Осень часто наступает незаметно, точно так же, как и определённый возраст. Ты не можешь сказать, что конкретно такого-то числа ты стал зрелым, такого-то пожилым. И хоть для этого отведены рамки – сентябрь и шестьдесят лет – ты всё равно не замечаешь перемен. Просто в какой-то момент ты понимаешь, что всё изменилось. Так и осень в этом году. Нереально красное и большое солнце опускалось за деревья, которые казались уже непростительно безлиственными, а голубовато-серое небо одним своим оттенком каким-то образом сообщало о том, что на улице холодно.
В гостиной было тепло и уютно, так как вместо телевизора у нас был камин. Дрова умиротворяюще потрескивали в нём, Одди, положив голову на лапы, смотрел на огонь, а Ярдли вращался вокруг него, пытаясь удобнее устроиться, и то и дело перекладывал морду, то утыкаясь в шерсть Одди, то выстраивая прямую линию между своим носом и моими глазами, как бы спрашивая меня, удобно ли ему теперь будет. Я сидел в кресле с книгой и дожидался, когда дети спустятся вниз. Они катались на велосипедах с ребятами из соседних домов, и вернулись домой измотанными, как я в своё время возвращался с футбольного поля домой к бабушке. Я помню, как я залпом выпивал по два-три стакана воды, как приятно было опуститься в тёплую ванну и как следует помыться, а потом уплетать приготовленный бабушкой ужин, наслаждаясь разливающимся по телу чувством упоения и комфорта. Сначала я выкупал Джейн, а потом в ванну отправился Ричи, который купался уже совершенно самостоятельно. Пока он был в ванной, я высушил и расчесал волосы Джейн, а потом спустился вниз, чтобы приготовить какао и разогреть булочки.
И вот я, Одди и Ярдли, а также тарелка с булочками и три кружки какао дожидались, когда же юные сорванцы, закутавшись в мягкие халаты, смогут послушать очередные несколько глав «Приключений Оливера Твиста». Мы (то есть я) читали книги запоями, поэтому подолгу мы одну книгу не мусолили, например, этот шедевр мировой литературы мы начали читать на прошлой неделе, а сегодня у меня были все основания полагать, что мы будем выбирать новую книгу на завтрашний вечер. Наконец, собаки подняли уши, затем головы, и потом уже я услышал, как детские ножки засеменили по лестнице вниз. Еще совсем недавно Ярдли каждый раз подскакивал и бежал им навстречу, но теперь он уже был не щенком, а псом в самом расцвете сил, а посему, следуя примеру Одди, он просто сопровождал появление детворы у камина взглядом, а затем снова принимался за свои попытки уютно устроиться у моих ног. Дети прибежали, продолжая начатый наверху разговор о каких-то своих делах, и, вместо того, чтобы сесть в соседнее кресло, плюхнулись на пол рядом с собаками, и начали их тормошить. Ричи взял тарелку с булочками и одну кружку, подал их сестре, а затем взял какао себе, позаимствовав из тарелки одну булочку. Собаки, которые хотели было вскочить и начать играть, снова улеглись на пол, причём Одди глубоко вздохнул.
– Ну, что, – спросил я, – Накупались?
Ричи кивнул, а Джейн, засмеявшись, сказала:
– Сегодня Гэри хотел установить новый рекорд по спуску к ручью, да вот только в самом начале у него отвалился руль, и он, ухватившись за раму, весь белый, как мел, скатился в этот ручей, мы так смеялись!
– По крайней мере, рекорд, он установил, – добавил Ричи.
Мы посмеялись, я уточнил, всё ли с соседским Гэри в порядке, и, получив утвердительный ответ, предложил продолжить чтение, ведь вчера мы остановились на очень интересном месте. Дети, жуя булочки, устроились на полу вместе с собаками, которым тоже, как могло показаться, было жутко интересно, что же будет происходит в книге дальше.
– “Как ни была искушена Нэнси во всех тонкостях искусства хитрить и притворяться, однако она не могла до конца скрыть того смятения, в которое ее поверг соделанный ею поступок”… – начал я читать, и мы действительно значительно продвинулись к окончанию романа, как вдруг, когда я закончил читать одну из глав, Джейн сказала:
– Пап, а расскажи нам ещё немного о маме.
