Приключения маленького Мотла
в большом городе
Франкфурт 2074 года. Каков он?
Центр города завоевали небоскребы. В их бесчисленных ячейках расположились банки, страховые компании, офисы различных фирм. Люди в отливающих серебром строгих костюмах за стеклянными светоотражающими фасадами зданий, как пчелы в ульях, снуют в разных направлениях. Но в их движениях не чувствуется суеты или нервозности. Каждый из них занят своим делом.
По широким улицам мимо небоскребов в плавном потоке тихо шуршат шинами автомобили. Однако в их салоне вы не найдете шофера: машинами управляет компьютер. Но вот их поток приостановился - "пробка". Одна за другой машины поднимаются в воздух и продолжают свой путь над землей. В треугольном крыле над крышей автомобиля расположены три пропеллера, которые вращаются, как винт вертолета. За машинами не видно шлейфа выхлопных газов: они работают на электрическом приводе. Поднявшиеся в воздух автомобили распугали стайку маленьких самоуправляемых вертолетиков, которые еще в старые времена назывались "дронами". Они по заказу бытовых приборов доставляют различные предметы первой необходимости или продукты питания. У кого-то стиральная машина обнаружила, что кончается моющее средство, и по интернету решила восполнить его нехватку. В чьей-то люстре перегорела лампа, и она забила тревогу. У другого в холодильнике осталась последняя пачка молока, и не успел он еще этого обнаружить, как его холодильник уже послал в компьютер торговой фирмы сигнал "SOS".
К главному вокзалу города протянулась бетонная эстакада, по которой змеится широкая стальная труба, сверкающая в лучах солнца. В ней металлический "челнок" со ста пассажирами, внешне напоминающий яйцо, мог развивать скорость большую, чем у воздушного лайнера. Весь путь от Мюнхена до Франкфурта занимал не более часа.
В одном из небоскребов на Фридрихштрассе, в филиале "Дойче банка", вот уже много лет работал скромный служащий, отец двоих детей, Марк Блюменталь. Его семья состояла из четырех человек: он сам, его жена, страдающая базедовой болезнью, двенадцатилетний сын Мотл и дочь семнадцати лет, Ребекка. Они жили в большом доме, на 21 этаже, на улице Макс-Планк-Штрассе, что находилась неподалеку от зоосада. Блюментали занимали просторную четырехкомнатную квартиру. Несмотря на скромное жалование отца семейства, она была им по карману: город не испытывал жилищного голода, и квартиры были сравнительно дешевы.
Стены и мебель в квартире переливались всеми цветами радуги, сменяя одну картину за другой. Ни в одной из комнат нельзя было увидеть ни телевизора, ни монитора к компьютеру, как впрочем и сам компьютер не сразу заметишь. (Он спокойно умещался в кармане брюк.) Если же кто-нибудь из членов семьи хотел посмотреть свою любимую телепередачу, например, Марк отдавал предпочтение футболу и "Новостям", его половина наслаждалась трогательной мелодрамой в двенадцати сериях, а Мотл любил "Ну, погоди!" - самый популярный "мультик" среди детей всего земного шара - достаточно было вооружиться дигитальными котактными линзами, усесться поудобнее во вращающееся кресло, нажать кнопку - и, пожалуйста, смотри себе за милую душу.
В выходные Мотл любил бывать с отцом в зоопарке. Упросив его купить ему самую большую порцию мороженого, он тянул отца в дальный угол зоосада. Там их ждал "гвоздь" программы - живой мамонт. Да, да! Не удивляйтесь - самый настоящий живой мамонт. Ученым удалось из генетического материала, найденного в ископаемых останках, вернуть к жизни доисторическое животное. Налюбовавшись мохнатым исполином, они шли дальше: мимо клеток со львами, грустными глазами смотревшими из-за решетки, краснозадых павианов, мимо слонов, задумчиво качающих своими длинными хоботами. Боже, какими же маленькими казались они по сравнению с доисторическим колоссом. Свернув в соседнюю аллею, отец с сыном миновали вольеры с коровами, козами и курами. Только в зоопарке их и можно было еще увидеть.
Друг старшей сестры Мотла, Ральф, который уже учился в университете, как-то рассказал мальчику, что мясо делают в лаборатории. "Хошь говядину, хошь курятину". Потом искусственный фарш загружают в трехдименсионный пресс, рассказывал он, задают программу, и по желанию машина выдает тебе то говяжий бифштекс, то куриные битки, то гусиные шейки...
Под конец Мотл с отцом попадали в зоологический музей, расположенный тут же, на территории зоопарка. Здесь, одев специальные очки, можно было увидеть, как оживают виртуальные динозавры, бронтозавры и другие, давно уже вымершие, доисторические животные.
