Давеон. Возрождение часть 7

246
Вор. Жрец у Тинарха. Ревность
     По городским улицам рядом с хозяйкой шла, обдумывая ее слова, Миона и не нарушала молчания. Неподалеку послышались крики обворованного гражданина. Как только заметил внезапную пропажу, он принялся звать на помощь и взывать к справедливости, забывая, что она редко ходит по городу. Доблестные стражи  вместе с  начальником патруля немедленно поторопились на зов, грозящий перетревожить всю округу. Старший не хотел ударить в грязь лицом и заслужить порицание от своего начальника, человека строго и чрезвычайно вспыльчивого, чьи добросовестность и преданность помогли дослужиться ему до желаемых  чинов.
     Некогда он, еще будучи юношей, пришел в малый  отряд и своей доблестью доказал, что достоин стать в его главе. Немало совершил он благих дел, защищая от разбойников законопослушных граждан, за что и был замечен главою большого отряда, коему подчинялся малый (из ряда малых состоял большой). Шли годы. Отличившийся страж продвигался по служебной лестнице и занял пост начальника стражей в этом ретосе.
     Следует заметить, законодатели еще в давние времена предусмотрительно поделили Мирею на несколько ретосов и поставили во главе каждого района ретора, чиновника, отвечающего за свой сектор. Ему подчинялся глава большого отряда ретоса с многочисленными наемниками. Полицейские отряды всех ретосов неукоснительно следовали распоряжениям  главного стража города, сурового господина, желающего угодить наместнику государеву. А уже все эти и другие должностные лица Миреи находились во власти правителя, служащего владыке и его советникам. 
     Выкрики обворованного человека не утихали. Дабы не обнаруживать несостоятельности и не впасть в немилость, патрульные тотчас ринулись к зовущему. Они, звеня доспехами, пробежали мимо двух молоденьких женщин, не заметя их. Благодаря поднявшемуся шуму на улицу вышло предостаточно людей. Со всех сторон стекались зеваки, окружая несчастного, у которого, по его словам, украли все честно заработанные деньги. Кто-то успел ему посочувствовать, кто-то начал успокаивать, кто-то упрекнул в непредусмотрительности, мол, незачем носить с собой все жалование.
     Старший отряда велел разойтись любопытным горожанам, интересующимся чужой пропажей больше, чем собственными кошельками, напоминая, что именно в толпе чаще происходят преступления подобного рода. Заботящиеся о своем благополучии мирейцы поторопились покинуть шумную компанию, присматривая за сбережениями, и наблюдали за разбирательством издалека, в то время как тем, кому нечего было терять, остались подле несчастного.
     Начальник патруля задавал стандартные вопросы. Пострадавший отвечал невпопад, что он знать не знает, кто его ограбил и когда. Он совершенно не мог помочь стражам и описать незнакомца, вызвавшего у него подозрение, тот быстро скрылся еще два квартала назад. Слушая его, начальник стражей пришел к выводу, что обворованный поздно хватился пропажи и сообщил, что найти нарушителя закона теперь будет чрезвычайно трудно, но обещал сделать все возможное, дабы соблюсти порядок в ретосе и не развеять его добрую славу.
     - Господин, умоляю, помогите! - взмолился пострадавший, смахивая слезу. – Там было все мое жалование!
     - Что ж ты не глядел за ним как следует? – сострил кто-то из толпы.
     - Я шел с работы… Откуда мне было знать?..
     - Надо быть осторожнее! - рыкнул начальник патруля. Теперь о его промахе донесут начальству, а там и до главного стража недалеко. Так он и место потерять может. Коль немедля не утихомирит толпу, пострадают подчиненные и его приятели-коллеги. – Разойтись! – скомандовал он, взявшись за рукоять меча.
     Шушукающаяся толпа медленно рассеивалась. Некоторые горожане остались крайне недовольными, что дело слишком скоро закончилось, а они так и не узнали, кто преступник
247
и что будет с обворованным. Он остался на месте.
     Старший отряда издал клич, и ратники бросились на поиски. Оставшийся без средств мужчина поглядел им вслед. Под насмешки и сетования незнакомых голосов он побрел домой. Шепоток в спину слышался до тех пор, пока он не скрылся за дверью. 
     - Что же теперь с ним будет? – не выказывая заботы, спросила Миона.
     Она и хозяйка все это время издалека наблюдали за ходом событий. Как и многие мирейцы обе не поверили в благополучный исход предприятия - слишком призрачным  казался им успех. Едва не каждый день на рынке происходят мелкие кражи, не говоря уже о праздниках. Надо отдать должное патрульным в последнее время число преступлений сократилось, но все же полностью злодейство не искоренилось и как утверждают слухи мастерство воров возросло. Как воровство может быть извлечено из общества, коль сами великоважные господа подают остальным неблаговидный пример и некоторые, не видя или не желая видеть других возможностей, следуют дурному пути? 
     К тому же не всегда так называемые преступники являются таковыми. Большинство загнаны в угол и им ничего не остается, как идти дорогой разбоя. Так Лурия слышала рассказ одного вора, который украл у нее кошелек, но, убегая, поранился и упал, не в состоянии продолжить побег. Он рухнул ничком, тут же подскочил, но не успел и двух шагов сделать, как опять упал и, истекая кровью, уперся руками в землю.

      Молодой, изможденный и худой человек в поношенных одеждах обернулся на незнакомку, подошедшую к нему. Она не торопилась звать стражей, не торопилась вернуть свои деньги, а медленно приблизилась и посмотрела на него. Мужская рука протянула кошелек хозяйке. Она взяла его не сразу, чем еще больше подивила неудачливого  беглеца.
     - Не тяните, зовите уже! - резко произнес вор.
     Вокруг начала собираться шепчущаяся толпа. Горожане никогда не дремали, не упускали случая поглазеть на неудачи и потери других.
     - Госпожа, звать? – отозвалась сопроводительница незнакомки.
     Преступник нервно рассмеялся.
     - Конечно, зови, - уселся он посреди улицы, глядя на странную даму, не спешащую отвечать и что-либо предпринимать. – Почему вы молчите? Придут стражи, заберут меня.
     - Здесь достаточно монет, чтобы купить, например, хорошую корову или быка, может быть и обоих - большая ценность, - держала мешочек на вытянутой руке незнакомка. 
     Преступник хотел сказать ей, что коль не спрячет, его снова могут украсть, но не успел.   
     - Однако не хочу ради них губить жизнь. Я знаю, как обойдутся с тобой в тюрьме, а потому - иди.
     Вор замер, толпа начала шушукаться.
     Заметив скопление народа, к массе приблизился патрульный отряд во главе с бородатым начальником.
     - Что здесь происходит? – раздался громкий вопрос, требующий немедленного ответа.
     - Он ограбил эту женщину! – выкрикнул кто-то из толпы.
     - В тюрьму его! – вторил ему другой.
     Горожане дружно закивали, надеясь на правосудие и прося стражей порядка обезопасить мирных граждан от злодеев и очистить город от этой напасти. 
     - Вставай! – велел наемник и подал знак своим, чтобы они связали его.
     - Вы не можете его забрать, - прозвенел голосок.
     Патрульный посмотрел на смелую девицу, не дающую выполнить ему долг.
     - Это почему? – нахмурился он.
     - Этот человек – мой слуга. – Лурия указала на незнакомца.
     - Но как же?.. Он же вор, - растерялся страж, но быстро совладал с собой.
     - Вором его окрестила толпа, но это не значит, что он преступник.
     - Как же так? Народ говорит…
248
     Люди начали наперебой говорить, что видели, как тот украл кошелек, и доказывать, что он попадался и раньше. Ненадежные свидетельства вызвали грустную улыбку у вора - если б он попался хоть раз, он бы сидел в другом месте или его б уже не было.
     - Вас уверяют - украли  мой кошелек, но он у меня, - показала Лурия деньги. – Так, где же
преступление?
     Патрульный задумался, оглядел с ног до головы богато одетую девицу, перевел взгляд на мужчину и потер подбородок, решая как ему поступить.
     - Он ранен, - ткнул пальцем в ногу раненого страж, прищурив один глаз. Взгляд незнакомца ему не понравился, как и рыжая горожанка, защищающая его.
     - Все верно - он поранился и я, как хозяйка, обязана позаботиться о своем вложении. Обещаю немедленно оказать ему помощь, дабы он не погиб от заражения.
     Государственный служащий покосился на девицу, после на человека, коего она называет слугой, и громко велел разочарованной толпе разойтись.
     - Зачем вы это сделали? – встал с земли незнакомец.
     - Твоя гибель не принесет мне радости.
     Миона неодобрительно поглядела на раненого и что-то шепнула улыбнувшейся хозяйке.
     - С каких пор я стал вашим слугой?
     Спасительница невинно пожала плечами.
     - С этих самых. Но у тебя есть выбор.
     Незнакомец непонимающе посмотрел на нее, она ответила:
     - Можешь быть вором и догнать стража, пока он недалеко ушел, либо ты станешь моим слугой.
     - Не понимаю, зачем вам возиться с калекой.
     Девушка оглядела злоумышленника и улыбнулась.
     - Ты не похож на калеку. Правда, если не поторопишься за мной - рискуешь им стать. – Изящная ручка указала на рану.  – Солидная. Надо обработать.
     - Куда мы, госпожа? – озадачилась хмурая служанка спасительницы.
     - В лечебницу. Сама я не возьмусь зашить это ранение.
     - Как в лечебницу? – застыл незнакомец.
     - Вероятно, подумал о деньгах? – рассмеялась девушка. – Видишь, ты хотел их взять для одного, а получилось - они пойдут совсем на другое. Никогда пришедшее незаконным путем не принесет добра похитителю. Каждый несет ответственность за все, что сотворил. Ты - живое подтверждение моих слов. Как твое имя?
     - Диокл, госпожа.
     Медноволосая хитро прищурилась, он назвал ее госпожой.
     - Что ж, Диокл, тебя ждет врач.
     Хромая и стараясь изо всех сил не упасть, новый слуга шел за спасительницей. Она несколько раз спросила его о самочувствии и хотела нанять носилки, но он оказался, не желая еще больше быть обязанным ей, и стойко переносил тяготы и боль. Миона холодно поглядывала на него, не одобряя выбор госпожи, однако ж, возражать не стала, терпя рядом с собой присутствие одного из самых ненавистных ей существ на земле.
     - Я не потребую с тебя платы, - сказала Лурия слуге, подзывая носильщиков.
     Раненый замотал головой так, что девушка начала подозревать, что он скорее потеряет сознание из-за головокружения, чем от кровопотери. Она, конечно, перевязала рану поясом, но все же кровь еще не остановлена, а это человек так неосторожно поступает и не щадит себя: не принимает помощь, когда она совершенно необходима.
     - Ты должен как можно скорее добраться до лекаря, а с твоей скоростью это практически невозможно. Вместо того, чтобы помочь себе, проявляешь упрямство и не щадишь ногу. Подумай хотя бы обо мне - я вынуждена смотреть  на твой багрянец.
     Диокл уступил, ругая себя за неосторожность и за то, что вынужден принимать помощь от женщины, а ему нечего дать взамен. Прежде такого не случалось: если он не мог отплатить,
249
не имел с ними дела вовсе.
     Носильщики живо понесли его, за ними едва поспевала Лурия. Раненый крикнул им, чтобы они приостановились, а спасительница, смеясь, велела поторопиться и доставить несчастного в лечебницу в короткие сроки. Носилки остановились у дверей медицинского учреждения. К ним подоспели две молоденькие женщины, одна из которых была крайне недовольна бегами за каким-то вором, возомнившим себя незнамо кем и осмелившимся украсть кошелек хозяйки, а теперь она бегает по городу, дабы тот не умер от кровопотери или не лишился ноги.
     В скором времени доктор осмотрел пациента, сразу поняв, что и его подобрала на дороге давняя знакомая. Завидя ее, он обо всем догадался, его лицо осветила улыбка.  Без лишних вопросов он обработал и зашил рану, дал несколько ценных советов. Напоследок рекомендовал слуге быть осторожнее и более не бегать так стремительно, заметив, что от госпожи еще никто не убегал. Лурия была удивлена словам медика, а Миона покосилась на разговорчивого врача, глядящего сверкающими глазами на ее хозяйку. Но, в общем, она была согласна с его высказыванием.
     Доктор предложил ненадолго оставить пациента в лечебнице. Спасительница, не смотря на протесты Диокла, настояла на его коротком пребывании здесь, обещая, что оно не затянется.
     Он думал, госпожа быстро забудет о нем, как это сделала жена, потребовавшая развода, когда  не смог содержать ее, как она привыкла, как забыли друзья, которым он давал в долг, и братья, отобравшие у него отцовское наследство. Каково же было его удивление, когда на следующий день спасительница возникла на пороге палаты, наполненной больными. Ничуть не смущаясь других пациентов, она присела подле Диокла и попросила рассказать о себе. Повествование было коротким, но содержательным и безрадостным.
     Стоявшая рядом Миона мечтала в отличие от хозяйки поскорее уйти отсюда, а не слушать историю жизни, о которой ничего не хочет знать - ей хватало своих воспоминаний. Озадаченный Диокл не вдавался в гнетущие подробности и ограничился общими фразами.   Спасительница видела, что хочет скрыть от нее новый знакомый и что никогда не откроет. Принимая это во внимание, не расспрашивала его.
     - Владеешь ли ты каким-нибудь ремеслом?
     - Я плотник. Точнее…  был им.
     - Почему тебя прогнали?
     - Меня не прогоняли. У меня была своя мастерская, маленькая, но своя. Был раб, толковый малый. Как-то раз  эргастерию  подожгли конкуренты, ничего не удалось спасти.
     - Дом?
     - И он был, - тихо сказал Диокл.
     - Пока не ушел за долги?
     Слуга отвел глаза.
     - Я хотел начать дело заново.
     - Почему не пошел в чужую мастерскую простым служащим? В городе много…
     - Я обошел все в Мирее.
     - Неужели нигде не было места? – Лурия считала, что родной город большой и   хорошему плотнику несложно подыскать работу.
     - Госпожа думает, двери всех эргастерий открыты нараспашку, - спокойно ответил Диокл. – Это далеко не так. Я был в разных мастерских: у кузнецов, у кожевенников, у сапожников, гончаров, мясников, молочников…
     - Ты владеешь всеми этими ремеслами?
     - Конечно, нет. Но я обещал научиться.
     - Без опыта не брали. Это и понятно. – Лурия задумалась.
     По огоньку ее глаз служанка поняла, она что-то задумала, но спрашивать не стала, как не стала отговаривать не брать в дом вора.
250
     У хозяйки с управляющим состоялся разговор и Алкирад любезно предоставил новому слуге место в дядюшкиной кузнице, где он учился незнакомому ремеслу. Поверенный сообщал, мол, тот неплохо справляется и уверил, что не жалеет о принятии его на работу.
     - Госпожа, - косо глядела на бывшего преступника Миона, - вдруг он вспомнит о воровстве и ограбит вас?
     - Хотел бы ограбить, уже б сделал это, - не испытывая сомнений и страха сказала Лурия.
     Диокл ловко раздувал огонь, работал молотом, таскал воду, четко выполняя указания кузнеца, крепкого и сурового человека, который был доволен подчиненным, хотя на первый взгляд новенький показался ему хилым. Управляющий кузницы тоже хорошо отзывался о нем и пару раз похвалил.
     - И все-таки, госпожа, за ним следует присматривать.
     - Большинство настоящих преступников совсем не похожи на них - выделяйся они из массы, их бы тут же обнаружили без всякой слежки. Разумеется, есть стражи и дознаватели с наметанным глазом, они ловко вычисляют злодеев, но опять-таки не всех. Иначе бы их уже обезвредили. Среди преступников и аферистов есть гениальные. К тому же существуют нарушители законов, защищенные деньгами и положением. В городе мимо нас проходят десятки, сотни людей. Среди них кого только нет. Ты же не ждешь удара в спину от каждого.
     - Как сказать, госпожа.
     - Ах, Миона, так нельзя, - тряхнула медными локонами хозяйка. – Так у тебя болезнь начнется. Постоянные тревоги и чувство опасности погубят любого, даже самого сильного. Смотри, Диокл худой, значит, голодал. У него нет собственного угла, у него вообще ничего нет, кроме самого себя, но он умен и трудолюбив. Вспомни, каким мы его увидели в первый раз - грязный, дурно пахнущий, в поношенных одеждах. А ограбив меня, он испытывал неловкость.
     - Что-то я не заметила.
     - Я заметила. По взгляду. Ему самому было неприятно заниматься воровством. Он крал, чтобы выжить, потому я не в обиде, - произнесла Лурия.
     Кузнец отложил работу и подошел к ней. Она задала ему и управляющему кузницей несколько вопросов и была удовлетворена их ответами. Мастера лестно отозвались о новеньком, сказав, что Диокл в отличие от других помощников не так ленив и для новичка справляется очень даже неплохо - это вызвало улыбку у хозяйки. После недолгой беседы они были отпущены. 
     - В кузнице много работы, - заметила Лурия, - дядюшка подумывает купить или нанять еще одного кузнеца. А что касается Диокла, не думаю, что он затевает преступление.
     - Вам видней, госпожа, - пожала плечами Миона и последовала за ней.
     Новенькому слуге предоставили жилье, поселив его к другим работникам, и назначили скромное жалование, за которое он был благодарен. Постепенно его умение росло, как росла плата за старания. Когда в очередной раз хозяйка пришла  навестить его, он преподнес ей железный цветок. Она была удивлена такому необычному подарку и с удовольствием приняла его. Металлическая  роза  и теперь стоит в вазочке на одной из полок в ее комнате.

