Месяц Месяцович в сказке "Конёк-Горбунок", - как нам представляется, - один из самых странных персонажей русской, а может - и мировой - литературы.
Во-первых, имя и отчество его даны - устойчиво - только в мужском роде, - но при этом он (она, оно) - не отец, а - мать: "Месяц - мать мне..."
Во-вторых, вся авторская речь по отношению к Месяцу дана только в мужском роде:
Молвил Месяц Месяцович;
Месяц с радости заплакал;
снова:
Молвил Месяц Месяцович;
Месяц вскрикнул: "Ах, злодей!";
Месяц ясный говорит;
и снова:
Молвил Месяц Месяцович.
В первом издании сказки есть ещё:
Для чего, дескать, три ночи
Не показывал ты очи,..
И в этом же издании и сам Месяц говорит о себе в мужском роде, - повторяя слова Ивана:
Оттого-то по три ночи
Не показывал я очи;..
В-третьих, - в речи Ивана по отношению к Месяцу проскальзывает обращение - "отец":
А не то меня, отец,
Посадить грозился на кол".
(В некоторых изданиях запятые здесь не ставят, - но это - самовол издателей. Запятые стоят в этом месте в ершовской рукописи "Конька-Горбунка", хранящейся в ЦГАЛИ. Так что, в любом случае, это - авторская воля...).
То есть, можно уверенно сказать, что сам автор считает своего персонажа Месяца Месяцовича мужчиной и - соответственно - отцом.
Но при этом Царь-Девица говорит, что он - мать, и сам себя он так же называет матерью и говорит о себе в женском роде:
А уж мы как горевали,
Что царевну потеряли!..
Оттого-то, видишь, я
По три ночи, по три дня
В тёмном облаке ходила,
Всё грустила да грустила,
Трое суток не спала,
Крошки хлеба не брала,..;
Отнеси благословенье
Нашей дочке в утешенье
И скажи моей родной:
"Мать твоя всегда с тобой;.."
Но как только Месяц говорит от лица матери, он употребляет выражения во множественном числе.
"Мы горевали", - это ещё ладно, - вероятно, они горевали вместе с братом Царь-Девицы - Солнышком. Но почему - "Нашей" дочке в утешенье"? Месяц говорит о себе во множественном числе - как важная персона?
Да, но при этом Иван всю сказку обращается к царю -на "ты"!..
Мы полагаем, что здесь идёт некая игра масками - на самом деле, - конечно, - Месяц Месяцович - мужчина и отец, - но замаскирован - под мать. Вернее, даже и не замаскирован, - а всякие месяцеобразные старушки в платочках - это уже плод фантазии художников-иллюстраторов, или - мультипликаторов, - в самой сказке о том, как выглядел Месяц, не сказано ни слова.
Зато сказано, что Иван -
С светлым Месяцем прощался,
Крепко шею обнимал,
Трижды в щёки целовал.
Отсюда мы составляем себе понятие о том, что у этого Месяца есть шея, и шея эта - достаточно крепкая, чтобы выдержать не слабые - как написано - объятия Ивана.
"Трижды в щёки целовал" - это христосованье на Пасху. Вряд ли стремянной стал бы лезть с поцелуями , - пусть даже и пасхальными, - к малознакомой добропорядочной старушке. Хотя трёхдневное затмение светил наводит, конечно, на кое-какие мысли... Но сейчас - не об этом.
Сейчас - только о том, что нам видятся здесь вполне мужские объятия. Именно мужские - равноправные.
Что всё это значит? Почему автор сказки "Конёк-Горбунок" упорствует в том, что его герой Месяц Месяцович - мать, - когда по всем признакам он - отец? И даже незаметно и назван "отцом", - при том, - сам Иван - получается, - его считает СВОИМ отцом!..
* * *
И в русском фольклоре Месяц - отец ( но не мать!); мать - Солнце, а звёзды - их дети...
Что касается авторских произведений, то авторское произведение, в котором отец - Месяц, - это всё тот же роман немецкого романтика Новалиса "Гейнрих фон Офтердинген". В романе этом приводится несколько сказок, одна из них - сказка поэта Клингсора. В этой сказке Месяц - отец Джиннистан - феи Фантазии. Джиннистан прибывает к отцу-Месяцу вместе с Эросом.
