- Они меня почти убедили, сказал я Мэртону. - И убедили бы совсем, если бы не одно обстоятельство. Успокоительное, принесённое мне Оруэллом, я так и не выпил - меня и без него клонило в сон от слабости и жара. Но если бы я выпил его, меня, возможно, не разбудил бы разговор совсем неподалёку от госпитальной палатки, а тут я проснулся и услышал голоса говорившие такое, что у меня волосы на голове зашевелились.
«Ты слишком жалостлив к нему, - услышал я голос, похожий, как мне показалось, на голос майора Кругера. - Он обо всём догадался или догадается вот-вот, и надо было довести дело до конца. Нам предстоит продолжать испытания не один день, и делать хэто под пытливым взглядом чужака, да ещё понимающего в медицине, в высшей степени неразумно».
«Думаешь, разумно сейчас оставлять лагерь без врача? - возразил невозмутимый и ровный голос, в котором просто невозможно было не признать Роста. - В разгар эксперимента вот так вот просто взять - и обезглавить лазарет?»
«Ты прекрасно знаешь, что каждый из нас четверых ничуть не худший врач, чем Уотсон».
«Не врач, мой милый, а биолог и химик. Это разные вещи. К тому же, ты, действительно, считаешь разумным сейчас раскрывать карты перед рядовыми? Мы снебрежничали. За материалом нужно было проследить, а не просто закопать и сбросить со счетов. Об индивидуальных особенностях эффекта предостерегал и сам профессор, а мы не учли этот аспект и поплатились. Почему же должен пострадать милейший парень, этот доктор? Это наша вина, а не его. Профессор бы никогда нам такого не спустил».
И вот только много времени спустя, Мэртон, я вдруг подумал, что, возможно, под таинственным «профессором» они как раз и имели в виду Крамоля…
- Чёрт побери! - не утерпев, воскликнул Вобла и даже стукнул себя по колену кулаком. - Ну, а Холмс-то? Холмсу вы рассказали обо всём этом, когда он расследовал исчезновение Крамоля?
- Нет.
- Нет?! Вы сказали: нет? Да почему же нет, чёрт вас побери?!
- Тише. Не орите так, - поморщился я. - Я же говорю вам, что поначалу ту давнюю историю я с Крамолем и не связал. Да и потом, у меня были свои причины на то, чтобы не делиться этими воспоминаниями ни с кем - хоть бы и с Холмсом. Когда я доскажу вам всё до конца, вы, может быть, меня поймёте. А сейчас говорите тише, потому что я не уверен, что в соседнем купе не едет кто-то, с кем я не хотел бы делиться этими воспоминаниями… Господи, как пить хочется, а здесь одни только помои. Купите мне кружку эля на станции, Мэртон, не то я совсем расклеюсь.
Мэртон посмотрел на часы:
- До станции больше двух часов ехать - успеете закончить свой рассказ, и если он того стоит, так и быть, я выйду и куплю вам пол-пинты.
- Да уж, - усмехнулся я. - Совсем я опустился: как бродячий трубадур, пою вам песни за кружку пива. Так вот, я понял из подслушанного разговора две вещи: во-первых, в полку что-то происходит, во-вторых, это скрывается от всех, в-третьих, меня, похоже, пытались убить, но в последний момент передумали. Нельзя сказать, чтобы это открытие переполнило меня оптимизмом или что я не перепугался почти до обморока, но вы меня немного знаете, Мэртон, вы знаете мою настырность. Я же сам слышал выстрел и видел, как оживший мертвец стал падать - в этом была загадка. Я чувствовал чьи-то руки на шее, хотя, конечно, до подслушанного мной разговора всё это могло быть бредом. Но теперь это больше бредом не было, а единственный человек, который мог бы подтвердить или опровергнуть мои слова очень своевременно застрелился. Совпадение показалось мне прямо-таки фантастическим. Я подумал, что тайна ожившего мертвеца - чья-то тайна, и этот кто-то , в отличие от меня, прекрасно понимает, что произошло.
- И что же вы сделали? - спросил Мэртон и с улыбкой добавил: - Зная вашу настырность…
- Самое очевидное. Уже спустя несколько дней, когда горячка отступила, я мог ходить и уже кое-как приступил к своим обязанностям, однажды вечером улучил время, когда на меня никто не обращал внимания, взял лопату и отправился к нашему могильнику. Меня тем более подталкивало к этому то обстоятельство, что в загадочную кому впало ещё несколько тифозных. Алиби у меня было довольно надёжное - днём в лазарете скончался очередной солдат, я должен был приготовить всё для захоронения по правилам, чтобы не допустить распространения заразы. Но , оказавшись на могильнике один, я разрыл неглубокую могилу сержанта.
