом обвинили в том, что они причастны к случившимся бедствиям. Но никто при этом не подумал, как усилить меры безопасности, чтобы предотвратить беду…
- Я помню трагедию в Крымске… Много противоречивых фактов передавались тогда из уст в уста…
- Да, население тогда буквально отдали «на заклание»… Именно такое создалось впечатление. Потом уже, приехали спасатели и солдаты, специалисты разных мастей, стали наводить порядок… Но это уже после трагедии… Так что, не волнуйся, брат. Твоей вины здесь просто не может быть. Ты ничего не знал, только предположил… Кто ж ведал, что так и случится?
Матвей промолчал. Он, кажется, нашёл ответ на вопрос, который мучил его.
Домой журналист вернулся, неся в руках корзину, в которой тускло поблёскивали банки с тушёнкой и сгущёнкой, сухари, рыбные консервы, пакетики со специями, бутылки с питьевой водой, а также переносная газовая плитка с набором газовых баллончиков. Это были подарки ложи.
- Откуда такое богатство? – удивилась Наденька.
- Нашёл. Вернее, достал, - ответил Матвей.
- Добытчик ты наш, - ласково проговорила жена, обнимая мужа.
- Наши гаджеты ещё дышат? – спросил Матвей. – Надо бы поговорить с профессором Винтером. Мне кажется, он сможет нам объяснить то, что произошло на нашей общей родине… В его отсутствие…
- Да, это больше смахивает на какую-то эпидемию… Мой планшет работает. Давай, выходи на связь по скайпу…
Аксель Винтер, энергичный и жизнерадостный старичок 76 лет, проживал в Аргентине. В прошлом году он посетил свой город, в котором родился в 1940 году и покинул в 1944-м. Профессор с удовольствием любовался зелёными аллеями, новыми зданиями и старыми немецкими постройками, участвовал в научных диспутах и предавался воспоминаниям о своём детстве, а заодно организовал блестящую операцию по устранению неприятных последствий деятельности лаборатории «Аненербе».
К счастью, бравый старик был дома и на связи. В его возрасте уже сильно не побегаешь по экспедициям.
- Здравствуйте, дорогой профессор! Я и моя жена Наденька, которую вы хорошо знаете, приветствуем вас!..
После краткого приветствия Матвей изложил суть дела и выразил предположение о «массовом психозе», устроенный чьими-то руками.
- Люди словно с ума сошли, - доказывал он Винтеру, - хоть и трудно в это поверить! Вы бы знали, во что превратился ваш Кёнигсберг и наш Калининград! Это уму непостижимо! Предприятия не работают, транспорт стоит, народ взбесился! На улицах запросто убивают людей!..
- Постойте, – прервал его пожилой учёный. – То, что вы говорите, действительно невероятно, но не столь уж невозможно. Дело в том, что воздействовать на мозг человека пытались в той же «Аненербе» ещё 75 лет назад. Тогда были использованы специальные звуковые сигналы… Известно, друзья мои, что кроме различимого нашим ухом диапазона звуковых волн, существует еще ультразвук и инфразвук. Подобные волны часто возникают во время ураганов, при сильных грозах и землетрясениях. Часто они не воспринимаются нашим ухом, но бывает, что люди слышат нечто похожее на свист, издаваемый дельфинами. Эти звуковые колебания могут крайне негативно влиять на здоровье и психику человека: вызывать сначала беспокойство и тревогу, затем удушье, озноб, галлюцинации, потерю сознания и судороги. С ними часто сталкиваются моряки во время шторма, когда звуковые волны входят в резонанс с конструкциями судна. Думаю, что именно в этом кроется корень множества легенд о «летучем голландце» и покинутых своими экипажами кораблях. Вполне возможно, что подобное явление вызвал сильный ветер, погубивший в 1959 году группу Игоря Дятлова на Северном Урале, а в 1993 году группу Людмилы Коровиной в Бурятии, на склоне Хамар-Дабана…
- Да, пожалуй, у всех этих случаев есть много общего…
- Какие-нибудь звуковые эффекты, воспроизводимые наиболее часто и… наиболее масштабно, вы не припомните? – спросил профессор.
Матвей задумался.
- Одна дурацкая песенка! – вдруг воскликнула Наденька. – Такой же идиотской группы из Британии! Она постоянно звучала на протяжении всего лета! Во всех дворах, на всех радиостанциях, на любом рынке, в каждой подворотне!.. Правда, мы старались её не слушать, а сразу переключали каналы и отвлекались какими-нибудь разговорами…
 - Это правильно, моя маленькая фея, – улыбнулся Винтер. – Только поэтому вы не попали под её воздействие! И я уверен, что таких, как вы – немало… А звуковые волны пытались использовать в качестве действенного оружия очень давно. Например, в лабораториях «Аненербе» работали над созданием акустических пушек, способных сбивать вражеские самолёты. Параллельно велась разработка и «нелетального» психотропного оружия, позволяющего управлять людьми, сеять страх и панику среди солдат и гражданского населения, понуждающего их совершать немотивированные поступки. Программа исследований нацистов предусматривала даже производство специальных грампластинок, предназначенных для населения Великобритании! С продукцией именно такого рода мы сегодня и столкнулись…
- Но что нам делать? – воскликнул Матвей. – Это что, необратимый процесс?
