КИНОПОВЕСТЬ "ВСЕ ОНИ СОЛДАТЫ..."
53.
НЕКОТОРОЕ ВРЕМЯ СПУСТЯ. ДЕРЕВНЯ СТУДЕНКИ. ИМЕНИЕ
ДОБРОНРАВОВА. БУДУАР ХОЗЯЙКИ ОСОБНЯКА.
Мы в небольшой но, свидетельствующей о богатстве и хорошем вкусе её хозяйки, очень уютной, до краёв заполненной потоками радостного солнечного света комнате.
У маленького круглого стола сидят хозяйка дома Василиса Егоровна Добронравова и полковник Ярослав Всеволодович Велесов.
Их кресла расположены друг против друга.
На белоснежной скатерти, ближе к князю, -- довольно большая вазочка, наполненная доверху крупной тёмно-красной клубникой, маленькая пустая тарелочка, салфетка в перламутровом кольце и рядом с хрустальным бокалом, под стать ему, графин, похоже, с водой.
С другой стороны стола, поближе к левой руке хозяйки будуара, разместился изящный кофейник, справа от которого мы видим молочник со сливками, а слева -- вазочку, наполненную мелкими печенюшками. Серебряная кофейная ложечка ловко устроилась в руке Василисы Егоровны. Тут подле неё и такая же салфетка в кольце, что и у князя, и маленькая чашечка с кофе на изящном и чуть ли не прозрачном блюдечке…
Добронравова, уже несколько располневшая, но по-прежнему очень привлекательная, моложавая женщина с легкими седыми тщательно убранными волосами, яркими живыми умными голубыми глазами, одетая сдержанно и с большим вкусом, угощает своего гостя, полковника Велесова:
-- Знаю Ваши пристрастия, князь : просто вода и фрукты-ягоды... Извольте : земляника из нашей оранжереи! Любимый сорт моего супруга! Собственноручно им выращиваемый. Какая крупная! А аромат!? Сама для Вас собрала. Угощайтесь! Кофий -- это мне. Перед Вами страстная его почитательница. Ничего не попишешь. Винюсь!
Она негромко смеётся и берёт в руки чашечку с любимым напитком.
Велесов улыбается в ответ.
Сегодня он совсем не похож на того полковника, которого мы привыкли наблюдать в последнее время. Перед нами светский человек, воплощённая учтивость и мягкость:
-- Премного благодарен, Василиса Егоровна! Вы так всегда меня балуете! А уж как помогли! Мне и слов не хватит, чтобы выразить признательность!
Добронравова, похоже, не сторонница светских учтивостей, она мило отмахивается от любезностей полковника и отвечает вполне серьёзно:
-- Ярослав Всеволодович! Я ведь понимаю, что Вы пришли ко мне говорить о барышне Мещариновой, а не комплиментами обмениваться. Так, право слово, давайте не будем ходить вокруг да около.
Но Велесов, полагая себя виноватым, продолжает любезно извиняться:
-- Прошу простить, я так мало бывал у Вас в Студенках в последние дни… И это при том, что, не спросясь согласия, взвалил на Ваши плечи заботы и о барышне, и о лекаре … Кстати, как здоровье доктора?
-- Уже заметно лучше. Но Степан Петрович еще не позволяет ему далеко и помногу ходить : лишь по комнате и дому, ну, и в нашу оранжерею ещё. Я как-то всё не решусь рассказать ему о гибели Марьи Кирилловны. Барышня Мещаринова много со Спириным времени проводит, особенно в оранжерею с ним ходить любит, но и она помалкивает о смерти матери.
-- Это, вероятно, правильно. В этом деле со Степаном Петровичем советоваться следует. Но барышня-то как?
Хозяйка дома вздыхает:
-- Не нравится мне её сегодняшнее настроение! Знаю, муж тогда объяснил, что перепутала она Вас с родным отцом. Слились его и Ваш образ для девушки воедино из-за сильного нервного потрясения, потому всё лепетала «папенька-папенька!». Даже, несмотря на известие о смерти матери, не упала духом, хоть и плакала очень… Да, Вы и сами видели на похоронах. А сейчас как-то вдруг неожиданно и резко замкнулась. Уж я с ней и так, и эдак … И эта сегодняшняя её замкнутость, потерянность меня пугают. Сдаётся мне, сильно духом барышня пала.
-- Боюсь, девочка … сообразила…, что не отец я ей…
-- Похоже на то.
