…Он сидел в столовой, вяло ковырял вилкой завтрак, пытаясь отвлечься от головной боли, которая сдавливала виски, как клещами… Сегодняшний ночной кошмар был реальным, из разряда тех, от которых хочешь проснуться, орешь в полный голос и дрыгаешь ногами, рискуя свалиться с кровати. Хочешь проснуться, но, увы, не можешь, не просыпаешься… Упал бы, может и проснулся… А так приходится смотреть дальше.. Здесь даже зажмуриться не можешь…
Он увидел себя рядом с раскопом… Правильно расчерченные квадраты, груды земли с краю… Рядом грунтовая дорога с разбитой вдрызг колеей, по которой днем ездили трактора… Все как обычно? Да нет… Потому что, прямо по некопаным квадратам, мимо него, строем, с лопатами на плечах двигались рабочие-кубатурщики…. Голые по пояс, с колыхающимися животами, потные, перемазанные землей, в драных штанах, в ботинках-берцах на рифленой подошве… Они шли ровно, в таком идеальном строю, что им позавидовал бы караул у стен Кремля или спецназ на параде… Четко, ровно, печатая шаг, высоко вздымая ноги и с каждым шагом дробя в пыль обломки античных статуй, торчащих из земли, топча неизвестно откуда взявшиеся книги, ноты, картины великих художников, музыкальные инструменты… Вот под ногами ближнего к нему ряда захрустела древняя ваза из черного лака, жалобно всхлипнула и оборвала вскрик арфа, рифленая подошва наступила на лицо бюста Юлия Цезаря…
…А на куче земли, с другой стороны этого жуткого парада, перед которыми меркли и бледнели все ужасы инквизиции и факельные шествия нацистов, сидел начальник отряда, организовавший себе «завтрак на траве». Рядом с ним стояла початая бутылка водки, в одной руке у него был полный стакан, а другой он размахивал учебником археологии, хорошо памятным Олегу по университетским временам, как дирижер, задавая ритм этому дикому, жуткому шествию…
…Сонные и больные на голову после вчерашнего археологи выгружались на раскопе. К Олегу подошел начальник отряда, и перед глазами снова возникла сцена из давешнего кошмара.
- Сегодня вы поступаете в распоряжение Ивана Алексеевича! Слушаться его как Бога, смотреть в оба глаза, учиться у него всему! Ясно?
- Ясно.
- Что-то энтузиазма в ваших глазах не видно. – начальник лениво покатал во рту только что зажженную сигарету. – Иван Алексеевич очень хороший специалист! Самый лучший с кем я работал! Все понятно?
- Да.
- Тогда вперед.
«Ладно, посмотрим на самого хорошего специалиста» - Олег поискал глазами новое лицо и вскоре нашел его среди группки курильщиков, из центра которой доносились взрывы хохота. Новое лицо травило экспедиционные байки. Это был высокий мужчина, кряжистый, который двигался как на замедленной съемке. Ощущение было такое, словно у него болят все мышцы сразу, начиная от лицевых и заканчивая ступнями. Жестикуляция скупая, говоря, он словно рубил дрова ребром ладони, только эта рубка выходила у него медленной и какой-то нарочитой, как будто он хвастался так своей силой и пропорциями. Одет он был в шорты, сооруженные из старых джинсов и в белую майку, с надписью «Факультет филологии и журналистики». Квадратное, массивное лицо, черты грубые, словно природа поскупилась на отделку, волосы коротко стриженные, светлые. В сочетании с красной, словно ошпаренной кипятком кожей это усиливало общее впечатление болезненности. «Колосс на глиняных ногах» - так сразу подумалось. Взгляд этого типа ему тоже не понравился – он рассматривал Олега, словно перед ним было некое насекомое, крыса, или в крайнем случае бомж, столько в этом взгляде было презрения. Олег в ответ собрал все силы своей души, какие только ему были доступны и гордо вздернул вверх подбородок. Может это и выглядело весьма своеобразно. Но иного выхода у него не было. Надо было уже сейчас «ставить» себя с этим типом подобающим образом.
