Предыдущие главы: http://www.proza.ru/2016/07/25/1927
***
Я нашел себя на том, что, похоже, несколько минут безо всякой причины крутил очки в руках, всматриваясь в гипнотизирующий мазур снежинок за стеклом. Они с бешеной скоростью неслись вниз, кружились в ритуальном танце, невероятно быстро приближаясь к заснеженным тротуарам, крышам домов, черепице костела Святого Николая, машинам, несчастным прохожим, то и дело смахивающим с плеч снег. А потом, когда до поверхности оставались считанные секунды полета – снежинки незаметно пропадали в сугробах. Усилием воли я попытался наполнить пустую отчего-то голову какими-нибудь мыслями. Мгновенно стало ясно одно: pan Якуб – сумасшедший. Такая быстрая смена выражения лица, странная манера вести беседу, недвусмысленные фразы... Но затем пришла мысль другая. Нельзя судить человека по его поведению, по внешним признакам, это может привести к ложным выводам. Две эти идеи вращались в голове, сталкивались, боролись. Я отпил глоток горячего шоколада, который горячим уже вовсе не был – только едва теплым. Густой напиток быстро меня отрезвил: я слишком уж драматизирую.
Хочет фотографии – будут ему фотографии, кроме того ничто и никто не запрещает мне сделать копию и, вместо того чтоб просиживать по несколько часов в комнате пыток, делать работу дома, по этим же самым фотографиям.
Неспеша, все еще всматриваясь в пейзаж за окном, я пил шоколад. И все же, необычной, по крайней мере нестандартной, показалась мне мотивация pana Jakuba. Если он считает, что на друзей его, двадцать лет тому назад, совершили покушение из-за того, что они какую-то книгу нашли, то почему он ждал столько времени для сведения счетов?
Хотя даже об этом он не упоминал – сказал лишь, что книга требуется, чтоб узнать, зачем кто-то устроил автокатастрофу для «нее и него». Он даже имена не назвал. Интриговал меня? Хотел моего согласия и манипулировал мной? Соврал он с начала и до конца?
Что ж, ему удалось.
С последним глотком пришла еще одна мысль: нужно просто сделать эти дурацкие снимки, отдать их panu Якубу вместе с очками, сдать практику и забыть, что это вообще имело место быть. Я завернул маффины в бумажную салфетку, застегнул пальто и направился к двери.
-До свидания, спасибо вам большое,- попрощался я с хозяйкой кафе, что-то ищущей за прилавком.
-До свидания, милого дня.
Дверь захлопнулась мелодичным щебетанием колокольчика, которого я до этого не заметил. Снегопад разошелся не на шутку, поэтому я как можно побежал к машине. Внутри особо тепло не было – все-таки Вероника права, и ауди нужно показать мастеру.
Дорога домой вместо обычных двадцати минут заняла около часа, поэтому как только я добрался до двери, первым моим желанием был чай, много горячего сладкого чая. Доставая ключи из кармана, пальцы нащупали еще что-то. Странно: не имею привычки замусоривать карманы обертками от конфет, трамвайными билетами, разными счетами, упаковками от жевательной резинки. В коридоре увидел, что в ладони лежала та самая записка от моего собеседника. Листочек в клетку размера визитной карточки. Кривоватыми печатными буквами на нем были выведены интернет-адреса. Первый был, похоже, какой-то газеты. Ну да, он говорил о заметке.
По спине пробежали мурашки, которые предзнаменовали сражение с самим собой. И правда, я ведь уже решил, что не буду раскапывать эту наверняка выдуманную историю. Pan Jakub попросту хочет получить доступ к манускрипту, наверняка именно он и является настоящей мотивацией для него, наверняка поэтому и была разыграна эта сцена. Не я, так Каролина попалась бы на удочку – она же получила эту рукопись в качестве задания, то что мы с ней поменялись – не больше, чем неудобное совпадение. Рука уже сжималась, чтоб смять листочек, выбросить его в мусорную корзину и успокоиться. Но вместо этого я просто снял плащ, шарф, раззулся и положил карточку на столе рядом с ноутбуком. Вымыл руки, зажег газ, поставил чайник, вернулся в гостиную.
Что-то внутри меня, инстинкт самосохранения или инстинкт не впутываться в проблемы больше чем нужно не позволял раскрыть двухлетний acer и вписать адрес. И все-таки. Я ввел адрес в поисковую строку.
Открылась архивная страница местной газеты в Познани. Графика не то что была примитивная – ее не было вовсе. Весь экран занимала таблица: в первом столбце был список статей по годам, во втором – название статьи, в третьем – автор и имя редактора. Таблица бесконечно тянулась вниз в хронологическом порядке, начиная от самых ранних выпусков, причем последняя статья была опубликована двадцать первого октября две тысячи шестого года, то есть закрылась газета с милым названием «Wiadomości Poznańskie» десять лет назад. Никакого поиска тут не было, поэтому минуты три пришлось пролистывать, чтоб найти... Да, кстати, какой год? Pan Якуб не уточнял, когда именно случилась катастрофа – сказал только, что учился в университете двадцать лет назад. Особо старо он не выглядел, так лет на сорок-сорок пять. Ну что ж, попробуем тысяча девятьсот девяносто шестой год. Просмотрев все статьи за зимний период – в рассказе же фигурировал снегопад – я не нашел ничего.
