Утверждают, что волшебное слово - "пожалуйста". А по - моему-"прости". С ним проходим мы через всё детство, веря, что оно отмыкает все замки. И только потому, что совершало своё волшебство, мы доживаем до взрослости.
Но куда же теряется оно потом? Почему мы сстановимся такими чёрствыми, не слышащими друг друга? Мы никого не просим простить нас-мы гордые. Мы никого не хотим прощать. А ведь суть нашей жизни от возраста не меняется: мы идём и идём вперёд, учась на собственных ошибках. Мы идём, меняемся и неизбежно становимся лучше. Зачем же презираем других за их прегрешения? Зачем хотим выстроить всё на свой лад и вкус?
-Это я винова-ат... и вы меня никогда не прости.ите, я зна.аю... и я буду лучше умира.ать...-не могу забыть этой истерики сына. Нельзя жить непрощённым! Хорошо - прощать. Без этого ни под одной крышей не будет мира и согласия.
В одной из книг Льва Толстого для детей есть сказка про Машу и ужа, за которого она вышла замуж и стала жить с ним под водой. И так это оказалось не по нраву её матери, что она исхитрилась и зарубила ужа.
Видели бы Вы реакцию нашего сынишки! Он всё понял на уровне взрослого человека и едва не заплакал по- детски и замахал руками:
- Ну зачем же она так? Пусть бы они жили своей жизнью! Зачем было им мешать?
Он интуитивно знает: какие ни есть, двое друг подле друга находят своё счастье и тянутся к свету, иначе их не свела бы судьба. Как тут можно вмешиваться и советовать.
В минуты нежности - никакому возрасту это не заказано - мы останавливаемся с мужем посреди дома и обнимаемся, как впервые. А сын, откуда ни возьмись, оказывается тут как тут. Он третий, но не лишний. Он пристраивается в ногах - как грибочек в корнях могучих деревьев. В доме ясная погода, и ему ничто не грозит.
Что ты хмуришься, моё солнышко?
Что ты клонишься на закат?
Наших дней перезрелых донышко
каждый был бы увидеть рад.
Никому его, сокровенное,
не доверю и не отдам.
Мы с тобою несовременные,
Ева - я, а ты - мой Адам.
Всё - впервые, и всё так трепетно,
словно нет у нас седины.
И сыночка блаженным лепетом
мы с тобой не обойдены.
Давай сядем втроём на брёвнышко,
словно древний свершим обряд.
Что ж ты хмуришься, моё солнышко?
Золотистый у нас закат!