Любовь летит в пустой простор
Сквозь облака и ночь,
И входит к месяцу во двор;
За нею следом дочь.
На троне ясном он сидит
Один в тоске своей.
Ах, голос дочери звенит!
Он пал в объятья к ней.
(А вот тут, кстати, об Эросе говорится в женском роде, - он назван Любовью, с женским личным местоимением "нею".)
К Месяцу на двор входят и Иванушка с Коньком-Горбунком, и так же Месяц тоскует по своей дочери, -но здесь Месяц - мать, - и девушки с ними вместе нет.
В романе Новалиса все герои представлены в нескольких повторениях себя - в различных эпохах, под разными именами.
Роль Месяца несомненно играет и король из сказки об Атлантиде, - год тосковавший по своей пропавшей дочери. Через год, весной, к королю на двор приходит Поэт и в песни-стихотворении рассказывает всю историю - как принцесса заблудилась в лесу и попала в их с отцом домик, как родился потом их ребёнок, - внук короля... За спиной Поэта, закутанная в покрывало, стоит Принцесса с ребёнком на руках. Растроганный песней Поэта король принимает дочь, внука и зятя в свои объятия...
Так же - в комментариях Людвига Тика, составленных после смерти Новалиса, указано, что Месяц - это и Шванинг, - дедушка Гейнриха, а мать Гейнриха - это его дочь, и - одновременно - Сердце.
Фамилия Шванинг - производная от слова "лебедь". Лебедь - der Schwan - по-немецки. Но при этом окончание "-инг" - "-ing" - немецкому языку вроде бы - насколько мы знаем - не свойственно. По-английски "лебедь" будет почти так же - Swan. Но окончания "-"ing" в английском языке в этом слове так же нет.
Мы крайне слабо знаем и немецкий, и английский, для того, чтобы что-то утверждать.
Но по-немецки такое слово вроде бы невозможно; значит, - допустим, - Новалис создал англизированное слово. И слово это - "Swaning", - насколько мы понимаем, - значит что-то типа "лебедящийся"; ну, или - "работающий лебедем". Из чего по-русски можно сделать заключение, что Шванинг - это "Превращающийся в лебедя".*
Превращались в лебедей многие мифологические герои. Но самый яркий и памятный всем пример - превращение в лебедя самого громовержца Зевса, - чтобы совокупиться с нимфой Ледой, обращённой в лебедицу.
Но Зевс же связан в мифах и с Луной - месяцем. По крайней мере, легендарный певец Орфей говорил:
"Он (Зевс) смастерил и иную землю, безграничную, кою Селеной зовут бессмертные, а земные человеки — Луной. Много на ней гор, много городов, много жилищ..." То есть, можно подумать, что и Месяц у Новалиса, и Месяц Месяцович в сказке о Коньке-Горбунке, - это один и тот же громовержец Зевс.
Смотрите:
А ведь терем с теремами
Будто город с деревнями...
Не повторяет ли автор сказки слова легендарного Орфея: "Много на ней гор, много городов, много жилищ..." ?.. Впрочем, в "Коньке" это - только один город, и он - под православным крестом. Значит, это уже не античность...
И зачем же понадобилось бы автору русской сказки вводить в своё повествование - пусть и вполне под русским сказочным именем Месяц Месяцович - самогО главного громовержца Олимпа - Зевса?
А вот в ответе на этот вопрос, - как мы полагаем, - будет и ответ на вопрос, зачем Царь-Девица говорит, что Месяц Месяцович ей - мать.
Дело - мы думаем, - в том, что Зевс-то и был и отцом и матерью одной девице, деве одной, - по имени Афина Паллада, - которая родилась из проглоченной громовержцем титаниды Метиды. То есть, мать пребывала в отце. Родил же Афину - непосредственно отец, - Зевс.
