3. ПРОЦЕСС ПОШЕЛ.
С чего начать, с чего начать ?
Барток расслабил узел на галстуке, затем , отчего-то разозлившись, вообше рывком стянул его через голову:
- Чертова веревка, мешает думать… Жаль что здесь нельзя «позвонить другу», как в тоЙ игре, « Кто хочет быть миллионером»! Мне не повезло, что я тогда не принимал участия в расследовании по делу Гарри Риджвэй, вот был бы отличный сюжетик, об убийце с Зеленой реки.. Я , конечно, помню, приблизительно, об этом нашумевшем деле. От сорока до девяноста убитых проституток, и столько лет – не пойман… Он, конечно, был бы интересным персонажем для моей истории, даже полиграф тест прошел, а попался на ДНК… Но, увы, кажется, по этому делу уже поставили фильм… Все лучшие сюжеты - застолбили.. Нет, надо что-то пооригинальнее, незатасканное…
На экране надолго зависло намелькавшееся уже в прессе лицо сериального убийцы – холодное, с большими залысинами и маслянистыми карими глазами за толстыми линзами старомодных очков.
« прямо учитель химии какой-то! – Подумалось Хартлей. – Но мог быть и сантехником с такой же легкостью.»
В данный момент этот «учитель» волоком тащил безжизненное тело женщины в порванном бюсгалтере и без трусов, по берегу мутной реки, и затем спихнул его в воду, оттолкнув подальше от берега ногой, обутой в тяжелый ботинок . – это Барток представлял себе картину убийства.
Его и самого передернуло, при этом воспоминании. Он знал от сотрудников, что Риджвау иногда оставлял голые тела задушенных женщин в чаще леса, а потом возвращался еще несколько раз, чтобы заняться сэксом с начинавшими уже разлагаться трупами.
Явно было, что думать об этом маньяке было тяжело даже такому , поднаторевшему в криминальных делах адвокату, как Барток. А в том , что он есть, или был адвокатом, Хартлей почти не сомневалась.
Он все ходил из угла в угол, потирая рукой подбородок.
Хартлей смотрела на волосы, завихренные на макушке , несмотря на то, что они были коротко пострижены, на тонкие пальцы, на мальчишески – моложавое лицо, быстрые движения… Текст его мыслей бежал по экрану непрерывной лентой. Очевидно, что Барток намерен был выиграть это состязание во что бы то не стало. Вот он остановился у стеклянной перегородки и пристально посмотрел на Скаджита, который, казалось, крепко спал с приоткрытыми глазамии прислонившись затылком к зеркальной поверхности. Так что острый кадык на его шее некрасиво выпирал вперед .
« Ну спи, спи, мне же лучше! Странный он, конечно, тип, но мне это только на руку..»
Барток присел к компьютеру и положил пальцы на клавиатуру, потом резко встал, так что стул опрокинулся.
« Черт, Какое же дело мне запомнилось больше всего… Конечно, что-то побудило Риджвэй убить первую проститутку, но, вряд ли это было на почве неразделенной любви… Вот дело Айрис – совсем иное. Её застрелил любовник, шесть выстрелов! Какой мерзавец! Экспертиза показала, что она была мертва уже после первого – в голову, а он все давил и давил на курок, пока патроны не кончились. А ведь предупреждала она наших парней, за три недели до этого, что тот пытался её придушить и разрезать ножом на куски… Не придали значения.. Скорее времени не было с тем разобраться. Да откуда ему взяться, времени, чтобы всех выслушать, ведь каждый год - до полутора тысяч смертей и два миллиона ранений – все на почве ревности или в домашних склоках. Неужели я так ничего и не выкопаю – из такого-то большого объема дерьма?»
Барток остановился прямо напротив Хартлей, разглядывая себя в зеркало и задумчиво кусая ногти.
« Проснулся» Скаджит.
« О, уже хоть что-то»! – Обрадовалась Хартлей. На экране Появилась строчка :
«Горы обладают умением разделываться с самоуверенными».
Сточка не бежала, а , как бы замерла , словно Скаджит обыгрывал этот вариант – так и сяк. Вместо образов, синяя поверхность… А может, это – синее небо?
« Ну и самоконтроль у этого парня! Он не больно-то щедр , не хочет делиться с нами своим « материалом».
Сомнение на минуту закралось в её душу:» А что если он в курсе, и знает об «эксперименте» с записью мыслей? Вон он – так необычен, кто его на самом-то деле знает, что у него там в душе. О, вижу горы… Ну, наконец-то, система заработала!»
На экране Скаджита появилась новая мысль – на фоне зубастых гор:
« Это не горы – изнуряют тебя, а песчинка в твоем ботинке..»