-- Значит, разговор об этом нам с ней сейчас просто необходим.
Полковник задумался, а потом объяснил:
-- Хочу увезти её к себе имение, под крылышко сестры, под её опёку… В прямом и переносном смысле слова… И, признавшись вслух, что не отец ей, со всей ответственностью уверить девушку, что от отцовских обязанностей не отказываюсь и чувства к ней питаю самые тёплые и нежные… Ведь то, что родилось во мне в то мгновение, когда она обняла меня и назвала отцом, не умерло и не умрёт уж теперь никогда… Будет ли она жить в моём родовом поместье или предпочтёт возвращение в институт, а впоследствии и совсем самостоятельную, далёкую от меня, жизнь, моя помощь, поддержка будут всегда с Любовь Александровной. Хотя, если честно, очень хотелось бы увезти её именно домой.
Добронравова удивлённо смотрит на Велесова:
-- Вы вот так легко принимаете в свою жизнь совершенно чужого человека?! Ярослав Всеволодович! Вы и без этого невообразимо много сделали для этой совершенно посторонней Вам девочки! Зачем Вам такая ответственность, простите, так и просится на язык, обуза … Конечно, барышня хорошая, но Вы уже помогли : и управляющего наняли, и порядок в имении навели, и крестьян на место поставили… Вполне достаточно. Отправляйте девушку в институт, а мы с мужем станем Вам помогать доглядывать работы в имении до самого окончания ею института, благо, всего полтора года-то и осталось… Зачем в дочери принимать… Не пожалеть бы об этом после!
Подумала немного и закончила:
-- А там найдётся какая-нибудь дальняя родственница из небогатых, придет сюда, и станут они вместе с Любой хозяйство вести, пока девушка замуж не выйдет.
Полковник во время этой сегодняшней беседы просто неузнаваем.
Он искренен, непосредственен, словно ему не почти сорок лет, а всего лишь двадцать, даже выглядит моложе, чем всегда.
Трогательно, открыто улыбаясь, отвечает:
-- Когда девочка назвала меня отцом, моё сердце невольно откликнулось на её призыв. Поверьте, это от меня уже не зависело. Давно знаю, что случайно такие встречи не происходят! Для чего-то она пришла в мою жизнь… Для чего-то послана свыше… Посему, моё решение окончательно. Теперь слово за нею. Поэтому, будьте так добры, позвольте мне опять остаться с нею наедине и поговорить.
Добронравова задумчиво смотрит на Велесова. Она понимает, что решение, действительно, окончательное, верное оно или нет, от её слов уже ничего не зависит и, не скрывая несогласия в голосе, отвечает:
-- Ну, что ж. Хорошо. Сейчас пришлю. Не смею Вам более возражать.
Василиса Егоровна, не спеша, допивает свой кофей, мягко улыбаясь, укоризненно качает Велесову головой и покидает будуар.
Князь остаётся всё в том же счастливом и душевно-открытом состоянии.
Он, сам того не замечая, безотчётно улыбаясь, начинает брать за хвостики из вазочки ягоды и поедать их с удивительной быстротой, аккуратно складывая эти, оставшиеся в руке, хвостики в маленькую тарелочку.
... прерывает это приятное занятие тихонько хлопнувшая за его спиной дверь.
Не донеся до рта очередной ягоды, полковник аккуратно возвращает её назад, в вазочку, промокает губы салфеткой, вытирает руки, поднимается из-за стола и поворачивается к Любови Мещариновой:
-- Добрый день, Любочка!
Он, открыто улыбаясь, направляется к барышне.
Она же, зажато улыбнувшись уголками рта в ответ, молча, вежливо приседает, отводя в сторону испуганный взгляд.
Подойдя к девочке, Велесов поворачивает к себе её смущённое лицо, нежно целует в лоб и прижимает головку Любаши к своей груди:
-- Соскучился. Прости, что так редко и помалу бываю, но дела не только часто навещать тебя мешают, но и порой времени на сон не оставляют. Привыкай понемногу : я, увы, чаще буду где-то отсутствовать, чем находиться рядом с тобой, как бы мне не хотелось обратного.
Любочка пытается уклониться от объятий полковника, не смотреть ему в лицо, но, явно, всё же и ждёт от него чего-то...
Князь чувствует её душевное состояние, и, приобняв девушку за плечи, повернув её в сторону стоящего неподалёку дивана, произносит:
-- Нам нужно поговорить. Вижу, и ты хочешь что-то мне сказать. Или спросить? Давай присядем.
