Все следующие дни Денис размышлял о разных вещах, событиях, стараясь понять то, что раньше не понимал, переосмыслить привычные на первый взгляд ситуации. Отчасти ему удавалось это сделать. Но чаще всего он так и не мог добраться до сути того или иного вопроса.
Казалось, найденный ответ расставлял все по своим местам, но потом возникали новые вопросы, ответы на которые он так и не мог найти. Иногда в поисках ответов он погружался так глубоко в суть, что первоначальный вопрос терял свое значение на фоне скрытых, всплывающих, казалось, из ниоткуда трудностей, завуалированных готовыми решениями, ответами и типичным для ситуации поведением. Выныривая из глубин неопределенностей и сомнений, Денис все чаще понимал, что не в силах решить тот или иной вопрос. Подавленный своим бессилием, сменив обстановку и немного развеявшись, находил новую тему, и погружался в нее с головой. Точнее было бы сказать, новые темы находили его самого, подкидывая ему веревочки в виде промелькнувшей вскользь мысли или случайно прочитанной фразы, за которые он с нетерпением хватался как ребенок и шел за распутывающимся клубком, уводящим его во все новые и не изведанные, по крайней мере, для него лично, миры.
Среди его размышлений все чаще закрадывались мысли о вечере, с которого началась меняться его жизнь. Каждый день он вспоминал события того вечера, старался найти им объяснения, понять их. Все чаще воспоминания возвращали его к Диане, к ее словам. Он хотел разгадать ее, понять ее, узнать ее жизнь, мечты, стремления. Она была не просто интересна ему. Его влекло к ней невидимой силой.
Ему казалось, еще миг и он сможет, наконец, объяснить самому себе, в чем ее загадка, что так влекло его к ней. Но всякий раз этот момент был упущен по той или иной причине, а иногда и совсем беспричинно, и он также продолжал оставаться в неведении. Чем больше он о ней думал, тем сильнее становилось желание увидеть ее снова.
В данной ситуации человеческая логика была не уместна. Путеводной нитью здесь стали его чувства и эмоции, которые он испытывал, и которые пытался хоть как-то понять. Как только Денис пытался отыскать логические умозаключения, он терял ту еле уловимую связь, которую ему время от времени удавалось нащупать в бескрайнем море возможностей и вероятностей. Но укоренившаяся в нем за последнюю неделю привычка выискивать вопросы на поставленные им же самим вопросы, в отношении событий того самого вечера играла с ним злую шутку.
Диана не поддавалась никаким объяснениям, но чувства и стремления, какие Денис испытывал к ней, были искренними и самыми правдивыми. Впервые он испытывал такое влечение к кому-либо, и ему самому это нравилось. Шанс испытать что-то по-настоящему важное и значимое представился ему впервые, и он не хотел его упускать. Не испытывая ничего подобного раньше, он вдруг понял насколько неполной была его жизнь до того. Жизнь, которую он толком и не знал, при этом убежденный в том, что она полностью устроена и налажена.
Как же я ошибался в своей уверенности. Не думая ни о чем, не испытывая полноту всех чувств и эмоций, я слепо верил в благополучие своего существования… Существование – вот что со мной было до этого. Работа, друзья, холодные отношения с родителями, мимолетные связи с девушками – все это было для меня таким же естественным, как и обязательным. Жизнь, которую я прожил до недавнего момента, толком не испытав и не поняв для себя ничего важного, просто полагая, что так должно быть. Словно прожил чужую жизнь, навеянную заложенными в меня кем-то другим готовыми стереотипами поведения, мышления и ощущений. Пресное, ничего не выражающее и ничего не означающее существование.
Как сильно все изменилось за последние дни…
Подобные мысли сильно огорчали Дениса. Разочарование в самом себе и в своей жизни угнетало, даже не смотря на кардинальные изменения, так сильно повлиявшие на него. И действительно было чему радоваться, и было от чего расстраиваться.
То, с какой силой и полнотой он проживал прошлое и настоящее, каким живым представлял себе вероятное будущее; как он радовался утреннему солнцу и прохладному ветру в разгар летнего дня; любовался вечерними огнями города; не отрываясь, смотрел на закат, окрашенный в багровый цвет; всматривался в лица людей, рассматривая их словно диковинные вещи; испытывал чувства и с упоением размышлял о чем-то – вот что радовало Дениса и доставляло удовольствие. Все это было таким естественным и настоящим.
Но мысли его не всегда были легкими и понятными, а чувства – светлыми. Не на все вопросы находились ответы, и это очень сильно беспокоило, а потому расстраивало еще больше. Жизнь, которая только-только начала расцветать и привносить новые краски и ощущения, была слишком запутанной, непонятной и загадочной. Из раза в раз не найдя ответ, не определившись со смыслом тех или иных событий и вещей, в голове Дениса стала зарождаться мысль, что нельзя познать все, не возможно постичь даже чего-то одного, конкретного, полностью и со всей глубиной. Жизнь куда сложнее, чем могло показаться ему на первый взгляд. Как бы он не старался, всегда находились вопросы, на которые он не знал ответы. События, которые, казалось, имели под собой твердую опору в виде понятных доводов и обоснований, превращались в лабиринт запутанных суждений, множества возможностей и сомнений, стоило только чуть глубже взглянуть на ту или иную ситуацию, задать несколько вопросов и попытаться осознать происходящее. Так привычный мир, обоснованный и понятный, из-за неосмотрительной попытки разобраться в мироустройстве, мог легко превратиться в десятки, сотни, и даже тысячи отдельно взятых событий, моментов и вещей, не связанных привычной логикой человеческого мышления – хаос из самых простых и обычных элементов человеческой жизни.