- Ну, почему же… - старик на минутку задумался. - Согласно исследованиям профессоров Коха и Ильинского, кстати, ваших земляков, из России, главное - устранить источник звукового сигнала, мутирующего психику людей. Если это удастся, то возможны два пути…
- Какие?
- Первый путь – это ничего не делать. Психика сама восстановится, но должно пройти достаточно длительный период времени.
- Сколько, профессор?
- Это зависит от многих причин…, - замялся учёный. - Но, в среднем – около месяца-двух…
Матвей присвистнул.
- Другой путь – это, как говорят русские, «клин клином»…
- Поясните, пожалуйста…
- Всё очень просто. Нужно воздействовать на повреждённый, расстроенный мозг людей другой мелодией, «положительной», которая быстро «вправит» человеческие мысли, волю и эмоции на прежнее место. У того же Ильинского есть работа, к которой прилагается партитура подобной мелодии… Вам останется только включить её погромче и дать людям побыть некоторое время под её целебным воздействием!
- Действительно, всё просто, - прошептал Матвей. – Но, где, чёрт возьми, нам искать эту «песню»?
- Во-всяком случае, вы уже знаете, в каком направлении работать. Первым делом – избавьтесь от источника негативного звукового воздействия! А профессора Ильинского немудрено найти… Я не знаю, где он живёт и работает в настоящее время, но это нетрудно выяснить. И ещё… если я не ошибаюсь, он – масон.
- Ого! – воскликнул Матвей. – Ну, теперь-то мы его отыщем! К сожалению, я вынужден прервать нашу беседу, уважаемый профессор. Вот-вот иссякнет заряд батареи, и мы останемся без связи. Поэтому, вынужден распрощаться…
- Не унывайте, друзья! Я верю, что у вас всё получится! По-другому просто не может быть!

Матвей с Наденькой наспех поужинали. Спать совершенно не хотелось. Казалось, что каждый бесцельно проведённый день приближает город к неминуемой гибели. Нужно было решить, как поступить дальше. Если Ильинский масон, то найти его будет легко. Надо только связаться с Мастером. А это Хрусталёв может осуществить через своего другого брата-масона, Антона. Но это только полдела. Ведь от Иванушкина стало известно, что с места недавнего преступления похищено руководство по созданию психотропного оружия. Возможно, это оно и сработало, слишком велика вероятность. Но, что за силы применили эту «адскую машину»? Масоны? Сами у себя похитили документ, убив при этом двоих братьев? А вдруг хранитель архива не хотел отдавать в руки постороннего этот важнейший документ и, чтобы завладеть им, пришлось убить бедного архивариуса? Тогда всё встаёт на свои места. Хранитель знал, к каким последствиям может привести использование данного оружия и попытался ознакомить неизвестного с секретным руководством «из своих рук», не собираясь отдавать его! За что и был убит. А того, в свою очередь, прикончили другие масоны. Он-то был в курсе, о каком оружии идёт речь. Нежелательный свидетель…
Наденька уложила дочку спать, тихо подошла к мужу. В очередной раз произнесла:
- Господи, когда же это кончится? Хотя бы электричество включили… Что там слышно про наших соседей, Польшу, Литву и Белоруссию? У них-то всё в порядке?
- У них порядок. В Литве и Польше опять – натовские учения...
- Господи, не дай бог, что случится, а нам и ответить нечем…
- Успокойся, родная, - обнял супругу Матвей. – Нам есть, чем им ответить. И они прекрасно это знают. Поэтому до сих пор не съели…
- Во дворе грабят машины… Говорят, заходят в подъезды, взламывают двери, нападают на жителей…
- Не бойся, к нам не сунутся. К тому же у тебя есть муж, который превращается в бешеного зверя, когда его семье угрожает опасность…
- А откуда ты принёс эти продукты? Тоже кого-нибудь ограбил?
- Разве я похож на грабителя?
- Ты? Нисколечко!
- Надо Иванушкину сообщить про профессора Ильинского, - заметил Матвей. – Пожалуй, пошлю я ему СМСку, договорюсь о встрече…
- Только не сегодня! Давай на завтра!
- Конечно, любимая. Завтра. Заодно и продумаем план дальнейших действий… Сидеть без дела – нет сил!
Чуть слышно тикали часы. За окном вновь послышались крики, сменившиеся разъярённым воплем, который внезапно оборвался.
Наденька вновь захлюпала носом.
-  Успокойся, милая. Нам надо потерпеть ещё несколько дней. Всё закончится…
Непривычная тишина воцарилась в квартире Хрусталёвых.
- Малышка-то наша спит… И ей всё равно…
На лестничной клетке послышался какой-то шорох.
