Поставив скафандр на сушку и сдав инструмент, Жора развел руками.
– Ты барыню нам тут не пляши. Рассказывай,— сказал командир, подозрительно разглядывая надутый скафандр Мухина и вдыхая незнакомый специфический запах.
– А чо докладать? Живой там кто-то. Подает признаки жизни. На борту две ракеты К-13, отвалятся намедни, и фугас килограмм на 200 тоже на ладан дышит.
– И все? — спросил бортинженер.
– Чо, мало? – о порошке Жора рассказывать не спешил.– Я вот подумал, если ракета бабахнет, когда ее сымать буду, мне «героя» дадут?
– Не боись, похороним с почестями. Сергеич памятник с оградкой из обшивки согнет,— бортинженер заулыбался.— Звезду с фотографией прилепим. Поставим могилку аккурат рядом с твоей сеткой. Будем на Пасху над тобой куличи с яйцами жрать,— командир посмотрел на неестественно выпуклую грудь Мухина.— Давай ближе к делу. Другого ничего нельзя было отломать?
– Я вообще-то бачок антиобледенителя хотел снять, но его до меня свинтили. А больше чо там отломаешь вот с этим? — Мухин вытащил из кармана комбинезона отвертку.
– А на это что скажешь? — командир показал Мухину новую кувалду.— Из личных запасов.
– Ух ты! — беря в руку инструмент, с восхищением произнес Жора.
– Думал, когда андроиду штаны привезут, к рукам ему скотчем примотать, и за борт. Посмотреть, на что он способен. Ты же не вечный,— и подмигнул Жоре.
Мухин понял, как хотел использовать робонавта командир.
– Казачок-то засланный,— шепотом вторил командиру Жорж.— Настучит, и все военные спутники, что я раздолбал, на тебя повесят.
– Плевать. Мне скоро на пенсию,— и почесав небритую щеку.— Насчет Железного дровосека это ты зря. Гуманоид — парень ничего, пульт управления починим, «мозги» перешьем, и будет как пионер,— Лев Николаевич поднял в пионерском приветствии правую руку.— Всегда готов. Тем более на раздаче в Хьюстоне свои люди.
– Это кого ты своими называешь — Шустермана? Ну, ну.
Поблагодарив Стефанию за сок, Мухин оприходовал шприц и поплыл к себе. На полдороги он развернулся и направился к скафандру. Оглянувшись по сторонам, Жора лизнул перчатки. От горьковатого привкуса порошка, оставшегося в порах спецткани у космонавта екнуло сердце:
– Нам еще героина не хватало!
Через час отчет о НЛО ждали в ЦУП-М. Наркотик спутал все карты. Мухин ставил себя на место спецов в управлении полетами и тоже не доверял бы какому-то Жорику, который видит и вынюхивает больше всех.
Все приборы станции говорили о том, что «балалайки» не существует.
– Я же трогал истребитель вот этими руками,— Мухин посмотрел на ладони и лизнул пальцы.— Кто мне поверит? Если экипаж узнает, какие опыты я здесь провожу, меня замечать перестанут. А с наркотой, тут тюрьмой попахивает.
Плюнув в сердцах на произошедшее, Мухин изучил план экспериментов на неделю, присланный командиром. Его фамилия значилась в нескольких полетных операциях: «Кристаллизаторе», «Урагане» и «Матрешке».
Процесс постановки опытов Мухин знал, единственно, что смущало космонавта, это работа над кристаллизацией биологических макромалекул в японском модуле «Кибо».
Пугала не сложность и даже не соседство с тайконавтом, который постоянно летал по модулю в трусах и грыз лапшу «Анаком». После поломки туалета аромат рабочего места напоминал кабинет для приема анализов в поликлинике...
Отписав в центр о результатах обследования НЛО, утаив информацию о порошке, Жора в сотый раз перечитал письмо от жены, полученное месяц назад. Их бездетная двадцатилетняя жизнь с Леной не принесла любви и спокойствия ни ей, ни ему. Они к этому моменту были настолько разные, что абсолютное отсутствие интереса к космонавтике и к самому Жоржу у Елены Андреевны не оскорбляло мужа.
Он постоянно вспоминал первую любовь Зою. Ходили слухи, что после их встреч на фабрике она родила ему сына. Сколько он ни искал Зоеньку по жизни, найти не мог.
— Ах, как было бы сейчас неплохо иметь взрослого сына,— думал Жора.— Мне под шестьдесят, а ему, наверное, чуть больше сорока.