Дети - они и в Африке дети

Владимир Дунин
  Законы красоты в музыке, неизвестные музшколам-13

                ДЕТИ — ОНИ И В АФРИКЕ ДЕТИ.

Моя мать работала в детском саду военного городка,  где мы жили.  Посторонним туда доступа не было,  а в детсаду не было учителя музыки.  Мне дали временное разрешение на эту работу с испытальным сроком,  так как мне тогда было 14.   В детсаду было 3 группы по 45 детей в каждой.   В самой младшей — дети с 2х до 4х лет.

Сразу выяснилось,  что поют дети (как повсюду водится) лишь первую ноту в каждом такте,  а остальные просто проговаривают. Так что мне нужно было срочно  исправить эту их манеру до предстоящей мне через 3 месяца инспекции  Городского Отдела Народного Образования. Слова и личный пример оказались в этом деле бессильными: дети всё так же громко пели первую ноту каждого такта, а затем «расслаблялись»,  прошёптывая все остальные ноты.  Те,  кто живут в странах,  где в ходу пытки  слушателей детскими хорами на Рождество (на ТВ, Радио, в магазинах, на катках итд) подтвердят,  что  имено так  нынче ВСЕ детские хоры  и поют. Поэтому отличить одну песню от другой (лишь по одной ноте в каждом такте) — нелегко.

Однако мне удалось найти способ,  который решил эту проблему.

Я  рассказал своим юным ученикам,  что все ноты — тоже дети,  как и они сами.  И  они в нашей песне гуляют со своими папами: папа — большой,  дочка — маленькая,  папа — большой,  дочка — маленькая. И так — всю песню.  Затем раздал бумагу с карандашами и попросил нашу песню нарисовать на бумаге именно таким образом: большой папа идёт первым,  а  за собой он везёт на санках маленькую дочку;  а за ними  идёт другой большой папа, а за ним опять маленькая дочка на санках, итд.

Результат был немедленным: вместо  «в лесУ родилась Ёлочка, в лесУ она  рослА»,  я тотчас услышал желаемое: «в лЕсу рОдилАсь ёлОчка»,  да ещё и с длинной (папа же большой) затактовой нотой. Тот же приём вылечил и все другие песни.  Инспекторы остались  очень довольны,  и,  возможно,  именно  «с их наводки»  я получил вскоре после их проверки предложение работать концертмейстером оперы. В театре мне сказали: «Раз детей научил,  и  взрослых учить сумеешь».

Через сорок лет после этих событий я работал преподавателем университета в ЮАР.  Мне предложили аккомпанировать в оперном театре представление оперы «Сироты Кумбу» - исключительно важное для ЮАР политическое событие с освещением на ТВ и в прессе,  поскольку в опере почти в открытой форме  речь шла о Нельсоне Манделе,  только что пришедшем  к власти.
Кумбу —  это название деревни,   где Мандела был рождён.

Для столь  огромного события был мобилизован и огромный состав участников  - несколько сотен учеников нескольких  школ,  где учителя разучили с ними хоровые номера этой оперы,  как теперь водится — под запись на компакт диске.

И вот эта масса детей стоит на огромной сцене самого большого и наиболее оснащённого технически оперного театра мира (на тот момент) — у них в «Аиде» настоящие, живые слоны по сцене ходили и на другой этаж вместе со сценой уезжали,  не то что люди.  Но вместо  долгого «о» в открывающем оперу массовом  хоре: «До-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-олог  трудный день»,  огромная толпа детей  поёт  лишь одну короткую нотку в  самом начале слова,  а затем «полчаса» просто молчит: «До_______длинное молчание хора_______трудный день».   Дети же привыкли к тому,   что запись  сама  это долгое «о» прекрасненько  поёт,   поэтому  им самим с этой долгой нотой  напрягаться  совершенно не обязательно,  можно  и помолчать — никто не заметит (пока запись крутят).    Все крики дирижёра  и учителей оказались бесполезными,  через два часа репетиции объявили перерыв.   Руководство находилось в совершенном шоке.  Политически важное представление срывалось,   и  кто  теперь  станет  давать дотации провалившему такое дело театру?

Я попросил дать мне поработать с этими детьми 10 минут.  От  меня,  еле  говорившего  по-английски (а дети эти знали  в основном голландский-африкаанс),  поначалу отмахнулись,   но  поскольку другого выхода не предвиделось — разрешили мне поработать с детьми  15 минут.  Дети правильно  запели  это самое «ооооооооооооооооооо» с опережением графика — через 10 минут,   а мне тотчас  же  предложили должность хормейстера оперы с вдвое большей зарплатой,  чем  моя университетская.  Волшебной палочкой были те же картинки с папами и детьми,  но появились ещё и самые младшие братики с сестричками,  которые растут и вырастают такими же большими,  как  самый большой папа.  Кому же из детей этого не хочется?

А через пару лет пришедшие на репетицию моего хора Риголетто и дирижёр,  сделавшие 103 постановки этой оперы по всему свету,  обняли и расцеловали каждого хориста,  сказав,  что  такого замечательного хора в Риголетто  они ещё никогда не слышали.  Секретом успеха были не только картинки (на  этот раз просто мысленные),  но  и  степ-танец  всех ритмически сложных мест,  которые хору предстояло исполнять .  После освоения ритмической структуры посредством танца-чечётки,  хористам  предлагалось сделать  то же самое  уже не ногами,  а голосом.   

Начальство не раз порицало меня  за  набор в оперный хор людей,  совершенно не знающих английского языка: «Они же — дети. Они же даже разговаривать не умеют — как они могут у тебя работать?»
Большинство моих хористов никакого,  тем более  музыкального образования не имело,   кроме  пения  без нот  в  их  церквях для чёрного населения.  Так что рассказывать им  (на  «моём английском») что-либо о нотах с точками и шестнадцатых было  бы  бесполезным занятием .  А вот танцорами все они были изумительными,  с невероятно сложным и точным ритмом  как традиционных, так и современных танцев.  Это и оказалось мостиком к пониманию  непростых ритмов   и  ярких, необычных динамических акцентов знаменитых хоровых эпизодов этой гениальной оперы.