- Что там? – встрепенулась Наденька.
- Тс-с-с…
Матвей бесшумно поднялся и подошёл к двери. В глазок ничего не было видно – на площадке не было света. Но, похоже, за дверью кто-то находился.
Дверь еле скрипнула – похоже, снаружи надавили на неё.
Сердце Матвея учащённо забилось. Наденька прижала руки к груди.
Дверная ручка дёрнулась и подалась вниз - на дверь вновь надавили. Но, запертая на замок, она не поддавалась. Что делать? Крикнуть? Попытаться отпугнуть?.. Матвей решил выждать. Он нагнулся. Здесь, в прихожей, в углу стоял ящичек с инструментами. Журналист взял в руки молоток. Наденька на цыпочках прокралась на кухню и вооружилась кухонным ножом.
Тишина… Наденька с ужасом смотрела на тонкую дверь. Матвей поднял руку, старясь успокоить её.
Казалось, с той стороны двери слышится чьё-то осторожное дыхание. Конечно, злоумышленники постараются беззвучно открыть её, чтобы не разбудить хозяев и напасть на них спящих… «Как только дверь откроется, первого бью молотком, отталкиваю назад и захлопываю дверь», - рассуждал Матвей.
«Мне страшно…» - прошептала Наденька.
«Иди и успокойся. Я разберусь» - так же шёпотом ответил он ей.
Вот что-то заскребло в замке… Проволока или отмычка. Для профессионала открыть такой замок не составит труда, - понимал Матвей. Поэтому он готовился к решительному отпору. Наденька сжимала нож. Было понятно, что тот, кто ворвётся в дом этой хрупкой женщины, тут же пожалеет об этом! Что совсем неудивительно, ведь можно любить животных, но люто ненавидеть и давить тараканов! А милая кошечка, загнанная в угол, может броситься даже на льва…
В замке что-то тихонько щёлкнуло. Человек с той стороны двери старательно искал какую-то потайную пружинку, которая могла бы повернуть отмычку в скважине. Ещё мгновение-другое и…
Но, снизу раздался чей-то истошный крик, хлопнула дверь, затем прогремел выстрел. Люди, находящиеся на площадке возле квартиры журналиста, метнулись вниз. Их торопливые шаги отчётливо слышались в прихожей Хрусталёвых.
- Завтра встречусь с Иванушкиным, - выдохнул из  себя Матвей, - обязательно выпрошу у него пистолет!
- Два пистолета, - прошептала обессиленная Наденька. Ноги её подкосились, и она едва не рухнула на пол.


Глава 13. В город вернулась жизнь

Майор Иванушкин откликнулся на СМСку Матвея. Он ответил, что сейчас постоянно патрулирует территорию района и вполне может заехать домой к Хрусталёву. Правда, время общения будет строго ограничено, поскольку ситуация в городе обостряется с каждой минутой, и его группа может понадобиться в любой момент для решения насущных задач.
Когда Сергей Васильевич появился в доме Хрусталёвых, свежий, шумный, энергичный, казалось, их посетил герой из какого-то другого мира! На некоторое время представилось, что никакого апокалипсиса и вовсе нет! Майор привёз с собой несколько пятилитровых баклажек питьевой воды.
- Пейте, наслаждайтесь! – с улыбкой заявил он, выставляя бесценное питьё в коридор на пол. И тут же, более осторожно: - Как малышка?
- Нормально, – шевельнулись в улыбке губы Наденьки. – Выздоравливает. Сергей Васильевич, вы хоть знаете, когда всё это закончится?.. Ведь так дальше нельзя… Нам что, бежать из города или оставаться здесь и сходить потихоньку с ума?..
- Успокойся, Надюша, - ответил Иванушкин. – Мы нашли причину этого массового психоза…
- Профессор Винтер говорит, что это из-за той самой надоедливой песенки…
- Он прав, Матвей. Именно из-за неё. Там настолько подобран ритм и музыкальные эффекты, что они стали способны воздействовать на мозг людей с необычайной силой. Не на всех, конечно, но на многих… Об этом нам сообщали учёные из БФУ, которые проводили свои акустические исследования и изучали их влияние на мозг. Мы связались с редакциями радиостанций и музыкальных каналов с целью выяснить вопрос, почему эта песня звучит в эфире гораздо чаще других…
- И что? – одновременно спросили Матвей и Наденька.
- Потянулась ниточка. Тут, ребята, целая диверсия. Международного масштаба. К этому делу подключили Интерпол, сейчас выясняют, кто является автором музыки данной песни… Ведь группа «Стальные крысы» сами музыку не пишут, поют, в основном, рэп… А у нас в настоящий момент повсеместно изымаются записи этой песенки…
- А электричество когда включат? Когда дадут газ?
