Не укради

1.
Субботним вечером Ефросинья привела внука в собор святого Архангела Михаила до начала богослужения. После колокольного звона увидела юного пономаря в чёрном подряснике и подошла к нему:
– Серёженька, батюшка благословил Егорушку помогать тебе в алтаре.
Серёжа узнал щуплого Егора с непричёсанным чубом, не раз видел этого мальчишку в школе. А вот в храме – никогда.
– Подождите отца Павла.
Ефросинья с внуком остались ждать в храме.
Серёжа, возжигая лампады в алтаре, подумал: «Это хорошо, будет кому поминальные записки читать».
Егору Стрельцову, как только родители уехали на заработки, жить стало вольнее и веселее. Бабушкина затея приобщить его к церкви показалась ему занятной. Если станет неинтересно, всегда можно уйти, как это делалось не раз с разными кружками в городском Дворце детского и юношеского творчества.
В храме Егору всё было незнакомо, таинственно. Прихожане спокойные, серьёзные. Какие-то святые нарисованы на стенах. Смотрят на тебя, смотрят – будто следят за каждым твоим движением.
Появился священник с густой седеющей гривой и бородой. Серёжа взял у него благословение и сообщил о мальчике.
– Займись им, – ответил отец Павел.
Народ уже собрался. Серёжа пошёл за Егором. Тот стоял рядом с бабушкой.
– Идём!
В пономарской комнате Серёжа указал мальчику на стул, а сам пошёл в алтарь узнать, будет ли облачаться новичок в стихарь.
– Пусть пока так постоит, – сказал батюшка.
Серёжа надел поверх подрясника стихарь и стал разжигать уголёк для кадила. Егор наблюдал.
– Это тебя бабушка уговорила прийти к нам? Ты сам-то хочешь пономарить?
– Не знаю, – ответил Егор, шмыгнув курносым носом. – Наверное, да.
– Ладно. В алтарь войдёшь, положишь три земных поклона и один поясной. Я покажу, как это надо делать.
Началось вечернее богослужение. Егор стоял в алтаре и смотрел. Иногда задирал голову на свод, рассматривая роспись. Или глядел по сторонам. Особенно привлекало его внимание странное сооружение из блестящего металла на престоле, похожее на маленький дворец под прозрачным стеклянным колпаком – дарохранительница. И семисвечник завораживал горящими лампадами.
Егор чувствовал, что в храме происходит нечто важное. Это бабушкин мир, она этим живёт. Дома тоже иконок много. И молится бабушка часто. Пробовала и Егора научить молитве. Напрасно. Не мог Егор обращаться к тому, кого не видит и в кого не верит. Бабушка сказала, что надо в церковь ходить, тогда откроются глаза и ум прояснится.
«Вот теперь я здесь. И что?» – усмехнулся Егор.
Ефросинья долго ждала, когда покажется внучок в нарядной церковной одежде. И вот он появился, вышел южными, диаконскими, дверями к центральному аналою, где всех прихожан батюшка помазывал освящённым елеем. Стихаря на Егоре не было. «Неужели по размеру не нашлось? Ведь служили раньше другие мальчики такого же роста, как Егорушка, – сокрушалась Ефросинья. – И когда только его родители вернутся? Так трудно уследить за крученым внуком», – вздохнула она.
У Егора устали ноги. Как только батюшка вышел из алтаря кадить весь храм, присел. Но Серёжа строго сказал:
– Нам в алтаре сидеть не полагается…
После службы, когда шли из храма домой, бабушка спросила:
– Ну что Егорушка, тебе понравилось?
– Не знаю. Завтра надо пораньше прийти. Так священник сказал. Это даже раньше, чем в школу вставать.
– Я разбужу, не беспокойся. Вместе пойдём.
– Если бы и Юрка, – произнёс мечтательно Егор.
– Ещё чего! Слишком он юркий, беспокойный. Хватит того, что в одном классе учитесь. Клавдия Николаевна не зря рассадила вас по разным партам.
– Вдвоём было бы веселее.
– В храм не веселиться ходят, а Богу служить, молиться… Ишь, о чём размечтался. Ты там смотри, Серёжу слушай. А уж батюшку особенно. Не посрами!
– Ну, хватит. Понял!
– Спасибо, обнадёжил.