« Он что, цитирует кого-то, или это его собственные мысли? А где же люди, он что – отшельник, и по горам лазил один?»
Казалось, на экране взгляд заскользил вверх по отвесному уступу – вон, видны подошвы чьих-то ботинок, не ясно пока, женских или мужских, с надписью “ La Sportiva”, вот одна нога соскользнула, и вниз посыпались камни и крошка от скалы.
Она услышала мужской смех – это был Скаджит. – Слава Всевышнему, она уже начинала беспокоиться, что человек этот – немой.
Скаджит встал, повернулся, и посмотрел на свое отражение в зеркальной поверхности, а на экране появился совсем другой облик – загорелого мужчины, очень коротко постриженного, с жилистой шеей и цепким взглядом. Скупое лицо, не обремененное лишними деталями производило двоякое впечатление – то ли – аскета, то ли наоборот, человека, перепробовавшего все доступные и труднодоступные удовольствия жизни.
Морщины, как каньоны, избороздили поверхность его лица, но это-то и притягивало , контраст его прозрачно-серых глаз и этих морщин, так бывает, когда с высоты бреющего полета увидишь вдруг между скал , запорошенных снегом, пронзительно чистое озеро.
- Что нововго?
Хартлей обернулась на голос Грубера.
- Похоже, мы, наконец, сдвинулись с мертвой точки?
Она кивнула. Оба они устремили взгляд на экран, на котором, как перематываемом фильме, быстро замелькали кадры – один за другим.
Горы, горы, горы… Никогда не повторяющиеся и всегда – опсные. Видно было, что этот человек – понаследил по свету. Кряжи Южной Америки, пустыня Аризоны, хребты Патагонии. Кое-что она узнавала, но большинство пейзажей были ей незнакомы. Еще бы, все они были увидены под определенным углом – глазами человека, прилепившегося к вертикальной скале. Иногда проскальзывали человеческие лица, но так быстро, что их невозможно было толком рассмотреть. Люди шли в связке по склону – к вершине, порой на фоне угрожающе красивого неба, порой сидящие в снегу возле палаток, порой – на самой вершине с поднятыми вверх руками И обмороженными лицами. Но чаще всего – с ним не было никого.
Он рано понял, что горы не прощают разгильдяйства и ухарско-ямского молодечества. Горы честны с тобой и ты должен быть предельно честен – с ними. Ты должет знать – зачем( и с чем) ты к ним идешь.
Скаджит помнил двух ребят, которые залезли во владения к божеству Ай- Итой в Бобокуари парк в Аризоне. Расхрабрившись, и решив задобрить грозного бога( подобного Зевсу у греков с его Олимпом) шоколадкой, они поднялись ночью на Львиный утес. Выпив, и еще и перебрав с кокаином, они решили сбрасывать в пропасть огромные булыжники с высоты в тысячу футов. В результате - странные с ними случились вещи: они развели на вершине костер, который потом сжег всю их одежду. На обратном пути им пришлось уносить ноги от горного льва, продираясь через заросли кактусов в одних трусах и , следуя по своим же следам обратно, они внезапно потеряли путь, оказавшись каким-то образом на противоположной стороне пика. Все это время лев шел за ними по пятам и они, порой, видели его совсем близко, готовящегос к прыжку. Они кричали от страха и звали на помощь, пытаясь испугать хищника, но голоса, ноги и руки их дрожали. Он хорошо помнил это - он был одним из этих идиотов.
Он помнил себя, уже умудренного большим горным опытом, когда, не найдя партнера, решил взобраться соло на утес под названием Игла- Убийца. Горы не прощают самомнения. Все тогда пошло не по плану. Груз и снаряжение весило не менее 200 фунтов – пришлось разбить все это на несколько частей. Каждый раз, добравшись до нового уступа, ему приходилсь все перепаковывать заново, подтаскивая следующий груз наверх. Он не позволял себе расслабиться, хотя и знал, что предстоит неделя непосильного труда и беспрерывной борьбы за выживание. Время было не на его стороне и он уже не был так юн и вынослив, как прежде и страшные мысли посещали его: « Что если он умрет, так и не добравшись до вершины?» Да, он был достаточно безрассуден, когда упаковал с собой рацион воды и продуктов, рассчитанный на три дня, тогда как весь путь мог бы затянуться на всю неделю. Он не взял с собой спальный мешок и ему пришлось стучать зубами, сжавшись в комок в бивуаке, который нисколько его не грел. Пришлось все время двигаться вперед, не досыпая, чтобы согреться.