И вся несуразность названия персонажа с мужским именем и отчеством, о котором сам автор говорит только в мужском роде, - матерью, - должна бы по идее вызвать у читателя недоумение и желание разобраться. Начав же разбираться, более-менее образованный читатель начала второй трети XIX века должен был непременно выйти на Зевса - как отца, который был при этом матерью.** Кроме того, на него же выходишь как на Месяца Месяцовича - то есть, - владыку Луны.
Для чего же русскому образованному читателю надо было выйти именно на Зевса?
А для того, чтобы признать в Месяце Месяцовиче - Петра Первого! Потому что только к нему - и ещё тогда совсем недавно - Ломоносовым, Херасковым, - применялось имя древнегреческого бога Зевеса. Пётр был - русский Зевес.
Потому - мы думаем, - и назвал себя ему Иван с отчеством: "Я - Иванушка Петрович!" Ведь если мы следуем за версией С.Д. Лебедевой ( и, вероятно, - А.Н. Толстого), о том, что Иван - это Пушкин, - то отчество "Петрович" для него вполне оправдано, - как для духовного сына и наследника именно Петра Первого. ( А как крестнику, это отчество было дано прадеду Пушкина арапу Ибрагиму.) И потом уже - без зазрения совести, - Иваном и произнесено в отношении Петра-Месяца слово "отец".
* * *
И вот, в "Приключениях Буратино" А.Н. Толстого "подплясывает" на струйке воды полосатый мячик, - игрушечная модель фонтана, бывшего когда-то в Петергофе, под названием "фонтан Китовый", - заложенного самим Петром Великим как проект фонтана Нептуна. Подплясывает тот мячик перед домиком куколки Мальвины - девочки с голубыми волосами, - вокруг которого растут "новалисовские" лазоревые цветы... Снова Мальвина - та же Принцесса, София, Джиннистана... Или - Психея: она так же связана с бабочками...
И вот, Буратино перелетает, убегая от разбойников, озерцо, ухватив за ноги мирно спящего лебедя, - и попадает в садик Мальвины. Но прежде, чем попасть в него, "Буратино выпустил его лапы [лебедя], шлёпнулся, вскочил и по моховым кочкам, через камыши пустился бежать прямо к большой луне - над холмами. Буратино бежал к большой луне - и очутился как бы на Луне - в садике с лазоревыми цветами, перед девочкой, которая никак не может проснуться. К тому же, она - с голубыми волосами. Похоже, Буратино попал на Луну, - прямо к Царь-Девице... Перенёс его в ней Лебедь. Не сам ли Зевс это был? То есть, - Пётр?..
Интересно, что Толстой, говоря о домике Мальвины, даёт ему пушкинское название - повести, которую со слов Пушкина записал Тит Космократов - "Уединённый домик на Васильевском": Мальвина "поселилась в уединённом домике на сизой поляне". То есть, домик Мальвины - то ли в Петергофе, то ли - на Васильевском острове, а то ли - на Луне.... Но всё это - места Петра-Зевса-Месяца...
*Возможно, - кстати, - что А.С. Пушкин создал своего Звездочёта по аналогии с этим новалисовским Шванингом - "Весь как лебедь поседелый".
** Впрочем, вот критик начала 1840-х М.Н. Катков уже никакого Зевса здесь не увидел и не заподозрил, и он не пришёл ему в голову:"и выходит, мать ее - месяц. Странное дело! Уж ему гораздо было бы простительнее быть отцом! Да к тому же отец г-жи Месяц также месяц: отсюда она назвается месяц месяцович и величает дурака "Иванушка Петрович"... " То есть, г-н Катков увидел здесь одну несуразицу. Но далее Михаил Никифорович удивляется, что "Горбунок" доскакал - до 2-го издания!..
//Впервые опубликовано: "Отечественные Записки". 1840. Т. 8. № 1 - 2. Отдел "Библиографическая Хроника. 1. Русская литература". С. 57 - 59.
Но раньше его, - ещё при жизни А.С. Пушкина, - проницательный и язвительный Н.М. Языков разглядел за образом Месяца царя Петра, - и вставил в свою драматическую сказку "Жар-Птица"(1836), которую мы считаем пародией на "Конька-Горбунка" , - рассказ о царе, "великом беспримерно".
Продолжение следует: http://www.proza.ru/2016/08/01/2224