Прошло два месяца. Егор освоился в храме. Стал громко читать «Трисвятое» во время богослужения. Бабушка любовалась внуком, который красиво смотрелся в стихаре. Серёжа обучил Егора, как правильно разжигать кадило, как выносить свечу… И на колокольню подниматься батюшка благословил Егора – вместе с Сергеем в колокола бить.
По просьбе Егора батюшка разрешил прислуживать в храме и Юре. Даже в школе заметили перемену в поведении друзей: стали тише, незаметнее. Только успеваемость не улучшалась. А бабушка была уже довольна тем, что мальчики начали немного разбираться в православной вере и в богослужениях.
Обычно самым последним из алтаря уходил по окончании службы пономарь. После уборки он запирал дверь и оставлял ключ в специальном шкафчике у выхода из храма, у дежурной. Потом охранник проверял храм: не остался ли кто-нибудь в нём? И закрывал на увесистый замок.

2.
Егору было страшно. Единственная напрестольная неугасимая лампадка тускло освещала алтарь. В тишине гулким эхом отзывался звук проезжающих машин по дороге, проходившей мимо храма. Егор напряжённо прислушивался. Ему казалось, что кто-то ходит за царскими вратами по мраморному полу собора. Но это ему только казалось.
Вдруг громкий звук открываемой входной двери раздался по всему храму. И свет фонаря запрыгал по сторонам, блеснул на расписанных стенах и сводах. И уже чётко послышались шаги.
Охранник Степан осматривал притвор, среднюю часть храма и его боковые нефы. Потом достал из шкафчика ключ от двери пономарской и алтаря, сунул его в замочную скважину… «И зачем проверять пономарскую и алтарь, если они закрыты входной дверью на ключ?» – раздражённо подумал Егор.
Находясь в алтаре, Егор услышал, как щёлкнул замок и как открылась дверь. Егор замер в ожидании. Вот сейчас охранник в пономарской. Приближается к двери алтаря. Вот и она открывается… Егор присел, сжался весь, зажмурил сильно глаза и стал представлять, что его нет, что он невидим – даже дышать перестал.
Сторож мог бы включить электрический свет, но он просто осветил фонариком алтарь. Бросил взгляд на огонёк лампадки. Затем направил луч света на потолок, на стены, перекрестился, развернулся и пошёл обратно, закрыв за собой алтарную дверь.
Егор не шевелился. Собравшись с духом, поднялся. Ему бы радоваться, что всё обошлось, но лики святых, освещаемые огоньком лампады, смотрели на него, как живые – сурово, с укором… И сердце колотилось – аж в ушах стучало…

3.
Месяц спустя, ранним воскресным утром, Сергей шёл на литургию. Солнце поднималось розовое, апрельское. Вот уже третий год, как он пономарит – с первого же дня, как открыли после реставрации собор. Трудно было поначалу, но интересно. Сам напросился. И не жалел. Как отец умер, поверил, что папа есть и всегда будет, и что придёт время, они опять обязательно встретятся – в Царствии Небесном.
Сторож Степан отворил храм. Серёжа достал из шкафчика ключ, открыл дверь пономарской комнаты. Надел подрясник и по винтовой лестнице, стал подниматься на колокольню. Пройдя мимо окна и уже поднявшись на самый верх, он вспомнил – то ли показалось, то ли на самом деле – крючок опять не был зацеплен за ушко, просто висел. Пробив в колокола и спускаясь вниз, решил проверить. Точно, не показалось. Даже металлическая оконная рама была не совсем плотно прижата, виднелась щель. Серёжа захлопнул раму окна и зажал крючком. «Когда мимо храма такие тяжеловозы с рёвом проносятся, неудивительно, что снова крючок соскочил», – подумал он.
Пришли мальчики. Юра, изучая православный календарь, прикреплённый к дверце шкафа, где хранятся стихари, удивлённо произнёс:
– Ух, ты! В этом году Пасха попадает на воскресенье!
– Да уж, повезло, – сыронизировал Серёжа. – Пасха всегда празднуется в воскресенье! Разжигайте для кадила уголёк, а я семисвечником займусь. Батюшка вот-вот появится. Три минуты до начала службы осталось.
В дверь пономарской постучали. Серёжа вышел.
– Серёженька, отец Павел пришёл? – взволнованно спросила продавец церковной лавки Валентина.
– Ещё нет. А что случилось?
Валентина прошептала:
– Нас обокрали. – И, опасливо оглянувшись, приложила палец к губам: – Тс-с-с!.. Никому не говори. Я сама батюшке сообщу.