     Лурия посмотрела на дверь, куда вошел ограбленный человек. Его проводили взгляды прохожих и шумные мальчишки, громко порицая и передразнивая, если он отвечал на их остроты. Остряки хоть и были малы, однако успели нахвататься колкостей от взрослых, слыша их ежедневно то на рынке, то на улице, то дома.
     Из окна послышались ругательства.
     - Верно, жена ругается, - предположила Миона.
     - Похоже на то, - направилась хозяйка к чужому дому.
     - Госпожа, - поспешила за ней спутница, - что вы хотите?..
     - Раз у него есть жена то, скорей всего, есть и дети. – Лурия поглядела на открытое окно так, будто старалась что-то рассмотреть в нем. Оно было высоко, потому, девушка встала на
251
цыпочки и пригляделась.
     - Госпожа, на нас смотрят. Пойдемте. - Миона заметила, как изящная ручка нырнула в карман и достала из него золотые монеты. Не успела служанка что-либо сказать, как деньги полетели в дом.
     - Скорее! - скомандовала Лурия и помчалась прочь, рабыня быстро настигла хозяйку.
     Из окна высунулась голова женщины. Ее глаза были широко распахнуты от удивления. Вслед за ней на улицу выглянули мальчики и одна маленькая хорошенькая девочка с короткими косичками.
     - Чито эте? – показала она на матушкин кулак.
     - Камни? – спросил старший сын.
     - Нет, - посмотрела по сторонам женщина, подавшись далеко вперед, а незнакомки уже и след простыл.
     Из-за спины жены показался супруг.
     - Что случилось?
     - Случилось то, что Боги благоволят тебе! - разжала женщина пальцы.
     Муж оторопел - на ее ладони сверкали золотые монеты.
     - Кто ж разбрасывается такими деньжищами?! – высунулся он тоже.   
     - Это наши соседи, а у них нет таких денег, - отозвалась жена, оглядев собравшихся под окнами простолюдинов. – Великие Родители послали тебе спасение, чтобы дети не умерли с голоду! – Она взяла на руки дочку и скрылась в глубине дома.
     К ночи все жители этого района будут знать, что ограбленному семейству явился посланник божий и вознаградил за благочестивую жизнь, дабы не пошли они по миру.  Слух о том, что в Мирее объявился слуга Великих Родителей, быстро облетит духовную столицу.  Бедняки станут чаще открывать окна и ждать божьей милости. И хоть никому больше не повезет быть облагодетельствованным народным героем, которого будут описывать по-разному, выдумывая порой нелепости и приписывая ему крылья да огненную свирель, что поет гимны Богам, некоторые простолюдины, начнут хвастаться перед соседями и говорить, что добрый гений являлся им и даже будут предъявлять в качестве доказательства невесть откуда взявшиеся золотые монеты.   
     Наконец Лурия остановилась перевести дух. Уставшая Миона (она никогда не любила бегать) поправила корзину и аккуратно уложила лепешки и едва не рассыпавшиеся по пути булочки.
     - Госпожа, стоило ли так убегать?
     - Не хотела, чтобы нас видели.
     - Но там было достаточно народа, - возразила служанка.
     - Нас там не знают, к тому же никто не понял, кто бросил монеты.
     - Если ваш дядя узнает, не думаю, что ему это понравится.
     Лурия остановилась.
     - Я не трачу деньги на всякие увеселения, драгоценности, новые платья и заколки, - развела она руками. – Мне нет дела до всевозможных дорогостоящих притираний и благовоний, бесценных тканей для нарядов, иноземной обуви с золотыми пряжками…
     - Вам это и не надо - за вас их приобретает дядя.
     Лурия поджала губы, Миона права. У племянницы было почти все, о чем только может мечтать женщина, но это не слишком трогало ее. Какая ей разница под ногами редкий чужеземный ли ковер или простой, что изготовлен здешними мастерами? Или старинная ли диадема восточной царевны в волосах либо же лента, держащая пышный хвост? И уж тем более ей все равно, на каком стуле она сидит.
     - Верно, но я дядю об этом не прошу. – Лурия зашагала дальше.
     - Ваши подруги  любят разодеваться, украшают волосы диадемами, булавками, сетками.
     - Как бы я не облачилась - суть у меня остается прежней. А с диадемами мне неудобно: одно неловкое движение - и она сдвинулась. Не практично. К тому же я не стремлюсь
252
привлечь богатого жениха, - улыбнулась хозяйка, вспомнив младшую сестру Рицеллы.
     Юница считала, что чем лучше она одета, тем скорее на нее обратят внимание состоятельные молодцы. Галинея подолгу крутилась у зеркала, выпрашивала у отца все новые и новые украшения или просила у сестер, если обнаруживала, что ее уступают сестринским. 
     Лурии и в голову не приходило обернуться, тогда б она заметила провожатого.
     - Вы не привыкли носить тяжелые головные украшения. Ваши диадемы красивы и идут вам, - сказала служанка.
     - Ох, я знаю, что вы с Одикой тайком примеряете их, - подмигнула девушка.
     На миг Миона остановилась и слегка зарумянилась - смущение, так не свойственное ей, заметила хозяйка.
     - Госпожа, мы только…
     Зеленые глаза улыбнулись, а их обладательница приготовилась слушать ненужные оправдания.
     - Только любовались работой. Они сделаны со вкусом, необычны и изящны. Мы хотели только посмотреть. Я не знаю их ценности, но мы брали их аккуратно и клали бережно. Госпожа…
     - Хм. Тебе бы очень подошла та, что из переплетений тонких нитей белого и желтого золота, дополненная бирюзой. Мне нравится рисунок этой диадемы, созданный из драгоценных металлов. Они выплетают своеобразное «кружево», а лазурь минерала превращает ее в необычайно нарядную. Она воздушна. 
     Миона покачала головой и отступила.
     - Нет-нет. Это подарок хозяина. К тому же мне незачем рядится, будто я госпожа. Куда мне ее носить?
     - По дому будешь ходить, - рассмеялась Лурия.
     - Конечно, выйди я в ней - украдут. Она намного дороже меня.
     Хозяйка покосилась на рабыню.
     - Но это правда, госпожа.
     - Я разрешаю тебе мерить диадему.
     Миона благодарно кивнула. 
     У самых дверей в детский дом гостий встретила воспитательница и с улыбкой впустила вовнутрь. Шумная компания тотчас бросилась на вошедших молоденьких женщин.
     Лурия взяла на руки маленького мальчика с перевязанной рукой.
     - Ну как, разбойник, не болит? - прозвенел голосок.
     Малыш покачал головой.
     - Госпожа, он крепится, - отозвалась простолюдинка, принимая сорванца в объятья. – Отек уже сошел - ему лучше.
     - Не будешь больше прыгать по заборам? - Лурия осмотрела поломанную мальчишечью  ручонку. – Пошевели пальчиками.
     Мальчик слегка подвигал двумя.
     - А остальные? Ленятся? – улыбнулась гостья,  умело наложившая шину сорванцу, когда его привели к ней. – Надо разрабатывать.
     - Госпожа, мы все делаем, как вы сказали.
     - Госпожа, мы вчера тут видели подозрительных людей, - с тревогой сказала другая воспитательница.
     - Подозрительных? – насторожилась девушка, полагая, это стражи выслеживают беглых рабов.
     Женщины закивали.
     - Как они выглядят?
     - Они оба очень высоки и крупны. Мы видели их у дома Демории. Один из них выходил от нее. Думали, ее уже нет в живых, а когда зашли к ней - она только улыбалась.
253
     - Мы спросили у нее, кто к ней ходит, а она сказала, что лишь мы да нищета, - помогла подруге простолюдинка. 
     Миру явились задорные ямочки на щеках.
     - Кто еще знает о великанах?
     Воспитательницы, недоумевая, переглянулись.
     - Мы никому не говорили. Хотели старейшине, но не успели. А чтобы не пугать здешних, решили дождаться его решения.
     - Попрошу вас сохранить этот маленький секрет.
     Воспитательницы растерялись, потом принялись строить предположения, страшась, что огромные незнакомцы пришли в их район хоть бедный, но относительно спокойный ради страшных целей:  грабить и убивать. Пусть местные жители бедняки, однако, они работают и получают за труд жалование, а коль отбирать у всех - получится приличная сумма.  Встревоженных женщин пугало также, что незнакомцы могут красть и людей и продавать их в рабство, зная, что никто не вступится за нищих, а стражи не станут расследовать ряд зловещих преступлений, совершенных в худом районе.
     - Госпожа, кто они? – спросила одна из воспитательниц. – Они не опасны?
     - Слишком уж выглядят подозрительно, - подхватила другая. – В первый раз вижу таких высоченных людей. Они без труда справятся и с вооруженным стражем одними кулаками, - сжалась она и придвинулась к подруге. – Мы теперь боимся вечером выходить на улицу, и дверь запираем на засов.
     - Ненадежные двери и хрупкие замки вряд ли их остановят, - возразила гостья, чем больше напугала женщин. – Ах, у меня не было намерений вас тревожить. Они мои знакомые. И у вдовы были, чтобы оказать помощь, но никак не совершить злодеяние, - постаралась она придать своему голосу оттенок уверения. – Они не похитители свободнорожденных.
     - Мы страшились этого, госпожа. 
     Пришлось убеждать воспитательниц, что ее знакомые вовсе не преступники, а достойные уважения люди, кто ни словом, ни делом не обидит беззащитную женщину. Зачастую Миона была согласна с хозяйкой, но сейчас не разделяла ее мнения, потому как эти плечистые молодцы, не смотря на свою хваленую сдержанность и дисциплину, не упускают возможности подмигнуть ей и обронить какую-нибудь фразочку. Осторожно, конечно.
     Проведя время с детьми, Лурия направилась в заброшенный домик и сразу оценила обстановку: она накалена.
     Потиравший заросший подбородок Сокол отвернулся к заколоченному старыми досками окну. Его друзья стояли в стороне и хмуро глядели в пол. Остальные сохраняли гнетущее молчание и не проронили ни слова, точно язык у них отсутствовал. Миону порадовало безмолвие, ей порядком надоели милые словечки здешних мужчин, теперь она слушала тишину и не желала ее окончания.
     Гостья оглядела присутствующих.
     - Я, конечно, подозревала, что рано или поздно это случится, коль живете в замкнутом пространстве такой большой семьей, но попытайтесь мне объяснить - что все-таки произошло?..
     Менедем прислонился к стене и вздохнул.
     - Я вчера был у Демории.
     - Мне о том уже поведали.
     Спартанец отпрянул от опоры.
     - Я хотела сказать, ты неосторожен, коль тебя заметили. Не теряешь навыки?
     Сокол нахмурился.
     - Я не желала тебя оскорбить, но ты должен понимать, что твои ошибки могут дорого стоить всем вам. От каждого из вас зависят все остальные.
     - Мы засиделись здесь, госпожа. Мы - воины, а прячемся, как трусливые псы! Это
254
недостойное занятие!
     - Ты прав. Иди. Пусть тебя убьют первым, а следом - всех тех, которых привел и укрыл здесь. – Лурия смерила взором беглецов не спартанского происхождения. - Это вы - воины, а они - нет. Взгляни на них! - потребовала она.
     Сокол послушался.
     - Они смотрят на тебя как на освободителя и возлагают надежды. Ты готов предать их из-за своей спартанской гордости? Вы даже с врагами поступаете благороднее остальных народов, не истребляя прекративших борьбу, а щадите отступающих.
     Воин хотел что-то сказать, но Лурия его опередила:
     - На родине вас учили не думать о себе, переносить тяготы, боль, лишения… Ты рвешься в бой? Смелее! Но только когда будешь один. Мне будет, правда, очень жаль, коль погибнешь, только прошу, не губи тех, кто за твоей спиной. Они пропадут без тебя.
     - Я умею воевать, а не руководить.
     - Вот как? Читала, лакедемоняне внушают всем покорность и желание повиноваться. У вас просят не средств, не гоплитов, а полководцев.
     Спартанцы выпрямились, услыхав лестную оценку о родной стороне.
     - Я же не Брасид, - возразил Менедем.
     - Да, да, не ты одержал победу в битве при Амфиполе, - улыбнулась Лурия, коснувшись могучего плеча. – Зато у тебя есть свои. Когда вернешься на родину, не будешь винить себя, что погубил людей, надеющихся на Сокола. 
     - Они не надеются, - тихо сказал он.
     - Разве? – кивнула гостья в сторону остальных беглецов.
     Окинув взглядом товарищей по несчастью, Менедем увидел их тревожные лица. Одна женщина прижалась к мужу и с силой сжала его руку, испытывая страх перед будущим. Другая пождала губы и едва не всплакнула.
     - Что я могу для них сделать?
     Беглецы оживились и начали перешептываться.
     - Для начала - перестать хандрить и продолжать удивлять меня своей невероятной стойкостью, жизнелюбием и волей к победе, Сокол. Защищай их, оберегай.
     - От кого здесь защищать? – хохотнул воин.
     - Пока от самих себя, - ответила Лурия. - Кстати, ты упомянул о Демории?
     Ответа не последовало. Менедем перевел взгляд на товарища.
     - И чем же тебе не угодил Сокол? – шагнула к Исмению гостья.
     - Вдова обратилась за помощью, госпожа, он вызвался, а она отказалась и попросила Менедема, - объяснила одна из беглянок.
     - О, всемогущая ревность, - шепнула Лурия, а громче добавила: – Она несет столько зла.
     Исмений зашевелился.
     - Госпожа, дело не...
     - Не в ней?
     Исмений сжал кулаки и пытался собраться с мыслями.
     - Не утруждай себя ответом, он виден. – Гостья отошла и присела на лавку.
     Ее обступили беглянки, принимая из изящных рук хлеба и безделушки, которые она  принесла, дабы порадовать приятельниц.
     - В ее глазах я не вижу Сокола, -  как бы между прочим сказала она.
     Исмений устремил взор на девушку, она коротко бросила:
     - Спроси у нее сам. - И, улыбаясь, она стала слушать рассказы повеселевших беглянок.
     Они привязались к маленькой защитнице, которой удалось отложить снос ветхих  пустующих  жилищ на несколько месяцев. Старейшина собирал средства на строительство, в коем обещала помочь и Лурия, преподнеся часть своих сбережений.
     - Госпожа, зачем вы хотите отдать деньги, что откладывали на перевозку беглецов? – поинтересовалась служанка, отправившись в обратный путь.
255
     - Я должна была чем-то пожертвовать, чтобы старейшина принял мое предложение. К тому же здесь действительно необходимо строиться. По всему городу идут общественные стройки, город процветает, а о бедных районах забыли. Тут царит нищета и голод, дома настолько стары, что обрушиваются потолки. Вспомни дом Демории.
     Миона кивнула, по ее мнению худее того жилища была только заброшенная хижина, где прятались беглые. Едва ли кого могла порадовать латанная-перелатанная провалившаяся крыша, покосившаяся дверь, которую поправили беглецы, и теперь она худо-бедно держалась и закрывалась на старый ненадежный замок. Демория уже давно не обращала внимания на потрескавшуюся, местами обсыпавшуюся штукатурку и гниющий пол.
     Ее  больше заботило ухудшившееся от скудности питания здоровье детей, да и она сама начала сдавать и хворала чаще прежнего. О том гостье поведали беглянки, и она поддерживала сирот и одинокую женщину. На радость Исмения благодаря заботам госпожи его возлюбленная не слегла и не скончалась от хвори, недавно настигшей ее. Дети тоже немного окрепли и, задыхаясь, не кашляли по ночам, вызывая слезы у матери.
     Лурия обратилась к старейшине и попросила для вдовы новый домик. Он пообещал позаботиться о сиротах, уверив, что как только появится возможность, переселит оставшихся без кормильца женщин с детьми.
     Не только жилье Демории требовало ремонта - старых домишек здесь было предостаточно. Не отличались исправностью и хижины других вдовиц, в которых частенько появлялись мужчины-беглецы и ремонтировали извечно ломающуюся мебель и домашнюю утварь. Как-то у Лурии промелькнуло подозрение, что вдовы делают это нарочно, но доказательств у нее не было, а потому всегда  искренне одобряла порывы мужей и поощряла чистое желание помочь несчастным.
     В благодарность вдовицы подкармливали своих благодетелей, угощая, коль позволяли возможности, и остальных беглецов. Бывало, гостья предоставляла вдовам средства, прося их по очереди готовить супы да всякие пусть и скромные, но вкусности, высоко оцененные голодными беглыми рабами.
     Миона вздохнула, поглядев куда-то вдаль.
     - Почему так тяжело? – улыбнулась хозяйка.
     - Я видела, как вы смотрели на гребень, инкрустированный слоновой костью и зелеными камушками.
     - Эти минералы называются турмалинами, - вспомнила Лурия. – Они бывают разными и все очень красивы. Ювелир сказал, что зеленый турмалин развивает творческие способности и вызывает жизнерадостность. 
     - Последнее вам не нужно, госпожа, - улыбаясь, закивала Миона. – Там еще был рядом гребень с красными камнями.
     - Красные турмалины. - Девушка хитро взглянула на спутницу. - Мастер уверил, что это любовный кристалл мужчин - он помогает им вызывать симпатию у женщин.
     Для следующего за путницами жреца то не было новостью. Он давно его носит, а эффекта все нет. Давеон порядком истосковался по этой попрыгушке, не желающей оборачиваться и хоть взглянуть на него. Он вернулся из поездки и, покончив с делами, отправился на ее поиски, желая увидеть улыбающееся личико нарушительницы своего покоя. Какие же крепкие узы связывают его. Они так и тянут к ней! Он словно в плену, из которого не может выбраться.
    
     - Сын мой, - сказал как-то отец, - любовные узы самые прочные и надежные.
     - Но страсть проходит. Не исчезает ли за ней любовь, о которой мне говоришь?
     - Истинная не забывается. Для нее нет границ, равно как и преград. Что для нее расстояния в сотни и тысячи миров - точка соприкосновения с любимым, потому как для  любящих все есть Любовь.
     - Все?
256
     - Она нечто вездесущее и мироутверждающее, неугасимый Свет для душ-мотыльков, скитающихся во мгле. Вот что она такое.
     - Ты увидел его? – спросил юный сын мудрого отца.
     - Сразу. В твоей матушке. И ты когда-нибудь увидишь радугу, - приподнял уголок рта Агерон, положив руку на крепкое плечо взрослеющего сына.
    