Эта тема не была для нас табу, и я рассказывал им о ней довольно часто. Я хотел, чтобы она была для них такой же живой, какой её знал я. Между рождением Ричи и Джейн прошло недостаточно времени, чтобы считать, что Ричи хорошо запомнил Сью. Сьюзан не пережила осложнений после рождения Джейн, и я остался в совершенно отчаянном положении, так, по крайней мере, я ощущал себя тогда. Не могу сказать, что сейчас время залечило эту рану; что я принял это и нашёл в себе силы взглянуть на жизнь с позитивной точки зрения. С одной стороны, у меня были живые свидетельства нашей с ней любви, но, с другой, я очень хотел бы разделить радость быть родителями с моей Сью. А без неё… Без неё весь мир словно обесцветился, словно был серым. Я переживал моменты радости, гордости, я жил, но то были яркие вспышки среди каких-то бесцветных дней этого взрослого одиночества. Поэтому я любил рассказывать о днях нашей молодости, о времени, когда во всём мире были только Сью и я, и, слава богу, были благодарные слушатели, которым эти истории не надоедали, ведь я нередко повторялся в них. Они любили слушать о ней и о нас. Они любили рассматривать фотографии, и в их воображении наши дни оживали, на какой-то момент делая прошлое настоящим и воображаемое реальным. Так Сью была с ними. Так я мог чувствовать, что наша семья в сборе.
Сьюзан Чисхолм родилась в Питерхеде (Абердиншир) осенью 1980 года. Её отец в те времена служил в Ройал Нави, занимая высокую и важную должность, и, соответственно, характер его, закалившись однажды в этой кузнице, остался неизменным до того момента, когда я впервые переступил порог их дома летом 2003 года, когда Сью привела меня на ужин, знакомиться с её родителями. Хендри Чисхолм нахмурился и пожал мне руку так, как, наверное, я однажды пожму руку оболтусу, который будет считать себя достойным моей Джейн. Как и полагается, он курил трубку и обладал колючей белоснежной бородой. Мама Сью – Беатрис Чисхолм – была тихой набожной женщиной, хотя вовсе не хотела такой казаться. Под взглядами четы Чисхолм я чувствовал себя так, будто меня раздели и выставили в центре стадиона Уэмбли, предварительно подсветив со всемх сторон мощнейшими прожекторами.
Но это было только начало – испытанием номер два для меня стали мидии. Я терпеть не могу мидии, и, хотя Сью об этом знала, вряд ли она догадывалась, что её мама решит устроить такой торжественный ужин. В общем, не знаю, как я справился, во многом мне помог хлеб. Количество хлеба, съеденное мной, в свою очередь, помогло отцу Сью сформировать обо мне окончательное мнение. Помогло, но это было не главным. Самое главное разочарование Хендри случилось, когда он начал расспрашивать меня о том, как мне нравится охота. Когда я ответил, что считаю это недостойным занятием, я думал, он тотчас встанет из-за стола, возьмёт ружьё и застрелит меня. Сью потом со смехом говорила мне, что Хендри был в крайнем замешательстве и сказал ей, что я – последний олух, которому он не позволит подойти к своей дочери и на пушечный выстрел. Но Сью не спрашивала его мнения. Всё было решено раньше.
Мы познакомились на какой-то выставке в Сити, я уже и не помню, посвященной чему. Помню, что на строительную тематику. Это был 1999 год, тогда я работал в фирме «Kelly corrugation» (сейчас уже не существует), мы занимались продажей гофрированных полипропиленовых труб. Я должен был найти потенциальных партнёров на этой выставке, а нашёл любовь всей моей жизни. Сью была студенткой архитектурного колледжа, и я увидел её за их стендом с бумагами в руках и перекинутым через плечо тубусом. Она была одета в белую рубашку, которая красиво облегала её талию, и чёрную юбку, которая не менее красиво подчёркивала её бедра. Разумеется, такого рода уточнения не достигали ушей моих детей, а только проносились в моём сознании приятными воспоминаниями. Мы встретились взглядами, и я подумал: «Чёрт, это очень красивая девушка». И прошёл мимо по своим, если можно так выразиться, делам. Я действительно не помню, каких именно партнёров я должен был искать, по-моему, я просто слонялся от стенда к стенду и разглядывал новинки. Потом нам понадобилось куда-то ещё поехать, я сел в автобус, стал смотреть в окно, а рядом со мной никто не садился. И тут вдруг на соседнее сидение опустилась та самая красотка – Сьюзан Чисхолм, так она представилась мне. Мы разговорились, и уже к концу нашей поездки на автобусе мы успели узнать друг о друге много интересного, но главное мы не узнали, мы почувствовали это главное – оно словно прошло между нами, какая-то искра.