Снег был твердым, как гранит, и его руки , несмотря на перчатки, начинали обмораживаться и он кричал от боли, разминая их. Началась гроза. Все металлическое он собрал в кучу и отодвинул подальше от себя – ему уже доводилось иметь дело с молнией. И опять – она ударила слишком близко. Кончились продукты. Воды оставалось – один или два глотка. Он решил не останавливаться и продолжать взбираться – ситуация была критическая. Он слабел , у него начинала кружиться голова. Он начинал слышать голоса – разговаривать с бывшими партнерами, объясняя им сложившуюся ситуацию. Ему казалось, что они – отвечают, и вместе , они нашли выход. Двухсотфутовая веревка кончилась раньше, чем утес, не было времени больше идти по веревке, он решился лезть дальше без неё, что было сумасшествием. Когда он наконец добрался до торпы и обнаружил в тайнике для заблудившихся альпинистов воду и салями , слезы сами потекли из глаз. Но останавливаться было еще нельзя. Только добравшись до вершины иглы он позволил себы закрыть глаза. Шел девятый день. И шел дождь. И он лежал на вершине, распластавшись, и смеялся, как одержимый.
Затаив дыхание, смотрели Грубер и Хартлей на похождения этого сумасшедшего человека. Конечно, они не слышали завывающего ветра , заблудившегося в туннелях между скал, они не видели молний, но они видели, как обморожены были руки этого странного человека, когда он их перевязывал, а , когда кончились свежие бинты, а старые истерлись о скалы, а перчатка упала в пропасть, они видели, как он оставлял кровавые следы на уступах, за которые он хватался. Потому что – это видел он, вспоминая.
Хартлей решила спуститься в кафетерию – выпить кофе. Ничего особенного пока не происходит – Барток все так же роется в своей адвокатской памяти, Скаджит – завис на скале и осматривает окрестности с высоты птичьего полета.
Вернувшись минут через пятнадцать и взглянув на экран, она поперхнулась – Скаджит занимался сексом. С ребенком. Да, да, девочке на вид было не больше пятнадцати. На лице её, закинутом к небу, застыло удивленное выражение, как будто она прислушивается к себе и к тому, что с ней происходит. В бегущем под этой картиной тексте не было никакого смысла, только какие-то междометия. Не похоже, что это действо совершается против её желания.. Она слегка постанывала, широко раскинув руки в стороны и белые её зубки изредка покусывали нижнюю припухшую губу. Вот она улыбнулась во весь рот и начала медленно подниматься, зачарованно глядя в лицо кому-то. Конечно Скаджиту. Он в это время сидел за столом, уставившись в экран монитора и часто дыша, как собака после долгого бега.
У девочки на экране была спущена лямка желтого сарафанчика и видна маленькая грудь с тоненькими прожилками на коже, запачканная соком раздавленной ягоды. Малины, наверное… Мелкая травка запуталась в её волосах и он протянул руку, чтобы её убрать и одновременно поправил лямку.. Она застенчиво ему улыбнулась.
« Нет, нельзя про это… первая любовь… Это только мое … и её… Где она сейчас, Алинка, девочка моего пятнадцатого лета?»
Скаджит тряхнул головой, как бы избавляясь от наваждения.
Поднявшись на ноги, он начал ходить из угла в угол, размеренным шагом, левой рукой теребя подбородк, как будто когда-то у него там была маленькая бородка. Бородку сбрил – привычка осталась.
Хартлей поймала себя на том, что почти не смотрит на соседний монитор, что внимание её чаще всего приковано к Скаджит. А это – непрофессионально. Сможет ли она объективно написать репортаж, если столько времени уделяла только одному из соперников.
Ей не был известен перечень фамилий и корпораций, раскупивших билеты, но она догадывалась, что это избретение произведет переворот в совершенно разных областях человеческой жизни. Представте, какой-нибудь биржевой маклер с Уолл Стрит, да ему и не нужно будет взламывать файлы противника, имея в своем распоряжении такую игрушку. Стоит только сканировать и записать мысли конкурента, а потом странслировать их на экран – и все экономические и биржевые тайны – в ваших руках. Конечно, приборчик с временем усовершенствуют, уменьшат в размерах, вмонтируют в запонки, или нет, скорее в булавку для галстука, или в очки… А как насчет прямой трансляции – из одного мозга в другой, своего рода, перекачка мыслей… на свой собственный «hard drive»… А военная промышленность, космические проекты. А шпионы, террористы.. Что их допрашивать, поймал и скачивай видео и аудио из их головы, а потом идентифицируй через имеющуюся уже систему опознания лиц. Да тот у кого эта штука окажется в руках, тот и будет самым всесильным. Грубер, конечно, филантроп и печется о светлом будущем человечества… Может потому он и решился на такую широкую огласку. Наверняка среди зрителей есть и светила науки, врачи..»