     Давеон потер ладони. Он видит исходящие от рыжей девицы разноцветные лучи, но не уверен, что именно об этом свете говорил отец. 
     - Давай, скажи, что красный турмалин - вредный кристалл, - шутливо толкнула Лурия  плечиком спутницу.
     - Вы и так знаете, - поддержала улыбку та. 
     - О, хоть не так серьезна! Я-то подозревала, ты ответишь, что это глупости: носить камешки и надеяться на любовь! – воскликнула медноволосая.
     Жрец нахмурился - он страдает, а она смеется.
     По засыпающим улицам шли редкие прохожие, устало глядя на возникшее на темнеющем небе светило. Луна приветливо улыбалась задержавшимся под ней землянам. В ответ на ее приветствие Лурия помахала изящной ручкой, послав воздушный поцелуй. Провожатый наблюдал за повадками девицы и изучал их, сам не зная зачем. Но ему непременно нужно знать, с кем она проводит время и как, что любит, что вызывает негодование. Для чего все это? Ответа не было. Он ругал себя, что находится тут, но и уйти не мог.   
     Нечаянный порыв ветра подул в его сторону и принес новую волну ее запаха. На мгновение жрец замер, вдыхая аромат. Лурия обернулась и заметила его присутствие.
     - Сейчас вы тоже скажите, что он приходил помочь кому-нибудь? – перевела Миона взгляд с сановника на хозяйку. Они прилично давно миновали бедный район и теперь направляются домой. Улицы пусты, помогать кроме них больше некому.
     Медноволосая не сразу ответила:
     - Думаю, да. Не вышел же он прогуляться по этим улочкам. – Она услышала звон доспехов патрульных и поспешила вернуться в особняк.
     - Госпожа, не нравится мне, что он шатается без дела, - торопилась за ней служанка.
     - Ах, Миона, слышал бы он тебя,  - подавила смешок хозяйка, не ведая, что тот слышит и на таком расстоянии.
     - Госпожа, кто он?
     - Жрец, - улыбнулась Лурия, ее ответ не оригинален.
     - Это и так видно. По облачению. - Вместо того чтобы улыбнуться, служанка обернулась  и убедилась, что господин отстал.
     - Он вроде как старший жрец города. Точнее сказать не могу.
     На переносице Давеона появилась глубокая складка - хорошо хоть не  «какой-то там».
     Две женские фигуры обогнули дом и скрылись в саду, зайдя через хозяйственные ворота. Провожатый постучал в центральные, ему тотчас открыли и проводили к хозяину, радушно принявшему высокого гостя. Тинарх был крайне, но приятно удивлен. Он немедленно распорядился приготовить пышный ужин и принести из погребов лучшее вино. К этому времени управляющий собирался отбыть, однако хозяин потребовал его присутствия. Алкирад лично руководил процессом и контролировал подготовку обеденной залы к приему высокопоставленного господина. 
     На кухне царила суета, когда Лурия вошла туда. Она удивилась такой постановке дел. Все кухонные слуги, которых обычно уже отпускают в этот час, сновали взад и вперед, без промедления выполняли всякое распоряжение повара, что раздавал громкие указания и вспотел от жара, исходящего от плиты. За какие-нибудь пять минут в поварню два раза заглянул Алкирад и отдал приказ поторопиться. Из погреба выскочил поваренок с овощами, мгновенно промыл, и пока рабыни нарезали их, проверил, как поживает в печи гусь.
     Тукко высыпал муку на столешницу, намереваясь замесить тесто.
257
     - Что тут происходит? – озадачилась Лурия, все это время следившая за безостановочной  работой.
     - Гости, госпожа, - смахнул пот со лба повар.
     - Судя по количеству блюд их не меньше десятка. – Хозяйка указала на чаши и сосуды,  надела передник и подошла к столу. – В такое время… Дядюшка не говорил, что ждет гостей.
     - Вероятно, он сам не знал, иначе бы мы уже все приготовили, госпожа.
     - Иди, иди, я сама приготовлю. С чем будет пирог? С мясом?
     Миона принесла яйца и взялась просеивать  муку, но была остановлена хозяйкой.
     - У тебя рука тяжелая - тесто плохо поднимется.
     Служанка покорно отправилась за солью.
     - Нет, госпожа, не с мясом - с яблоками, - ответил Фебрий.
     - С яблоками? – изумилась Лурия. - Гости - женщины?
     - Нет-нет, госпожа, не женщины, - вырос на пороге кухни управляющий и отдал дополнительные распоряжения. - Господин Тинарх решил угодить гостю и порадовать его пирогом с яблоками.
     - Так он один? – вскинула бровки медноволосая, она добавила в тесто масла и вновь начала замешивать. – Как он столько съест? – огляделась она. – Почему с яблоками-то? Я думала, такие любят только дамы, а господа предпочитают мясные блюда, - задумчиво протянул голосок.
     - Господин узнал, что гость любит яблоки и не ест мяса.
     Надо сказать Лурию немало удивили слова Алкирада.
     - Хм. Интересно на него взглянуть. – Прежде ей встречались господа, чрезвычайно любящие мясо и не желающие от него отказываться. Стоит вспомнить дядюшку - настоящий мясоед. Да и господин Норий никогда не откажется от запеченной фаршированной свинины - Тукко она всегда удавалась на славу. Друзья корабельщика едят исключительно мясные пироги - к примеру, с дроздами и не признают сладкие. А тут такое! Есть чему удивиться.
     - Господин не звал вас, госпожа. – Алкирад рыкнул на кухонную рабыню, едва не перевернувшую в спешке посуду. – Но я скажу ему о вас.
     - Не надо: я устала и пойду спать. – Лурия отставила готовое тесто. – Сейчас помогу моему Тукко, перекушу и вернусь к себе. – Она велела подать ей яблоки, разрешив помочь Мионе, которая стояла рядом, нервно притопывая ногой и мешая уставшему повару.
     Алкирад откланялся и поспешил проверить и перепроверить, как идет подготовка залы и накрывается стол.
     Меж тем нарезка спелых плодов подошла к концу. Лурия распределила тесто по форме и выложила на него яблочные дольки, полив их медом и посыпав корицей. Потом она предложила добавить еще ягоды, и Фебрий разрешил, посчитав, это никак не испортит вкус, а напротив, усилит его и оставит массу впечатлений от незабываемого пирога.
     - Ты мне льстишь, - рассмеялась хозяйка.
     - Не знаю, как гость, а я оценил бы, - уверил Тукко и достал румяного гуся в яблоках.
     - Сегодня яблочный день, – глядела Лурия, как пирог отправляется в печь. Потом схватила один из плодов и откусила от него кусочек. – А если я хочу что-нибудь другое поесть? – улыбаясь, посмотрела она на яблоко, покрутила его в руках и снова откусила, испытывая удовлетворение от сладкого и сочного плода, дарованного пышной яблоней, что росла в саду много лет.
     - Госпожа, - живо отозвался Фебрий, - берите все, что на вас смотрит, - и указал на всевозможные блюда.
     Она склонилась над ближайшим к ней.
     - Это не из яблок?
     - Это десерт с инжиром и орехами.
     Лурия приподняла бровь.
258
     - Я не люблю инжир, а гостю он, вероятно, дорог, коль его столько будет на столе, - рассмеялась она.
     - Госпожа, персики и тушеные овощи с рыбой, - подала Миона тарелку хозяйке.
     Она благодарно приняла ужин и скоро съела его.
     - Тукко позволит нам отведать гуся? – хитро прищурилась Лурия.
     - Я бы с удовольствием угостил вас, но подавать на стол гуся, у которого не будет части - неприлично, - вздохнул повар, стараясь отдышаться.
     - Ох, - шутливо махнула ручкой хозяйка, - какое невезение. Этому гостю достанется все самое вкусное - нам же остается довольствоваться малым. – Она взяла персик и одолела его.
     - Я обязательно зажарю завтра гуся специально для вас, госпожа. Он получится не хуже этого, - пообещал Фебрий.
     - Ах, я шучу, - положила она на его плечо рыжеволосую голову и задорно улыбнулась.
     Повар незамедлительно улыбнулся в ответ. 
     Кухню окутал приятный аромат печеных яблок и корицы, оповещающий, что скоро пирог будет готов. Суета начала спадать, и кухонные слуги могли немного передохнуть. Усталый поваренок присел на корточки и проверил выпечку. Ему велел принести еще дров Тукко, и мальчик убежал, радуясь появившейся долгожданной возможности покинуть духоту и хоть немного глотнуть свежего прохладного воздуха. Рабыни смахивали пот и потряхивали передниками, обдувая себя. Через мгновение тишину нарушили новые распоряжения управляющего. Кухонные ринулись готовить к подаче новую партию блюд, украшая их. Пришедшие слуги  уносили съестные шедевры.   
     Лурия вдохнула яркий пряный аромат.
     - Пахнет замечательно. Надеюсь, пирог получится, не то я подведу тебя, - подлетела она к повару и чмокнула его в щеку.
     Несмотря на усталость, он расчувствовался.
     - Уверен, пирог будет очень вкусным, госпожа.
     Она подмигнула и выскользнула из кухни.
     Тем временем Тинарх  и гость прохаживались по  галерее,  выделяющейся из ряда других всевозможными видами оружия, украсившего стены. К многочисленным щитам, в том числе и кожаным, да мечам с инкрустированными самоцветами рукоятями присоединилась  коллекция ножей. Длинные, короткие, серповидные они не уступали в грозности стрелам и копьям, что покоились подле и не выглядели столь угрожающе, как на поле брани, где от них погибали тысячи солдат. Вдоль стен стояли скульптуры юношей и мужчин в военном облачении. Их длинные копья, призванные устрашать противника, вызывали трепет у мужей, глядящих на легендарных героев, запечатленных в камне талантливыми скульпторами современности. На одном из постаментов нашел пристанище массивный шлем со щеткой из конского волоса – внушительный головной убор иноземного ратника. Эмблемы на представленных тут экспонатах говорили, что прибыли доспехи издалека и принадлежали разным армиям.
     Сюда редко захаживала Лурия, не одобряющая никакого насилия и отрицающая любые его проявления. У нее не возникало приятных чувств, глядя, например, на щит с изображением безобразного эллинского божества страха - Фобоса. Он некрасивый и ужасный сын прекрасной Афродиты и Ареса, бога войны – красота и война вещи несовместимые. Зато друзья Тинарха предпочитали обедать именно в этой зале, любуясь достижениями мастеров-оружейников. По их мнению, боевые доспехи, украшенные  самоцветами, гравировкой и чеканкой, являются произведениями искусства и имеют высокою цену, выражаемую не только в денежном эквиваленте. За один меч приятель Тинарха отдал купцу уйму быков и с улыбкой на лице поместил его рядом с другими мечами, пополнив свою коллекцию еще одним смертоносным орудием. Он с гордостью показывал его гостям, рассказывая, что этот меч принадлежал некоему полководцу, одержавшему победы во всех битвах, в которых участвовал, и скончался на поле брани,
259
одержав последнюю.
     Дядя поделился рассказом об этом мече с племянницей, но она не была так впечатлена этим событием, как он, правда, поддержала его улыбкой и дочерним поцелуем.
     Алкирад сообщил господам, что стол накрыт. Они проследовали дальше по коридору  и очутились в приемной зале. Тинарх занимал разговорами не слишком многословного гостя и не спускал улыбки с довольного лица.
     - Господин, жаль вы не предупредили о своем визите: не пришлось бы ждать. Вы верно голодны?
     - Не совсем, - коротко ответил Давеон.
     Хозяин повернулся к управляющему и тихо спросил:
     - Где госпожа?
     - Она устала и отдыхает, - шепотом ответил Алкирад, но был услышан не только корабельщиком.
     - Ну что ж - в другой раз, - сказал Тинарх, обращаясь к гостю. – Это моя приемная зала, - провел он рукой по воздуху, указывая на произведения художников и скульпторов.
     Тут любила бывать Лурия. Всякий раз она рассматривала бесценные творения мастеров живописи и скульптуры и дивилась их величию, забывая, что ее ждет дядя, начинающий грустить, когда племянницы долго нет. Любуясь картинами, повествующими о победе над врагом ли, о рождении ли мифического героя, она словно окуналась в гущу событий и становилась очевидицей знаменательных событий, увековеченных в памяти потомков и запечатленных на долгие годы в полотнах знаменитых художников. Не меньше картин ее привлекала скульптура, к которой она теперь имеет маленькое отношение, став моделью известного на всю страну ваятеля.
     Тинарх подвел гостя к фигуре, занимающей центральное место в зале.
     - Это скульптура моей племянницы! - с воодушевлением произнес он.
     - Я вижу, - глядел исподлобья на мраморный объект жрец.
     - Она прекрасна, не правда ли? – не сходила улыбка с лица корабельщика.
     - Н-да. Есть на что посмотреть, - прозвучал сухой ответ.
     - Вы правы. Скульптор превзошел все мои ожидания! – всплеснул руками Тинарх.
     - Мои тоже, - обронил Давеон.
     - Ах, какая работа! Потрясающая! - не мог остановиться расчувствовавшийся дядя.
     - А какая точная, - голос сановника сделался глухим.
     Судовладелец взглянул на него и вновь перевел взгляд на каменный портрет племянницы, подаренный Кловием.
     - Она так уставала позировать, бедняжка.
     - Оно и видно:  вид-то какой уставший.
     - Разве? – пригляделся Тинарх.
     - Угу. -  Давеон смотрел на мило улыбающуюся прекрасную девушку с чуть наклоненной на бок головой. Ее пышные густые волосы в свободном падении ложились дивными локонами на покатые узкие плечики и находили там покой. Молодое,  упругое и теплое тело модели обнимали мягкие  складки материи, которую она прижимала одной ладонью к груди. Вторая же рука  поправляла ткань с другой стороны, где случайно или нет – кто знает? –  выскользнула стройная ножка, что встала на носочек, обнажая часть пленительного бедра. Но это было не все. Сквозь легкую простыню, в которую облачил скульптор натурщицу, несмотря на закрытость, проглядывалась привлекающая взор грудь, не прикрываемая изящной рукой. Шелковая материя, призванная оберегать некоторые участки тела от посторонних глаз, вопреки  всему не скрывала ареолы и венчающего ее…
     Давеон нахмурился. Воображение рисовало одну за другой картины, где этот распущенный ваятель, имя которого он не знает, но обязательно выведает, любуется прелестями девицы, обнажающейся перед ним! Он представлял, как она развязывает пояс.  После легким движением тот негодяй смахивает с нее платье и оно, поверженное,  падает к
260
ногам, оставляя хозяйку совершенно открытой. А мастер, которого он никак не может назвать таковым, бессовестно касается ее, шепчет в маленькое ушко слова нежности и клятвы. Посторонний, проходимец, дотрагивается до ее шеи, произнося сладкие фразы, перед которыми не устоит ни одна женщина. Дальше его рука скользит все ниже и ниже…
     Дыхание жреца сбилось. Он отвернулся, представляя, как девица после ласк закутывается в горячую шелковую простыню, а на нее жадно глядит хваленый скульптор с извращенным вкусом. Какая же дикая ревность пронизывает его насквозь, он едва дышит от боли. Грудь сжалась, мешая продохнуть. Чудовищная мука. Разрушающая, поглощающая, раздирающая на части. Еще немного и он взвоет. Давеон подавил желание уничтожить каменную глыбу и тотчас увидеть негодяя, сотворившего ее. Он изо всех сил старался прогнать от себя тягостные мысли, но они предательски возвращались вновь и вновь и завладевали помыслами, ввергая в пагубные страсти, изводящие его.
     Жрец так и стоял бы, если б Тинарх не повторился:
     - Прошу к столу, - и указал куда-то в сторону.

      




 





