– Но вы ведь не тогда поженились, – заметила Джейн.
– Верно, тогда я встречался с Мэри Хорнфилд, – сказал я.
Дети знали, что у меня была другая на момент, когда мы познакомились с мамой, но я не упоминал, кто.
– Кто-кто? – удивился Ричи. – Мэри Хорнфилд, та самая, из телевизора?
– Да, – рассеяно улыбнулся я, не понимая в тот момент, почему дети удивились, – Но тогда это была далеко не Мэри Хорнфилд из телевизора. Тогда она просто ходила в колледж, а по вечерам сидела дома, видимо, вынашивая свои гениальные идеи, которые и привели её к успеху.
– Почему вы разошлись, – спросил Ричи.
– Наша мама гораздо лучше этой дурацкой Мэри Хорнфилд, – воскликнула Джейн, – Вот папа и ушёл от неё!
– Вовсе она не дурацкая, – возразил Ричи.
– Ну, в чём-то ты права, – погладил я по голове Джейн, – Сейчас и я так думаю. Но тогда… Мы разошлись, потому что мы не подходили друг другу. Я не знаю, как это вам объяснить, потому что и себе толком объяснить не могу. Понимаете, Мэри Хорнфилд из телевизора – это совсем другая Мэри Хорнфилд, в том смысле, что когда мы были вместе, это была прекрасная девушка, с… Ну, в общем, так случается, что люди расходятся, потому что один человек больше не любит другого. Так вышло и у нас.
– То есть ты когда-нибудь не будешь любить нас? – с опаской спросила Джейн.
– Это совсем другое, – рассмеялся я, и усадил дочь к себе на колени, – Я никогда не перестану вас любить, можешь не бояться.
Джейн смотрела на меня круглыми глазами.
– Обещаю, – сказал я, прижав её к себе. – Могу сказать, что не последнюю роль в её уходе сыграло отсутствие у меня хоть сколько-нибудь приличной суммы денег на тот момент. Я был полнейшим бедняком, если судить с высоты сегодняшнего полёта.
– Это как же? – не понял Ричи.
– Ну, вот когда вы просите меня купить какую-нибудь игрушку, а у меня нет денег на эту игрушку, – пошутил я.
– И всё? Из-за этого она ушла? – удивились дети.
Я кивнул, а потом рассмеялся, глядя на их удивлённые лица.
– Как же вы тогда поженились с мамой? – спросил Ричи.
– Ну, сначала Мэри Хорнфилд из телевизора ушла от меня одним прекрасным весенним днём, – сказал я.
– Глупая Мэри Хорнфилд, – буркнула в районе моей груди дочь.
– Да, – кивнул я, – И тогда же я получил хорошую работу. Эта работа увлекла меня, и так я смог отвлечься от расставания. Я много работал, и в свой первый отпуск отправился на Сицилию. Что это за место, дети! Мы обязательно с вами туда слетаем, как только у меня появится возможность. Там я забыл о своих горестях, я много гулял, купался, встречался с интересными людьми, и вот как-то раз, к своему удивлению, я встретил Сью в одном из кафе. Она очень удивилась, увидев меня, но было видно, что обрадовалась. Я спросил её, что она здесь делает, и она ответила, что отдыхает, как это ни странно.
Дети засмеялись.
– Но она отдыхала, к сожалению, не одна, – сказал я, глядя на огонь в камине, – Оказалось, что она отдыхала там со своим бойфрендом.
Джейн нахмурилась, а Ричи с каким-то итальянским жестом возмущения всплеснул руками. Я не мог оторвать взгляд от огня в камине, так как мысленно я уже вернулся в тот жаркий день, когда я облокотившись на изгородь возле столика Сью, начал осмыслять сказанные ей слова.
