Мы сидим на диване. На кухне мяукает кошка. Мне хочется крикнуть: "Как красив этот мир!", но я молчу, чтобы не разбудить тебя. Послушай, как за окном мимо нас проходит дождь. Машины мчатся по мокрому асфальту, освещая его яркими фарами. А мы сидим и молчим. У тебя в руках чашка горячего чая. Я думаю о смысле мироздания, а ты просто засыпаешь. Посмотри в окно. Видишь, наступает вечер. Какое красивое сейчас небо – у самого горизонта еще розовеет солнце, а выше уже разлита баночка с бледно-фиолетовой краской.
Твоя голова у меня на плече, я убираю прядку светлых волос с твоего лица, еще раз поражаюсь твоей красоте. Кошка все еще мяукает, чашку ты отпускать не хочешь. А дождь уже закончился. На улице грязь, слякоть, но воздух свежий и чистый. Люди суетятся и бегут куда-то. Может, за солью или за хлебом. Ты знала, что храпишь? Господи, это так забавно у тебя выходит.
По полу пробежала мышь, внаглую, прямо перед нами. Наша кошка никогда не ловила мышей. Сначала ты говорила, что она еще котенок, потом, что наступило лето, и ей нужна свобода. Потом я к ней настолько привык, что простил ей твою герань.
А помнишь, как мы познакомились? В общежитии твоего университета. Я пришел к твоему соседу переписать кассету. На мне было замшевое пальто и шляпа. Все девчонки увидели меня и понеслись переодеваться. Одна ты осталась. Я спросил самодовольно, почему ты не бежишь надевать платье, чтобы демонстрировать свои безупречные ноги. Ты закинула их на стол и сказала: «Этого достаточно или носки снять?». Тогда я первый раз подумал, что ты мне нравишься.
А знаешь, когда я понял, что тебя люблю? Тоже в общежитии. Когда мы на Новый год не купили елку, ты сказала, что все разрулишь. Мы с тобой тогда спилили нижние ветки у огромной ели около общежития, а из них ты сделала дерево. Как мы протащили его? До сих пор не верю, что у нас получилось. Ты была такая смелая тогда, когда одну из веток мы забыли у двери замдекана.
Я пытался читать тебе «Евгения Онегина» и забыл слова. Мы сами их сочиняли, помнишь?
Чай в кружке уже холодный. Ты просыпаешься. Недовольно разглаживаешь волосы цвета шампанского, поправляешь растянутую футболку. Кошка уже не мяукает, забилась под стол. Я смотрю в твои большие лазурные глаза и понимаю, что я тебя безумно люблю. Давай выйдем на улицу, будем бродить по лужам, можем купить бутылку «Буратино», он, правда, не такой, как тогда, но почему бы и нет? Давай рассматривать похожих и придумывать для них крокодилов. Будем смеяться, как ненормальные и покупать детям мороженое. Я знаю, ты не очень любишь детей, но можешь утешиться тем, что благодаря тебе они смогут заработать ангину. Я так явно вижу это – вот мы, ларек с мороженым, осторожное, неловкое солнце и легкая дымка весенней листвы, мокрая от дождя. Я дергаю одну такую ветку, и ты вся в хрустальных капельках… Ты сердишься (как смешно ты сердишься!) и…
Ты говоришь:
- Включи телевизор, хочу послушать биржевые курсы на завтра.