Дорогие читатели, мне предложили. Мне предложили абхазские родственники. Они мне сказали, эти болтливые абхазские родственники, которые словно стервятники вгрызались в жизнь и отвоевали у злой судьбы кусок спокойной старости. Они сказали: «Мальчик. Тебе тридцать два года, ты очень молод, но ты холоден снаружи как тундра. Кавказская женщина не пойдет за тебя замуж. Ты холоден, но ты наблюдателен и впечатлителен как дьявол. Поэтому езжай на озеро Рица, где глаза твои будут гореть ярче пламени, сердце — сильно биться, а душу будет пожирать ревность к чужой красоте».
Я промолчал на эти слова, как полагается помалкивать молодости, когда говорит почетная старость, но мое лицо слегка подрумянилось.
Я уже кое-что знал про озеро Рица и не нуждался в просроченных советах. Я знал, что на пути к озеру будут плакать не люди, но водопады, что где-то на пути Шурик топил Нину, наконец, вдоль озера металась несчастная Аллилуева и рвала на себе волосы от брака с тифлисским налетчиком. Он, тифлисский налетчик, сделал карьеру при большевиках, но она поступила правильно, когда протянула свои тонкие, нежные пальчики к грубой рукоятке револьвера: она получила плохого мужа, народы — дурного, безумного отца. Почему правильно? Потому что жены и мужья приходят и уходят, отцов и матерей же не выбирают. Она ушла быстро, а мы еще хлебнули лиха, прежде чем наконец осиротели. Аллилуева ошиблась, потому что не читала Чехова, который, уже погибая от туберкулеза, достиг предела лаконичности в своей грустной мудрости: «Он и она полюбили друг друга, женились и были несчастны».
Так вот, я вышел на улицу Абазгаа (быв. Церетели) и стал прогуливаться с таким для себя невозмутимо-спокойным, игривым видом, будто я холостой молодой человек, который имеет наглость жить в свое удовольствие. Но я и вправду был и остаюсь холостым молодым человеком, за которым не тянется орава ребятишек, толстая кавказская жена, а заветная страница в паспорте не отягощена ошибками юности.
И вот я, прогуливаясь по улице Абазгаа с тем самым видом, остановился на перекрестке, чтобы перейти улицу, и увидел, что на углу валяется женщина под грудой туристических проспектов. Я разгребал эти проспекты, обещающие какие-то неслыханные развлекательные удовольствия. Я думал, я слаб, но оказалось, что я вполне силен, чтоб поднять женщину из пучины меланхолии, вызванной отсутствием клиентов.
— А мне на Рицу.
— Возьмите ваш билет на поездку, молодой человек, — сказала она, лукаво улыбаясь, — и запомните, что без билет вы нуль целых нуль десятых. Без билета вас не пустят даже в тамбур адлерской электрички. Без билета вы не запрыгните даже на подножку уходящего поезда вашей жизни. Впрочем, очевидно, он уже и так уже ушел.