          
261
Предложение жреца
     По дороге из поварни, напевая какую-то милую детскую песенку, легкими шажками шла Лурия в сопровождении мурлыкающей под нос мелодию служанкой. Путь оказался длинным и, закончив одну песню, молоденькие женщины приступили к другой, но вскоре перепутали строчки, сбились и, запыхавшись, рассмеялись.
     - Госпожа, все-таки вам нужно было купить тот гребень. С турмалинами, - медленно, дабы не ошибиться проговорила Миона. – Вы так смотрели на него, а не купили.
     - Ничего страшного - у меня масса гребней. Зачем мне еще один?
     - И все же, госпожа, он вам понравился, - заметила служанка.
     - Да и очень - талантливая работа. Он красив и уникален. Но деньги, что я за него не отдала, ушли на благое дело.
     - Вы отдали их тем людям, - закивала Миона, искренне расстроенная  тем, что хозяйка не порадовала себя маленьким подарком, который ей пришелся по душе.
     - Тем беднякам монеты оказались нужнее, чем мне гребень - объяснила Лурия. – К чему жалеть?
     - Я завтра же сделаю вам бусы из желудей.
     - О, наконец - ты давно обещаешь, - шутливо отозвалась хозяйка и просияла от осознания, что Миона желает сделать ей приятное и подарить подарок. – Я и их буду носить.  Обязательно, вот увидишь, - пообещала она и поманила за собой. – Скорее: нас Одика заждалась.
     Коридор закончился, они перешли в следующий. Повернули и очутились на перепутье, оформленном как небольшая проходная зала с картинами на стенах. Отсюда частично было видно приемную залу. Девушка направилась к лестнице, ведущей наверх, а служанка услышала далекие голоса и обернулась. Подле скульптуры, что так любезно предоставил Кловий и над которой долго трудились он и хозяйка, стояли двое. Миона подошла к открытой двери и, скрываясь за углом, посмотрела на стоящего рядом с корабельщиком человека. Вмиг она узнала преследователя, бродящего за ними в темноте. Визит смутил служанку. Зачем здесь этот странный тип?  И что ему нужно?
     - Что с тобой? – спросила Лурия, стоя на ступеньках.
     Жрец не мог видеть ее - она была скрыта стеной - зато отчетливо чувствовал ее присутствие и запах. Через мгновение до его уха долетели слова, произнесенные звонким голосом. Он отступил от скульптуры, чтобы увидеть говорящую. Тотчас Миона спряталась, подав хозяйке знак сохранять тишину. Повторное предложение пройти к столу не позволяло задерживаться без объяснений. Давеон бросил взор на место, откуда слышатся два дыхания, и покинул приемную залу, не удостоив скульптуру прощальным взглядом.
     - Там был этот… жрец, госпожа.
     - Какой жрец? – подошла к проему Лурия, но увидела спины уходящих людей.
     - Тот самый.
     - Которого сегодня видели? – удивленно посмотрела она на Миону.
     Та кивнула.
     - Так это из-за него такой переполох в доме, - взяла хозяйка под руку настороженную служанку. – Он дядюшкин знакомый - ничего удивительно, что заглянул к нему в гости. Здесь частенько бывают его друзья.
     В этот момент священнослужитель обернулся и узрел вдалеке двух молоденьких женщин, спешащих уйти. Одна из них повела куда-то другую, и они обе быстро скрылись в глубине коридора, следующего за приемной залой, так и не дав на себя посмотреть. 
     Тинарх радушно предложил гостю почетное место за столом, сам же сел во главе его (как полагается хозяину дома) и велел подавать ужин. По большой комнате, словно живительная влага растекалась приятная музыка, так старались музыканты усладить слух господина, заглянувшего в этот дом и осчастливившего  его своим присутствием. Корабельщик во всем старался угодить гостю, которому был стольким обязан. Он завел непринужденную беседу и   
262
ни словом не обмолвился о делах, как бывало в компании. Ни в коем случае корабельщик Тинарх не желал тревожить речами о выгоде погруженного в раздумья господина Регидия и надоедать ему заискиваниями. Это, несомненно, было оценено жрецом. Ему порядком надоели нещадно плохо завуалированные разговоры о собственной пользе, которую хотят заполучить через него и его связи с Великим жрецом и государем. 
     Слуги обошли господ и представили на их суд творения повара и кухонных. Тинарх поделился некоторыми впечатлениями, полученными от торжественного шествия, и лестно отозвался по поводу праздника. Давеон согласно кивнул - ему говорили, что празднества  прошли прекрасно и были оценены всеми веселящимися по достоинству.
     - Да, хороший был день, - подтвердил Тинарх. – Очень рад, что вы ко мне заглянули. Счастлив  услужить.
     Гость вновь сдержанно кивнул и покрутил в руках смокву, любимый плод матушки и его. Он почти все время молчал, и судовладелец начал подозревать, что господин чем-то недоволен и более не придет в его дом.
     - Вас что-то беспокоит? Коль это в моих силах я немедленно распоряжусь…
     - Дело вовсе не в приеме, если ты об этом.
     Тинарх немного успокоился, что нельзя было сказать о сановнике, он не находил себе места. Мысли  перепутались, превратились в клубок, который он страшился не распутать. У него из головы не выходила эта злополучная статуя - обнаженная девица, накинувшая на себя кусок материи, и, конечно, скульптор, этот тип, что отважился создать такую откровенную вещь, на которую смотрят все гости дома! Да, его деревянная статуэтка уступает этой масштабной  скульптуре, что способна заворожить. Наверняка она смотрит на нее и восторгается, довольная собой и, безусловно, мастером. Как же он хотел оказаться на его месте. К сожалению, то невозможно. Теперь он до конца будет проклинать тот день, когда подошел к маленькому фонтану и заговорил с Лигеном вместо того, чтобы сразу уйти.
     Давеон залпом осушил кубок прекрасного вина, которое привезли друзья корабельщика по его специальному заказу, но так и не почувствовал его вкуса. То ли от негодования, то ли от ревности оно показалось ему абсолютно пустым и безвкусным, однако на вопрос понравилось ли ему рубиновое зелье, доставленное издалека, кивнул, дабы не расстраивать гостеприимного хозяина дома.
     - Моя племянница совсем не пьет вина, - отчего-то вдруг поделился Тинарх.
     Жрец одобрил эту линию поведения, считая, что коль женщина ограничивается в вине, развязывающем языки и убивающем стыдливость, она будет избирательна и в связях.   
     - Это скорее достоинство, чем недостаток.
     - Безусловно, вы правы, господин. - Тинарх поглядел на дно кубка. – Она чудесна, - предался он воспоминаниям. – Вы ее видели, но она не всегда такая… подвижная, - хохотнул дядя. – В следующий раз я приглашу ее к столу.
     Гость поднял глаза на говорящего, он продолжал:
     - Как вам ужин?
    Высказавшись лестно о еде, Давеон порадовал хозяина дома.
     - Кто такой Тукко? – спросил он.
     На мгновение Тинарх растерялся, его удивил вопрос гостя.
     - Это мой повар. Не думал, что вам о нем известно.
     - Как-то услышал это имя. Случайно. – Давеон отставил кубок, слуга немедленно наполнил его снова.
    Тут подали пирог.
    - Господин, - улыбнулся управляющий, еще не покинувший особняк и следящий как бы слуги ничего не напутали и ужин прошел, как следует, - его приготовила госпожа.
    Лицо дяди осветила улыбка, а Давеон вскинул брови.
     - Она готовит?
     - Да, она частенько приходит на кухню и что-нибудь делает для меня, - просиял Тинарх.
263
- Тукко, ох, простите, Лурия его так с детства называет, я привык - повар учит ее. Он привязан к ней. – Судовладелец распорядился разрезать и подать угощение.
     Гость задумался - и Пузатик привязан. Круг расширяется. Потом он посмотрел на пышный, румяный пирог, от которого исходил дивный запах, и почуял его тепло - к нему была приложена ее рука. 
     - Можете не опасаться, ее стряпня много раз испытана на мне, - хохотнув, предупредил беспокойство гостя Тинарх. – Ее умения оценил ваш друг, господин Норий. 
     - Нисколько не сомневаюсь, - холодно бросил жрец и отведал угощение. Пирог действительно был чудесен, пожалуй, вкуснее сегодня он ничего не ел. Давеон глядел на оставшийся кусок и буквально слышал, как от него исходит ее звонкий смех и видел улыбку с ямочками на щеках.
     Заметив, куда он смотрит, Тинарх предложил взять пирог с собой.
     - Правда, не отказывайтесь, она будет довольна, коль узнает, что вы одобрили ее труд.
     Сановник едва ли представлял себя разгуливающим по улицам города с угощением в руках, но следует отметить, выпечка у нарушительницы его покоя получилась что надо.
     - Лучше я приду снова и отведаю что-нибудь еще.
     - Жаль она не присоединилась к нам, милое дитя, - посетовал Тинарх, потом улыбнулся. –  Примите мои благодарности, - вспомнил он случай пятилетней давности.
     Гость ограничился легким киком.
     -  Ничего,  в другой раз я обязательно попрошу ее сыграть вам.
     Темные глаза посмотрели на расчувствовавшегося дядю.
     - На арфе? – Почему-то жрец заранее знал ответ.
     - Да, - обрадовался корабельщик, что заинтересовал гостя. -  Лурия хорошо играет. Господин Норий с упоением слушает и как она поет.
     Давеон жестом отказался от очередной порции вина - с него хватит. За сегодняшний вечер он много чего узнал. Ничего не скажешь - визит удался. Некий Пузатик от нее без ума, Норий, приходящий погостить и слушающий с замиранием сердца звонкое пение, при этом и словом не обмолвился другу. Что говорить о скульпторе, который к тому же умудрился обнажить ее! Пожалуй, достаточно, чтобы потерять покой окончательно.
     - Кто тот мастер, создавший такое… - Жрец кашлянул и начал тщательно подбирать слова и обдумывать интонацию, дабы никоим образом не выдать себя. - Творение?
     - Вы спрашиваете о скульпторе. О, это талантливый человек. Лурия лестно отзывалась о нем. 
     С трудом Давеон подавил негодование и хмурость - уж в чем-чем, а в этом он нисколько не сомневается.
     - Моя племянница называла его имя, но я запамятовал. – Тинарх задумался. – Признаться, я не разбираюсь в искусстве, как она. Если ничего не путаю - Кловий. А его друг, художник, вроде Риций, все умоляет позировать ему.
     Гость вскочил с ложа. Следом поднялся корабельщик, удивленный резкими переменами.
     - Уже поздно: мне пора! - прозвучал глубокий голос.
     - Разумеется, господин. – Тинарх отдал слуге приказ принести старинный сосуд, что он недавно привез издалека.
     Вскоре перед визитером оказалась великолепная чаша с удивительной росписью, не пострадавшей за века. Работа восхищала и малознакомых с искусством людей, тем более вызывала удивление у ценителей прекрасного.
     - Это маленькая благодарность, - сказал Тинарх.
     - Ты меня уже отблагодарил.
     - Не люблю благодарить только на словах - это выражение признательности. Прошу принять, - с уверенность произнес даритель и подал ценный сосуд.
     Судовладелец проводил дорогого гостя, благосклонно принявшего дар, надеясь, что угодил высокому господину, и он в скором времени посетит его дом вновь.
264
     Теплые солнечные лучи проникали в комнату, где перед столом расположились хозяйка и ее приближенные. Монахиня отложила молитвослов, с которым редко расставалась и с появлением новенькой рабыни составила компанию госпоже, взявшись за вышивку. Рядом сидела напряженная и недовольная Миона, стараясь перебороть свой собственный гнев, и подавляла желание забросить это неблагодарное дело, совершенно ей не дающееся. 
     Вокруг учениц бегала Селеника, поглядывала, как бы ничего не произошло,  и время от времени помогала справляться с трудной задачей. Над куском материи с иглой в руках корпела хозяйка: медленно вводила металлический предмет в ткань, словно погружая его в небытие, а затем также медленно изымала с обратной стороны и громко выдыхала, когда удавалось сделать аккуратный стежок. Самой прилежной ученицей оказалась Одика. Мастерица Селеника не раз похвалила ее, одобрительно кивнула глядя на творение госпожи, а когда узрела рукоделие служанки, тихонько кашлянула и предложила ей передохнуть.
     - Не смотри на меня так, - отложила вышивку Миона. – Не умею я - что тут непонятного? – и отошла к окну, скрестив руки на груди.
     - Мы для того и учимся, - прозвенел голосок.
     - Ах, госпожа, боюсь не одолеть эту науку.
     - Не всем дается сразу, - заметила Селеника, приблизившись к незадачливой ученице, и подбодрила ее.
     - Не думаю, что мне и потом удастся.
     Внезапно Лурия вскрикнула, уколола палец. К ней ринулась с платком новенькая. Хозяйка уже который раз поранилась, но не поддалась уговорам закончить урок.
     - Видишь, госпожа не оставляет работу, а упорно преодолевает трудности, - отозвалась Одика, показав мастерице свой труд - для новичка она вышивала вполне прилично.
     Селеника закивала, это вызвало улыбку у монахини.
     - Если у тебя получается, не значит, что получится у всех, - колко отозвалась Миона и уселась на стул. Откинувшись на спинку, она покачала ногой.
     - Коль будешь так сидеть, никогда не научишься вышивать.
     - Как-нибудь переживу. К чему мне вышивка? От нее только спина и руки болят. – Служанка поправила юбку, посмотрела на работу хозяйки и вздохнула.
     - Хочешь мне помочь? – вскинула бровь Лурия.
     - Простите, госпожа, но какая из меня помощница?
     Новенькая и монахиня хихикнули.
     - Зато я умею танцевать! – воскликнула Миона, сердясь на смешки приятельниц, и заманчиво пошевелила плечиками.
     - О, да, - прозвенел голосок. – Она хорошая танцовщица. – Зеленые глаза хитро поглядели  на нее.
     Хозяйка что-то сделала неправильно и произошла заминка, над ней склонилась Селеника. Она исправила ошибку, показала что да как и, улыбнувшись, отступила, дабы не мешать творческому процессу.
      В дверь постучались. Новенькая немедленно впустила в светлую и просторную комнату улыбчивого господина.
     - Дядюшка, не ожидала тебя в такой час увидеть у себя. – Лурия воткнула в материю иглу, оставляя ее в таком положении.
     - Уроки вышивания пойдут тебе на пользу, - одобрил занятие племянницы корабельщик. – Все лучше, чем без дела скитаться. Впрочем, ты никогда не страдала от безделья, - и поцеловал ее в макушку.
     - Это похвала или порицание, дядюшка? – рассмеялась девушка.
     - Ох, стрекоза. Вся в мать, - покачал он головой.
     Монахиня уступила место рядом с госпожой, Тинарх уселся рядом.
     - Ты сегодня раньше обычного освободился, - заметила кровиночка. – Что-то стряслось?
     - Напротив, все замечательно. И ужин удался. Смею надеяться, - поглядел на вышивку
265
дядя. – Господин  оценил пирог.
     - Хорошо - значит, я не подвела Тукко, - пожала плечиками Лурия. – Мне бы не хотелось, чтобы он пострадал из-за меня и весь гнев недовольного стряпней господина принял на себя.  Случись такое, я бы разделила с ним негодование, - смеясь, уверила она.
     - Жаль ты вчера не присоединилась к нам.
     - Дядюшка, он же твой гость, - взялась за вышивание племянница.
     - Вышьешь мне что-нибудь? – Дядина рука погладила рыжие волосы.
     Нечаянно уколовшись снова и обнаружив на пальце кровь, Лурия тихонько простонала.
     - Если я останусь цела.
     Возле нее выросла Селеника, бережно обтерла хозяйский пальчик и смущенно отступила - на нее, не сводя глаз, смотрел хозяин. Новенькая сжалась и нервно затеребила платок.
     Монахиня Одика, оказавшаяся рядом, дотронулась до ее плеча. Мастерица закивала, боясь, что-либо произнести вслух. Заметившая напряжение Миона по знаку хозяйки отправилась за успокоительным, а Лурия перевела взгляд с рабыни на дядю, он все еще глядел на новенькую.
     - Она идет на поправку и похорошела, - отметил он изменения в лучшую сторону.
     Селеника удержалась от слез, но задрожала, как лист на ветру. Это не скрылось от хозяина.
     - Что с ней? – повернулся он к племяннице.
     - Она боится мужчин, - прозвучал ответ. Лурия не отвела взора, дядя тоже.
     Тут он сообразил, в чем дело.
     - О, вот оно что, - громко хохотнул Тинарх. – Пусть не волнуется - она не в моем вкусе,  - махнул он рукой, его слова прозвучали убедительно. – Я всего лишь хотел сказать, что ты постаралась, дитя. – Он наклонился и поцеловал племянницу. - Думал, она не выживет.
     Тинарх поднялся со стула и направился к выходу.  Проходя мимо новенькой, он кинул на нее беглый взгляд. Она отступила и сжалась, опустив взор в пол. Выпавший из ее рук сосуд с лекарством подхватила Миона. Монахиня, успокаивая, погладила пугливую рабыню по плечу. Лурия встала, провожая дядю взглядом. На пороге он  покачал головой и открыл дверь, собираясь уйти.
     - Дитя, я уже сказал. – Тинарх покинул комнату.
     - Успокойся, иди ко мне, - раскрыла объятья девушка, отложив неудачную вышивку.
     Селеника упала на пол, схватившись за рот. Монахиня не успела ее поддержать, Миона растерялась, а медноволосая, оказавшись подле новенькой, прижала ее к себе.
     - Ты можешь быть уверена, он не позовет тебя, - прозвенел голосок. Лурия подняла глаза на служанку.
     Вместо того чтобы дать средство Селенике, она сама выпила его и, отправляясь к аптечке спросила:
     - Кому еще?
    Одика попросила увеличенную дозу. Тем временем хозяйка велела поскорее приготовить лекарство и, шепча мягкие слова плачущей невольнице, вытирала ей слезы. Постепенно она успокоилась, каясь в своей несдержанности.
     - Простите, госпожа, - прижала Селеника к себе пустую чашу. – Я не знаю, что на меня нашло.
     - Я не сержусь. – Лурия сделала знак, и служанка помогла усадить  новенькую на ложе. -  Располагайся, сейчас займемся лечением. – Она распорядилась обнажить спину и взяла с полки мазь.
     Миона облегченно выдохнула - наконец, пора мучений прошла и о вышивке на сегодня можно забыть.
     Нанесение лекарственного средства заняло прилично много времени. Рубцы более не вызывали опасений, но хозяйка все еще заботливо нежно втирала лекарство и отвлекала беседой идущую на поправку рабыню, которая спустя полчаса пришла в себя и смогла
266
улыбнуться.
     Лурия отставила баночку. Монахиня, не отходившая от изголовья подруги, прочла над ней молитву и предложила спеть. Идею подхватили все присутствующие и завели задорную народную песню. Это предложение больше пришлось по вкусу Мионе. По просьбе владелицы она станцевала и загадочно поглядела на хозяйку, приблизившись к ней.
     - Почему ты так смотришь на меня? – озадачилась, прищурившись, Лурия. – Верно, что-то хочешь сделать.
     - Уже сделала, госпожа, осталась одна деталь, – наклонилась служанка и оказалась совсем близко.
     Посторонних это картина напугала бы - мало ли что может прийти в голову дерзкой и странной служанке. Но девушка ничуть не испугалась, а ждала дальнейших действий. Она с интересом глядела на Миону, запустившую руку в карман. Из него появилась некая вещица, скоро оказавшаяся на хозяйской  шейке. Изящная ручка легла на подарок и провела по нему кончиками израненных пальцев. Лурия подскочила и очутилась у зеркала, по достоинству оценивая преподнесенные бусы.
     - Они красивые, - повернулась она к монахине и Селенике, демонстрируя им подарок.
     Они дружно закивали. 
     Все желуди, нашедшие пристанище на нити, были подобраны по цвету и размеру. Гладкие, пухлые, без изъянов они плотно прилегали друг к другу и способствовали созданию загадочного образа у обладательницы такого необычного украшения, чьи бусины взрастила сама щедрая природа. Задорная улыбка вызвала ответную реакцию у дарительницы, которую немедленно поцеловали в щеку.
     - Не хватает венка на голове! Но когда же ты успела сделать бусы? - поинтересовалась Лурия. – Всю ночь не спала?
     - Я проснулась на рассвете и собрала желуди. В них проделал дырочки  этот, как его… - задумалась служанка, вспоминая имя, - Диокл.
     Хозяйка слегка пождала губы. Миона тут же уверила в неверности предположения и сказала, что он сам, увидев ее безуспешные старания, вызвался помочь. Помощник кузнеца взял острый инструмент и с завидной ловкостью обработал один за другим строптивые желуди, которые никак не хотели поддаваться женской настойчивости. К моменту, когда Миону застал за трудным занятием Диокл, она испортила не одну бусину. Не увенчавшиеся успехом попытки разозлили ее, она выругалась. Бывший вор отобрал выпадающее из женских рук шило, дабы женщина не поранилась и не поранила других, и сделал все сам, дав возможность выполнить лишь одно - нанизать желуди на нить. С этим заданием она справилась легко и быстро, получив от Диокла ненужную похвалу, позлившую ее.
     - Клянусь, госпожа, я ни о чем его не просила!
     - Ты его поблагодарила? – прищурилась хозяйка. – Прискорбно сознавать, что мужчина оказался полезен? – засмеялась она, глядя на выражение лица напротив.
     Миона не рассказала, как кинула косой взгляд на Диокла и, не прощаясь, покинула внутренний двор, где уже приступили к работе проснувшиеся невольники.
     Она презрительно поморщила нос.
     - Я бы могла и сама справиться, госпожа. Давно не делала таких бус - вот и потеряла навык.      
     Подавив улыбку, хозяйка подозвала строптивицу и взялась за чтение.
     Три слушательницы во главе с четвертой впитывали всякое слово поэмы, написанной давно ушедшим автором. Лурия все дивилась, как обычные люди могут так укладывать слова, чтобы из них получались такие певучие строки, которые люди повторяют и повторяют, которые переживают поколения? Их силы не иссякают сквозь века, но остаются там, где нужны. Меж тем звучат и во времени. Их колебания затрагивают души. Потому-то  актеры  и читают со сцены бессмертные строчки, ставят по ним спектакли, притягивающие толпы поклонников театра и литературы.
267
     Читательница заметила, с каким упоением слушают ее погрузившиеся в описываемые поэмой события молодые женщины. Монахиня сложила ладошки, Селеника поджала губы и замечталась, что-то вспомнила и задумалась служака. С последней строкой в комнате воцарилась тишина. Лурия улыбнулась, когда поэма закончилась.  Ее голос стих. Никто не шевельнулся. Безмолвие нарушило участившееся дыхание новенькой. 
     - Госпожа, кто автор?
     - Это наша соотечественница, Брисеида. Она написала много интересного - все больше о любви. К сожалению, ее поэмы не так часто ставят на сцене, предпочитая ей авторов-мужчин.
     Миона ухмыльнулась.
     - Обычное дело, госпожа. Детям вы не читали эту поэму. Им понравится.
     - Она называется «Летний сон». Я обязательно прочту ее. – Лурия свернула свиток и положила его на стол, намереваясь вечером взять с собой. Она вспомнила песенку, которую некогда слышала  от уличной танцовщицы и, подпевая себе, начала танцевать.
Я тяну ладони к свету,
Отвечает мне рассвет.
И желанней счастья нету,
Чем погрузиться в этот свет.
Прыгну до неба я,
Коснусь свода высокого. 
Лейся песня моя,
Слово Солнца далекого.
     Рыжеволосая головка склонялась попеременно то на один бок, то на другой. Лурия  поддалась напеву и забылась, не видя, как на нее смотрят находящиеся в комнате молодые женщины. Изящные ручки рисовали в воздухе замысловатые узоры, плечики кокетливо играли, без устали плясали ножки, едва касаясь пола. На одной из щиколоток был все тот же браслет, оцененный господином старшим жрецом, что слушал сейчас мягкие переливы, устремляющиеся в открытое окно и наполняющие собою округу.
     Песня закончилась, Лурия остановилась. Погруженный в думы сановник покинул улицу, пока не привлек внимание здешних жителей. Он ускорил шаг, поставил себе в упрек приход сюда. Скоро свернул и перешел на другую аллею с мыслью, что его желание растет от длительного ожидания, но стоит ему воплотиться в жизнь - и оно угаснет. Так всегда бывало.  Прежде. Следовательно, будет и сейчас.
     Лурия села отдохнуть и взялась за расческу, ей на помощь подоспела служанка. Селеника поблагодарила за песню и поспешила выполнить поручение управляющего, который теперь всегда следил, какое дает ей задание и сможет ли она его выполнить. Однажды новенькая попыталась убедить Алкирада, что способна выполнять работу и сложнее, на что незамедлительно получила ответ, из которого поняла: ответственной и требующей применения большой физической силы ей не видать, по крайней мере, пока.
     Тяжелый вздох монахини, погрузившейся  в раздумья, привлек Лурию.
     - О чем ты думаешь? Судя по лицу о чем-то важном, чересчур тревожащем тебя.
     - Селеника так испугалась сегодня, что я сама чуть не упала. Я волнуюсь за нее: она так ослабела, вспомнив прошлое. Она очень страшится, что может повториться… - сказала шепотом Одика, предполагая, что господин не хотел расстраивать любимую племянницу и потому ответил, как она хотела.
     Лурия посмотрела на служанку.
    - Ты тоже так думаешь?
    Миона отвела глаза.
     - Дядя не тронет ее! Он никогда не обманывал меня, и сейчас - нет. Я вижу это!
     Монахиня низко опустила голову, каясь в неверии. В монастыре ее учили верить и она должна верить.
268
     - Я понимаю, что Тинарх Марий для меня заботливый дядюшка, а для остальных - господин и стойкий конкурент, кому-то - враг. Но я верю ему не потому, что он мой дядя, растивший с младенчества, а потому как чувствую в нем тепло и правду!    
     Одика отступила и более не решалась заговаривать с госпожой.
     - Я не сержусь на тебя. Надеюсь, Селеника не думает ничего дурного о дяде.
     Лурия села за стол и поглядела на вышивку. Ей не хотелось, чтобы новенькая страшилась находиться в этом доме, но знала, что прошлое еще не скоро покинет ее думы и будет всплывать время от времени, нагоняя страх. Она приняла решение защищать рабыню даже от дяди, коль понадобится, и не допустит повторения, чего бы ей это не стоило.
     - Госпожа, - позвала Миона, держа в руках свиток, - его тоже возьмете сегодня?
     Лурия обернулась и увидела бледное лицо монахини, стоявшей возле служанки. Задорные ямочки на щеках уверили служительницу, что хозяйка действительно не гневается и ссоры не будет. Груз упал с души Одики, она села за вышивку, дабы закончить простой рисунок, выбранный мастерицей Селеникой.
     - Пожалуй, возьму эту книгу в другой раз, а сейчас - убери ее. – Лурия расположилась подле вышивальщицы и глядела, как она управляется с трудностями. Ее вздох приостановил работу.
     - У вас обязательно получится, - подбодрила монахиня. – Селеника сказала, что для первого раза неплохо.
     - На мой взгляд, она польстила, - печально улыбнулась девушка.
     Отойдя от книжной полки, Миона приблизилась к хозяйке и испросила разрешения взяться за ее прическу. После одобрения начала выдумывать, чтобы такое соорудить. Наконец, решила собрать волосы на макушке и заключить их в золотую сетку, выпустив несколько прядей.
     - Госпожа, не вертите головой, пожалуйста, - держа во рту заколки, невнятно попросила Миона, когда владелица начала высматривать, как она справляется. – Расскажите, что за книгу вы выбрали. – Служанка внедрила в рыжую массу первое украшение.
     - Которую книгу ты убрала?
     Миона кивнула, заколки выпали. Она поспешила собрать их и закончить с прической.
     - «Труды и дни» Гесиода.
     - Я уже слышала это имя. – Служанка закрепила сетку и оценила свой труд, разрешив сделать то же хозяйке, крутящейся на одном месте, как юла.
     - Это поэт, живший давным-давно. Родился он в Беотии. Происходил из крестьян, потому его творчество исполнено уважением к труду. – Лурия довольно закивала, убеждая Миону в довольстве прической.
     Она продолжила рассказ и поведала слушательницам, что в вышеупомянутой поэме автор дает наставления работнику, занимающемуся сельскохозяйственным трудом. Он советует, как лучше всего обрабатывать землю, дабы увеличить доход. Но, прежде всего, рекомендует тщательно подготовиться к посеву. Сначала следует отобрать хорошие зерна, заранее приготовить плуги, бороны, кирки, мотыги, заступы и прочие орудия, используемые крестьянином в его нелегком деле. Автор советует уделять внимание оросительным каналам.  Коль не поливать посевы - поля не дадут всходов, и труд окажется напрасным.
     - Наступает час, и приходит черед жатвы. Гесиод дает совет для увеличения скорости  жать в обнаженном виде, - продолжала повествование Лурия. – Он говорит: «…раздетым жни, если хочешь вовремя совершить свою работу Деметры и желаешь, чтобы все вовремя поспело и чтобы ты  и потом не бродил, подобно нищему, по дворам, выпрашивая милость».
     Миона задала вопрос о поэте и была удивлена, когда услышала, что Гесиод является автором сельскохозяйственного календаря в стихах. В нем отражены особенности и приметы погоды, упоминается о том, что приносит каждый сезон.  В «Трудах и днях» в поэтической форме говорится о крике журавлином, который нельзя пропускать крестьянину и который нужно вовремя услышать, ведь «…знак он для сева дает…».  В произведении перечисляются
269
средства и методы с чьей помощью можно жить, избегая бедности. В своей поэме Гесиод обращается к брату, наставляя его, дабы он работал не покладая рук, ибо только так можно избежать голода и бедности крестьянину, утверждая, что тогда будет и богатство, и слава, и почет, хорошая семья и друзья.
     Лурия взяла свиток с полки.
     - Этот поэт мудро учит, что все ценности создаются  упорным трудом. Так ни один работник, будь то ремесленник или торговец, крестьянин или врач, не добьется желаемого результата, коль будет лениться. На первое место мастер слова ставит работу, отводя развлечениям последнее, если останется время. Он наставляет: «Не сиди в народном собрании и не слушай споров в суде, пока не запасено достаточно продовольствия…».  Его советы не для аристократов и знати, а для простых крестьян и землевладельцев, работающих на полях.
     Лурия прочла несколько строк:
Так полюби же дела свои вовремя делать
и с рвеньем…
Труд человеку стада добывает и всякий
достаток.
Если трудиться ты любишь, то будешь
гораздо милее
Вечным богам, как и людям: бездельники
всякому мерзки.
     Миона предалась воспоминаниям детства.
     - Я тоже работала на поле. Потом жала, правда, не обнаженная, - ее лицо украсила улыбка. – Но одевала короткий хитон и пела с подругами и сестрами. Так дело шло веселей. – Она приподняла юбку, показывая, какой длины была та самая рабочая одежда - зрелище произвело впечатление.
     - Выйди ты сейчас на жатву - все б мужи сбежались посмотреть, - приглушила смешок хозяйка, глядя на красивые, стройные ноги.
     - Госпожа, у меня нет  желания, чтобы они на меня смотрели. – Ткань сокрыла тело.
     - У тебя, может, и нет, а вот за них не ручаюсь, - рассмеялась Лурия. Она откинулась на спинку стула и, подражая Мионе, взмахнула своими ножками, ничуть не уступающими ногам яркой красавицы.
     Перед выходом из особняка Лурия зашла к новенькой и удостоверилась в ее благополучии. Она постаралась внушить Селенике, что дядя не призовет, вопреки предположениям, пугающим ее. Хозяйка обнаружила мастерицу в комнате для слуг, где она сидела перед алтарем. По требованию госпожи их оставили вдвоем. После продолжительного разговора новенькая, не решаясь оскорбить хозяйку, пообещала не бояться Тинарха Мария, и Лурия оставила ее со спокойной душой.
     Побывав в детском доме, медноволосая проведала беглецов и убедилась, что они сосуществуют вполне мирно и конфликт не развился до серьезных масштабов. Последние новости порадовали ее. Более Исмений резко не высказывался в адрес Сокола и наблюдал за приглянувшейся вдовой. Лурия опасалась, как бы чего не вышло: Менедем хоть застенчив и выдержан, однако ж, и его терпению может прийти конец. А о том, чем все закончится, несложно догадаться. Случись драка, она б не позавидовала Исмению, заметно уступающему могучему спартанцу. Одного его удара хватит, чтобы обезвредить любого солдата, не то, что уж ремесленника.
     Беглянки по секрету поведали, что Демория недавно принесла воды, выстиранное белье и  собиралась попросить о маленькой услуге Сокола, но Исмений оборвал ее на полуслове и направился к ней без всякого на то разрешения. Поначалу вдова растерялась, придя в себя, ринулась за ним, но нагнала у самой двери. А он, как ни в чем не бывало, сам отворил дом и проник внутрь. За этой сценой наблюдали почти все беглецы, высунув, насколько оказалось
270
возможным, головы из укрытия. Исмений ни разу не обернулся. Его не остановили ни взоры беглых рабов, ни слова вдовы, что просила уйти, когда он ворвался к ней.
     Лурия поинтересовалась, не разгневалась ли вдовица, и не оскорбил ли ее ремесленник. Но беглянки не знали ответа и сообщили только, что вернулся он нескоро. 
     Девушка осторожно подошла к стоящему поодаль беглецу.
     - Не хочу нарушать твоего уединения, но должна знать, что никто из вас не переступает дозволенный порог. Я не желаю думать о вас как о преступниках.
     - Ничего дурного я не сотворил, госпожа! - горячо ответил Исмений. – И пусть я раб, но тоже умею чувствовать, - смутился он и оторвался от стены.
     - Не о том я говорила. Я никогда не относилась к вам, как к скоту или предметам обихода.
     - Зачастую нас считают таковыми…
     - Скажи мне, что хочу знать и покончим с этим разговором, - рассердилась Лурия. – Что произошло?
         