- Иван Алексеевич?
- Ну да. – мужчина выпустил клуб дыма и уставился на Олега, словно телепат в «Битве экстрасенсов». - Я и есть. Другого такого тут нету. – В толпе, окружавшей их, захихикали. Большой дядя и лучший специалист шутит. Время смеяться, значит.
- Я..ээ..
- Тебя прислал в мое подчинение начальник отряда? Так? Тогда здороваться надо! – кирпичное лицо, увенчанное светлым ежиком волос, родило гримасу, которая обозначала улыбку.
Олег пожал плечами и протянул руку. И в следующий миг скривился от того, что железная лапа сдавила его пальцы. Окружающее ржание стало громче.
- Что-то не так? – участливо поинтересовалось лицо, видимо наслаждаясь ситуацией. - Какие-то пальцы у тебя тонкие, рука какая-то не мужская – Он размышлял вслух, не выпуская изо рта сигарету.
- Да нет, что вы, все нормально! – Олег выдавил улыбку и толстые как сосиски пальцы, сдавливавшие его ладонь, разжались.
- Ладно, бери лопату, и пойдем, салага. Будем тебя жизни учить. Не все же тебе с реечкой бегать, это работка для девчонок. У настоящих археологов, главный инструмент лопата.
«Ничего себе дела! Даже не пожелал узнать, как меня зовут, а уже на ты, салага я ему. И что сказать? Как вести себя в этой ситуации?» - в сердце начинало закипать варево гнева. Впрочем, выплескивать свой гнев сердце пока не спешило.
Раскоп встретил прохладой еще не успевшей раскалиться земли и обвалившейся бровкой, которую следовало убрать как можно скорее. Делать нечего, придется убирать. Кряжистый «учитель жизни» и любитель сдавливания чужих пальцев взялся за дело с проворством опытного человека, который спит с лопатой в обнимку. Олег молчал, завязывать разговор после такого «знакомства» ему не хотелось. Некоторое время бросали землю в молчании. Но Олегов напарник видимо решил, что настал час учительства.
- Ты чего это штыковой лопатой орудуешь? Совковой удобнее! – он повернулся к Олегу, наблюдая как тот бросает землю. – И кидаешь ты неправильно!
- Ну неправильно и неправильно! Кидаю как умею! – буркнул тот в ответ, но «учитель» не унимался.
- Возьми совковую говорю, вон лежит!
- Мне удобнее штыковой. Смысл мне брать ее? Я просто выдохнусь и все! – в груди уже кипело варево раздражения. Огромная совковая лопата в форме сердца доверия не внушала – надо было обладать бычьей силой, чтобы с ней работать.
- В смысле выдохнешься?! Ты че, не мужик? Совковой лопатой не работал? То-то я смотрю у тебя руки как у девочки! Ты случаем, скрипок не пилил? Или на пианине может играть умеешь? Я вот девок своих обоих отдавал! Пусть учатся! И старшая играет и младшая! Младшая еще и рисует! Только не мужское это дело – музыка, танцы там всякие, рисование. Мужику штанга нужна и гиря! Понял?
- Не понял! – вспылил Олег, пыхтя от натуги.
Находившиеся неподалеку рабочие-кубатурщики слушали все это с нескрываемым интересом – хоть какое-то развлечение! Некоторые потихоньку хихикали – их видимо все это веселило. Еще бы! Не каждый день увидишь и услышишь, как «специОлиста» жизни учат. Так ему и надо, салаге! Не в сказку попал!
- Ниче, поймешь! Жизнь научит! – философски продолжал Иван Алексеевич, ловко орудуя лопатой. В этом разговоре он явно чувствовал себя как рыба в воде. – Ты наверно и в армии не служил, потому что дрыщ и копать не умеешь! А почему в армии не был-то? Больной что ли? Или родаки отмазали?