- И то и другое в наш регион поставляется по магистралям через границу. Я отвечу так: краны намеренно перекрыты, оборудование выведено из строя. Нужны специалисты, поскольку те рабочие, которые остались там – повально посходили с ума! Поэтому, я знаю, что скоро мы всё восстановим, но когда именно, затрудняюсь сказать… Кстати, прослеживается явная закономерность, на кого этот музыкальный удар подействовал более всего…
- И на кого же? На молодёжь?
- На молодёжь – в первую очередь. Кроме того, под этот удар попали гастарбайтеры, то есть люди неквалифицированного труда и малокультурные, водители… а вот интеллигенция среднего возраста осталась почти не затронутой, зато теперь на неё навалились все тяготы от происшедшего.
- А в силовых структурах? – поинтересовался Матвей.
Иванушкин лишь махнул рукой.
- Тоже досталось…
- Васильич, как бы мне  получить пистолет? Тут вчера ночью нас пытались «вскрыть» и мы с женой уже заранее простились друг с другом…
- Вот как? – вскинул светлые глаза на журналистов Иванушкин. – Это плохо, - задумчиво произнёс он. Затем полез во внутренний карман. – Зная тебя, как умелого бойца, вручаю тебе, Матвей, табельное оружие. Верю, что ты будешь использовать его только в целях самозащиты… Но, после окончания этого, - он обвёл вокруг себя рукой, - беспредела, ты уж, не забудь, верни…
- И мне, - робко произнесла Наденька.
- Надежда! – строго посмотрел на молодую женщину майор. – С этим не шутят. Хватит с вас и одного. Пожалуй, дам две обоймы. Вы уж поаккуратней…
- Спасибо, Василич…
- Да что уж там… Время нынче такое.
- У меня, Василич, новое предположение возникло…
- Ну-ну… - приготовился слушать майор.
- Сдаётся мне, что за всем этим безобразием стоят масоны. Попробую пояснить. Начнём с того, что к ним попало… точнее, им прислали руководство или инструкцию по созданию оружия массового воздействия на психику людей… Сначала его отправили в архив. Затем, оно было оттуда извлечено, причём, извлечено тайно…
- Чисто по-масонски, - пробормотал Иванушкин.
- Да. Затем это оружие было приведено в действие… Когда мозги населения оказались достаточно обработаны дурацкой музычкой, в регионе были отключены электричество, газ и вода, что явилось сигналом для начала бесчинств!
- Логично.
- Так вот, когда я брал интервью у одного местного масона, он признался, что статьи, подобные той, что написал я в крайний раз, про опасности, угрожающие Калининграду, каких не случилось бы в немецком Кёнигсберге, были изданы в тех самых городах, где впоследствии случились страшные катаклизмы! Вспомните наводнение в Хабаровском крае, когда население по пояс в воде стояло у сооружённых вручную дамб и плотин, стояли с брезентом сутками, сдерживая воду… Вспомните трагедию в Крымске, когда сливалась вода с водохранилищ, и её потоки сметали всё живое в море… Я уверен, такие же статьи были и в других регионах нашей страны, только не во всех случились такие страшные аварии…
- То есть, ты думаешь, что эти беды принесла не стихия?
- Стихия, конечно, была, только до поры она бесновалась в надёжной клетке…, но выпустить её демонов на волю помогли люди. Кто-то же допустил переполнение водохранилищ и открыл шлюзы…
- А почему этот масон с тобой так разоткровенничался?  У них, насколько мне известно, свои тайны хранят очень цепко….
- К любому масону можно подобрать ключик, - уклончиво ответил Матвей. – Это внутри масонства – тайна на тайне. А для посторонних масоны стараются казаться благодетелями и покровителями, быть на виду.
- Давайте хоть позавтракаем! – объявила Наденька. – Картошка сварилась, тушёнку я открыла! Огурчики тоже есть…
- О, да у вас тут всё готово для длительной осады! – воскликнул со смехом Иванушкин. – Нет, я спешу, завтракать не буду, тем более, что уже перекусил… Так, значит, – попытался он «поймать» ход мыслей Матвея, - масоны умышленно провоцируют катаклизмы…, но для чего? Наверное, для того, чтобы вызвать недовольство у населения…
- Да, показать бестолковость российского управления, где чиновники всех рангов озабочены только собственным карманом, всюду процветает коррупция и воровство! Вы посмотрите, что случилось всего за полтора десятка лет «нового» правления! Детские лагеря и школы находятся, практически, без присмотра, на меры безопасности всем давно наплевать!.. В сельской местности упраздняют фельдшерско-акушерские пункты, некому оказать даже элементарную медицинскую помощь! Пахотные земли распродаются под коттеджи, леснические хозяйства в большинстве районов отсутствуют, в лесах – сплошные буреломы и никакой пожарной охраны…
- Да, бардака у нас хватает, - задумчиво произнёс Сергей Васильевич. – И раньше он был, а теперь его -  в избытке! И никаких улучшений…
- Вот-вот! А потом появляются политики, которые заявляют: «Создадим свою, Сибирскую республику! Впредь обойдёмся без Москвы, сами у себя наведём порядок! У нас есть недра и другие природные богатства, которые должны принадлежать нам, народу, а не московским воротилам!..
