КИНОПОВЕСТЬ "ВСЕ ОНИ СОЛДАТЫ..."
58.
В ТО ЖЕ ВРЕМЯ В ПЕТЕРБУРГЕ В МЕБЛИРОВАННЫХ КОМНАТАХ ОДНОГО
БЕДНОГО ДОХОДНОГО ДОМА, ГДЕ ПРОЖИВАЮТ ДВЕ БАРЫШНИ.
...в уже знакомых нам бедных меблишках две носатые стриженые барышни сидят у самовара...
Одеты девушки более чем просто и скромно. Их одежда лишена каких-либо украшений, хотя она, разумеется, как бы и барского фасона, но очень уж серая, безликая, недорогая и, явно, далеко не новая.
Стол, подле которого они устроились, большой, он рассчитан на много гостей, поэтому вокруг стола около десятка стульев. Но накрыта лишь одна его сторона, там, где на двух, разных гарнитуров, стареньких стульях сидят рядышком уже неплохо знакомые нам девушки.
С этой стороны стола подле самовара разместилась пепельница с пачкой папирос и лежащим на ней коробком спичек. Чуть правее -- чистая тарелочка со сложенными поверх неё одна на другую несколькими салфетками. Поближе к младшей барышне -- пара стоящих друг на друге чистых тарелочек с несколькими чайными ложками и тоже парой чистых чашек с блюдцами на тех тарелках.
В удобной близости от рук рэволюционэрок -- вазочка с вареньем, тарелочка с несколькими маленькими пирожками и другая с очень тонко нарезанными несколькими ломтиками белого хлеба и таким же количеством тоже тонко разрезанных колечек колбасы, маслёнка с маслом, блюдечко с несколькими кружками посыпанного сахаром лимона, сахарница...
Чайник для заварки стоит на самоваре.
Вся посуда разнокалиберная из разных сервизов, но целая и даже симпатичная.
Барышни пьют чай, заедая его бутербродами, изготовленными из хлеба с маслом и колечек колбасы, читая каждая свою книжку.
... дробный стук в дверь, выбивающий некий условный ритм, раздаётся неожиданно.
Младшая, суетливо подхватываясь, бормочет:
-- Ворон! Приятная неожиданность!
Потом добавляет уже громко:
-- Да-да! Сейчас-сейчас!
Торопливо подходит к двери и, повернув ключ в замочной скважине, отворяет:
-- Здравствуй! Входи! Ты сегодня удачно : как раз к чаю.
Ворон, переступая порог, отвечает с добродушным смешком:
-- Здравствуйте, девицы-красавицы! Вы же знаете : у меня нюх на те места, где хозяева уселись за стол!
Пожимает руку отворившей дверь девушке и, пройдя в комнату, выдвигает от стола один из стульев, ставит на него большой и, явно, довольно тяжёлый саквояж. Потом подходит к старшей барышне, протягивает ей руку и после рукопожатия устраивается на стуле рядом.
В то время, когда младшая барышня наливает Ворону чаю, пододвигает ему поближе блюдечко с лимоном, маслёнку, вазочку с вареньем, тарелочку с пирожками… и произносит гостеприимное «угощайся», старшая спрашивает встревожено:
-- Что-то случилось? Такой неожиданный визит! Нас ведь могло и не оказаться дома!
-- А где бы вы были? Сами же рассказывали в прошлое моё посещение, жалуясь на загруженность уроками, о своём расписании … По всему выходило, что в этот час всегда дома отдыхать должны. Вот и не ошибся. Да и большой подсвечник, условный знак, что вы дома и квартира безопасна для гостей, на своём законном месте -- на окне.
Ворон повернул голову к подоконнику, на котором, как уже было сказано, разместился упомянутый подсвечник.
Но младшая барышня разделяет тревогу товарки:
-- Но всё же, что-то ведь случилось?
-- Да ничего такого, что может расстроить прекрасных дам : ни арестов, ни слежки, и ни каких иных неприятностей для нас с вами не наблюдается.
И, скроив растерянную физиономию, спросил невинно:
-- А что, просто проходя мимо, зайти в гости без приглашения к своим товарищам уже нельзя?
Девушки, облегчённо вздохнули:
-- Можно, разумеется!
-- А как же! От тебя дождешься, чтобы вот просто так зашёл почаёвничать. Небось, минутки свободной не имеешь!
Ворон вздохнул:
-- Это правда : не имею. И зашёл, разумеется, и ненадолго, и по важному делу, но плохих известий, действительно, не принёс, не беспокойтесь!
Младшая барышня:
-- Да ты хоть чаю-то попей!
Ворон, с жадностью поглощая пирожок и запивая его чаем, говорит:
-- Это всенепременно, проголодался и устал.
Наблюдаем, как он чаёвничает пока барышни, закурив, дожидаются, что за сим последует.