- Учился потому что!
- Где учился хоть? – Иван Алексеевич не отставал.
- В универе, потом в аспирантуре!
- Гы-гы! Так я тебе и поверил! Родаки отмазали небось! Ты че, кандидат наук, что ли? Я вот тоже универ заканчивал, филолог я! Самое ценное чему я там научился – это пить, курить и материться! Хотя не, этому я в армии научился! В универе я заочно был.
«Свинья везде грязь найдет!» - чуть не сорвалось с уст, но он с трудом сдержался. В груди уже давно кипел гнев, перед глазами плавали красные пятна, дыхание прерывалось, а ладони саднило – похоже, там лопнули волдыри, которые с непривычки быстро появились в основании пальцев. Эх, перчатки надо было брать… Хотя толку от них…
Он вспомнил своего знакомого, который после армии стал только лучше – если до службы тот пил пиво в ближнем скверике, матерился и слушал рэп, то после «военки» занялся спортом, стал слушать нормальную музыку и вообще жизнь у него пошла на лад.
- Ну вообще-то я и правда кандидат наук! – Олега наконец прорвало. Чем-то же надо было ответить!
- Если кандидат и за книжками сидел, че ты сюда приехал? Тут копать надо! Работать! Понял?
- Захотел и приехал! Не ваше дело! – огрызнулся Олег – Merd! – выдал он сквозь зубы.
- Че такое «мерд»?
- Дерьмо! Это по-французски… - раздался голос сверху и все подняли головы. Наверху проходил мимо начальник отряда, и он без сомнения слышал весь этот диалог.
- А-аа… Тогда понятно! Это мы вон тут нашего специалиста копать учим, а то он отродясь лопату в руках не держал! – радостно осклабился Иван Алексеевич.
- Это хорошо! Это правильно! – ответствовал начальник отряда и проследовал дальше.
- Ты тут передо мной не форси языком, ясно? По-французски он ругается! Скажи спасибо, что мы не в армии! За такое там бьют! Нормально ругаться не можешь что ли? Ты что, девочка? Даже мои девки матерятся! – набросился Иван Алексеевич на Олега. – Вот дворянин выискался тут! Рябчиков в сметане не подать-с, ваше сиятельство? – сострил он. – Ты смотрю не мужик, копать не умеешь, не матюгаешься, культурный блин, че ты вообще умеешь?! Нечего тебе тут делать! Ты не наш! Я вон бизнесмен, окна металлопластиковые продаю, но все умею! Копаю как видишь! Хотя и в Париже был, и на Канары семью возил! Не понравился мне правда Париж этот. В музей заходил – один разврат. Статуи какие-то непонятные, картины пошлые… Ладно там Мадонна улыбающаяся, ну которую Леонардо этот рисовал… А так весь музей можно и не смотреть… В Дом Инвалидов заходили, пять минут постоял и ушел – че там смотреть? Ящик, где Наполеон тухнет? Вот Канары это по мне – все тебе лакеи подают… Упал в бассейн и водочку… Хорошо! Что ж вы за границей не бывали-с, ваше сиятельство? Денег нет, именьице в карты предки продули в 1812, да? Небось спите и видите, как империю восстановить? – Иван Алексеевич перевел дух после своей уничтожающей тирады и снова взялся за лопату, лукаво посматривая на Олега. Но пауза была недолгой. – А что, тебе пошло бы, при императоре-то, шаркуном быть на паркете... Вальсы танцевать, шампунь попивать. Вон худышка какая, как вобла – в самый раз в мундир, с эполетами чтоб! На коне перед дамами прыгать…. – он вдруг осекся, потому что перехватил встречный взгляд Олега.