- Естественно, на «Сибирскую республику»  сразу наложат лапы США…
- После чего всем понятно, куда «уйдёт» Хабаровский край… или юг России!
- Таким образом, Россия будет разорвана на части и свершится вековая мечта ненасытного Запада…
- Что за страсти вы тут рассказываете? – Наденька поставила на стол блюда с картошкой и тарелку, куда выложила содержимое банки тушёнки. – Угощайтесь, Сергей Васильевич.  Сейчас чайку приготовлю!
- Ох, и хозяйка у тебя, Матвей! – восхитился Иванушкин. – Да не суетись ты, красавица! Я уже ухожу… Так значит, ты, Матвей считаешь, что у нынешних масонских организаций осталась прежняя цель – развал нашей страны…
- Да. И начать этот развал они решили с отделения Калининградской области… Иначе, зачем весь этот спектакль?
- Действительно, - задумчиво произнёс Иванушкин. – Так ведь и формируется общественное мнение…
- А к ближайшим выборам… или в обозримом будущем появится радикальная партия, которая правильно расставит акценты в планах развития региона, и объявит дальнейший путь – на самоопределение!.. И – отделение…
- Грустная картина, – прокомментировал Иванушкин. – Но вполне реальная.
- Ты про Ильинского не забудь, – напомнила Наденька Матвею.
- Я помню, сейчас только подошёл к нему…
- Какой Ильинский? Великий артист? – не понял Иванушкин.
- Нет, один из дуэта профессоров, занимавшихся воздействием музыкальных волн на ритмы мозговой деятельности человека. Вполне возможно, что эта музыка – их рук дело. Но это ещё не всё. Наш друг из Аргентины, Аксель Винтер, утверждает, что вышеупомянутые господа разработали и музыкальный реаниматор – то есть мелодию, способную вернуть ущербный мутированный мозг в нормальное состояние! Вы представляете, если мы включим новую… «песню возрождения», а заодно возобновим подачу газа и электроэнергии в область, то нормальная жизнь восстановится! Надо только связаться с этим учёным и получить у него запись мелодии!
- Кстати, - добавила Наденька. – Он масон, как говорил Винтер.
- Теперь понятно, - вздохнул майор. – По твоим словам, масоны эту акцию затеяли, они же могут её и прекратить. Это напоминает чудовищный эксперимент – проверили работоспособность «нелетального оружия», подтолкнули общественное мнение на шаг вперёд к отделению от России, а сами остались в тени… Очень на них похоже! Значит, если существует цепочка: масонство – музыка, сводящая с ума, – энергетический апокалипсис и безумие населения – музыка, возвращающая психику людей в нормальное состояние – конец катаклизма и получение бонусов на деятельность по отделению от России…, то значит, запись этой музыки должна находиться именно в масонской ложе. Или в виде файла в их сетевом информационном пространстве.
- А если попытаться завладеть им? – внезапно предложил Матвей.
- Каким образом? Предъявить им мы всё равно ничего не сможем...
- А если совершить внезапную атаку? Взять десяток-другой нормальных парней да атаковать штаб-квартиру!
- Силами спецназа?
- Да, только приодеть их так, чтобы они стали похожи на сброд разбойников, которые грабят богатые дома! Сами создали их, пусть сами и расхлёбывают! С ножом у горла каждый скажет, где какой файл находится, – уверенно произнёс Матвей. – Потом трансляция исцеляющей песни! А там, глядишь, всё вернётся на круги своя…
- Как у тебя всё просто! – вздохнул Иванушкин.
- Да! Просто и эффективно!
- Только я думаю, что торопиться не надо. Да, прямых доказательств того, что к этому причастны масоны, у нас нет. Я думаю, всё должно скоро разрешиться…, но другим путём.
- Каким же? Через неделю тут совсем людей не останется!
- Вот-вот! А нужно ли это масонам? Я полагаю, что нет. «Дурацкая песня» сейчас уже не звучит… Кстати, это очень заметно… Я думаю, не сегодня-завтра они сами включат необходимую мелодию. И сами восстановят энергоснабжение. Никому не нужен самоуничтоженный город… А мы нанесём ответный удар чуть позже, Матвей. Когда соберём доказательства… С твоей, между прочим, помощью… Посмотрим, как они завертятся после предъявления неопровержимых улик. Вот тогда можно будет поставить вопрос о запрете масонства в России…
- Их несколько раз запрещали, но они всегда возвращались…
- Но теперь у нас будут основания выдвинуть им обоснованные обвинения и раскрыть глаза общественности на истинные дела масонов… Тут они уже не получат роскошных особняков под ложи! Масонство будет вне закона! 
- Может, вы и правы, - вздохнул Матвей.
