Бабушка Зинаида – это мама моего папы. Я называю её воскресной бабушкой. Она живёт далеко. До неё идти полчаса или чуть больше. Можно проехать половину пути на автобусе, но пешком интереснее.
Мы идём вместе с папой и разговариваем обо всём. Смотрим, как струится дымок из труб, любуемся заснеженными деревьями, кидаем семечки снегирям и синицам. Мама ходит с нами очень редко. Она говорит, что у неё много дел по дому и не называет истинные причины, по которым ей не хочется встречаться с родителями отца.
У бабушки Зины на окнах голубые занавески. На подоконниках в железных банках растут чайная роза, крупноцветковая герань и примула. Розу бабушка поливает перманганатом калия, и она становится не розовой, а бордовой.
В углу комнаты стоит кадка с лимоном. Бабушка срывает листочек, растирает его в ладонях и даёт мне понюхать. Какой аромат! Лимон в Новый год становится нарядным, его украшают игрушками, конфетами и грецкими орехами в золотистой фольге.
- Бабушка, а у него бывают плоды?
- Нет, ни разу не было! Он же не привитый, - говорит бабушка.
- Как это, не привитый? – удивляюсь я.
- Нужно к нашему лимону прикрепить веточку с такого, у которого бывают плоды. Веточка приживётся, и лимон начнёт плодоносить.
Вон оно как! Оказывается, прививки делают не только детям, но и деревьям.
Бабушка Зина всегда радуется нашему приходу. На столе появляются солёные грибы (дед заядлый грибник, приносит их много) и пироги из ржаной муки, иногда бывают пельмени или холодец. Но сначала бабушка достаёт мою любимую кружку «Напейся, но не облейся!». Если не знаешь секрет, то никогда не выпьешь воду, а только весь обольёшься. Но, даже зная секрет (нужно зажать пальцем дырочку на ручке), я всё равно по очереди нажимаю на разные дырочки, обливаюсь водой и заливисто хохочу.
- Хватит пить! – смеётся бабушка. - Сейчас живот лопнет! - и, обращаясь к отцу, говорит:
- Такой же водохлёб, как и ты.
Это точно! Я, также как и он, пью много воды, обожаю капусту, грибы, лук и чеснок… И вообще, многие вкусовые пристрастия у нас с отцом совпадают.
Только у бабушки Зины я могу поесть сушёную морковь - маленькую, меньше мизинчика, которую бабушка называет «кутли». До чего же она вкусная: никаких конфет не надо.
Вообще-то от бабушки я слышу много незнакомых слов. Через много лет, когда я читала книгу о Сибири, то увидела такие слова как «жменя» - «горсть», «урусит» - «плачет», и вспомнила, что именно от бабушки Зины я слышала их. «Значит, кто-то из моих предков был родом из Сибири», - подумала я и пожалела о том, что не интересовалась историей своей семьи…
А ещё мне очень нравится рассматривать содержимое сундука.
- Бабушка, открой! - прошу я.
Бабушка достаёт из кармана фартука ключ, вставляет в замок и поднимает крышку. Сундук обклеен старинными картинками, в нём лежат мыло, зубной порошок, разные тряпочки, пряжа. Мне кажется, что запах из сундука идёт какой-то особенный, пахнет стариной, но все запахи перебивает нюхательный табак.
- Зачем он? – спрашиваю я.
- От моли, - отвечает бабушка.
В сундуке много вязальных спиц и крючков. Их делал для бабушки дед. Она очень красиво вяжет салфетки на комод, скатерти, подзоры для простыней. Больше всего бабушка любит вязать крючком, она и меня учит вязанию.
У папиных родителей в комнате на стене висит охотничье ружьё. Высоко, мне не дотянуться. Когда-то оно принадлежало бабушкиному отцу – казаку.
- А зачем оно вам? – интересуюсь я.
- Непрошеных гостей пугать.
И она рассказывает такую историю.
Однажды, когда дед был на заводе (работал во вторую смену), бабушка услышала во дворе тихие голоса.
Она схватила ружьё и вышла в сени.
- Кто здесь? Уходите, а то стрелять буду! - сказала она.
Раздался мужской смех.
- Ой, напугала!
И тогда бабушка выстрелила из ружья, но не в людей, а в стену.
Воры испугались и ушли.
Мы садимся играть в домино. Но больше всего мне нравится играть в карты, потому что в доме маминых родителей карты под запретом, а здесь, пожалуйста, играй, сколько хочешь. «И что такого нехорошего в них?» – думаю я.
Мне интересно наблюдать за бабушкой и дедом. Они играют с азартом, беззлобно переругиваясь, когда кто-то из них начинает шельмовать. Мы с отцом переглядываемся и улыбаемся.
Потом я достаю из бабушкиной шкатулки серьги, броши и разглядываю их, играю с котом Пухтей, и не замечаю, когда взрослые успевают выпить вино. Только когда мы собираемся домой, я вижу, что они изрядно «навеселе».
- Папа, ну зачем ты пил? – расстраиваюсь я. – Мама опять будет ругаться.
- Не будет! Всё выветрится, пока мы идём, - говорит отец заплетающимся языком.
«Так вот, почему мама не любит папиных родителей», - догадываюсь я.
Воскресный день подходит к концу. Мы с отцом идём домой. В карманах у меня лежат сушёная морковь, тряпочки, клубочек шерсти, и настроение у меня, несмотря на небольшие неприятности, отличное!