     Исмений буквально ворвался в чужой дом. Следом вбежала встревоженная вдова и повторила просьбу.
     - Нет! - резко ответил он. – Я не уйду, пока не скажешь, почему избегает меня.
     - Уходи: тебя могут увидеть, - запротестовала Демория, открывая дверь.
     - Если ты ее не закроешь, меня еще и услышат.
     Вмиг дверца закрылась.
     - Люди будут говорить, что ко мне по ночам ходит мужчина, - посуровела вдова.
     - А Соколу можно приходить?  Про него не скажут? – уверенно наступал Исмений.
     Демория не знала, что сказать. Немного погодя она указала на выход.
     - Тебе пора. И не надо шуметь - детей разбудишь.
     Вместо того чтобы уйти, беглец прислонился к стене. Растерявшаяся вдова от неожиданности опустила руку.
     - Тебе придется позвать стражей, потому что я не уйду. Скажи мне, что презираешь меня за то, что я раб и, клянусь, никогда не переступлю твой порог.
     Демория онемела. Тут из-за угла выглянула детская головка. Ее заметил Исмений  и позвал малыша. Мальчик вышел навстречу гостю, присевшему на корточки.
     Мать велела сыну вернуться в спальню, но беглец взял ребенка на руки.
     - Как тебя зовут?
     Мальчик посмотрел на матушку, что-то шепнул в ухо взрослому и поторопился вернуться в постель.
     - Он сказал, что мама часто плачет по ночам, - произнес Исмений.
     - Я не хотела, чтобы они слышали, - прошептала вдова, перебарывая слезы.
     - У тебя действительно нет мужчины, - шагнул к ней беглец. 
     Она отступила.
     - Зачем ты говоришь все это? – нахмурилась Демория. - Я не должна держать ответ перед тобой.
     - Потому что я раб? – смотрел он на  нее.
     Она долго ничего не отвечала,  потом слегка качнула головой. Исмению полегчало.
     - Ответь на мой вопрос.
     Не зная как быть, смущенная Демория отвела взор. Беглец приподнял женский подбородок и заглянул в глаза.
      
     Лурия ждала ответа, Исмений не торопился. Начавшая терять терпение служанка притопывала ногой. Им пора возвращаться, а этот скандалист, как язык проглотил.
     - Я спросил у нее одну вещь, госпожа, - отозвался он.
     - Объясни, я не понимаю, о чем идет речь, - пожала плечами гостья – ее беспокоило смятение беглого невольника. Неизвестно как это скажется на его дальнейшем пребывании
271
здесь.
     - Демория не презирает меня из-за отсутствия свободы.
     - Честно говоря,  это для меня не новость. Но ты что-то недоговариваешь, - прищурилась медноволосая.
     Улыбка Исмения подтвердила догадки, вслед за ним просияла и она.
     Время не позволяло более задерживаться и, накинув плащ, гостья пустилась в обратный путь. Следом вылетела Миона, забыв про все на свете. Дверь за спиной закрылась. Лурия обернулась удостовериться, что беглецы не провожают ее (слишком уж  тревожится Сокол), и помчалась домой.
     По дороге служанка о чем-то задумалась и задала вопрос хозяйке, которая с улыбкой на устах ответила и добавила:
     - Конечно, Исмений приятен вдове. Только его чувства вселяли в него сомнения и ревность. Демория отказывалась от его присутствия, чтобы не привязаться и дети не привыкли. 
     - И что она в нем нашла? – фыркнула спутница.
     - Исмений недурен собой, правда, это лишь внешнее качество. Другое дело - что внутри.  Что-то она в нем такое увидела, чего не видит в других. Заметила, как у вдовы глаза блестят, когда смотрит на него?
     - Мне показалось, она старается скрыть это.
     - Вот именно, - согласилась Лурия. - Нам трудно понять почему ее так тянет к этому человеку, потому как не испытываем к нему нежной привязанности.  Кто скажет, отчего так происходит? Никто не знает. Демория только увидела его и сразу поняла, что он может завладеть ее помыслами. Она очень смущена всякий раз, как приходит в заброшенный дом. Ты можешь сказать, в нем нет ничего особенного и, тем не менее, для нее Исмений один из самых привлекательных людей. – Хозяйка заметила отсутствие плетенки. – А где корзина?
     Миона огляделась.
     - Я забыла ее! – Она развернулась и зашагала в противоположную сторону.       
     - Оставь, в другой раз заберем! Мы и так опаздываем! - выкрикнула вслед Лурия, но рабыня пообещала скоро вернуться. – Дома еще есть корзины. – Она вздохнула и стала ждать.
     Скудное освещение погрузило бедный район в полумрак, и даже яркой луне не удалось осветить его в полной мере.  Шалун ветер играючи принес тучи, они застлали сонное небо. Зевая, ночное светило скрылось за одной из свинцовых перин, предрекая землянам хмурый дождь. Одинокий густокронный каштан размахивал широкими лапами-ветвями, поддаваясь всякому порыву, и податливо кивал усиливающемуся ветру. Откуда ни возьмись, мимо гостьи пролетел мотылек, устремляющийся в небеса. Неужели он не знает, что серебряного фонарика ему не достичь? Неустанно работая хрупкими крыльями, кроха упорно сопротивлялась стихии, сбивающей с пути, и вновь и вновь возвращалась к вырвавшемуся из плена туч лунному лучу, купаясь в серебре.
     Самовольный порыв смахнул капюшон. Лурия собиралась накинуть его, но услышала шорох, производимый не природой. Медноволосая повернулась и увидела тень, которая медленно приближалась к ней.
     - Будь со мной, - произнесла она.
     Сначала девушке показалось, что эти слова ей послышались, но тень повторилась:
     - Будь со мной, я щедро заплачу.
     Оторопевшая Лурия с минуту не могла произнести и звука. Давеон остановился напротив нее на расстоянии нескольких метров и, не сводя темных глаз, глядел на нарушительницу своего покоя. Ему до смерти захотелось до нее дотронуться. Он подавил жгучее желание  сию же секунду схватить ее и потащить к себе, чтоб насладиться вдоволь.      
     - Да ты не в себе, жрец! - вспыхнула Лурия. – Отправляйся к докторам или к Богам и пусть Они излечат твою дурную голову!
272
     - Ты не смеешь так со мной разговаривать! - резко ответил сановник. Он прекрасно знал правила, предписывающие склонять головы перед ним людям, занимающим положение ниже, чем у него, приближенного к государю. Любой живущий в Пелихории встречает его поклоном, и лишь Великий жрец и самодержец не склоняются перед Регидием. 
     Лурия развела руками.
     - И это говорит мне человек, который только что оскорбил меня! – Завидев служанку, она жестом поторопила ее и прибавила шаг.
     Взгляд священнослужителя похолодел - к нему еще никто не поворачивался спиной, когда он говорит.
     Миона настороженно взглянула на типа, бродящего по ночам в этом глухом районе, и настигла хозяйку.
     - Госпожа, что ему нужно?
     - Лекарства! – Лурия не стала ничего объяснять, только негодовала по поводу услышанного. Кто бы мог подумать, что ей когда-нибудь сделают такое предложение. Пожалуй, больше ни одно не сможет с ним конкурировать и будет заметно уступать этому. Хорош же дядин знакомый, ничего не скажешь! 
     Настроение хозяйки не понравилось рабыне, которая несколько раз обернулась - незнакомый человек шел поодаль и не собирался скрываться.
     - Госпожа, я на минутку, - предупредила Миона и не успела Лурия ответить, как она скрылась за углом.
     Девушка громко выдохнула и постаралась высмотреть, куда исчезла спутница. Тень также остановилась, на этот раз дальше. Медноволосая нахмурилась, но не успела она что-либо сообразить, как горла преследователя коснулся нож.
     - Миона, нет! – подалась вперед хозяйка, сделав останавливающий жест. Ее дыхание сбилось, взгляд выражал беспокойство.
     Служанка обхватила шею жреца сзади и приставила лезвие так, чтобы он почувствовал на себе холод металла. Острие не порезало кожу, но грозилось сделать это в любой момент. Вынужденный наклониться сановник рыкнул.
     - Безумная, я могу с тобой расправиться, ты даже не заметишь. Знаешь, что с тобою будет?
     - Мне все равно.
     Когда лезвие зловеще сверкнуло и уперлось в плоть сильнее, Лурия вскрикнула.   
      - Миона, - шепнул голосок, боясь произносить громкие слова, дабы не вызвать случайные движения, несущие гибель.
     Служанка покосилась на хозяйку.
     - Госпожа, он опасен. Я могу убить его, никто не узнает.
     - Я буду знать - этого достаточно! Подойди ко мне, - протянула Лурия руку. – Иди же. Я не хочу, чтобы ты брала на себя грех убийства человека пусть даже такого, как он.
     Миона посмотрела на побелевшую хозяйку и, видя ее страх, медленно опустила оружие, отпустила шею и шагнула назад. Она по-прежнему смотрела на преследователя,  пронизывающего ее насквозь взглядом.   
     - Ненавижу богачей. Вы высасываете все соки из простого люда, будто пиявки требуете крови. Больше и больше. Творите, что хотите и пируете на костях! - Миона хотела присоединиться к обеспокоенной хозяйке, так и оставшейся в стороне и все ждавшей ее с протянутой рукой.
     - Как же твоя госпожа?  - сухо произнес глубокий голос.
     - Она иная, но господин не видит этого. Коль он причинит ей вред, если я буду жива,  отомщу. В этом господин может быть уверен. 
     - Благодари Богов, что я не зол.
     - Мне безразлично зол на меня господин или нет. Не все и не всегда решает власть и золото - так госпожа говорит. Я ей верю. – Миона вернулась к хозяйке и вскоре они
273
скрылись из вида.
     - Никогда больше так не пугай меня! Зачем ты это сделала?! – хмурилась девушка. – Я запрещаю тебе кидаться на людей!
     - Госпожа, он мне не нравится.
     - Это не причина нападать на него. Как я тревожилась, что ты…  Как ты могла?!
     - Госпожа, я хотела обезопасить вас, но вам было угодно сохранить ему жизнь.
     - Он мне безразличен, а ты – нет. Соверши ты преступление, тебя арестовали бы и подвергли пыткам, а после… Даже думать не хочу! Я тебе разрешила носить нож только для защиты, но не для нападения! - отрезала Лурия. – Еще раз увижу – отберу!
     - Да, госпожа. – Служанка открыла дверь в дом и пропустила вперед хозяйку, которая стоя на пороге потребовала:
     - Обещай мне!
     Миона поклялась не повторять сегодняшнего и прошмыгнула следом.
     Едва они перешагнули порог комнаты, как слуга сообщил, что дядя ждет племянницу внизу.
     - Господин принимает гостей и просит госпожу присоединиться. – Посыльный откланялся.
     Монахиня поторопилась приготовить платье, рабыня помогла умыться и на скорую руку сделала прическу.  После облачила хозяйку в приятно-розовый наряд и поправила складки материи.
     - Вам идет этот цвет.
     - Какие украшения выберете? – подала шкатулку Одика, открывая крышку сокровищницы.
     - Правда, госпожа, желуди не подходят, - улыбаясь, сняла служанка с хозяйской шеи свои  бусы.
     - Гости не оценят - ты права, - выглядывала девушка, какой бы ей надеть ювелирный шедевр.
     Все изделия так и улыбались владелице. Тинарх всегда выбирал самые лучшие, считая, что лишь они достойны находиться на шейке любимой племянницы. Камни и металлы сверкали в лучах потрясающих ламп, дающих много света, совсем не то, что в захудалом районе, где и днем чрезвычайно темно и серо вокруг. Редкая зелень немного скрадывает мрачность и скрашивает дни бедняков, когда они выходят на свои редкие, но искренне веселые празднества.
     Пару раз старейшина пригласил Лурию. Бедняки полагали, не придет, однако она приняла участие в задорных плясках и хороводах наряду со всеми. Кроме того, гостья помогла украсить ветви деревьев и кустов ленточками, которые ей предоставили простолюдинки, и игрушками, изготовленными детьми из листьев, цветов и бумаги.
     Малыши окружили ее и подавали свои поделки, протягивая к ней маленькие ручки. Они наперебой спорили, чья игрушка будет следующей. Лурия улыбалась, брала всякую без разбора и обещала повесить все. Чтобы воспитанники не перессорились, она предложила детям помочь ей и самим нарядить пышный куст внизу, куда они могли достать, а сама взялась за верхушку. Вскоре выбранный кустарник поддался: совместными усилиями его облачили в праздничные одежды. Окинув его взором, гостья нарекла миндаль самым нарядным на свете, чему необыкновенно обрадовались малыши. Их старания оценили и воспитательницы, вручив каждому ребенку по подарку. Кому-то досталась деревянная, кому-то глиняная игрушка, кому-то - тряпичная кукла.
     Маленькие дети разбежались. Те, что постарше, примкнули к юношам и взрослым, внедрились в традиционное веселье, которое праздновалось бедняками. Поздравительные речи старейшины не были долгими и громкими, как у градоначальника, но породили искренние улыбки у жителей захудалого района и они поддались веселью, так редко случающемуся здесь.
274
     Одна простолюдинка подхватила за руки гостью, вовлекла ее в танец. Другая ввела в центр круга Миону, стоявшую в сторонке и наблюдающую за задором. По просьбе хозяйки она прогнала с лица хмурость и плясала вместе с ней народные танцы, забывая о тревогах, как это сделали тогда бедняки.
     Местные жители порадовали их пением и хороводом. В ответ Лурия исполнила свою песню и заслужила щедрую похвалу и цветочный венок, возложенный старейшиной на ее голову. Веселье продолжалось до сумерек, а когда пришла пора уходить, седой старик поблагодарил гостью и назвал дочкой. Он сразу отступил, но улыбка девушки сказала ему, что она ничуть не сердится. Сердечно попрощавшись с воспитательницами, она оставила угасающее пиршество, спеша к заждавшемуся дядюшке.
     Изящная ручка потянулась к выбранному ожерелью. Розовые камни, заключенные в металл, искрились и переливались, точно считали себя свободными, как некогда, пребывая в недрах земли.  Миона надела украшение и подвела хозяйку к зеркалу.
     - Красивое. К платью подходит и медальону не мешает, - одобрила она.
     - Да, ни ракушки, ни желуди не для встречи гостей, - застенчиво заметила Одика. – Очень красиво, госпожа. – Но это не золото.
     - Этот металл называется «электра», - поправила волосы хозяйка и зашагала к выходу. – Наши ювелиры делают из сплава золота и серебра прекрасные украшения, а в малоазийских городах издревле из электрона чеканились монеты.
     Миона смолчала – она б не повторила, в каких городах они чеканились. Она живет в Пелихории, пожалуй, ей повезло.   
     Одика открыла дверь, а служанка отправилась проводить госпожу в приемную залу. Они уже ступили на последнюю ступеньку, как услышали голоса, оба узнаваемые. Миона опередила хозяйку и посмотрела вперед, ее взгляд посуровел. В этот момент с ней поравнялась девушка и увидела то же, что и она. Две молоденькие женщины переглянулись.
     - Иди, - прозвенел голосок.
     - Госпожа… - Служанка поддалась хозяйскому велению и отступила.
     На мгновение Лурия застыла в проходе, ее заметили двое мужей. Она решительно вошла в приемную залу, направляясь прямиком к господам, одного из которых не ожидала здесь увидеть. Зеленые глаза похолодели - этот жрец посмел заявиться сюда и разговаривает с дядей, как ни в чем не бывало. Она остановилась напротив, вскинув подбородок, и отнюдь не отвела очей, стойко выдерживая давление тяжелого взгляда сановника, просматривающего ее едва ли не насквозь.
     Улыбающийся Тинарх взял ручку племянницы и прижал к себе.
     - Вот мы тебя и дождались, дорогая. – Дядя ждал, когда она соизволит поприветствовать высокого гостя. На его удивление кровиночка не торопилась оказать уважаемому господину почтение, которое он повсеместно видит.
     Пауза затянулась. Сановник все еще сохранял молчание и не проявлял недовольство, какое могло вызвать поведение девушки. Наконец, он сделал легкий кивок, и Тинарх облегченно вздохнул. Лурия же ограничилась холодным взглядом, припоминая разговор в бедном районе. Если это ее пироги вызывают такую реакцию, она никогда больше не будет печь. 
     - Дорогая, это господин Давеон Регидий, - представил его дядя. – Это он помог нам пять лет назад и вызволил тебя из завалов, - вспомнил корабельщик былые дни.
     Племянница приподняла бровь - теперь гость захотел, чтобы его отблагодарили таким своеобразным способом?
     - Ох, если б не господин… - Тинарх покачал головой.
     Девушка обернулась на него и хотела что-то сказать, но он продолжил:
     - Мы ему стольким обязаны. Мы должны поблагодарить его. – Судовладелец почтительно кивнул гостю.
     - О, я даже не знаю, как отблагодарить господина за оказанную нам честь, - всплеснула
275
ручками Лурия.
     Тут  управляющий сообщил, что все готово и обеденная зала ждет господ.
     - Что ж - пора и к столу, - сделал приглашающий жест Тинарх, но его отозвал по какому-то срочному делу Алкирад. - Простите, я на секунду. - Он поторопился удалить неожиданно возникшие вопросы.
     - Что ты здесь делаешь? – шагнула Лурия к визитеру.
     Он остался неподвижным и не произнес ни слова.
     - Надеюсь, мой ответ прозвучал четко и ясно?
     Ответа не последовало. Гость смотрел на ненавистную статую, испытывая жгучее желание уничтожить ее.
     - И все-таки, зачем  ты пришел?
     Давеон медленно перевел взгляд с изваяния на нарушительницу своего покоя и безмолвно глядел на нее. Она непонимающе тряхнула локонами и хотела что-то спросить, но дядя уже  спешил к ним.
     - Извините за задержку. Прошу, прошу, - подзывал он жестом к себе племянницу и  приглашая сановника. 
     Вскоре они оказались за столом. Тинарх не спускал доброй улыбки с лица. Он все занимал разговорами молчаливого гостя, изредка поглядывающего на девушку, что не притронулась к еде, впрочем, как и Давеон. Слуги старались угодить господам, подносили удивительные блюда, приготовленные мастеровитым поваром. На кухне вновь стояла суета, а Тукко снова превзошел все ожидания и порадовал превосходным ужином.    
     - Дорогая, ты ничего не ешь, - заметил Тинарх, повернувшись к ней.
     - Нет аппетита, дядюшка. Как ни странно, – протяжно сказала Лурия, вертя в руках яблоко, затем  вернула его стол. Она вытянула ножки, положила локоть на изголовье ложа и поставила на ручку подбородок,  уверенно глядя на гостя.
     Он, усмиряя сбившееся дыхание, немедленно отвернулся.   
     Тинарх едва заметно покачал головой - племянница заставляет его тревожиться, а ведь знает, как дядя волнуется за нее и всякий раз переживает, когда она плохо ест и начинает опасаться, что заболела.   
     - Ты нам сыграешь что-нибудь? – Он хотел порадовать высокого гостя.   
     - Ах, дядюшка… - перевела Лурия взор со жреца на дядю.
     Этим незамедлительно воспользовался гость и взглянул на нее. Меж тем она, не замечая его взглядов, продолжала:
     - У меня сегодня был такой трудный день. Интересно почему? Позволь, пойду отдыхать, дядюшка.
     Несколько растерявшийся Тинарх обеспокоился, его встревожило состояние кровиночки. Он посмотрел на гостя, который сделал легкий одобрительный жест. Дядя велел племяннице, подошедшей к нему поцеловать его, тотчас лечь в постель, предварительно выпив укрепляющих средств. Лурия немедленно покинула залу, не взглянув на жреца.