- Сергей Васильевич всегда прав, - подтвердила Наденька. Только почему-то не ест… Обижаете, товарищ майор…
- Надюша, я же предупредил, - улыбнулся Иванушкин. – Ладно, кусочек огурчика, так и быть, возьму. И – всё! Я – на работу! – Он поднялся из-за стола. – Запасы у вас, хоть небольшие, но есть. День-два продержитесь. А там, думаю, всё начнёт налаживаться. На улицу лишний раз не выходите. Шторы держите задёрнутыми… Ну, а если попытаются опять влезть в квартиру… соорудите что-то типа баррикады, бесшумно они её не преодолеют. А коль уж деваться станет некуда, открывайте огонь! Лучше, конечно, по конечностям… Но, я надеюсь, применять оружие вам не придётся.
Иванушкин пожал руку Матвею, приобнял Наденьку и вышел из квартиры.
- В следующий раз, когда встретимся, всё будет уже по-другому! – напоследок произнёс он.
- Дай-то бог!
- Словно луч солнца после грозы… Успокоил и дал надежду, - вздохнула Наденька.
Матвей подошёл к окну. Покорёженные, обгоревшие остовы машин, горы стекла и мусора, смердящие трупы… И ни одного живого существа. Пожалуй, только стаи ворон чувствовали себя здесь вполне уютно…
- Неужели масоны опять уйдут от возмездия? – процедил сквозь зубы Матвей.
- Ты о чём, любимый?
- Да всё о том же… В убийстве Пушкина обвинили Дантеса, а не масонство! В том, что все завоевания русской армии в Семилетней войне аннулированы – Петра III. Но не масонство!.. За восстанием декабристов, за множеством убийств и кровопролитный войн стоят масоны! Сегодняшний беспредел на улицах нашего Калининграда тоже организован ими! И опять они будут топтать нашу землю, мило улыбаться и заниматься самосовершенствованием и благотворительностью… И навязывать нам свои идеалы!
- Так что ты предлагаешь?
- Я найду доказательства их вины и обнародую их! Я напишу такую статью!..
Проснувшаяся Лиза что-то залепетала. Наденька тут же подскочила к дочке.
- Мы проснулись? Да, мы проснулись.  Сейчас начнутся потягушечки…. – она смочила ладонь минеральной водой. – А ну-ка, умоемся! А кто нам светит в окошко? Солнышко ясное! А кто там у окошка стоит и улыбается нам? Это наш папа стоит!
Ребёнок смотрел на маму и смеялся, болтая ножками. Жизнь продолжалась.
И вдруг послышалась музыка. Такая неожиданность в умирающем городе! Матвей прильнул к оконному стеклу. Звуки музыки приближались. Похоже, кто-то подключил усилитель и мощный динамик к аудиосистеме своей машины… Она ехала медленно, а бодрая мелодия разносилась далеко по округе… Неужели очередной сумасшедший меломан? Вот машина показалась на проспекте со стороны Центральной площади… Ничего в ней особенного нет, обычная иномарка тёмно-синего цвета… Да, современный динамик, из которого льётся песня… Слов не разобрать, какой язык – тоже непонятно. Но мелодия… Она, казалось, проникает в сознание человека, словно добрая хозяйка, вернувшаяся домой. Берёт веник, совок, быстро и уверенно наводит чистоту и порядок, разводит огонь в печи и начинает готовить обед…
А что, если это… та самая мелодия? Та самая песня?..
- Наденька, ты слышишь?
- Что? Музыку? Слышу! – она подошла к Матвею, держа ребёнка на руках. – Какая симпатичная песня… И как-то неожиданно звучит в такое время…
Машина, двигающаяся со скоростью не более пяти километров в час, проехала мимо окон дома, где жили Хрусталёвы, и направилась к эстакадному мосту. За ней невидимым шлейфом тянулась, наполняя всё пространство, волшебная мелодия, изгоняющая ненависть и зависть, страх и уныние.
- Ты думаешь, - с надеждой спросила Наденька, - что это та самая музыка, которую мы собирались отыскать?
- Да, милая.
- И масоны сами её включили?
- Выходит, что так.
- Теперь, всё пойдёт на лад?
- Непременно…
- Ты посмотри, как Лизонька заслушалась! Ей нравится эта мелодия…
- Да, это - настоящая «песня жизни»…
- Как это прекрасно, – на глаза Наденьки вновь навернулись слёзы.
- Успокойся, родная, – обнял жену и дочку Матвей. – Всё уже позади.
Вечером того же дня, когда Матвей насчитал одиннадцать проездов машины с «жизнепробуждающей» музыкой под своими окнами, в доме появился свет. Включились лампочки, загудел холодильник, вспыхнул экран телевизора. От радости Наденька и Матвей принялись обнимать друг друга и кричать бог весть что, в основном, конечно, «Ура!»
Тут же были поставлены на зарядку ноутбук, компьютер и телефоны. Вскоре из кухни послышался радостный голос Наденьки:
- Есть газ! Будем жить!
Чуть позже загудели трубы и из крана хлынула вода.
- Слава богу!