Тот стоял, выпустив из рук лопату, страшный, белый как стенка. На лице, по которому текли крупные капли пота, выделялись пылавшие глаза, губы были плотно сжаты, на скулах катались желваки. Само лицо заострилось и словно бы окаменело. Они стояли друг против друга – кряжистый красномордый мужик с лопатой в руках, ставший «новым русским» бизнесменом и стройный парень неопределенного возраста, с кандидатским дипломом и универом за плечами, которые не помогли ему избежать нищеты и проблем в некогда великой стране. Они стояли, молчали и смотрели друг на друга… Это походило на поединок. Страшный, смертный поединок.
- Ну и че ты смотришь-то? – хрипло выдал Иван Алексеевич и попытался сострить снова. – На дуэль что ли вызовешь?
Его противник молчал, молчал и смотрел. Только хрустели костяшки тех самых, маленьких, «не мужских» кулаков, боль растекалась от лопнувших на ладонях волдырей, да сводило судорогой лицевые мышцы, рождая страшную гримасу боли. В голове полыхала и клубилась тьма, затуманивая сознание… Он уже не сознавал, что он делает… Перед глазами плавало только проклятое, ненавистное лицо насмешника… Так было только в школе, вспомнилось вдруг. Когда он с одним парнем подрались на заднем дворе. Руками, ногами, зубами… Они дрались, молча и страшно, без криков, воплей и показной удали, а на них смотрели в ужасе… На исходе второго часа драки их пытались растащить… Но даже взрослые солдаты из соседней воинской части не смогли справится с двумя озверевшими восьмиклассниками, которые, видимо, по какой-то непонятной причине хотели убить друг друга… Впрочем, драка закончилась так же неожиданно, как и началась – Олег ухитрился сломать противнику нос. И плевать, что противник крупнее, плевать, что он сильнее, плевать на то, что после драки его скорее всего выгонят отсюда, на все плевать… Но в голове сами собой зазвучали вдруг строчки Киплинга, как светлая, сильная молитва:
«Сумей, не дрогнув среди общей смуты,
Людскую ненависть перенести
И не судить, но в страшные минуты
Остаться верным своему пути.
Умей не раздражаться ожиданьем,
Не мстить за зло, не лгать в ответ на ложь,
Не утешаясь явным или тайным
Сознаньем, до чего же ты хорош.»
Он повторял эти строчки как заклинание против темных сил, снова и снова…. Словно подул легкий свежий ветерок и Олег ощутил что его «отпускает». Накатила волной страшная усталость и горечь… «Кто-то другой, более крепкий, врезал бы сейчас этому «бизнесмену» от души… Хотя наверно у более крепкого не возникло бы таких проблем… - в голову лезли невеселые мысли. – Меня только что оскорбили по полной программе, а я ничего не сделал… Будут теперь ноги вытирать…Эх…»
- Что здесь происходит? – голос начальника отряда вернул всех к действительности.
- Ээ… - теперь даже Иван Алексеевич смешался.
- Олег, я снимаю Вас с этого участка… Ваша помощь нужна соседнему отряду, там специалистов не хватает на расчистку!
- Ясно. – Олег выбрался из раскопа и пошел в указанном направлении.
- Вот же… - прозвучало в спину. – Чиканутый! – говоривший искал, видимо, какое-то уничтожающее определение.
– Псих! Ты его глаза видел? Бешеный!
- Ну так же… эту, как его, честь задели… - видимо, Иван Алексеевич шел другого, более благодарного слушателя. – Я бы с ним в разведку не пошел! Гордый!
Он шел, а в голове колокольным набатом звучали чеканные киплинговские строчки….
"Свой каждый миг сумей прожить во славу
Далекой цели, блещущей с вершин.
Сумеешь -- и Земля твоя по праву,
И, что важней, ты Человек, мой сын!"
Он схватился вдруг, как за соломинку, за светлое воспоминание – конная тренировка, ветер в лицо на галопе, приятно позвякивает амуниция, голос тренера, солнце, веселые брызги, когда они выезжали купаться с конем… Бальные танцы… Улыбка партнерши, вальс… «Сумеешь?» И сердце отвечало светлой радостью "Сумею!"