У нас в городе Чашки вдруг стали пропадать дирижабли. Бывало возвращаешься с работы на своём личном домашнем Цеппелине фон Чашки (производства местной фабрики "Атверстий" ООО Танкисты Гор), привязываешь его к забору и спокойно спишь. Нужно, конечно, ещё "задать сена" - подкачать гелия и водорода, но это не каждый день. Некоторые Чашкинцы практически никогда не подкачивают свои перелётные средства. Их дирижабли летают низко, почти цепляя дома и деревья, но летают. Воздухоинспекция придирается, если только номер не виден или габаритные огни не горят. Раньше ещё пытались заставлять праворульные Монгольфьеры монгольского производства (оттуда и название) переделывать на леворульные. Но вскоре почти все эти воздушные шары выкупила Япония для муниципалитета острова Хоккайдо. Вопрос и снялся сам.
И вдруг дирижабли стали пропадать. Сначала грешили на некачественные заборы в городе Чашки, к которым привязывали воздушные корабли. Это правда - не все палисадники частного сектора удовлетворяли современным требованиям. Но вскоре новый мэр города Чашки перелопатил весь город у улучшил его внешний вид. Урбанистом он прослыл в народе.
К радости злопыхателей, даже после таких кардинальных улучшений внешнего облика бывших городских окраин дирижабли продолжали пропадать. Однажды утром не обнаружили Цеппелин фон Чашки самого мэра. А уж он-то был привязан к мощному забору мэрии, сделанному из железнодорожной копоти, спрессованной под Каслинское Литьё. Мэр сазу же пошёл на повышение, даже без использования подъёмной силы газов. Его видели в аэропорту Касабланки, на пляжах Тенерифе и в известном ресторане Махим.
Вместо этого мэра прислали нового из соседней области. Женщину с образованием массажистки, профессора политологии, доктора наук. Хвалёный Диссернет не нашёл никаких незаконных заимствований в её диссертации. Они даже не смогли найти ни саму монографию, ни Сан Пасифик Вандерхойн университет, где научный труд был защищён. Члены диссертационного совета тоже как-то одновременно рассыпались по поверхности планеты, кучкуясь в её самых привлекательных местах. Их видели в Монако, на Багамах и в Дубае, но никогда не в Норильске или Чебоксарах с Волгоградами.
Мадам-мэр решила, что, наоборот, заборы разделяют людей и способствуют пропажам дирижаблей. Работники городских служб, что вчера прессовали всякую строительную труху в формах и месили из неё будто бы чугунные спицы заборных решёток, сегодня обрезали эти заборы почти до земли, оставляя одну-две загогулины у самой травы для привязывания воздушных шаров. Пропажи дирижаблей на убыль не пошли. Мэрша купила особняк на озере Гарда, приготовилась отчаливать.
На фоне этих событий Чашкинцы стихийно сплотились в боевые отряды народной дружины, в летучие группы бесстрашных мстителей и казачьи разъезды борцов с пропажей дирижаблей. Никто не произносил слова Кража, Воровство, но все верили, что не ветер унёс воздушные корабли в ночную прохладу стратосферы. Никто из Чашкинцев уже не надеялся на власть, на команду мэра и срочно прикомандированных к ней двух танкостроителей из Нижнего Тагила. Конечно, когда грядут очередные выборы, все жители города Чашки в едином порыве правильно проголосуют. Но в данный момент защищать личные транспортные средства газо-оболочного типа народ должен был сам. В ночь вышли и затаились в засаде лучшие сыны и дочери Урала. Это было нелегко (затаиться) в городе без единого забора, просматриваемого насквозь. Хоть бросай неискушённый взгляд из Екатеринбурга, хоть из Тюмени или Красноярска. Весь город Чашки предстанет перед тобой как на ладони. Добровольцам пришлось упасть плашмя там, где раньше стояли, а теперь остались лежать обрезанные (ух, эротично звучит) заборы. Их никуда не убирали. Вдруг следующий мэр захочет восстановить поруганную порубленную красоту?
Ночь прошла без происшествий. Утром помятые невыспавшиеся герои собрались на совет. Каждый принёс на себе чёткий отпечаток забора. Были тут и ровные решётки, и расходящиеся веером копья и гигантские цветы... Но самым классным единогласно признали отпечаток забора бывшего Кожно-Венерологического Диспансера (в нём сейчас Экспо Центр и Консульство Женевы) в виде птичек, беззаботно парящий в облаках. Никого из злоумышленников не поймали, хотя какие-то шорохи брожения в ночи были замечены и запротоколированы. Все дирижабли остались целы. Смельчаки добровольцы борьбы с преступным миром решили повторить свой скромный подвиг и на следующую ночь. Небольшой жаркий спор вызвало обсуждение, кто следующий будет возлежать на птичках у Консульства Женевы.
