Шагаловы. Часть 2

 
Шагаловы,  или Проклятие рода Часть 2.
                Отрывок из повести НА ПРОСТОРАХ СССР.

Лесхоз выделил Шагаловым большую комнату в деревянном 2-х этажном доме барачного типа, где они и проживали вшестером – уже здесь сестра родила вторую дочь. Старший сын Анатолий перешёл в 3-й класс.
Работал в лесхозе один Михаил.

Деда Василия схоронили в заречной деревне,
где он доживал последние дни у дочери – сестры Михаила. Наша мать жила отдельно в собственном домишке, который купила на сбережённое пособие за погибшего отца. Я ежегодно навещал их летом во время каникул в речном училище перед производственной практикой.

В речное училище в г. Горький конкурс был большой – питание, обмундирование, а после окончания присваивание воинского звания офицер запаса привлекали много желающих.
Но и отбор был строгий. На врачебной комиссии меня забраковали – нашли какое-то искривление носовой полости, а я и не знал, вроде и нос прямой. Но, как говорится – не было бы счастья… Помогла копия с похоронки на отца, предусмотрительно приложенная матерью к документам.

К экзаменам меня допустили, а я на удивление сам себе, сдал их на отлично и был зачислен курсантом. Обмундирование и питание в училище были по флотским нормам, производственную практику проходили на пассажирских пароходах Волжского речного пароходства и это были лучшие годы моей жизни.

В тот год – на втором курсе, нам выдали полный комплект обмундирования, в том числе парадную форму, и я заявился домой во всём блеске флотского обаяния.

Шагаловы решили отметить мой приезд и устроить праздник для близких знакомых и родственников. Кстати Михаилу удалось завалить лося – лицензию на отстрел в то время было получить просто, так что угощение по тем временам сестра  приготовила обильное. Гостей было немного – несколько семейных пар из конторы, где работал Михаил и дядя Миша – родной брат отца с женой Ольгой -медсестрой единственной местной больницы.
Дядя Миша, старший из пяти братьев, прошёл всю войну от звонка до звонка и вернулся, а отец добровольно ушёл на фронт в 42 –м и в 43-ем уже
получили на него похоронку. Остальные не попали на фронт по возрасту, а один – дядя Петя из-за покалеченной в детстве руки. Все они кроме младшего из братьев, который учился в Москве на журналиста, были в тот вечер у Шагаловых.


Выпивки собственного изготовления тоже было достаточно. Как в сказке, в которой русский солдат сварил суп из топора, сестра была мастерицей по изготовлению самогона.
Ни аппарата, за которыми охотилась милиция, ни запаха от барды*не было, а бутылки
со светлым, как слеза, самогоном и крепостью, превосходящей магазинную водку, появлялись на столе, как по волшебству в нужный момент. С холодными закусками дело обстояло хуже, но гости, учитывая обстановку, принесли с собой кто чем богат – банку солёных огурцов, кастрюлю квашеной капусты, а дядя Миша приволок целое ведро солёных грибов.

*БАРДА- отходы при изготовлении спиртного. 

Я в парадной форме был у них уже с обеда, помогая сестре собирать на стол, а потом и встречать гостей. Вечеринка разворачивалась своим чередом- гости произносили тосты, выпивали, закусывали. Спели несколько застольных песен под гармошку- за гармониста был дядя Лёня и под гитару, на которой неплохо играла сестра.

Некоторые из гостей уже предлагали мне сплясать матросский танец Яблочко, и я не собирался долго отказываться, так как в училище освоил несколько колен этого танца, но тут хозяину в голову пришла идея проверить мою физическую подготовку. Он встал посреди комнаты и имитируя, что подворачивает рукава, поджидал меня. Я, понимая
и принимая это за очередную шутку, растопырив руки пошёл на него.

Михаил был не в отца – деда Василия, ростом не выше меня, но жилистый и коренастый. Ясно, что при желании он мог раздавить меня как цыплёнка, но он, обхватив меня руками, таскал
по комнате даже не пытаясь повалить. Я тоже, обхватив руками крепко держался за него.
Не больше пяти минут мы в таком положении ходили по комнате. И вдруг я почувствовал,
что тело Михаила выскальзывает из моих рук. От неожиданности я разжал руки, а он во весь рост растянулся на полу.

Немая сцена – ни звука, и вдруг оглушительный крик, который преследует меня всю жизнь, резанул мои уши: - Женька дурак, что ты наделал!!!
И тут все зашевелились. Первой упала на тело сестра, трясла его голову, бессвязно повторяя:
 --Миша, Миша, что ты, очнись, не пугай нас.

Её оттащили. На колени перед телом опустилась Ольга. Она первой поняла, чем можно было ещё помочь – разжав зубы ложкой, засовывала в рот ему пальцы, затем перо от куриного крыла, пытаясь вызвать рвоту, делала искусственное дыхание. Потом попросила зеркало, поднесла его ко рту Михаила и увидев, что зеркало не отпотевает,
глухо произнесла: - Всё…скончался.
Сестра упала на пол, потеряв сознание. Ольга занялась ею. Уложили на кровать, дали понюхать нашатырь. Наконец она открыла глаза, но лежала без движения, как мёртвая.

Так как в посёлке не было никакой скорой помощи по совету дяди Пети, как самого юридически грамотного, вызвали милицию, чтобы зафиксировать факт и обстоятельства смерти. Пришёл милиционер, поговорил с дядей Петей, ещё с несколькими сослуживцами Михаила, заставил всех подписать какую-то бумагу и ушёл, предупредив Ольгу, чтобы утром труп привезли в больницу на вскрытие.
 
Для меня вся эта процедура прошла как в тумане. Я сидел за столом, упёршись взглядом в одну точку на трупе Михаила и мысленно повторяя: - Женька дурак, что ты наделал. Этот крик Толика не покидал меня.
Детей отвели к соседям, уложили спать. Гости, потолкавшись из угла в угол, разошлись по домам. Мы с матерью тоже ушли домой. С сестрой осталась одна Ольга.

По посёлку поползли нехорошие слухи – будто бы я по пьянке убил Михаила. Оправдываться перед каждым не было возможности и чувствуя себя без вины виноватым мне тяжело было встречаться с сестрой и её детьми. Поэтому после похорон, не догуляв отпуска, я вернулся в училище.

При вскрытии трупа было обнаружено, что Михаил умер от остановки дыхания вследствие закупорки главного бронха кусочком мяса. Может ли быть, что-нибудь нелепее такой смерти. Но в те времена я ещё не задумывался над такими вопросами. И только спустя несколько лет, когда один за другим так же нелепо умерли сначала младший Владимер, а затем
и старший Анатолий, в моей голове зашевелились мысли о проклятии рода, которое мог привезти из белорусских лесов и болот дед Василий.

Но проклятие, насколько мне было известно, действовало до 3-его колена, а все Шагаловы мужского рода, все 3 колена уже вымерли. От женщин пошли дети уже под другой фамилией
и проклятие не должно было на них действовать.

Продолжение м.б. последует
октябрь 2015 г.