Попив чаю и съев три пирожка, Ворон плотоядно смотрит на стол : негусто. Но, понимая, что, если съест всё, что там находится, что ему так гостеприимно предлагают, и сам не наестся, и барышень оставит голодными, а им ещё и дальше по урокам бежать. Поэтому гость промокает салфеткой губы, вытирает руки и со словами «благодарю, довольно!» отодвигает от себя тарелку с чашкой.
Вынув из внутреннего кармана куртки чиновника, в которой мы видели его неоднократно и раньше, конверт, протягивает его старшей барышне:
-- Здесь немного, но на месяц с лихвой хватит. И пожалуйста, не отказывайте себе хотя бы в еде. Вижу, всё, заработанное уроками, вкладываете в дело борьбы. Это, разумеется, похвально, но поймите, мои красавицы, если вы заболеете от истощения, нашему общему делу будет вред, а не польза.
Старшая барышня, приняв конверт, поглаживает его кончиками пальцев и, стыдливо опустив глаза, тихонько произносит:
-- Но стол-то к вечерней сходке, к чаю, накрыть каждый раз было нужно, а Профессор не мог нам, как это всегда делаешь ты, достаточно денег дать …
Младшая:
-- Вот и приходилось своими силами как-то обходиться…
Ворон:
-- Да понял я это ещё в свой прошлый приход. А с профессором разберусь. Теперь прошу!
Ворон поднялся и пошёл туда, где на стуле оставил свою ношу.
Поставив саквояж на стол, вынул и положил рядом с ним четыре небольшие пачки листовок и столько же пачек тоненьких брошюрок, точно так же, как и листовки, перехваченных грубой бечёвкой (ещё достаточное количество подобных упаковок в чемодане оставил, как мы приметили).
Девушки, стоя с двух сторон, вытягивают шеи в желании поскорее увидеть, что он там принёс. Гость же молниеносным движением выхватил непонятно откуда (не из рукава же?) сразу раскрывшийся складной нож и столь же быстро разрезал бечёвку на одной пачке брошюрок и одной листовок. Так же моментально нож и исчез, а Ворон подал каждой девушке по одной листовке и одной брошюре.
Протянув руку в сторону места за столом, откуда они только что ушли, произнёс:
-- Присядем.
Вернувшись, усадив своих дам и усевшись основательно сам, сказал:
-- О крестьянских волнениях в губерниях знаете. Не вам об этом рассказывать. Но тут подробно, по каждой из них, то, что нам известно сегодня, разумеется.
Подождал несколько мгновений, когда девушки просмотрят брошюрку и глянут на листовку, откинулся на спинку стула и продолжил:
-- О волнениях в селе Бездна Казанской губернии тоже слыхали. Но здесь всё конкретно : и о расстрелянном властями Антоне Петрове, что бунт тот возглавил, и о пятидесяти семи убитых во время подавления мятежа крестьянах, и о более трёхстах тогда же раненых, среди которых и бабы с ребятишками… Потом посмотрите : там и интересный материал о казанских студентах и семинаристах, организовавших по этому поводу траурную панихиду на кладбище, где выступал наш старый знакомец профессор Афанасий Прокопьевич Щапов. Он сейчас уже арестован властями, однако передать сюда, в столицу, текст своей речи успел. Это его-то речь в листовке!
Младшая девушка восхищённо:
-- Какой пример для нашего студенчества! Великолепно! А какой блестящий образец для профессуры!
Старшая поддерживает свою товарку:
-- Да-да, одно дело, когда говоришь им о борьбе и читаешь стихи, а совсем другое, когда предлагаешь, подробный этому, отчёт о митинге, организованном такой же, как они, молодёжью. Это вдохновляет на решительные действия, является образцом для подражания! Ты нам не сказал, сколько человек собралось на митинг… Здесь есть данные? И неужели были лишь студенты и семинаристы?
Младшая барышня, в поисках ответа на этот вопрос, торопливо листает брошюрку.
Ворон смотрит на девушек так, словно увидал их впервые и удивлённо спрашивает:
-- Милые дамы! Там более трёхсот человек тяжело раненых крестьян…, 57 убитых во время подавления мятежа…, расстрелянный Антон Петров…, а вас заинтересовал лишь кладбищенский митинг! Мы, вроде печёмся о народе и его благе… Что же вас так мало печалит пролитая тем народом кровь?
Младшая девушка пренебрежительно отмахивается от его замечания:
-- О деле думать нужно, получив на руки такую информацию, а не жалостью исходить! Без крови бунты не проходят, да народу и не привыкать страдать и кровь лить. В бесконечных войнах-то он больше теряет!
Ворон удивлённо поднимает брови, качает головой, вздыхает, но говорит:
-- Ну, коли не привыкать … Тогда -- к делу! Нужно здесь, в Петербурге, организовывать волнения учащейся молодёжи. Серьёзные. Большие. Народный бунт следует поддержать. И как будем в этом направлении мы с вами работать, давайте теперь обсуждать подробно.