Казалось, радости супругов не было предела! А радовались вместе с ними, конечно, каждый в своём уголке, и другие калининградские семьи, пережившие неимоверные тяготы этих нескольких дней.
Кошмарный эксперимент был завершён.
В город возвращалась жизнь.

ЭПИЛОГ. Все только начинается!
 
Лето подошло к концу. Город вернулся к своей обычной жизни, горожане начали приводить Калининград в порядок. Заработали учреждения и предприятия, на улицы вновь вернулась деловая суета. Зазвенели трамваи, засновали трудяги-автобусы.
Эти несколько дней безумия дорого обошлись городу. Разграбленные магазины, разбитые витрины и окна домов, искорёженные автомобили… десятки невинных жертв.
Неудивительно, что после таких страшных событий многих горожан потянуло к Богу...
Храм Святого Апостола Андрея Первозванного – это красивая одноглавая белокаменная церковь в стиле псковско-новгородского зодчества, построенная в Калининграде в 2007 году. Храм возвели на пожертвования горожан, в традициях северорусского церковного зодчества XVII века, а в его основании положили капсулу с землей из греческого города Патры, где был распят Апостол Андрей.
 В последнее воскресенье августа здесь было решено крестить маленькую Лизу. Наденька на этом настаивала, а Матвей не возражал. Тем более что среди его друзей теперь был настоящий священник – отец Леонид.
По этому поводу возле храма собрались все друзья семьи Хрусталёвых, включая сотрудников редакции «Башни Вангеля». Крёстными родителями пожелали стать Вадим Филатов и супруга Иванушкина – Марина, работающая юрисконсультом в туристической фирме.
День выдался ярким и жарким. После летнего зноя так приятно было войти под прохладные сумрачные своды церкви со множеством зажжённых перед ликами святых свечей…
Отец Леонид был сегодня в золотом праздничном одеянии. Он встретил всех приветливо, но сдержанно, и попросил подойти ближе к аналою, покрытому ризой, на котором лежали Крест и Евангелие, а рядом стояла купель.
 - Слова о том, зачем человек приходит ко Крещению, - заговорил он своим густым басом, - нужно начать с того, что Бог сотворил весь мир и людей, наделил их сознанием и свободой для того, чтобы они возымели счастье любить. Этим наивысшим благом Господь Бог наделил людей, потому что Сам безмерно возлюбил их. А любовь сближает тех, кто любит. И поэтому Смыслом человеческой жизни стало также то, чтобы быть рядом с Богом… - слова проповедника, словно белые голуби, разлетались под сводами храма.
- Удаляясь от Источника жизни – Бога, – люди получают смерть. Смерть бывает двоякой. Во-первых, духовной, от которой каменеет сердце, утрачивается способность любить, сострадать, иметь искренние и чистые отношения с другими людьми. Человек в своей духовной смерти разлагается на гордыню, ненависть, зависть, лукавство… которые являются для него малым адом. Во-вторых, это - смерть физическая, то есть смерть тела. Ей предшествуют её предтечи: телесные немощи, болезни и старость. Однако, несмотря ни на что, Бог продолжает безмерно любить людей… - Батюшка сделал едва заметную паузу и внимательно посмотрел на Матвея, как бы вложив в свой взгляд какой-то особый смысл, и подытожив что-то недосказанное прежде и известное только им двоим. –  Приходя в Церковь, люди ускользают из рук диавола и вступают в Царство Божие, становясь детьми Божиими. Таким образом, вступление в Церковь и приобщение всех её благ, каковыми являются Жизнь Вечная, воссоединение с Богом, воскрешение способности любить, радоваться чистой радостью и иметь духовное здравие, осуществляется только через Крещение…
Все присутствующие зажгли свои свечи и обряд начался…
После чина оглашения (отречения от сатаны и сочетания со Христом), началось непосредственно таинство Крещения. С лёгкой улыбкой, отец Леонид трижды погрузил малышку в купель со словами:
– Крещается раба Божия Елизавета во имя Отца, Аминь. И Сына, Аминь. И Святаго Духа, Аминь.
Слышали вы когда-нибудь вздох облегчения одновременно из десятка ртов? Но именно он вырвался у всех, когда Лизоньку завернули в крестильное полотенце. После чего совершилось Миропомазание, которое символизировало схождение на младенца Духа Святого и исполнение его силой Божией…
Примечательно, что малышка на всём протяжении службы ни разу даже не захныкала, а внимательно смотрела на огоньки свечей и прислушивалась к напевному голосу батюшки. Да и у всех взрослых возникло ощущение внутреннего тепла и покоя, а на душе стало легко и светло…
…При выходе из храма Матвей обратил внимание Наденьки на росток одуванчика, пробивающийся сквозь асфальт дорожки…
- Тебе это ничего не напоминает? – спросил он у своей жены.
- Бедный цветочек говорит мне о том, что жизнь продолжается и она прекрасна! – весело ответила супруга.