Ну вот и все,- ожил внутренний голос,- твои поиски закончились ничем – и слава богу. Нечего забивать голову всякой ерундой и впутываться в неприятность.
К сожалению для моего внутреннего голоса, я вспомнил о комбинации клавиш ctrl-f, используемой как раз для поиска отдельных слов или фраз. Даже если сайт не предлагает пользователю удобного и дружественного интерфейса, то броузер найдет мне на странице нужное выражение. Только что ввести? «Снегопад»? – вряд ли; сто процентов найдется несколько статей о заносах на улицах, особо яростных метелях и о чем-то подобном.
Закипевший чайник вырвал меня из размышлений. Я отставил ноутбук на диван и пошел на кухню заварить себе чай, потом передумал и взял acer с собой. Нет, нужно слово, которое бы точно нашлось в названии статьи об автокатастрофе, ведь броузер будет просматривать только и исключительно текст на открытой странице, а не во всей архивной базе «Познанских новостей». Размешивая сахар, я стал перебирать возможные ключевые слова. «Жертва»? «три жертвы»? «авария»? «катастрофа»? «трагическое происшествие»? Сел на табуретку и пододвинул компьютер немного ближе. Я решил попробовать каждый из вариантов. На «жертве» нашлось ни много ни мало четыреста тринадцать названий статей, поэтому я решил попытать судьбу и, может быть, ограничить количество результатов, изменив запрос на «три жертвы». На этот раз броузер нашел всего семь заметок. Две из них касались аварии газа в многоэтажках под городом, три действительно были об автокатастрофах, но написали их разные журналисты в две тысячи первом, втором и пятом годах. Следующие две также касалась аварии, но дата написания первой – это далекий восемьдесят девятый. Так что я кликнул на название статьи датированную девятнадцатым декабря девяностого. Это, конечно, не двадцать лет, о которых упоминал pan Якуб, а двадцать шесть, но статья эта – самый лучший кандидат. С напряжением и надеждой я ждал, что желанная страница попросту не существует, что было бы более, чем логично. Газеты нет более десяти лет, так что многие файлы администраторы могли легким щелчком удалить с сервера. Тогда бы статья не загрузилась и чувствовал бы я себя спокойно. Сам не зная почему, я боялся прочитать о смерти тех людей, о которых говорил собеседник. В голове будто бы все время работала сигнализация, своим противным писком пытающаяся меня предостеречь от вынюхивания ненужной и лишней информации. Хотя, с другой стороны, pan Jakub сам дал мне адрес.
Я сделал глоток приятно пахнущего слегка горячего Earl Grey’я, а статья просто загрузилась. Всего несколько абзацев, даже фотографии нет – просто сканированное изображение старой пожелтевшей газеты с отверстиями от дырокола, найденная уж точно в какой-нибудь местной библиотеке.
«Рождественское чудо: три жертвы
В преддверии Wigilii и Рождества случаются не только магические чудеса, пленяющие сердца детей и взрослых. Нет! Сегодня на окружной дороге недалеко от садовых участков в Wildzie случайным водителем была обнаружена морозящая кровь в венах сцена. Artur Poniatowski проезжал мимо места автокатастрофы и, увидев, что Land Rover столкнулся со стареньким фордом, сразу же направился в ближайшее отделение милиции. Как оказалось, форд принадлежал местному бюро такси, за рулем которого сидел практически достигший пенсионного возраста отец, дедушка и даже прадедушка. Его пассажирами оказались, по словам свидетельницы Терезии Обуховской, ее друзья, еще вчера веселящиеся у нее на дне рождении, снующие планы на жизнь, строящие будущее.
Все пассажиры такси мертвы вследствие травм, не совместимых с жизнью, а вот, как ни странно, водителя Land Rovera и виновника смерти трех человек не обнаружено. Милиция рассказывает нам, что хотя и были обнаружены следы крови на водительском сидении, ее слишком мало, чтобы предполагать, что виновник получил какое-либо серьезное или угрожающее жизни ранение. Личность владельца автомобиля не выяснена, так как Land Rover не имел ни номерных знаков, ни свидетельства о прохождении технического осмотра. Эксперты сообщают, что будут пытаться выяснить происхождение транспортного средства путем восстановления и определения номеров двигателя, однако это не всиляет особой надежды на скорое нахождение убийцы и на то, что мы когда-либо узнаем его имя или что он предстанет перед судом.