В лидеры группы неравнодушных граждан как-то незаметно выбилась Марина Сольбелая, казацких кровей - по её словам. Марина утверждала, что необычная фамилия унаследована ею от предков - Уральских казаков. В их станице было как бы два клана: Сольбелая и Перецчёрный. Первые щедро солили любую еду, даже не попробовав её, ссылаясь на то, что так поступали их пращуры родом из Зальцбурга. Вторые беспощадно перчили свою пищу, утверждая, что их предки пришли из Индии с огромными мешками пряностей, притороченных к слонам. Слонов вскоре съели, мешки опустошили, но любовь к перцу не потеряли. Марина залегала на решётку с солонкой в руке, готовая шандарахнуть солью в глаза похитителям дирижаблей. К утру соли в руках гражданки Сольбелой не оставалось, даже если она никого не шандарахнула в ночи.
Скоро защитники дирижаблей почувствовали, что в их крепкой ячейке единомышленников назрел и почти лопнул чирей конфликта между Мариной и Тадеушем Каппазой - невзрачным тщедушным бухгалтером городской филармонии. Никто не верил, что этот ничем не приметный человечишка (на которого даже собаки не лаяли, когда он проходил мимо них) способен повязать преступника. Поэтому Тадеуша одного не отпускали лежать на решётки, а навязывали его в напарники к кому-нибудь посолиднее. И вдруг этот шмакодявка выступила против женщины-казака. Тадеуш заявил, что не соль в солонке, а настоящий перечный газ в баллончике должен стать основным оружием дружинника - защитника дирижаблей. Никто не ожидал такой прыти от скромного бухгалтера. Некоторые даже согласились с перечным предложением. Авторитет Марины Сольбелой почти испарился, почти растаял, как соль в горячей воде. Ещё мгновение и новый лидер появился бы у группы смельчаков. Но Сольбелая не собиралась сдаваться. Каким-то чудом она быстро выяснила, что же и кто стоит за Каппазой. Да, по отцовской линии он венгр из Армении. Но с материнской не всё гладко. Молниеносные поиски по базе данных ЗАГСа города Чашки показали, что девичья фамилия мамы Тадеуша была ... Перецчёрный. Многовековой внутристаничный конфликт выплеснулся на улицы города Чашки. В воздухе повис опасный для здоровья коктейль из соли и перца. Как бы не забыть про дирижабли из-за внутренних распрей!
К следующей встрече народных защитников Марина пришла подготовленной. Ловким взмахом руки, словно профессиональный фокусник, выложила она перед взором товарищей Копию Свидетельства о Рождении горе-революционера, фотографии его в детском саду на Новогоднем Утреннике в костюмчике зайчика, дембельский альбом с размашистым "Фюзеляжники фюзеляжат навсегда!" на нём и даже копию трудовой книжки горе-бухгалтера. Позиция сторонников Тадеуша Каппазы по отношению к соли и перцу заметно пошатнулась. Некоторые из них стали судорожно рассматривать детсадовские фотографии и даже нашли себя там, тоже в костюмчиках зайчиков или в платьицах снежинок. Ещё мгновение и будет полный разгром восстания Перецчёрных. Неожиданная помощь подоспела в лице местной мэрши (всё ещё ошивающейся в Чашках, но готовой слинять в аэропорт в любой момент), которую Сольбелая позвала для большего веса - Власть же! Женщина-мэр неожиданно заявила, что она - сторонница бессолевой диеты, а перец любит и везде добавляет, но лишь понемногу. Её пресс-секретарь подскочил и подбросил в огонь смоляное полено, заметив что основатель города моряк Чашка также приучил местные народы к беляшам и перцу. Тучи сгустились над Мариной.
Неожиданно дверь распахнулась и в зал заседания дружинников летящей походкой вошла мама Тадеуша, в девичестве Таня Перецчёрный. Она стремительно и нежно обняла Марину и сказала ей и окружающим: " Как долго я тебя искала, дочка! Сейчас уже могу рассказать, что в шестнадцать лет я полюбила заезжего стоматолога из города Химки Московской области. Ты - Марина - плод нашей страстной и трагической любви. Твой отец вынужден был вскоре срочно уехать, чтобы воссоединиться со своей подмосковной семьёй с пятью маленькими крошками-детьми. Я умчалась в станицу предков, где и родила тебя. Никто в городе Чашки и не узнал он этом. Тебя взяла воспитывать бездетная до этого чета наших хороших друзей-станичников Сольбелых. В двадцатом и двадцать первом веках никто уже не помнит (кроме тебя) про древний конфликт вокруг соли и перца. В станице сейчас живут лишь несколько старушек, которых я часто навещаю. Твои следы давно потерялись, да я и не искала. Новая венгеро-армянская семья, сын Тадеуш, работа в библиотеке - ничто не напоминало о тебе, родная моя доченька Мариночка. Имя тебе дали мы с отцом в честь моряка Чашки."