– Ладно. Я ему скажу, чтобы к вам подошёл.
Когда отец Павел узнал о случившемся, велел пономарям после литургии остаться.
Когда служба закончилась, батюшка заговорил с ребятами о краже. Разумеется, никто ничего… Тогда отец Павел взял Евангелие и предложил каждому поклясться на ней в своей невиновности.
Егор, когда давал клятвенное слово, переживал, чтоб Юрка не выдал.
Для Юры это было самое страшное событие в его жизни. Обманывать он обманывал не раз. По мелочам. Даже когда мама требовала от него дать честное слово, что он не обманывает, всё равно лгал. И учительнице, и одноклассникам… Но священнику, в алтаре, на Книге… Сильно вспотев, еле выдавил из себя: «Ничего не знаю. Клянусь»
Когда мальчики шли по улице, Егор сказал:
– Это хорошо, что ты не сознался. Иначе знаешь, что было б?
– В тюрьму бы посадили, – тяжко вздохнув, ответил Юра. – Или в детскую колонию отправили.
– Это точно…
– А Бог нас не накажет?
– Как он может нас наказать, если его нет?
– А если есть?
– Если бы Бог был, он давно бы наказал. Помнишь, как мы… – Егор стал перечислять их школьные проделки.
– Ой, не надо! У меня и так голова разболелась…

4.
Вечером Сергей поднялся на колокольню. Голуби шумно вспорхнули и полетели. Серёжа провожал ласковым взглядом свою любимую голубку «Белое облачко». Она покружила над куполами собора и опустилась на крышу сарайчика, рядом с деревянной лестницей. Серёжа улыбнулся и стал звонить. Потом достал из кармана пакетик с хлебными крошками, оставшимися от обеда и ужина, и, как это делал не раз, рассыпал на месте, где обычно любили сидеть голуби.
На вечернем богослужении батюшка ни разу не обмолвился о краже. Но дома Сергей долго не мог уснуть. Не давала покоя клятва на святом Евангелии: «Если это правда, что не они – мальчишки, то ладно. А если?.. Нет, кто-то посторонний остался в храме на ночь, а утром, дождавшись, когда откроется храм, улизнул… Ну а охранник… Он просто плохо проверил».
Серёжа уже засыпал, как вдруг: «Лестница!.. Голубка уселась рядом с лестницей. Да-да, я отлично помню, как правильно всегда лежала лестница, а тут… – неряшливо, как будто положили в спешке…»
Во вторник утром Сергей отправился в школу. На большой перемене вышел с одноклассниками размяться в спортивном зале. Позанимался на брусьях, на турнике… Когда прозвенел звонок, ребята пошли в класс. На лестничной площадке Серёжа увидел Юру и Егора.
– Привет! – поздоровался Серёжа.
Юра произнёс:
– Нам на урок пора.
И убежал.
Серёжа подошёл к Егору. Тот, как будто пятясь, поднялся на несколько ступенек.
– Подожди, – остановил его Серёжа, оставаясь стоять ниже, чтобы можно было смотреть глаза в глаза. – Я знаю, как была совершена кража…
Егор насторожился. Взгляд Сергея был пронизывающим, как у тех святых, на стенах храма.
– Ты или Юра, скорее всего – ты, остался в алтаре и спрятался за престолом, когда все ушли. Открыл боковую дверь царских врат. Вышел в зал, пошёл с фонариком к лавке, достал деньги, крестики, цепочки. Прошёл в пономарскую комнату. Поднялся по винтовой лестнице, ведущей на колокольню до окошка, открыл его и вылез на крышу. Затем по лестнице, которую заранее кто-то из вас подставил, спустился на землю. Лестницу положили назад, на крышу сарая. Так?
Егор молчал.
– Вы же на святом Евангелии клялись!
Ребят застала завуч:
– Что за шум? И почему вы не на уроке? Звонок давно прозвенел. Ну-ка, марш по классам!
Егор вернулся в класс.
– Что, нагулялся? – сказала учительница. – Садись.
Юра сидел хмурым – догадывался, отчего задержался Егор.
– Не дрейфь! – сказал ему Егор.
После школы ребята пошли на «барахолку», где продавались разные вещи.
– Он выдаст нас? – допытывался Юра.
– Никто ничего не видел. Никто ничего не докажет, – твёрдо сказал Егор, решительно шагая по аллее. – Сейчас Рыжей продадим и поделимся.
– А в церковь ходить дальше будем? Мне нравится служить.