Тем временем предварительная экспертиза установила также, что в салоне машины не найдено отпечатков пальцев и другого генетического материала, кроме крови, и это еще сильнее озадачивает специалистов, ставит их в тупик и развевает всяческие ожидания на поимку преступника по горячим следам.
Тем не менее, эксперты не имеют ни малейших иллюзий по поводу того, что трагедия – это не случайность, но преднамеренное убийство. Несмотря на вчерашний снегопад, видимость оставалась в пределах нормы, и у неизвестного водителя было много времени, чтобы затормозить или избежать столкновения, а техническое состояние Land Rovera на момент катастрофы было, по словам экспертов, в хорошем положении. Хочется еще добавить, что, как говорят друзья и родственники погибших, жертвы аварии не имели проблем с законом и вели спокойную жизнь.
С уважением и глубочайшими соболезнованиями, редакция „Wiadomości Poznańskich”
По причинам этическим имена жертв не указываются».
То есть pan Якуб не врал насчет смерти друзей, но все еще непонятно, почему он считает, что книга – это ключ к загадке и ответ хотя бы на один вопрос, поднятый в этой статье. Он, без сомнения, знает гораздо больше, чем рассказывает мне; он намного более непростой, чем хочет мне показаться. Только вот почему меня должно это хоть как-то волновать? Откуда у меня это неопределенное чувство ...чего-то? Я даже не могу этого описать. Это подобно тому, как после долгого красочного, полного действия и странностей сновидения – проснуться и почувствовать мглисто те чувства, которые тебя наполняли во сне. Ты желаешь до них дотронуться, понять их, осознать, пережить еще раз, но... Чем больше пытаешься, чем отчаянее стараешься, тем сильнее мгла, туман окутывает эти переживания и эмоции, тем скорее воспоминания о сне удаляются, расстекаются в грязную кляксу подобно письму, написанному чернилами и попавшему под проливной дождь.
Я понимаю: эта история не моя, эта трагедия меня не касается и даже если pan Jakub все наврал ради того, чтоб заполучить снимки, - то это не мое дело. А несмотря на это, я скопировал текст статьи в отдельный текстовый файл и запрятал среди папок с моими документами, не особо задумываясь, куда именно я его всунул – автоматический поиск быстро найдет документ под названием «Nowy Dokument programu Microsoft Word». Зачем я это проделывал – не знаю, просто я отдался тому, что называется предчувствие, и следовал не логике, а чутью.
Так же, как и перед этим, я ввел второй адрес. Это тоже был архив, но оформлена эта страница была по-современному симпатичной графикой, расположением элементов и вообще выглядела приветливо.
Под заголовком „Archiwum Uniwersytetu im. Adama Mickiewicza w Poznaniu” был текст статьи из университетсткой научной газеты.
«Одни из лучших студентов своих факультетов пишут беспрецендентную научную работу, соединяя химию и классическую филологию новым симбиозом.
Доминика Халицка и Петр Богуцки исследуют древнюю рукопись, найденную не где-нибудь, а в библиотечном архиве нашей alma mater. Они, как и все энтузиасты, пока не хотят рассказывать подробности своей работы, но некоторые детали нам все-таки поведали. Манускрипт – это старая работа о растениях, которые поляки употребляли в лечебных целях: делали из них лекарства, настойки, порошки. По словам Доминики, эти знания с легкостью могут быть использованы в современной медицине, а современная химия сделает их еще более действенными и эффективными.
К сожалению, ничего больше нам молодые исследователи решили не сообщать.
20 марта 1990г. Познань.
Marta Wasikowska, Maja Romanczyk».
Эту статью я тоже скопировал в предыдущий документ. Ничего она особо и не рассказала, по крайней мере ничего такого, чего бы я не знал, после трехчасового свидания с этими самыми «Медицинскими растениями». Однако нет, есть кое-что. Например, логически вытекающий вопрос: если эти Доминика и Петр так сильно не хотели рассказать о своей работе, то почему pan Jakub связывает манускрипт с причиной их смерти. Ведь если ты никому ни о чем не рассказываешь, то никто и твоих секретов не знает. Если смерть студентов каким-то образом переплетается с книгой, то каким именно? Как кто-то прознал, чем они занимаются, если даже университетская газетенка не дает никакой конкретной информации? Значит, либо я прав, и pan Якуб действительно имеет какую-то закулисную цель, либо настолько одержим смертью друзей, что начинает путать грешное с праведным и объединяет совершенно разные события в одну не слишком-то разумную теорию.
Да, автокатастрофа выглядит странной, да отсутствие водителя Land Rovera кажется загадочным и даже отчасти мистическим, но ведь все должно быть свое объяснение.
Растерянно я закрыл ноутбук и расстроенно заметил, что практически нетронутый чай давным-давно остыл до комнатной температуры: кружка с двумя нарисованными влюбленными оленями с надписью «Хорошо быть вместе» была неприятно холодная. Встав с табурета, я подошел к окну и выпил чай одним глотком.
Следующие главы: http://www.proza.ru/2016/07/29/1418