Мэрша постучала торцом карандаша по столу и подвела итоги совещания: Лидером группы остаётся Марина, её заместителем по перечному газу и прочим вооружениям становится Тадеуш, руководство города поможет с баллончиками, сама Мэр срочно выезжает в аэропорт, пожелайте удачного полёта. Она еле сдерживала слёзы, обходя круг собравшихся, обнимая их по-отечески, находя добрые слова для каждого. Её пресс-секретарь держал дверь авто открытой и эмоционально намекал выражением лица, что пора уж ехать.
Проходя мимо мамы Тадеуша Мэрша сказала негромко, чтобы услышали лишь та, к которой она обращалась: "А я Вас именно такой и представляла. Валентин Анатольевич Вас сильно любил. Первое время рвался назад, хотел уехать, шептал "Танечка" во сне. Он ничего про Вас и дочку не рассказывал, я сама догадалась, навела справки. Но наших шестеро крошек-детей (не пять, как Вы сказали) он бросить не мог, не решился. Со временем боль разлуки притупилась. Сейчас он в Италии покупает нам недвижимость. Будете у озера Гарда, милости просим, теперь уж можно, никто не пострадает, все постарели-помудрели. Марину тоже возьмите с собой."
Перед самым выходом из зала Женщина-Мэр пристально посмотрела в глаза Марине, держа её за плечи, крепко обняв: "А глаза у тебя папины!"
И здесь вдруг действие нашей истории раздвоилось. Попробуем проследить-описать оба потока событий.
Первый поток пошёл: Мэрша поехала в аэропорт, где на особой стоянке её ждал личный самолёт подруги. Сама подруга тоже ждала внутри, нервно посматривая на часы и на колхозное картофельное поле, начинающееся сразу же за сеткой забора аэродрома. По полю в сторону самолёта двигались какие-то люди. Они были ещё далеко, шли тяжело, утопая обувью глубоко в чавкающую засасывающую грязь-землю, иногда даже падая. Шли они молча, но зло. Это было видно даже из самолёта. Сколько их, было не ясно, но поле постепенно темнело, меняло свой ровный никакой цвет в неровный цвет толпы. Люди всё подходили и подходили, стекались, по-видимому, из окрестных рабочих посёлков. Или их подвозили в автобусах и в открытых грузовиках.
"Ну, наконец-то! Хотела уж без тебя лететь. Не нравятся мне те люди!" - быстро сказала подруга женщине-мэру, когда та появилась в двери салона. Летели они на международное шоу-конкурс одомашненных тушканчиков. Последние пару-тройку лет подруги берут все призы со своими питомцами. "А где твои-то?" - вдруг спросила Мэршу её друг и товарищ по конкурсам. Вместо ответа та чуть развернулась с двери. Её пресс-секретарь подскочил, распахнул пальто и начал ловко и быстро вынимать из десятков внутренних карманов своего пальто ухоженных тушканчиков, любовно запакованных в удобные сумочки-люльки от Луи Виттон. Помощник женщины-мэра понравился её подруге:"Полетишь, Красавчик, с тётеньками в Европу? Мы добрые и весёлые! Особенно я!" Мэрша сказала, как отрезала: "Ему некогда! Контролировать ситуацию оставлен! Иди работай!" Последняя фраза предназначалась пресс-секретарю. Тот сошёл с небольшого переносного трапа на бетонное покрытие и сразу же пропал, растворился в сумерках, словно и не было его здесь.
Может он влился в толпу этих странных людей, пришедших с картофельного поля, поваливших-пробивших в нескольких местах ограждение аэропорта и сейчас молча ускоряющих свой шаг-бег в сторону самолёта? Самолет же ускорялся в противоположную сторону, как бы убегал от странных людей. Уже взлетев, Мэрша увидела в иллюминатор, что всё поле аэродрома было покрыто копошащимися людьми. Те поглотили собой здание аэровокзал, башню контроля полётов, громадные цистерны с авиационным топливом. Вот-вот толпа выплеснется на шоссе, ведущее сначала к городу Чашки, далее к Екатеринбургу, а за ним и к Москве. Подругам было уже не до этого. Они причёсывали своих зверюшек, баловали их вкусной едой, обсуждали стратегию и тактику для применения на предстоящем международное шоу-конкурс одомашненных тушканчиков. Странные люди внизу молча продолжили движение.