- А мне он напомнил о том, что всё мало-мальски значимое в нашей жизни совершается вопреки тяжёлым внешним обстоятельствам и только благодаря усилиям нашей воли. И когда мы начинаем понимать, что все хорошее или плохое зависит только от нас самих, вот тогда и начинаются перемены к лучшему…
- Ну, поздравляю, братцы! – подошёл к супругам Иванушкин. – Как собираетесь отмечать сие радостное событие?
- Весёлым застольем, конечно! – ответил Матвей.
- А я предлагаю праздник провести на природе, на нашем месте, на Куршской косе, и непременно – с шашлыками! Вы как, не против?
- А когда поедем? – заволновалась Наденька.
- Немедленно! Мясо организовал Коля, за рулём будет Володя. Берите крёстных – и в машину! А я сейчас ещё водочки захвачу!

Когда за дело берутся настоящие специалисты, важное мероприятие можно организовать и провести в самые короткие сроки.  Так получилась и на этот раз – спустя всего час машина уже заруливала на дорожку, ведущую к излюбленному месту отдыха дружной компании.
Пока шла подготовка к застолью: женщины резали салаты, Коля управлялся с костром, а Володя нанизывал шампуры, Иванушки отвёл Матвея в сторону залива.
- Грибы уже пошли… - заметил журналист, кивая на кучку опят, облюбовавших берёзовый ствол.
- Я тоже заметил. Но об этом – потом. Сейчас я хотел бы ввести тебя в курс дел по обвинению масонов в имевших место… беспорядках…
- Неужели, что-то срослось? – обрадовался Матвей, прихлопнув комара на шее.
- Срослось. И многое… Вольные каменщики несомненно приложили к этому свою руку, и мы это докажем! Во-первых, пригодились листы бумаги, которые ты взял из той злополучной квартиры, где вас с отцом Леонидом держали в плену. На этих листах – инструкции боевым группам, как им надлежало действовать в период так называемого «музыкального эксперимента». Основное внимание уделено нагнетанию ужаса у населения… На этих листах – масонские отметки. Но это к делу не пришьёшь, а вот исследования жёсткого диска их компьютера показала тесную связь этих… выродков с масонской ложей… Все файлы были удалены, но наши спецы поработали на славу. И восстановили их.
- Молодцы. Надеюсь, моё имя нигде не засветилось?
- Нет, ни в коем случае. Скоро мы начнём по этому поводу  процесс, а тебе надо бы написать статью… Но не о масонах, а о неких силах, заинтересованных в том, чтобы возбудить дело по отделению Калининградской области от России. И показать, что это – лишь первая ласточка в компании по плановому развалу нашей страны. Напиши, что они подвергли население региона массовому психозу, «обработав» его сначала музыкой, способной производить серьёзные трансформации в человеческом мозгу, а затем – искусственно создав энергетический, транспортный, информационный и продовольственный коллапс! А то, что за всем этим стоят масоны, об этом скажем народу мы – полиция и прокуратура!
- Да, народ должен знать, кто над ним сыграл такую злую шутку… О, Василич, какой аромат!  - улыбнулся Матвей, уловив волнующий запах костра и готовящегося на углях мяса. – «…И дым Отечества нам сладок и приятен…» - продекламировал он афоризм Грибоедова.
- Да, Матвей. Скоро и не таким дымом запахнет… Твои фотографии бандитов с той страшной квартиры тоже обработаны. Все заводилы – масоны. Некоторые из них уже наладили связь с ложей. Думаю, скоро их начнут пытаться вытащить из кутузки… Мы пока не препятствуем этому. Чем явственнее нащупаем ниточку, тем крепче будет узелок, а уж мы постараемся затянуть им и щупальца ложи. Наша задача - не допустить подобных катаклизмов впредь. Ты же пока не предпринимай никаких действий. Ты здесь – не при чём. Наши с тобой приятельские отношения – просто дань прошлогодним приключениям!
- Вы думаете, они поверят в это?
- Нет, но доказательств у них не будет, а это – главное. Да, беспокоиться тебе не о чем – через месяц мы масонов прижмём, через другой – выдавим из Калининграда, а через третий – вообще запретим их деятельность на всей территории России!
- Эй, братцы, о чём там совещаетесь? – прикрикнула жена Иванушкина Марина на двоих, отделившихся от компании людей.
- Да мы обсудили кое-какие планы на будущее… - замялся Сергей Васильевич.
- Вот решили организовать поездку за грибами, - добавил Матвей.
- А что, хорошая идея!
- И Лизоньку с собой возьмём, пусть приучается к природе!
- И отца Леонида не мешало бы пригласить. Больно по душе он пришёлся всем нам, - добавил Николай.


КОНЕЦ
апрель – июль 2016 г.


СНОСКИ

72 –  Святитель Московский Филарет (в миру Василий Михайлович Дроздов) (1782-1867)
73 – «лицо Гиппократа», типичное для больных перитонитом
74 – псалом 37.
75 – пока дышу - надеюсь (лат.)
76 – об этом герое см. «Таинственный остров Кнайпхоф»