Любаша, мягко освободившись из его объятий, очень быстро и решительно направляется в сторону дивана, садится на него первой, но как-то неловко, боком, и словно заранее подготавливая себе возможность побега.
Свой вопрос она выпаливает, собравшись силами, ещё до того, как Велесов успевает сесть рядом:
-- Князь! Зачем Вы меня столько времени обманывали, притворяясь моим отцом?
Полковник, не торопясь, садится рядом с ней на диван, осторожно накрывает руку девушки своей ладонью, предотвращая тем самым возможность побега, и, глядя в её испуганные глаза, отвечает с ласковой отеческой улыбкой:
-- А ты полагаешь, что тогда, той страшной ночью, в твоей спаленке, когда ты обняла меня и назвала отцом, я должен был оттолкнуть тебя и сказать, что ты ошиблась?
-- Но Вы продолжали меня обманывать и потом!
-- Любочка! У меня есть сын, я знаю, что такое отцовские чувства. Поверь, милая, в ответ на твои слова «папенька-папенька» я испытал к тебе такие же! Они не растаяли сегодня, и не уйдут уже никогда. Даже, если ты оттолкнёшь меня и скажешь, что отец у тебя уже есть и второй тебе не нужен.
Полковник берёт руку девочки и осторожно прикладывает её ладонь к своей щеке. Любочка невольно гладит его ладошкой по лицу, во все глаза всматриваясь в своего визави, и всё ещё испуганным голосом спрашивает:
-- Правда!? Правда!? И ты позволишь мне любить папеньку? И не забывать о нем? И ждать его возвращения?!
-- А почему я должен не позволять тебе этого, если ты и меня будешь любить?
Любаша с тихим всхлипом бросается в его объятья:
-- Правда?! Правда!? Папенька!
Растроганный Ярослав обнимает девочку, гладит её по спине:
-- Ну-ну… Всё же хорошо. Ведь хорошо? А поговорить нам, однако, нужно. Ты выслушаешь меня?
-- Да-да! Я слушаю! Слушаю.
Люба отстраняется, промокая слёзы платочком, садится рядом, крепко держа полковника за руку, не сводя с него счастливых глаз.
Велесов продолжает:
-- Любаша! Я не могу тебя здесь оставить. Ни в Алтуфьевке, ни в Студенках. И в институт не хочу отправлять тоже. Имею возможность дать тебе образование много лучшее. Мне очень хотелось бы увезти тебя в своё имение, к сестре.
Он как-то не столько вопрошающе, сколько, возможно, даже умоляюще смотрит в Любашины глаза:
-- Она у меня хороший человек, знаю, ты полюбишь её всей душой, как и она тебя. А я буду при первой же возможности возвращаться домой. К ней. К тебе. К сыну. Ты и с ним подружишься, я знаю. Что на это скажешь?
Ответ мы читаем в счастливых глазах девушки, её улыбке.
Велесов отвечает ей столь же счастливой и широкой отеческой улыбкой и добавляет:
-- Я здесь, в Алтуфьевке, оставлю хорошего управляющего твоим имением, но всё равно периодически стану сюда наведываться, Добронравовы будут тоже за ним присматривать. Так что, когда вернётся твой папенька, его встретит ухоженный дом, отлаженное хозяйство. Он сразу же узнает, где ты, и сможет приехать к нам. Ты ведь не оставишь меня, поедешь ко мне?
-- Поеду. Поеду!
Любаша бросается в объятья полковника, смеясь и плача одновременно.
Кто-то стучит. Дверь открывается. Входит Добронравова:
-- Всё хорошо?
Ярослав, тихо гладя девушку по голове, соглашаясь, прикрывает глаза:
-- Отлично!
-- Ну, тогда идёмте обедать. Вы ведь сегодня обедаете у нас, князь? Нет-нет : возражения не принимаются!
И она, тихонько смеясь, покидает будуар.
Оторвав лицо от груди полковника, Люба спрашивает:
-- А ты позволишь мне взять с собой Манечку?
-- Конечно. Тебе ведь будет нужна камеристка. Возьмёшь с собой кого захочешь и что захочешь : и портрет отца из своей комнаты, и все свои любимые вещи, книги…
Он первым поднимается с дивана, протягивает ей руку и говорит улыбаясь:
-- Мы идем обедать?