Мотл любил проводить время со своим отцом. Иногда отец брал его с собой на рыбалку. Он заказывал по интернету автомобиль, они садились вдвоем в машину, отец называл бортовому компьютеру цель их поездки, и машина выносила их из шумного города на простор, на природу. Останавливались они обычно на берегу какого-нибудь тихого лесного озера. Наловив за день рыбы, когда спускались сумерки, и на небе загорались тысячи светлячков, они раскладывали костер, варили уху, и под треск горящих дров, которые как петарды в новогоднюю ночь выстреливали в черное небо, отец рассказывал сыну о космических Галактиках, о полетах на Марс и Венеру или к далеким звездам. Мотл мечтал, что когда вырастет, посвятить свою жизнь Космосу, как дядя Саша, младший брат отца. Он уже целый год находился на Луне, работал в лунной обсерватории. Отец иногда звонил ему и давал Мотлу поговорить с дядей, который с помощью голограммного объемного изображения выглядел на экране как живой. Отец обещал Мотлу на летние каникулы отправить его в гости к дяде, на Луну. Мальчик с нетерпением ждал этой поездки.
Мотл рос замкнутым ребенком; постоянно искал уединения. Он учился играть на флейте и часами доверял ей свои мысли и переживания. Он никогда не расставался со своей флейтой, и она стала его постоянной спутницей, даже в школе. Друзья часто просили его что-нибудь сыграть. Тогда он прикладывал флейту к губам и извлекал из нее грустную мелодию, словно она выражала то, что хотели сказать его печальные глаза. Друзья затихали при звуке его флейты, а Кристина украдкой утирала слезы. Только трое из его слушателей, Махмуд, Ахмед и Аид, злорадно пересмеиваясь, строили ему рожи. Когда-то, в далекие времена, их предки, как по мановению волшебной палочки, оказались на немецкой земле и пустили здесь корни. Открыли овощные лавочки, которые передавались из поколения в поколение, и слыли уважаемыми гражданами.
Хотя, в основном, люди перепоручили заботу о продуктах питания роботам, но некоторые, обычно пожилые, подчиняясь ностальгическим воспоминаниям, сами ходили по магазинам. Они-то и были покупателями в восточных лавках.
У Мотла был маленький друг и собеседник, единственный, которому он поверял свои самые сокровенные мысли. Это робот по имени Сипсик. Он был сделан из пластика, передвигался на колесиках и говорил тоненьким голоском. В нем была заложена программа, способная к самообучению. Поэтому если в начале его мысли были еще очень коротенькими и часто глупенькими, то теперь с ним, как с маленьким мальчиком, который повзрослел прямо на глазах, можно было говорить обо всем на свете. Мотл часто беседовал с Сипсиком и доверял ему тайны своего пока еще маленького сердца.
Стоял май, и солнце уже по-летнему припекало. В погожие дни Мотл любил, прихватив с собой Сипсика, забраться на самую крышу их дома. Тут под прозрачным куполом был бассейн с морской водой, и вокруг него на лужайках в зеленой траве горели всеми цветами радуги тюльпаны; застенчивые незабудки прятались в тени гордых нарциссов, алели маки. В городе было тесно, места для цветов уже не хватало, и они забрались наверх, под облака. Раздевшись, Мотл прыгал в воду, поднимая целый фонтан искрящихся на солнце брызг. Быстрыми саженками он переплывал через весь бассейн, возвращался, а потом вновь уплывал. А Сипсик оставался на берегу, вздыхал, и ему было грустно. Накупавшись, Мотл наконец вылезал из воды и в изнеможении падал на траву, подставляя спину ласковым лучам солнца. Он примирительно гладил Сипсика по пластмассовой голове и был счастлив.
В один из таких дней в квартире Блюменталей раздался телефонный звонок. Звонил коллега Марка, херр Шварц. В аппарате раздался его взволнованный голос:
- Фрау Блюменталь, вы только, ради Бога, не волнуйтесь, ничего страшного. Но Марку стало что-то не по себе. Да, да, похоже сердце. Мы вызвали врача, и его отправили в больницу. На вертолете. Да, в ту самую. Я вам звякну через пару дней узнать, когда его можно будет проведать. Вы только...
Но жена Марка уже не слушала его.
- Мотл, быстро одевайся, едем. С отцом сердечный приступ.
Когда встревоженная фрау Блюменталь с сыном приехали в больницу, внизу, в "Приемном покое", их уже ждал человек с серьезным лицом, по-видимому, менеджер.
"Фрау Блюменталь?" - обратился он к ней. "Да, а что такое?". "Фрау Блюменталь, врачи сделали все, чтобы спасти вашего мужа. Но, к большому сожалению, им этого не удалось. Он скончался, не приходя в сознание, от инфаркта сердца".