    
 

    
 
    
 


             
276
Отъезд дяди. Путешествие Лурии
     Быстрым шагом Лурия пересекла приемную залу, ни на миг не задержав взора на предметах искусства, сейчас они мало интересовали любительницу живописи и скульптуры. Негодование, обуявшее ее, давило на сознание. Оно захватило в плен, вместо оков сковало и не отпускало. У наглеца хватило самодовольства прийти сюда, сесть с ней за один стол и беседовать с дядей! Если б дядюшка знал, какие разговоры велись с его племянницей, вряд ли бы он тепло принимал великоважного гостя, ловко прикрывающегося ширмой спасителя, дабы не рассмотрели суть, полную порока.
     Промчавшись остаток пути, Лурия замерла перед дверью, вдохнула поглубже, отдышалась и изгнала из себя губительный гнев на человека в темных одеждах, который не заслуживает, чтобы о нем думали и тем более хорошо. Правда, так думать она не собирается.  Девушка  потянулась к позолоченной ручке. Тут дверь открылась - на пороге стояла Миона с беспокойным выражением лица.
     - Госпожа, я услышала шаги, а потом…
     - Я задумалась. – Лурия прошла мимо и оказалась в окружении монахини и новенькой, продолжавшей урок.
     - Они весь вечер вышивают, - с горечью произнесла Миона.
     Если бы не тревоги, она б заскучала в их обществе. С тех пор как она вернулась в хозяйские покои места себе не находила, скитаясь из одного угла в другой. Рукодельницы то и дело звали ее к себе, но Миона отвергала приглашения и возобновляла хождения, невзирая на взгляды приятельниц. Озадаченная монахиня задала вопрос, но вместо ответа получила короткую невнятную фразу, из которой ничего не поняла, и дабы не поругаться с взбудораженной неизвестно чем прислужницей, решила помалкивать и дожидаться госпожу. 
     Скитания и нервозность Мионы напомнили Селенике о докторе. Она осторожно предложила ей свое лекарство и отступила, когда та волком глянула на нее. Служанка проследовала к аптечке, самостоятельно накапала себе положенное количество капель и залпом осушила сосуд. На нее с изумлением смотрели оторвавшиеся от вышивки  рукодельницы. Хмурый вид Мионы вернул их к работе. А она поглядела на флакон, повертела его в руках, решая, принять ей еще дозу или нет, но в последний момент передумала и вернула лекарство на полку.
     Обстановка накалилась. Переносить ходьбу стало невозможно. Одика попросила скиталицу остановиться, уговаривая ее присесть хоть ненадолго и убеждая, что скитанием она ничего не добьется, только изведет себя и других. На всеобщую радость из коридора  послышались знакомые легкие шаги. Миона с нетерпением ждала возращения хозяйки, и когда звуки стихли, ринулась к двери и рывком открыла ее, подозревая неладное. 
     - Госпожа, я начала волноваться!
     Одика убрала рукоделие, новенькая помогла сложить инвентарь и прибрать рабочее место. 
     - Напрасно ты беспокоилась, - прозвенел голосок. – Ничего страшного не произошло - чему я рада, - вытянула указательный палец Лурия.
     Случайные свидетельницы разговора непонимающе переглянулись.
     Хозяйка обрадовалась румянцу Селеники и поманила ее к себе.
     - Скажи, что ты не дрожишь. – Она провела рукой по каштановым волосам новой рабыни и поприветствовала долгожданную возможность отвлечься от тяжелых мыслей, погружаясь в заботы о тех, кого любит и кем дорожит.   
     Мотание головой позабавило хозяйку.
      - Миона с вами не ругалась? – Зеленые глаза взглянули на прислужницу, та потупила взор.
     Селеника даже не знала, как выразить словами то, что происходило в комнате еще пару минут назад. 
     - Ах, ах, сама беспокоилась и заставила тревожиться подруг, - шутливо качнула локонами 
277
Лурия. – Приготовь мне купальню с душицей и лавандой.
     Служанка поспешила выполнить поручение, скрывшись в ванной комнате. Из соседней послышались дополнительные просьбы:
     - И не забудь мелиссу!
     Миона выглянула из-за угла, в то время как ее тело находилось в помещении для омовений.
     - Госпожа, хотите, я потом сделаю вам массаж?
     Приятный запах трав и масел окутал покои и очаровал присутствующих. На широкое ложе устало упала хозяйка и раскинула руки.
     - Расслабляющий? – глядела она в потолок.
     - Хотите - да, хотите - нет. - Миона перекинула через плечо полотенце.
     - Ты будешь купаться со мной! - распорядилась Лурия, избавляясь от наряда. – Тебе необходимо успокоиться, - приблизилась она к служанке, которая поджала губы. – Никогда больше так не делай, - серьезно добавил голосок, его обладательница  погрузилась в воду.   
     Миона послушно присоединилась.
     Живительные ароматы постепенно возвращали силы, уводили прочь тревоги. В итоге Лурия окончательно прогнала тягостные думы и велела почитать. Унылое настроение уступило место радости. Обрадованная Одика села рядом и взялась за книгу. Госпожа попросила что-нибудь жизнеутверждающее, выбор пал на сказки. Разнообразные короткие истории напомнили о детских шалостях, о милых забавах. О них так редко теперь вспоминает Лурия, но помнит все Клора.
     На поверхности воды плавали веточки душистых растений. Изящная ручка взяла первую попавшуюся. Ею оказалась душица. Потерев пальцами листок, медноволосая девушка ощутила приятный пряный запах умиротворяющего действия. Он проник в легкие, распространился по сосудам, оттуда по всему телу и завладел им. Почудилось, она унеслась далеко-далеко, но осталась здесь. Такое бывает? Наверное.
     Под звуки чтения в памяти всплыл случай, который она считала утерянным безвозвратно. Однажды маленькая Лурия играла в саду с детишками управляющего, они прятались от отца.  Надо сказать в таком месте это всегда удавалось. Несчастный Алкирад с горем пополам нашел своих детей, но, не обнаружив  хозяйскую племянницу, отчаялся.  На подмогу вышли едва ли не все домашние. Клора хваталась за голову и кляла поверенного, предрекая ему скорое наказание, а после и изгнание, не говоря уже о себе. Она перечислила пытки, каким подвергались провинившиеся рабы, страшась, что всем им и подвергнет ее хозяин, коль они не найдут девочку в ближайшее время.
     Проходил час, второй, а воспитанницы нигде не было видно. Выбившись из сил, кормилица разразилась слезами, но тут услышала голосок и ринулась в заросли душицы, куда и спряталась кроха. Она задорно улыбнулась и, жуя листик орегано, попросила нянюшку вытереть слезы.  Надежное место надолго скрыло от посторонних глаз девочку, убаюкав ее успокоительным ароматом. Маленькая Лурия свернулась клубочком и погрузилась в глубокий сон, потому не слышала, как ее искали и лишь печаль няни пробудила спящую.
     В ужасе Клора схватила на руки воспитанницу, отбросила растение подальше, упрекая Фебрия, что всему виной его рассказы об этой пряности, часто используемой в приготовлении блюд. Испуганные слуги безотлагательно послали за доктором, а пока он не явился, бегали вокруг девочки и выспрашивали, не болит ли у нее животик. Что только не выслушал Тукко за это время. Тетка предупредила его о последствиях, коль дитя заболеет, ведь чрезмерное или неправильное употребление трав несет вред, и запретила забивать детскую головку разного рода бреднями. Появление доктора принесло утешение. Он обрадовал кормилицу, а вместе с ней управляющего и повара, чья вина не обсуждалась, сообщением о полном здравии драгоценной крошки и любимой хозяйской племянницы. 
     Тут закончилась одна сказка, началась другая. Не успел подойти конец одному этапу
278
жизни, как Лурия вступила в следующий.
     Зеленые глаза открылись. Взгляд упал на новенькую, которая присела на низкую подставку для ног и положила на край купальни руки, опустив на них подбородок. Взор скользнул дальше, остановился на Одике, что с выражением читала очередную сказку и обыгрывала по мере своих скромных актерских способностей каждую сцену. Лурия улыбнулась, когда она с воодушевлением  изображала медведя, пытаясь воспроизвести его рычание. Мягкий высокий голосок совсем не годился для подражания страшному зверю. Правда, длилось это недолго. На смену лесному жителю пришла коза, ее блеяние вызвало всплеск смеха. До слез хохотали три молодые женщины.
     Одну остановило серьезное лицо служанки, не сводившей с нее взора. Лурия передала ей веточку душицы. Приподняв бровь, плавными движениями она отгоняла от себя другие веточки, плавающие на поверхности. Очень скоро все растения приблизились к серьезной Мионе и окружили ее. Эта безобидная игра не возымела действия - служанка так и не повеселела, хоть и стала похожа на мифическую героиню, запутавшуюся в водорослях.
     Сдерживая смешок, монахиня продолжила чтение.
     - Да улыбнись же ты! - По воде похлопала изящная ладошка, вызывая массу брызг.
     Одика и новенькая ринулись врассыпную, когда служанка и хозяйка затеяли мокрую игру,  весело обрызгивая друг друга. Капли влаги разлетались в разные стороны и смачивали находящихся вне купальни женщин. Рыжие и темные волосы стали влажными, но это ничуть на умерило страстей и лишь подзадорило «игроков».
     Внезапно Лурия погрузилась в воду с головой. Замешкавшись, Миона дала ей возможность поймать себя за ногу. Громкий смех пронзил воздух и заглушил звуки плещущейся влаги.
     - Я уж начала подозревать, что ты разучилась смеяться! - прозвенел голосок.
     - Я задумалась, госпожа, - откинула служанка  с лица мокрые пряди.
     - О чем? Да с таким выражением лица ты должна была думать, по крайней мере, о всемирном распределении созидательной энергии на все сферы бытия.   
     Миона застыла.
     - Я сама не поняла что сказала, - звонко рассмеялась Лурия. Она сняла с темной макушки рабыни веточку орегано. – Очень полезная трава. Мой Тукко частенько использует ее в качестве приправы. – Изящная ручка поднесла к лицу травинку. – Она утоляет боль, помогает при воспалении, так как является антисептиком, принимается при кашле,  возбуждает аппетит. Ее издревле применяли для лечения желудка, для увеличения  женских кровяных выделений, у кого скудные. Наши медики рекомендуют душицу как мягкое успокоительное средство. – Лурия вспомнила, что врачи советуют орегано при повышенной половой активности, причем оно не ослабляет мужскую силу, а снижает это самое желание. Медноволосая приподняла бровь - кажется, ей есть, что порекомендовать самоуверенному жрецу. – Единственным недостатком душицы можно назвать ее абортивное действие - она противопоказанна при беременности.
     - Это нам без надобности, - заметила Миона, выбираясь из воды.
     - Как ты можешь оставить меня здесь одну? – протянула руки хозяйка, придав лицу игривую печаль.
     Служанка расправила полотенце.
     - Я вас жду на берегу, моя госпожа.
     Лурия замоталась в мягкую материю и отправилась сушить волосы.
     Она уже легла в постель, как ее пришел проведать дядя. Новенькая рабыня отошла к двери, ведущей в смежную комнату, но Тинарх не взглянул на нее, а сразу прошел к кровати и присел на край.
     - Как себя чувствуешь, дитя мое? – Он положил ладонь на лобик крошки, затем проверил пульс, внимательно всматриваясь и оценивая состояние кожи.
     - Мне полегчало, дядюшка. – Лурия сообразила - раз дядя здесь, значит, любвеобильный
279
жрец покинул гостеприимный дом.
     - Заставила же меня поволноваться: ты сегодня была сама не своя. Уж не заболела ли? – тяжело вздохнул Тинарх.
     - Болезнь ушла, дядюшка.
     - Вот и хорошо. – Он задумался. – Должен тебе сказать, дитя, я вынужден надолго уехать.      
     - Почему ты так грустен? И как надолго? – Лурия села на кровати.
     Некоторое время Тинарх подбирал слова и, ответив на вопрос, добавил:
     - Эти недели покажутся мне бесконечными.
     - Так много, - расстроилась девушка, потом о чем-то подумала и повеселела. – Но это ведь по делу.
     - Я отправляюсь налаживать контакты с людьми, владеющими соляными копями. Есть еще и попутные дела. Это прибыльно, но мне потребуется затратить достаточно времени и сил.
     - Это же прекрасно - ты давно этого хотел.
     - Меня беспокоят не контракты, а ты, - обнял племянницу Тинарх. – Два месяца. Может быть больше. Это очень долго - я никогда тебя на столько не оставлял. Обещаю, вернусь,  как только смогу.
     Судовладелец вновь тяжело вздохнул.
     - Тебя что-то еще тревожит, дядюшка?
     - Я бы попросил Лигена за тобой присмотреть, но он тоже  уезжает. – Дядя уложил кровиночку. – Так что остается Клора, Алкирад и вы, - обернулся он  на прислугу.
     Селеника вышла из укрытия. Хозяин не обратил на нее внимания, она заметно обрадовалась. Тинарх больше надежд возлагал на остальных – трясущаяся от страха рабыня едва способна позаботиться хоть о ком-то. Он велел беречь госпожу и ушел. 
     Мгновенно Миона прищурилась, заподозрив неладное. Она подлетела к кровати и застыла.
     - Не смотри на меня так, - произнесла Лурия, накрываясь легким шерстяным покрывалом, привезенным дядюшкой из Милета, греческого ткацкого, красильного и металлургического центра. – Не могу же я не сдержать данное мною слово.
     - Госпожа, это опасно, да и он сам… - с жаром возразила служанка, удивив приятельниц.
     - Если я поеду - то и он. Не оставит же он меня одну.
     Миона переплела пальцы и зажмурилась – конечно, Сокол не оставит госпожу. Пусть только попробует! Она сама лично его…
     - Госпожа, о чем вы говорите? – прижала к себе молитвослов побледневшая монахиня, чуя беду.
     - Госпожа хочет отправиться в Фокиду, - объяснила служанка. 
     - Куда?
     - Ты все верно расслышала, - прозвенел голосок.
     - Госпожа желает высвободить рабов, которых даже не знает. – Миона села на пол возле кровати. – Представляете, что будет, коль узнает дядя, - нам не поздоровится! Это чудо, что он до сих пор не узнал о ваших вечерних походах. А тут совсем другое! Это дальняя поездка, она… Что будет с нами, госпожа?
     - Ты поедешь со мной.
     - Если б вы не брали меня с собой, я бы умоляла взять, но помимо меня есть управляющий, Клора и другие.
     - Как же мы, госпожа? – присела рядом и Селеника.
     Пораженная монахиня осталась стоять поодаль.
     - Всех я не могу взять, да и ни к чему. К тому же вы нужны мне здесь, - ответила Лурия.
     На нее непонимающе посмотрели три пары глаз, она добавила:
     - Будете помогать мне. Я напишу письма дядюшке, чтобы вы их отсылали ему в качестве ответа на его весточки.
280
     - Но есть Алкирад и домашние.
     - С управляющим я поговорю, Тукко тоже есть чем заняться, - взглянула хозяйка на новенькую, она засмущалась. Изящная ручка погладила каштановые волосы. – Ты сама все видишь, мне ничего и говорить не надо. Итак, надо скорее готовиться: другой такой возможности может не быть.
     Никакими уговорами Одика не смогла остановить госпожу, Миона отчаялась переубедить ее. В итоге они смирились с хозяйским решением и помогали собираться в путь. Отъезд беспокоил их, но они боролись со страхами.
     Самым сложным из всех приготовлений Лурия сочла разговор с управляющим. Она тщательно готовилась к беседе, опасалась, как бы тому не стало дурно вплоть до болезни. В его почтенном возрасте любое сильное потрясение может не лучшим образом сказаться на здоровье. Направляясь к Алкираду, сразу прихватила с собой флакончик сердечных капель. По пути она повторяла речь, желая аккуратно преподнести ему известие. Оставшись с поверенным наедине, попросила его присесть. Он мужественно отказался, но после  нескольких фраз, произнесенных звонким голоском, рухнул в кресло и обеими руками схватился за грудь.
     - Я же просила сесть! - кинулась к нему хозяйка и подала капли.
     Алкирад залпом осушил сосуд.
     - Тут никакие лекарства не помогут, - с трудом вымолвил он.
     Лурия невинно пожала плечами.
     - Вы не передумаете - мне конец, - прошептал управляющий. – Что будет, ох, что будет!
     - Если дяде не сказать - ничего не будет.
     - Он приедет и сам увидит, госпожа! - подпрыгнул Алкирад.
     - Мы с Мионой вернемся раньше, обещаю.
     Поверенный покачал седой головой - от дерзкой рабыни он рад избавиться, а вот от госпожи - ни в коем случае!
     - Для меня вы как дочь! Я не могу допустить… Господин велел мне следить за вашим благополучием!
     - Посадишь меня под замок? На этот случай есть окно.
     Удрученный управляющий обхватил голову.
     - Прошу, успокойся, - прижалась к нему Лурия. – Я только туда и обратно.
     - Умоляю, подумайте! В пути вас будут подстерегать опасности. Повсюду бушуют войны, людей продают в рабство, убивают! Человеческая жизнь ничего не стоит! Одни города воюют против других - всюду кровь. Вы вообще можете…
     - Какие ужасные вещи ты говоришь. – Изящная ладошка легла на морщинистую щеку.
     - Госпожа знает, что это правда.
     - И, тем не менее, я поеду.
     Алкираду ничего не оставалось, как согласиться. Он обещал оповестить хозяйку в случае преждевременного возращения господина.
     Важным сообщением в бедном районе Лурия удивила, пожалуй, всех беглецов. Один из  их, коря себя, погрузился в размышления. Он высказал тревоги по поводу предстоящей поездки. На него рыкнула Миона, упрекнула в том, что об этом следовало подумать прежде, чем жаловаться на судьбу. Сокол посуровел. Гостья была вынуждена останавливать нападки рабыни и усмирять воина. Мысль о том, что им предстоит долгое время находиться в обществе друг друга, их не обрадовала. Напоследок Миона что-то проворчала, в ответ получила холодный взгляд и поспешила за хозяйкой, которая перед уходом позаботилась о беглецах, оставив вдовам кое-каких средств.
     На следующий день она отправилась к купцу, которого рекомендовал управляющий, и заложила фамильную драгоценность.
     - Беспокойно мне, госпожа, - сказала который день хмурая Миона.
     - Это я слышу с того момента, как решилась на поездку. – Взору явились задорные ямочки
281
на щеках. -  Не хандри - ты со мной. Хотя тебе будет тяжелее, чем Одике и нашей мастерице.
     - Оставь вы меня здесь, я бы все равно поехала за вами! Тайком!
     - Откуда такое стремление? - рассмеялась хозяйка. – Взяла бы свободу да ушла. Сколько раз я тебе предлагала.
     - Зачем мне она? Да и куда мне идти? Нет, госпожа, мое место рядом с вами. Я умру на вашей могиле.
     Лурия остановилась посреди улицы. Прохожие, не обращая на них внимания, спешили в центр, где намечалось театрализованное представление. Горожане праздновали религиозный праздник. С улыбками они после похода в храмы направлялись на Агору. Великий жрец с учеником отбыл в столицу, но последний скоро вернулся, не вынеся долгого пребывания вдали от Миреи. Племий благосклонно отпустил ученика, и он поторопился вернуться в родной город и провел праздничную церемонию в святилище при школе Великих Родителей. Но туда не явилась за благословением рыжеволосая прихожанка. Ожидания не оправдались.
     - Что ты такое говоришь? – прозвенел голосок.
     Миона опустила прекрасные темные глаза.
     - Ответь! Почему молчишь?
     - Я не буду жить без вас, госпожа, - прошептала служанка.
     - Мне не нравится твое настроение, - нахмурилась Лурия. – Дядя тоже так говорит, а мне очень страшно слышать эти слова. Неужели вы не понимаете?
     - Госпожа, я здесь из-за вас, потому уйду с вами.
     - Никогда больше не произноси этого! – Хозяйка продолжила путь, мешая горожанам двигаться к площади Совета, на которой ее ожидали.
     - Я не буду говорить, - пообещала рабыня.
     - И думать о том забудь!
     - С этим сложнее - вряд ли получится, - улыбнулась Миона, совершенно не печалясь по поводу предстоящего ухода.
     - Ну и шутки у тебя, - не подумала веселиться Лурия. – Что за речи, что за мысли! В следующий раз буду ругаться!
     - Я безропотно все выслушаю.
     - Смирение? Так не похоже на тебя! - рассмеялась девушка.   
     - Это не смирение, а знание того, что я все равно останусь рядом с вами.
     Тяжелый девичий вздох влился в шум, что наполнил улицы города, во взрывы радости, следующие за шутками актеров и за остротами, отпускаемыми поэтами-вольнодумцами, на которых вновь началась охота.
     Стоило повернуть за угол, как послышались выкрики стражей, мчащихся за стихотворцем, обличающим порочную власть и аристократию. Его произведения снискали славу во всех городах Пелихории. Он был народным любимцем, но мешал власть имущим господам. Вслед за криками понеслись спешные шаги. Из-за поворота показался человек с бумагами в руках. Он пронесся мимо двух горожанок, через пару шагов остановился, решая, куда ему бежать дальше. Улица была немноголюдна, и слиться с толпой шансов не было. Тяжело дыша, незнакомец взглянул на Лурию. Служанка напряглась, положив ладонь на рукоять ножа. Хозяйка жестом остановила ее, давая понять, что неизвестный не будет нападать. Лязг доспехов становился все громче. Девушка указала беглецу на ящики за своей спиной. Некий горожанин вместе с рабом заносил в дом заказ, доставленный только что. Повозка уехала, товар остался, его-то и приглядели зеленые глаза для временного убежища. Гражданин со слугой ушли с очередным коробом, а за оставшиеся нырнул незнакомец.
     В следующее мгновение появились стражи порядка. Начальник остановился отдышаться. 
     - Вы видели, куда он направлялся? – выдавил он сквозь глухую отдышку.
     Его телосложение осложняло бега. Продолжительные физические нагрузки отбирали  много сил, и потому он ненавидел гоняться за юркими бегунами, но они то и дело надрывались в его секторе, привлекая к себе массы слушателей. Он уже получил не один
282
выговор от начальника, обещавшего отправить его в отставку, коль снова упустит хулителей власти и господина градоначальника, всеобщего благодетеля. 
     Подчиненные разбежались, но недалеко от главного патрульного, посматривая на него и ожидая дальнейших указаний.   
     Безмолвно Лурия вытянула руку в сторону, куда тотчас помчались все стражники.
     - Госпожа, вы их обманули, - хитро улыбнулась служанка.
     - Ничуть. Страж спросил, куда направлялся беглец, но не успел задать вопрос, куда он делся.
     Миона последовала за хозяйкой, заглянувшей за ящики. На медноволосую снизу вверх глядел улыбчивый незнакомец, прижимаясь спиной к опоре, являющейся по совместительству еще и укрытием.
     - Мне бы не хотелось нарушать ваше уединение, но вам нужно торопиться. Сейчас придет хозяин ящиков, и вернутся сердитые стражники, - прозвенел голосок.
     - Благодарю, о прекрасная, - отозвался, вставая, поэт.
     Насторожившаяся рабыня покосилась на него.
     - Верно, вы хорошо разозлили господ, раз за вами бегает отряд.
     - Я малость пошалил.
     Взявшая  за руку хозяйку Миона, пронизывала шутника  глазами, а он вместо того, чтоб уйти, рассматривал спасительницу. 
     - Торопитесь! - услышала Лурия лязг доспехов, оповещающих о приближении стражей.   
     Нарушитель правопорядка на бегу выкрикнул слово, но какое она не разобрала.
     - Имя такое же, как и сам, - обронила Миона.
     - Не ворчи, - перешла на другую улицу хозяйка, ведя ее за собой. - Ты его расслышала?
     - Непонятное - мне не повторить.
     После ряда неудачных попыток, девушка окончательно убедилась, что воспроизвести имя незнакомца  так и не удастся. Предложение пройтись и посмотреть представление  Миона не поддержала, ссылаясь на усталость и желание отдохнуть перед путешествием. В действительности же она хотела побыть в обществе новенькой и монахини, к которым, не смотря на свою холодность, привязалась, но не подавала вида.  Правда, о том догадывалась хозяйка и одобряла ее устремления. Медноволосая Лурия отметила, что Селеника и служанка поладили - кто еще безропотно будет сносить скверный характер последней? 
     На розовых щеках появились задорные ямочки, хозяйка повела Миону домой. Жрец так и не дождался прихода нарушительницы своего покоя на площадь.
     Вернулся он в имение под вечер, когда понял, что и в бедном районе ее тоже не будет. Сразу проследовал в кабинет и занялся делами. Отчеты секретаря и личного слуги не  затянулись.
     Из дверей вышел бледный Леоний,  за ним выскользнул Дисий, испытывающий сейчас то же, что и приятель.
     - Да уж, хвала Богам, не прогнал.
     - Сегодня  хоть не ругался. Вчера думал, точно осерчает, к столбу привяжет. Как глянет, аж колени дрожат. – Личный слуга хотел добавить что-то, но состорожничал: один раз он уже отозвался не лестным образом о даме, благодаря которой в доме теперь житья не стало, и едва не попал на невольничий рынок снова. Он замолчал, боясь и подумать о ней. Вдруг повелитель услышит его мысли? Пиши - пропало.
     - Тут недавно Тилиан мрачный пришел, сказал надо документы переоформить, господин велел. 
     - Он мне говорил, что хозяин недоволен, как ведутся дела в металлургических мастерских.
     - Там все отлично, доходы растут, я сам проверял бумаги, - развел руками секретарь.
     Леоний пожал плечами и тяжело вздохнул. Собеседник молча кивнул.   
     - Еще он сказал про рудники.
     - Да? И там не ладно? – печально улыбнулся Дисий.
283
     - Господин велел навести порядок в шахтах, дабы уменьшить потери людей. Слишком много обвалов случается.
     - Правильно. Мы теряем рабов, приходится покупать других. Это затраты. Лучше позаботиться об их благополучии, чем непрестанно закупать новых. К тому же повелитель никогда не был кровожадным. Он не допустит  гибели работников по халатности.
     - У его приятеля в шахте случилось серьезное обрушение, унесшее много жизней.
     - Да, я слышал. Ты знаешь, что господин на днях предсказал нападение на правителя города...  Эх, запамятовал.
     - Это с перепуга, - хохотнул Леоний.
     - Наверно, - согласился секретарь, смеясь, сказал: - Господин предупредил правителя, и заговор не удался.
     Слуги спустились на первый этаж и вышли из дома. Дисий заметил новенькую миленькую служанку, идущую с поручением на огород.
     - Кто такая? – смерил он взором ее.
     - Повелитель недавно ее привез - он спас ей жизнь. И ее детям. Они умирали от заразной болезни - к ним даже врачи не подходили. Господин предотвратил в том городе эпидемию.
     - Хорошенькая она.
     - Ты ее не видел, когда только привезли.            