- Итак, могилу вы разрыли, а тела там не было, - драматически понижая голос до театрального подвывания, попытался угадать Мэртон.
Я поморщился.
- Тело там было. Но с ним произошли кое-какие перемены.
- Какие же? - насторожился мой спутник, как-то умудрившись даже сощурить свои обычно сильно навыкате глаза
- У него была теперь пробита голова пулей. И, насколько я мог вспомнить тогда признаки различных огнестрельных ранений, с неблизкого расстояния. Это настолько совпало с моим предбредовым видением, что я, пожалуй, и могилу несчастного убийцы тут же раскопал бы, если бы меня не охватил в тот миг очередной приступ страха.
- Мистического? - не без скепсиса фыркнул Мэртон.
- Самого что ни на есть прозаического. Я побоялся, что если меня застанут у свежей могилы с лопатой те, кто постарался спрятать концы в воду, то им даже рыть лишнего не понадобится. Так что я наспех снова закидал обратно землю и потоптался сверху, как заправский осквернитель. В тот момент я уже почти не сомневался, что не только никакого самоубийства не было, и что ирландца, который видел ожившего мертвеца вместе со мной, попросту пристрелили, но и в том, что причина смерти сержанта кое-кому в лагере доподлинно известна. Я гадал лишь: что происходит с биологической точки зрения, и почему здесь и сейчас.
- А ответ не так уж и сложен, - заметил всё с большим вниманием слушающий меня Мэртон.
- Вовсе не сложен. Война - прекрасный повод терять людей, не давая объяснений. «Биологи и химики», - сказал Рост. Полевой лазарет, врач которого чужак, прибившийся к полку неожиданно, странная болезнь, поражающая одного за другим и что-то скрывающие биологи и химики в штабе - все эти факты указывали в одном направлении. Как только я додумался до этого, я понял, что нужно искать.
- То есть, перспектива свернуть шею вас, как всегда, не остановила?
- Я старался быть осторожным. Мэртон, я всё-таки врач, и когда передо мной встаёт загадка человеческой физиологии, да ещё такого уровня, я предсказуемо теряю голову.
- Ну, и что вы стали искать?
- Штабного писаря. Мне было важно выяснить, не сведущ ли кто-то в полку в естественных науках или, напротив, в науках противоестественных больше других. Я знал о Кругере и подозревал Роста, но , если вспомнить подслушанный мной разговор, должны были быть ещё , как минимум, двое. Я должен был скорее подружиться со штабным писарем, чтобы выяснить нюансы биографии, прежде всего, офицеров. Ведь ни химиками не биологами не становятся без специального образования, а это означало, по крайней мере, университетский город, а то и сведения об учении в университете. Думаю, даже мой бедный друг Холмс одобрил бы мои действия.
- И что же, вам удалось очаровать штабного писаря?
- Да. Представьте себе. Я проиграл ему в карты, и этого оказалось достаточно, чтобы положить начало нежной дружбе. Ну, потом развитию отношений способствовал казённый спирт - бог простит мне эту кражу. В общем, в конце концов, я получил доступ к личным делам офицеров.
- И что же узнали? - нетерпеливо подстегнул Мэртон.
- Кое-что узнал. У нескольких офицеров вообще не было никаких документов в штабе. И они, вполне естественно, заинтересовали меня больше других. Это были сам майор Кругер, интендант Рост, мой помощник Оруэлл, покойный капитан Барс Бруэр и этот мальчишка - мистер Салли, в девственности чьей задницы сомневался не только я.
- Гм… и какие вы сделали выводы?
- Я сделал не выводы, а, скорее, предпринял действия. Знаете, во время вынужденного безделья в военном лагере редко, кто не ведёт дневник или не пишет письма. В любом случае, какие-то бумаги у всех накапливаются. Я и сам пытался оттачивать перо, сочиняя небольшие эссе и зарисовки из армейской жизни. От каких-то бумаг избавляются, сжигая или скуривая, кА что-то и хранят.
- Ушам своим не верю! - хмыкнул Мэртон. - Вы принялись рыться в чужих бумагах?
- Ко всем чужим бумагам у меня не было доступа, но вот личные вещи мистера Салли, всё ещё находящегося в госпитальной палатке на положении выздоравливающего, вещи покойного Бруэра и вещи Оруэлла можно было попробовать при удачном стечении обстоятельств осмотреть.
- Теперь я понимаю, что ваше знакомство с покойным Холмсом было, пожалуй, кармически предопределено.
- Не стоит лишний раз о нём упоминать, - попросил я. - Мы и так сегодня ещё потревожим его прах, если мне судьба дорассказать до конца. А я уж постараюсь - хотя бы ради пол-пинты эля.