Услышав эту страшную весть, Мотл хотел было заплакать, потому что знал, что в таких случаях взрослые всегда плачут. Но он не смог выдавить из глаз ни слезинки. Он стоял молча, словно пораженный ударом грома. Мальчик не мог себе представить, как же он теперь будет жить без отца, без его ежедневного "Ну, как дела? Что нового в школе?" Без чуть грустной улыбки отца, без его тихого голоса. Он еще не понимал, что значит быть сиротой.
Через несколько дней было отпевание. Религиозные обряды сохранились в неприкосновенности еще с незапамятных времен. Так как население планеты уже перевалило за 15 миллиардов, и на земле не хватало места для кладбищ, то умерших хоронили на Луне. Тело отца поместили в специальный саркофаг и вместе с еще несколькими покойниками под звуки траурного марша погрузили в ракету, отправляющуюся на Луну. Только теперь Мотл наконец понял, что это навсегда, что это конец, и он горько заплакал.
В классе каждый старался проявить участие к судьбе бедного мальчика. Учительница космологии, фрау Граф, на перемене подошла к нему и опустила руку на голову, чтобы погладить его. Мотл терпеть не мог, когда его жалели. Он осторожно, чтобы не обидеть фрау Граф, высвободился из-под ее руки и посмотрел ей в глаза: правильно ли она его поняла.
Дитер Бааль пригласил Мотла в гости поиграть со своей собачкой-роботом, которая умела стоять на задних лапах и вилять хвостом. Макс Кром подарил ему электронную игру с маленькими виртуальными динозавриками, которые были как настоящие, а Кристина Шух как-то на перемене, когда они играли в салочки, взяла его за руку и спросила:
- Мотл, ты не мог бы со мной по вечерам выгуливать моего Тимо? А то одной так страшно.
Только трое, Махмуд, Ахмед и Аид, заговорщицки перешептывались между собой, искоса поглядывая на мальчика.
В тот понедельник, как и всегда раз в неделю, после репетиции школьного оркестра он, держа в руке флейту, возвращался домой. Уже смеркалось. Не успел Мотл отойти от школы и пятидесяти шагов, как из-за кустов навстречу ему вынырнули трое. Он узнал их. Это были его враги. Мотл замедлил шаг: встреча с ними в поздний час не сулила ничего хорошего. "Ну что, поиграл?" - ощерился один из них, Аид. Неожиданно он выхватил у него флейту. Это как бы послужило сигналом для остальных. Они набросились на Мотла, зажали ему рот и поволокли в кусты. Связали руки веревкой, заклеили пластырем губы и столкнули в свежевырытую яму. Кинули на грудь Мотла флейту и стали поспешно забрасывать его землей. Справившись со своей "работой", они с торжествующими воплями попрыгали на могиле Мотла и разбежались в разные стороны. Все стихло.
В это время Кристина, жившая неподалеку от школы, как обычно, выгуливала своего спаниеля. Вдруг пес, что-то почуяв, остановился как вкопанный и настороженно зарычал. В следующее мгновение он резко натянул поводок и потащил Кристину в сторону. "Опять за кошкой! - в сердцах рассердилась девочка. - Стой! Куда же ты?" Но она не могла удержать собаку и побежала за ней. В кустах пес замер и, задрав морду кверху, жалобно заскулил. "Нет, это не кошка, - догадалась Кристина. - Тогда что же?" Она оглянулась вокруг. Глаза уже немного привыкли к темноте, и она смогла различить холмик свежей земли. Присмотрелась внимательнее. Ей показалось, что холмик "дышит". Стала быстро разгребать землю. Сломала ноготь на пальце, но не заметила этого. Собака, урча, изо всех сил помогала ей передними лапами. Наконец, пальцы девочки наткнулись на что-то твердое. "Человек!" - мелькнуло у нее в голове. Руки заработали еще проворнее. Вот показались ноги, туловище, голова мальчика. Но что это? Флейта. У нее ёкнуло сердце. Она откинула землю с лица несчастного. Так и есть. Мотл! Глаза его были закрыты. Лицо в свете луны казалось мертвенно бледным. Кристина, упираясь ногами в землю, с трудом вытащила его из ямы. Собака крутилась вокруг нее. "Тимо, не мешай". Девочка осторожно, чтоб не причинить ему боли, отлепила пластырь с его рта. Провела рукой по лицу, погладила волосы. Тимо лизнул мальчика в щеку. Мотл с трудом приоткрыл глаза. "Где я?" - еле слышно прошептал он. "Живой!" - радостно вырвалось у нее из груди. Мотл узнал ее. "Кристина?"
- Я! Ну, вставай же. А то уже совсем темно стало. Мне страшно, - она потянула его за руку. Мальчик медленно поднялся на ноги. Отряхнул с одежды землю.
- Мотл, вот твоя флейта. Сыграй что-нибудь, чтоб не было так страшно.
Он очистил ее от грязи, приложил флейту к губам, и из нее полилась веселая мелодия. Мотл улыбался.