    Возвращаясь из очередной поездки из столицы, жрец сделал остановку на ночлег в гостинице некоего города, находящегося в сотнях километров от Миреи. На рассвете, как и было велено, Кир подготовил лошадей и подвел их к портику. На крыльцо вышел хозяин и оба мужа немедленно отправились в путь.
     Стояла жара. На улицах города творилось столпотворение. Давеон нахмурился - местные жители, словно сговорились и разом вышли на аллеи. Он хотел было повернуть на менее людные тропы, но услыхал выкрики и брань, не прекращающуюся ни на миг. За ними последовали звуки ударов. В ответ на сквернословие и побои полились стоны. Жрец направил Дивиуса к бушующей толпе.
     Масса расступилась, завидев господина, спрыгнувшего с прекрасного скакуна. Кир схватил под уздцы жеребца и глядел на происходящее. Горожане прогоняли больную женщину с двумя детьми, тоже покрытыми страшными болячками, из которых сочился гной. От них исходило зловоние, озлобленная толпа побрезговала притронуться к ним, как и доктора, которые немногим ранее отказались лечить бедняков, пораженных заразой. Троица долго скиталась в поисках пристанища: с потерей кормильца они потеряли дом, не имея возможности и дальше снимать жилье. Несчастная мать едва дышала, дети, обессилев, прильнули к ней.  Завидев больных нищих, что могли заразить других, граждане прогоняли их, побивая палками. Простолюдинка прикрывала собой детей - переломы явились следствием жестоких побоев. 
     Рыком жрец отогнал разбушевавшееся скопище, склонился над троицей. Осмотр не занял много времени. Врачеватель сразу узнал болезнь, велел зевакам разойтись и потер ладони, как это делал всегда, когда брался лечить. За жестами последовала череда заклинаний и замысловатых словестных формул. Ни один очевидец тайнодействия не разобрал странных слов, только глядел, как у всех на виду из плоти льется противная, дурно пахнущая жидкость, сходят отеки и срастаются переломы. Затем открытые красные раны начали  затягиваться и рубцеваться. Простолюдинка и дети почувствовали себя лучше и смогли открыть глаза с темными кругами под ними. Трое были настолько истощены, что не смогли подняться.
     - Найди одежду, а эту надо сжечь, - велел Давеон слуге. – Потом займись поиском повозки. И поторопись.
     Кир умчался, а сановник позвал простолюдинку:
     - Как твое имя?
284
     - Эноника, - прошептала она. 
     Жрец вздохнул - у всех рыжеволосых женщин красивые имена?
     - Где остальные?
     Эноника указала в сторону.
     - Ты поедешь со мной, будешь жить в моем доме.
     Простолюдинка оторопела и постаралась привстать - ничего не вышло. Крепкая рука жестом велела оставаться ей на месте. На глазах у изумленной публики врачеватель отправился в указанном направлении и обнаружил еще больных, которых удалось спасти: до них еще не добрались разгневанные горожане. На свою беду женщина пришла просить милостыню, но попала под удар и чуть не погибла раньше времени.
     Подоспевший Кир вместе с возницей погрузил мать и детей на телегу, и путники взяли курс на Мирею. Домашние неласково встретили оборванку, так жалко она выглядела. Спутанные волосы пришлось коротко остричь, а пятна на лице и теле первое время отпугивали всех слуг. Но чудодейственная мазь, изготовленная благодетелем, помогла избавиться от страшных рубцов. Еще господин дал порошок, который она разводила молоком и смазывала кожу детям и себе. Так Эноника скоро похорошела и поняла, что шрамов не останется, что и пророчил щедрый повелитель. Помимо того он предоставил отдельную комнату и работу, за что служанка была бесконечна благодарна.