– Мы с Томми любим друг друга, – сказала Сью, – Но, эй, кстати, мы завтра едем на Санта Венера, если хочешь, присоединяйся к нам.
– К сожалению, я завтра улетаю, – соврал я, представив, каково мне будет находиться рядом с ними.
– О, очень жаль, но, кстати, я работаю в Сити, и, вероятно, мы могли бы как-нибудь увидеться, поболтать, – сказала Сью.
– Да, конечно, я тоже работаю в Сити, вот мой адрес, – я не без гордости дал ей свою визитку (непонятно, зачем я вообще их брал на отдых).
– О-о-о! – с некоторым восхищением протянула Сью, прочитав адрес, – Да ты теперь большой человек, да?
– Ну, не то, чтобы важная шишка, – нарочито беспечно сказал я, – Но кое-чего достиг.
На этом мы попрощались. Я не хотел дожидаться, когда появится этот Томми, и отправился на пляж. Позже я познакомился с хорошей девушкой, и в итоге мой отпуск можно назвать удачным, но эту историю я приберегу для Ричи, когда он станет постарше, поэтому детям сообщилось, что я накупался вдоволь, а потом улетел домой.
Долгое время Сью не появлялась, и я начал думать, что она передумала заходить, а, может, потеряла мою визитку. Эти мысли иногда вгоняли меня в беспокойство: что же, всё-таки, произошло, она сама не хочет заходить или же потеряла мой контакт. К счастью, работа занимала мои мысли, а когда работа кончалась, я уходил играть в футбол, и это тоже отвлекало меня от них. Я бегал с 16-20 летней шпаной, понимая, насколько я уже не похож на них и каким, должно быть, старым кажусь им в свои двадцать пять. Мама часто мне говорила, что я веду себя как дед, не тусуюсь, не люблю выходить из дома, и, видимо, она права, я действительно в какой-то момент стал ощущать себя стариком, слава богу, чисто морально, так как здоровье моё было в порядке.
Шли дни, недели, проходили месяцы, настало следующее лето, наступила осень, и однажды, когда я изучал генеральный план восточной части Уэст-Килбёрна, раздался звонок.
– Алло, – сказал я, подняв трубку.
– Винсент, это ты? – услышал я голос, который я знал, но не мог вспомнить, кому он принадлежит.
– Я.
– Это Сьюзан, Сью Чисхолм, помнишь меня? – голос обрёл чёткий образ.
– Конечно, Сью! Поднимайся ко мне! – радостно сказал я, и стал наводить порядок на рабочем месте.
Через какое-то время она вошла в мой кабинет. Она стала старше и гораздо красивее с момента нашей последней встречи. Она чуть похудела, но это ей очень шло, и я уже не в первый раз подумал о том, какая она красивая. Я точно помню, как ёкнуло моё сердце в тот момент, и это не поэтические воздыхания, это, если угодно, биологический факт.
– Как у тебя красиво! – сказала Сью после того, как мы обнялись.
Она прошла вдоль широких прозрачных столов, подошла к окну и стала смотреть на открывшуюся панораму как ребёнок, прижавшись носом к стеклу и выставив обе руки вверх, как будто держась за поручень в вагоне метрополитена.
– Какой вид из окна! – восхитилась она.
– Да, – подошёл я к ней.
Я и забыл, насколько хороший вид открывался мне каждый рабочий день из окон. Темза, конечно, знаменитое колесо обозрения, Блекфрайрс бридж, и даже собор Св. Павла. Но всё это казалось мне особенно прекрасным не само по себе, а когда Сью Чисхолм смотрела на Лондон из моего окна и восхищалась.
– А потом вы поженились и появились мы, – потирая глаза, сказал Ричи.
– Нет, – засмеялся я, – Это всё случилось позже. Прошла целая жизнь до того, как мы поженились, а уж с тех пор, как вы родились, прошла целая вечность.
Дети явно уже хотели спать.
– На сегодня всё, ребятки, – сказал я, поднимаясь вместе с Джейн на руках. – Продолжение истории завтра.
– Ладно, – зевнул Ричи.
И уложил детей в кровати, пожелал им спокойной ночи, и отправился к себе. Мне снилась Сью. Она смеялась, я держал её за руку, и я чувствовал, как её горячие губы касаются моих. «Я с тобой», – говорит Сью.
– Я знаю.