– Конечно. Иначе поймут, что это мы.
На «пятачке» возле овощного рынка шла торговля бывшими в употреблении вещами. Егор нашёл женщину в рыжем парике и подошёл к ней. Юра остался ждать в стороне. Он видел, как Егор с женщиной отошли в сторону и углубились в небольшом скверике.
– Мы же договаривались по другой цене и в долларах! – возмутился Егор, когда Рыжая сунула ему в руки деньги после того как всё принесённое им, спрятала в сумку.
– Курс изменился, дорогой.
– Неправда!
– Тогда ты, может, скажешь мне правду, где всё это взял? А?..
– Так нечестно!
– Честно-нечестно – не тебе говорить!
Егор задумался, как ему быть. Злость переполняла его.
– Всё, иди! – отмахнулась Рыжая. – Ступай!
– Зараза, – сквозь зубы процедил Егор.
– Ступай-ступай…
На лавочке другого сквера мальчишки поделили деньги. Зашли в магазин «Рембо». Юра купил походный ножик в красивом чехле. Егор – пружинно-поршневой пистолет для стрельбы свинцовыми пульками. Продавец оружие продал без проблем и даже показал, как им пользоваться.
– Зачем он тебе? – удивился Юра.
– А зачем тебе нож?
– Просто.
– Вот и мне просто.
Расстались на остановке. Юра поехал домой, а Егор пошёл опять к Рыжей. Сказал ей, что есть ещё товар. Они снова уединились в скверике. Но Егор потребовал:
– Сначала доплати, как договаривались.
– Ты опять?!
Егор достал пистолет и направил ствол в рыжую голову.
– Он заряжен. Доплати, или я выстрелю, – сказал решительно.
– А милиции не боишься? – ответила она, не испугавшись.
– Доплати!
– Иди лучше домой, сморчок. А то и правда милицию позову.
Егор выстрелил. Рыжая схватилась за парик:
– Ах ты сволочь!..
– Я сказал: доплати, как обещала.
– Ну и гадёныш!.. – по её лбу, огибая крашеную чёрную бровь, и по щеке потекла алая струйка крови…
– Чёрт! – ужаснулся Егор. И, брезгливо откинув пистолет, бросился наутёк.

5.
Серёжа пожалел, что наговорил Егору в школе. «Страшнее, чем принять врага за друга, принять поспешно друга за врага», – вспомнил он из прочитанного. «Возомнил себя Шерлоком Холмсом! Завтра же извинюсь».
Но в школе Егора не оказалось. И Юра не знал, где он. Уже три урока прошло, а Егора всё нет.
«Может, обиделся?» – встревожился Сергей.
– Идём к Егору, покажешь, где он живёт, – сказал Сергей Юре в конце занятий.
На звонок в квартиру Егора никто не отозвался. Соседнюю дверь открыла пожилая женщина.
– Чего надо?! – недружелюбно спросила она.
– Здравствуйте! Нам нужен Егор, – ответил Серёжа. – Или его бабушка.
– Ефросинья в больнице. А дружок ваш в милиции. Там ищите, – сказала она и захлопнула дверь.
Юра испуганно молчал.
– Странно… Ты, Юрчик, давай иди домой, а я сам разберусь.
В детской комнате милиции Сергей спросил о Егоре.
– Стрельцов? Да, есть такой стрелок, – ответил дежурный милиционер.
Пришлось позвонить батюшке…

6.
В храм с виноватыми лицами пришли Юра и Егор.
– Как там пострадавшая? – спросил Серёжа.
– Царапнуло её слегка, – пробурчал Егор.
– «Слегка», – произнёс Сергей, усмехнувшись. – А если бы в глаз попал?!
– Я, правда, только пугнуть её хотел. Я выше целился.
– А как бабушка?
– Её скоро выпишут.
– Нас накажут? Нас в детскую колонию отправят? Егор будет сидеть в тюрьме? – тревожился Юра.
– Батюшка тебя, Егор, по своей доброте вызволил. И уговорил женщину забрать заявление из милиции – она ведь тоже виновата! Но всё не так просто. Тут всё-таки уголовное преступление. И вы же на Евангелии слово давали, что ни при чём.
Мальчишки молча стояли, понурив головы.
– Ладно, – произнёс Сергей, – мне пора на колокольню, звонить.
И добавил:
– Сегодня Прощёное воскресенье! Будем друг у друга прощения просить.