     Дисий проводил взглядом новенькую, которая затерялась в пышной растительности сада, направляясь в прилежащий огород.
     - Береги глаза, - хохотнул личный слуга. – Вот узнает Надария…
     - На нее каждый день толпы таращатся, - пробубнил супруг.
     - Да, красивая жена – проблема.
     Дисий перевел взгляд  на приятеля и подавил смешок.
     - Что ты гогочешь? – нахмурился Леоний.
     - Вспомнил, как ты на Таниру смотришь, а еще говоришь, что у меня проблемы. О, вот и она, - кивнул в ее сторону секретарь.
     Женщина стояла неподалеку и посматривала на них. Приятель замялся, Дисий положил на его плечо руку.
     - Ты ее так и не позвал? – шепнул он в самое ухо. – Гляди, перс позовет.
     Личный слуга резко одернул ненавистную ладонь.
     - Иди ты…
     Смеясь, секретарь подтолкнул Леония вперед. Молоденькая и стройненькая рабыня поджала губки. Личный слуга господина долго не решался заговорить с ней. Она все молчаливо глядела на него, вертя в руках фиалковый венок. Набравшись сил, смущенный Леоний скомкал несколько слов, из которых Танира ничегошеньки не разобрала. Он повторился:
     - Красивый венок. – Он кашлянул.
     Служанка хихикнула. Личный слуга подумал, она сейчас сбежит, но рабыня подбежала,  поцеловала в щеку и, не задерживаясь, скрылась. Леоний растерялся, положил ладонь на целованное место, глядя вслед бегунье.
     - У тебя появилась надежда, - похлопал по его плечу Дисий. – Лови момент, женщина может передумать. Они так непостоянны. Что стоишь?
     - А? – обернулся на него личный слуга господина.
     - Я говорю: рви фиалки - и за ней.
     - Зачем? – стоят, как вкопанный Леоний.
     - «За ней» или «фиалки»? – хохотнул секретарь. – Учти, другие так долго думать не будут. Слушай, а у тебя женщины-то были?
     Леоний покосился на приятеля, который пожал плечами.
     - Да я так, на всякий случай, уточнить.
285
     Диалог прервало появление на портике благодетеля. Слуги склонились и, не дожидаясь поругания, разошлись, зная, как он не переносит пустой болтовни. Они видели, что повелитель жестом подозвал возвращающуюся с огорода новенькую служанку. Она поторопилась на зов, поставила корзину с овощами да зеленью на землю и подала спасителю просимую руку.
     Давеон оценил состояние женщины.
     - Дети? - Он отпустил тонкое запястье.
     - Благодарю, господин, они здоровы.
     - Наносишь на волосы средство? – Сановник был настолько любезен, что предоставил Энонике состав, активизирующий рост волос.
     Она закивала.
     - Приведи завтра детей! - распорядился он и пошел по дорожке, ведущей к озерку, в мастерскую.
     Крепкая рука взяла с полки статуэтку, похожую на рыжеволосую девицу. Эта фигурка заметно уступает мраморной глыбе, до сей поры вызывающей у него неописуемое негодование. Давеон покинул домик у водоема глубокой ночью, отмечая рост мастерства и прибавление в его коллекции.
     В последнее время он серьезно подозревал неладное: нарушительница его покоя не приходит в бедный район, который день не появляется на улицах города. Намеренно  прохаживаясь ее тропами, он снова нигде ее не обнаружил.
     Давеон очутился у дома корабельщика, поводил ладонью в воздухе, прислушался.
     - Где же она?
     В особняке не слышалось ни ее звонкого голоса, ни дыхания, ни сердцебиения.
     Он помчался в имение, влетел в тайную комнату, провел ритуал.
     - Где?! – На мужской переносице появилась глубокая складка. – Что ей там понадобилось? – прошептал глубокий голос.
     Тайнодействия продолжились. Жрец рыкнул и стукнул кулаком по столу, когда открылись секреты. Эта девица сведет его с ума! Теперь ей Фокиду подавай, а он вынужден остаться здесь и смиренно ждать, когда она вернется, если вообще…
     Быстрым шагом Давеон прошел по длинному коридору, ворвался в храмовую комнату, нацарапал на алебастровой пластине просьбу и преподнес Великим Родителям дары.
     - О, Боги, храните ее. – Крепкая рука потерла вспотевший лоб.
     Застоявшийся Месяц, поддавшись азарту, резво мчался без оглядки, словно хотел воссоединиться с небом, где по ночам господствует луна. За ним едва поспевали лошади спутников. Лурия то и дело осаждала строптивого жеребца, увлекшегося вольным бегом, дабы их нагнали груженые кони. Она со служанкой взяла минимум вещей, однако и этого хватило, чтобы нагрузить еще двух вороных красавцев. 
     Сердитая Миона не разговаривала с воином, когда ей что-либо требовалось, указывала пальцем. Безропотно выполняя поручения - спартанская выучка давала о себе знать - Сокол с небывалой  стойкостью  оберегал двух женщин, пустившихся из-за него в опасный поход.
     Погода меняла настроение с такой быстротой, что путешественницы порой не успевали понять, во что им облачиться: то начинало светить беспощадное солнце, то дуть неукротимый ветер, то накрапывать дождь, перерастающий в ливень. А воину, привыкшему сносить неудобства, было все нипочем. Его не пугали ни зной, ни холод, ни песчаная буря, перед которой испытывали страх маленькие спутницы, ни какие-то там капли дождя, что могут смочить длинные темные волосы. Сокола беспокоило только благополучие отважных женщин, к которым он испытывал привязанность - точнее сказать к одной из них.
     Она спрашивала у опытного воина, не один год проведшего в военных походах, когда делать остановки, искать ночлег и прочее, что не могла знать в силу своей неосведомленности. По обыкновению путники ночевали в гостиницах и на постоялых дворах. Коль непогода заставала в пути, а по близости не было городка или деревни,
286
укрывались от нее в палатках, что настоятельно рекомендовал взять с собой Менедем. Перед отправлением он преподнес госпоже длинный список, что потребуется в дороге. Надо сказать Лурия и не подозревала, что столько всего надо - обычно дядюшка занимался организацией поездок - правда, когда пустилась в путешествие, поняла: советчик оказался прав.
     На очередном привале Сокол поил лошадей, служанка косо поглядывала на него и крутилась вокруг отдыхающей хозяйки, которая растянулась на циновке, давая отдохнуть уставшему телу в тени пышных ветвей. Она порекомендовала сделать то же молчаливой  Мионе, едва сдерживающей губительные эмоции. Рабыня прилегла под деревом и, заламывая пальцы, посмотрела вверх, куда устремила взор хозяйка. Правда, она так и не поняла, чем именно любуется госпожа.
     Меж тем Лурия глядела на стремящийся к небесам раскидистый клен. Его плотная крона давала путнику возможность перевести дух в густых приветливых сумерках. Высокий красавец с удивительными листьями-ладонями, поддаваясь порывам, кивал девушке.  Трудно было определить, какой именно достиг он высоты, но совершенно очевидно не собирается останавливаться на достигнутом и будет тянуться дальше.  Даже лежа на земле, от девичьего взора не ускользнули прожилки интересно-формных листьев - этакие вены в зеленом теле, чья полезность давно доказана  медиками. 
     Лурия читала в справочнике доктора Дилада (да и не только), что клен – полезное растение. В ход идут молодые листья и побеги. Это дерево дает  энергию, дарит заряд, взбадривает.
     Она подскочила, сорвала веточку и протянула ее Мионе. Не понимая к чему это подношение, служанка приняла дар.
     - Взбодрись! - прозвенел голосок. - Нельзя так. Я не хочу, чтобы в твоем сердце жила ненависть.
     - Не ненависть я к нему испытываю, госпожа, а недовольство, – вставая с земли, сказала Миона - если б спартанец больше молчал, они бы сейчас были дома, плавали бы в бассейне или кидались подушками.
     - Перестань ворчать. Вдруг так надо? Что скажешь?
     - Скажу, госпожа, что коль и надо - так точно не вам и не мне.   
     Хозяйка тяжело вздохнула.
     - Оставим этот разговор - ты снова не в духе, - махнула она рукой. - Смотри, - и указала на дерево, с ветки которого взметнулась птица.
     - Клен, я его видела. Много раз.
     - И я. Но он мне все равно нравится.
     - Моей госпоже все деревья по душе. Впрочем, как кусты, цветы, люди…
     - В этом ты не права, - качнула локонами медноволосая Лурия.
     - Пожалуй, он один вам и не нравится. 
     - О ком ты? – спросила хозяйка.
     Миона свела брови, подражая серьезному жрецу. Девушка рассмеялась.
     - Очень похоже, но я не его имела в виду. Хотя он пополнил список. С недавних пор. Но не об этом сейчас. Взгляни. Клен издревле употребляли целители для лечения желтухи, почек, при авитаминозах. Сок молодых листьев обладает укрепляющим и тонизирующим действием.
     Лурия задумалась, это зелье благотворно влияет на мужей. Почему-то она сразу вспомнила коричное дерево. Оно имеет толстую кору, которою используют в лечебных целях и как пряность, обладающую рядом полезных свойств. Например, закрепляющим, противовоспалительным, заживляющим. Врачи прописывают корицу сердечникам и женщинам, чей цикл следует нормализовать. Она незаменима при старческих изменениях психики. Не стоит забывать и о том, что ее эфирное масло применяют для лечения кожных заболеваний. Китайская пряность борется с пятнадцатью болезнетворными бактериями, в
287
том числе и с туберкулезной – об этом неоднократно упоминал доктор Дилад. Но в больших дозах она опасна беременным. Коричное дерево тоже дает человеку энергию, придает оптимизма, помогает бороться с болезнями. Лурия громко выдохнула - как она могла забыть?! Корица - мощное средство для поддержания половой активности на высоком уровне! Она способствует снятию напряжения и росту любовных чувств. Что можно здесь сказать - определенно зря она добавила корицу в пирог!      
     - На чем я остановилась? – медленно проговорила Лурия.
     - Клен – полезное дерево.
     - Ах, да. Его листья используют для очищения кожи, для вытягивания гноя из нарывов, даже очень серьезных. Настой лечит воспаленное горло, потливость ног.
     - У вас нормальные ноги - вам это ни к чему.
     - Я говорю не о нормальности, а о потливости, - рассмеялась Лурия.   
     - С этим у вас тоже все в порядке, госпожа.
     Миона отправилась собирать хворост для костра, хозяйка составила ей компанию.
     Огонь быстро поддался воину, мгновенно вспыхнув, благодаря его умению разжигать пламя. За время отдыха женщин он успел расставить силки, в которые попались птицы, распотрошил добычу и передал ее рабыне. Она кинула неодобрительный  взгляд и вновь нахмурилась.
     - Что не так на этот раз? – не выдержал Сокол.
     - Госпожа не будет их есть. – Миона надела на металлические прутья тушки и закрепила над жаром. – Это мне и тебе.
     - А что она будет?
     - В городе она купила сыр и орехи.
     - И все? – спросил Менедем - она ест еще меньше, чем привыкшие к ограничениям спартанцы во время проверок на выносливость.
     - Собери ягоды, коль найдешь. Или поймай в ручье рыбу, - указала Миона на плещущуюся неподалеку влагу.
     Сокол подошел к дереву, срезал подходящую ветку, соорудил из нее что-то вроде копья,  заострил один ее конец, ловко работая ножом, и спустился к источнику.
     - Что он делает? – подошла к служанке Лурия.
     - Рыбачить отправился, госпожа. – Миона поправила дичь на огне.
     Девушка приблизилась к силачу, такому огромному, что он заслонял собою прекрасный вид на рощу. Его мощная шея, широкие плечи, мускулистые руки могли напугать, пожалуй, любого врага, впрочем, как и приятеля, коль повздорить с ним. Она заключила, что крепкие ноги вынесли бы без труда всякую дорогу. Скорее всего, Сокол неплохой бегун.  Эта махина небывалого роста нависла над ручейком, погружая его в тень. В прозрачной прохладной воде плескались мелкие рыбешки, за ними погналась крупнее и зубастее. Менедем прицелился, занес орудие, и не успела Лурия что-либо сказать, как он пронзил тело пестрой рыбы с узкими плавниками. На всплеск обернулась Миона, а воин победоносно поднял добычу над головой и удерживал некоторое время, глядя на ее извивающиеся движения.
     - Я, конечно, люблю рыбу, но, пожалуйста, больше не делай этого при мне, - печально отозвалась девушка.
    Менедем, огорченный тем, что не угодил, опустил руку.
    - Ах, нет, я не хотела тебя обидеть! Но мне тяжело видеть, как губят живое, - объяснила названная хозяйка, положив руку на могучее плечо. – Благодарю, я обязательно съем ее. Если только…
     Воин поднял на Лурию темные глаза.
     - Ты присоединишься ко мне. – Взору явились задорные ямочки на щеках.
     На этот раз служанка не косилась на воина, а быстро разделалась с рыбой и зажарила ее.
     Обед проходил в дружественно-молчаливой обстановке. Хозяйка не старалась примирить ее и Сокола, полагая, что это преждевременно и Миона не успокоится, пока они не вернутся
288
в Мирею. Потому предпочитала молчать и поддерживать немой разговор, изредка беседуя со спутниками, когда они находились врозь. 
     За эти короткие минуты немногословный спартанец  поведал о некоторых моментах своей жизни. Он действительно излагал все четко и кратко, как и принято у лаконцев.
     Лурия отмечала, что отношения постепенно налаживаются, и служанка привыкает к беглецу, и заговаривала с ним в ее присутствии. Миона кидала холодные взоры на провожатого, безмолвно слушала истории, никоим образом не поддерживая спартанцев. Да и как она могла одобрить, например, криптии? Отправленные властями бродить по окрестностям молодые люди, вооруженные короткими мечами, убивали илотов.  Несчастные, работающие на спартанцев  и возделывающие их поля, погибали от рук воинов, неизвестно за что. Госпожа, пока Менедем седлал коней, рассказала, что лаконцы  грубо и жестоко обращались с теми самыми илотами. Время от времени власти объявляли им войну, преследуя кровавую цель: узаконить их убиение. Спартанцы заставляли их пить неразбавленное вино и показывали молодежи, чтобы она видела, что такое опьянение. 
     - Илотам приказывали петь нехорошие песни и плясать неприглядные танцы, запрещая при этом развлечения, коим предается свободный человек, - добавила Лурия. – Некогда илоты вместе с мессенцами бесчинствовали в Лаконии и едва не погубили всех местных жителей. Вероятно, поэтому в сердцах лаконцев осела так сказать обида.
     Путники отправились дальше. По дороге Лурия задавала вопросы, желая утолить свое маленькое женское любопытство. Воин терпеливо отвечал, стараясь угодить названной хозяйке - так она просила называть себя, чтобы ни у кого не возникло сомнений, что он ее раб.
     - Нас учили переносить лишения, госпожа, и одерживать верх над противником.
     - Насколько я знаю, у вас даже к детям жесткие требования. Не отец, не мать, а старейшины, осматривая ребенка, решают, достоин он жить или  нет.
     - Коль они находят, что ребенок безобразен и слаб, отправляют его к Апотетам.
     - Обрыв на Таигете - я читала. Ужасно с моей точки зрения.
     - Но жизнь слабого не нужна ни ему самому, ни государству. У него нет здоровья и силы.
     - Ваши няни обмывают новорожденных вином? – поинтересовалась Лурия, придерживая поводья: Месяц вновь, проказничая, прибавил ход.
     - Чтобы проверить детей. Больные - погибают, а здоровые - крепчают, госпожа, - кивнул воин.
     - Спартанские кормилицы не пеленают младенцев, давая свободу телу, и растят их неприхотливыми.
     - Наши дети не боятся темноты и одиночества, они неразборчивы в еде. – Менедем огляделся. – Уже скоро город - там и переночуем, госпожа.
     - Я так и поняла. – Она задумалась. – А что происходило потом, когда дети выживали после стольких испытаний?
     - Требования становились жестче. Нас коротко стригли, мы бегали босиком, в любую погоду ходили и играли без одежд, - поделился Сокол.
     Миона скривилась и понадеялась, что он не захочет вспомнить детство.
     - Раз в год я с друзьями получал по гиматию. – Он не сказал, что бани и умащения не были их спутниками, а грязь и терпение. Лишь раз в год они мылись, спали все вместе, объединенные в группы, на жестких подстилках. Он сам делал их, ломал голыми руками тростник, используя его в качестве постели.
     - Вас не кормили.
     - Мы сами добывали себе еду.
    - Кражами, а кто попадался - получал наказание. И суровое. Побои и голод были вам хорошо знакомы. Извини, но я не понимаю, как ты выжил, - выплеснула Лурия.
     Спартанец улыбнулся.
     - Дети соблюдают осторожность, предпочитая гибель позору. – Он упомянул о случае  с
289
лисенком, который разорвал мальчику живот, но дитя предпочло испустить дух, чем выдать себя.
     Миона фыркнула - и зачем все это рассказывать чуткой госпоже? 
     - Я читала, детей жестоко порют у алтаря Артемиды. Порой они погибают.
     - Эта порка имеет сакральное значение. 
     - Не приходило в голову, что тебе это внушили?
     - Нет, госпожа, - ответил Сокол.
     В этот момент Миона подумала, что зря.
     Путники приблизились к городским стенам. Немного погодя они въехали в широкие ворота, ежедневно спускавшие десятки купеческих и крестьянских обозов.
     - У нас даже испуг наказывается, - меж тем продолжал спартанец. - Никто из мальчиков и не вскрикнет в поединке, иначе его ждет наказание.
     Ни Лурия, ни служанка не пожалели, что они пелихории.
    Длинные зеленые улицы были наводнены людьми, как обычно бывает в большом городе. Минуя столпотворение, путешественники отправились в гостиницу.
     - Вас называют самым воинственным и музыкальным народом, - прозвенел голосок.
     Кивок Менедема подтвердил, что хозяйка не ошибается.
     - Воины надевают на головы венки и под звуки флейт отправляются в бой, госпожа. В походах наши упражнения становятся не такими утомительными - война своего рода отдых от подготовки к ней.
     - Не хотела бы я жить с мыслью, что должна готовиться к войне и непременно истязать себя, дожидаясь ее. – Лурия не удивилась бы желанию человека не возвращаться в Лакедемон. С другой стороны, чем законы ее страны отличаются от других? Такие же разрушительные и жестокие, возвеличивающие до небывалых высот богачей и унижающие до самых низов бедняков и простой ремесленный люд. – Жители Спарты не принадлежат себе, а государству, насколько я знаю.
    - Нам запрещено заниматься ремеслами - у каждого свое поручение. Мы делаем то, что нам назначено.  В свободное от службы время мы посвящаем пирам, праздникам, гимнасиям, где тренируемся, охоте.
     - Я оценила твое умение охотиться, - кивнула хозяйка, спрыгивая с жеребца. Ее подхватил атлет, отводя смущенный взор.
     Миона ухмыльнулась - небывалая скромность, но не позволила воину помочь ей.
     Перед путниками открыл дверь худой слуга, и они вошли в  ничем не примечательную гостиницу. Они останавливались только в скромных, для среднего класса. Такое решение приняла госпожа, дабы не тратить средства попусту. Служанка не одобряла грязь, в которой приходилось ночевать хозяйке, но оспаривать не стала.
     Каменное серое двухэтажное здание с двумя колоннами у входа приняло миссионеров, направляющихся по длинному прямому коридору в номер. Узкие лесенки не оставили после себя ярких впечатлений, какие производили роскошные лестницы родного дома. Вещи помог занести все тот же служка снизу. За несколько медных монет он поднял на второй этаж тяжелый груз и с поклоном удалился. Менедем отвел животных в пригостиничную конюшню, где привел их в порядок, а после ушел в номер, находящийся по соседству с хозяйкиным и который делил с другими постояльцами-мужчинами.
     От лишней простоты Миона хмурилась, считая, что хозяйка тяжело сносит тяготы пути, но  она убеждала ее в обратном.
     - Все равно. Здесь слишком грязно. Они что - не убирают? – провела пальцем по полке служанка и посмотрела на него – с толстым слоем пыли она не могла смириться ни за какую цену. Борясь с брезгливостью, она  наполнила купальню, предварительно отмыв ее. С Мионы сто потов сошло прежде, чем она отчистила ванну.
     - Не сердись, так ты становишься… старше, - подавила улыбку Лурия.
     - Пусть так, но мне совсем здесь не нравится, – свела брови служанка, вспомнив что-то
290
она сказала: – Вы уехали, а ведь обещали госпоже Рицелле сопровождать ее на праздник.
     - Празднества будут нескоро, мы успеем вернуться.
     - Но госпожа Галинея сказала…
     - Она ждет его с нетерпением, потому и говорит так.
     - Ей и праздник не способен помочь, - обронила Миона, обтирая хозяйку материей, показавшейся ей такой же безобразной, как и номер. Очень жесткой, в отличие от домашних полотенец.
     - Помойся - и ляжем спать.
     Служанка поглядела на железную купальню с какими-то неопределенными потертыми рельефами и погрузилась в теплую воду. После омовений она легла на соседнюю с хозяйской кровать и долго смотрела на свежевыбеленный потолок.
      - Госпожа, когда мы будем в порту?
      - Очень скоро - через два дня, - устало зевнула Лурия.
     - Поскорее бы уже. – Миона перевернулась на бок. Она скривилась и тихонько выругалась, когда под ней заскрипела узкая кровать без балдахина. В номере не было и намека на роскошь. Занавеси просты, мебель - того хуже, зеркало маленькое и заляпанное.  Служанка его протерла и брезгливо выбросила тряпку.
     - У меня тоже скрипучее ложе, - улыбнулась девушка и подозвала к себе соседку, которая вмиг присоединилась. -  Но это лучше, чем ночевать под открытым небом. Давай поговорим, не то ты так и будешь хмурой, а мне это совсем не нравится. Что тебя беспокоит?
     - Признаться: все. Но вы не вернетесь, я знаю. – Миона накрыла сначала хозяйку, после накрылась сама. – Почему он так предан своей стране и власти? 
     - Я так понимаю, ты о Соколе, - откинулась на подушки Лурия и обе постоялицы устремили взор в потолок. - Воспитание и выучка - вот весь секрет. Что сказать - постарались спартанские цари. Один из них – Ликург, по моему мнению, в чем-то великий преобразователь.  На Крите он изучал государственное устройство и многое подчерпнул у критян. Они вели простую жизнь, без излишеств. Потом он совершил путешествие в Азию, где познакомился с поэмами Гомера. Говорят, царь побывал в Египте и отметил обособленность воинов от остального населения. Вернувшись в родную Спарту, Ликург взялся преобразовывать прежнее. Он был религиозным человеком и, как и многие, будь то простолюдин или же царь, перед любым делом, прежде всего, испрашивал совета у Богов.  Государь побывал у оракула, в Дельфах, и пифия назвала его «боголюбезным» и дала указания воздвигнуть храмы Зевсу и Афине - греческим почитаемым божествам.
     Сначала Ликург уровнял бедняков и богачей - всеми путями он искоренял роскошь и стремление к богатству. Он перераспределил землю, дабы хранить имущественное равенство. Но это были далеко не все нововведения. Так царь изъял из обращения золотую и серебряную монеты и оставил железную, а ее стоимость понизил. В итоге взятки стало брать чрезвычайно опасно - для перевозки даже малой суммы требовалась повозка, - улыбнулась Лурия. - Следующим шагом на пути преобразования стало изгнание из Спарты ремесел, которые государь счел бесполезными. Многие мастера сами оставили Лакедемон, не находя сбыта своему товару.
     - Этот, Сокол, что-то говорил о трапезах, - вздохнула Миона, вытягиваясь в полный рост. 
     - Думаю, эти совместные кушанья объединяли и уравнивали горожан, коль за одним столом встречались и богач и бедняк. Разумеется, знать не была довольна реформами, один раз аристократы даже напали на Ликурга и ранили его. Постепенно богатство покинуло жилища спартанцев, и домашняя утварь более не была из драгоценных металлов. Говорят, с тех самых пор мебель у них чрезвычайно скромна.
     - Ох, госпожа, чувствую себя, как в Спарте.
     Молоденькие женщины звонко рассмеялись.   
     - Это еще не все. Ликург не обошел вниманием воспитание граждан, считая это верной дорогой, ведущей  к крепкому государству. Он воспитывал не только юношей, но и девушек
291
- об этом мы уже как-то говорили.
     - Я помню: они - «обнажающие бедра».
     - Звучит красиво. - Улыбаясь, Лурия легонько толкнула в бок служанку. – Представляешь себя в такой столе?
     - С трудом, - помотала головой смеющаяся Миона.
     - Я тоже, - рассмеялась хозяйка, щекоча рабыню. – Спартанские девушки наряду с юношами отпускали остроты, плясали нагими на празднествах. Знаешь, лаконянки считают, что только они рожают настоящих мужей.
     - На мой взгляд, они скромны, - бросила служанка и пощекотала смешливую госпожу. – Это же не все новшества.
     - Ты угадала. Ликург внес изменения и в систему браков. Невесту похищали. Подруга стригла ей волосы, облачала в плащ, оставляла одну в комнате, куда приходил жених и через время покидал ее.
     - Простите, госпожа? – изумилась Миона.
     - Ты все верно поняла: супруг уходил к своим друзьям.  Но я тебя еще больше удивлю, когда скажу, что муж мог привести к своей жене молодого человека, коль считал, что от него родятся хорошие дети. При этом признавал ребенка своим. Спартанцы предоставили всякому достойному гражданину  возможность вступать в близкие отношения с женщинами, ради рождения потомства.  К тому же коль кому-то была по нраву чужая жена, мужчина мог попросить ее у мужа.
     - Выходит, женщины были общие? – недоуменно поглядела на хозяйку служанка.
     - Получается - да, - кивнула Лурия. – По правде говоря, я не думаю, что этот замысел одобрило большинство мужчин. По своей натуре мужи собственники. Разве захочет муж делить женщину, считая ее своей, с кем-то еще? Будь это так, не было бы на свете ревности, из-за которой случались и смертоубийства. Они ревнуют не только супруг, но и женщин, что им приятны - дядюшка сказал.
     Миона фыркнула, чем повеселила хозяйку.
     - Даже не знаю, как тебе рассказать следующее. – Девушка поджала губы, но глядя на заинтересованность слушательницы, продолжила: - В юношеском возрасте у парней появлялись возлюбленные.
     - Госпожа, правильно ли я поняла?
     Лурия многозначительно кивнула.
     - Более того, проигрыши и победы парни разделяли. Например, один юноша во время схватки вскрикнул, а достопочтенные мужи наказали его возлюбленного. Есть мнение, в Спарте и достойные женщины интересовались молодыми девушками.   
     Миона замялась.
     - Госпожа, а сестра этого… тоже?
     Лурия пожала плечами.
     - Полагаю, скоро увидим. - Глядя на лицо рабыни, она рассмеялась.